switch

— Повтори. Сейчас Крис пребывает в полном ахуе, потому что точно знает: она не могла этого сделать, просто не могла, на то не было каких-либо причин. Да, блять, даже не причин, а вообще хотя-бы одного малейшего повода. Все же было так, сука, хорошо. Была какая-то стабильность, которую вполне можно было назвать «отношениями», но нет же. Эва обязательно воспользуется даже самым маленьким шансом, чтобы его позлить. Ох, как позлить. Сейчас Крис бесится. Очень бесится и почти готов вырвать своё чёртово сердце из грудины, дабы рыжая увидела, как оно бешено бьётся. Колотится из-за неё, и она это прекрасно понимает, поэтому и бесит. Сейчас Крис ненавидит. Больно ненавидит, да так, что на руках обладательницы лисьих прядей останутся индиговые следы от всех десяти пальцев. Его пальцев. Она помнит, что творят эти пальцы, и эта мысль щекочет нервы, выдавая ухмылку на лице. Сейчас Крис способен только рвать и метать, лишь бы не слышать её блядского равномерного дыхания, в котором нет ничего: ни страха, ни боли, ни сожаления, ни желания. Ни-че-го. Но рыжая прекрасно помнит, что потом будет жалеть. Ох, как жалеть. Стоять на коленях и просить прощения за всё, что натворит. — Я отключила их. И у Шистада сносит крышу, просто отхуяривает. Теперь всё нахер разрушено, и он не будет мириться с этим. Не в этот раз. А Эве наплевать. Так бесстыдно наплевать. На него, на себя, на ситуацию, на свои руки, что уже полностью в синяках, на всё и на всех. Но она помнит, что этого не произошло, будь он хоть немного внимательнее и отзывчивее. Если бы отдавал ей хотя бы пятьдесят процентов того, что давала ему она. Если бы относился к ней как к чему-то поистине стоящему, а не как к безделушке, что можно использовать в любой момент. Когда и где ему захочется. Где ему захочется любить её и когда ему захочется унизить её. Где ему захочется её утешать и когда ему захочется вколачивать такое податливое тело в свежие простыни. Момент упущен. Он упущен, Крис. Теперь некому тебя слушаться и бояться. Теперь ты будешь хорошим мальчиком, что будет скулить вернуть всё обратно. Но есть ли что возвращать, Кристофер? Нервы у этого парня ни к чёрту, как и испачканная кровью стена, которую только что разъебала его правая рука. А в головушке у рыжей только одно: ей потом отмывать эту, сука, стену. Слава Господу, что хоть его руку лечить не надо. Сам выкрутится, не маленький. А Крис всё ещё пыхтит, всё ещё в ярости. Мечется из одной стороны комнаты в другую, пытаясь остановить струящуюся фонтаном кровь. И вот он наконец принимает решение, на которое Эве будет так же похуй, как и на него самого. — Ты вернешь человечность обратно, — он грозит окровавленным указательным пальцем прямо ей в лицо, и Эва чуть морщится от вида его бешенной физиономии. Она никогда не видела Криса таким, надо же. Столько нового, и всё в один день! Ага, ещё чего? Вернет она, как же. Ей так лучше. Ей так хорошо. — Думаешь, я не чувствую? Эва хочет, чтобы он понял. То, что говорят про это, — ложь. Ты на самом деле чувствуешь, но лишь то, что хочешь. Здесь выбор только за тобой. Не зря название тому «человечность». В большинстве случаев у людей отбрасываются жалость, сострадание, понимание, боль, любовь (даже без объяснений), сочувствие и далее по списку слабого существа (т.е. человека). Но самое классное в этом то, что тебя моментально перестаёт заботить абсолютно всё, о чём ты волновался секундой ранее. С тебя снимается тяжёлый лишний груз. Вот и всё. Те, кто никогда не делал этого, называют выключатель грехом или ещё какой-нибудь похабщиной. Но, блять, они же ничего не знают об этом. Этот ебучий выключатель ничто иное, как спасение. Настоящее спасение. — Посмотри, блять, что я сделал с твоими руками! Ты даже не моргнула, Эва… Крис тяжело дышит и останавливается в нескольких шагах от меня, опуская голову в пол. Посмотрите, Пенетратор Крис в отчаянии! Если бы кто-то рассказал, никогда и ни за что бы не поверила. Неужели, ему настолько плохо от этого? Да брось, ты же даже не любил меня, тебе было наплевать. Сейчас ты просто играешь обиженного мальчишку, которому не купили то, что он так хотел. Запомни, Крис: нужно ценить, пока у тебя это есть. Теперь хоть страдай, хоть не страдай… Делай, что хочешь — мне всё равно. Но кто же вразумит этого мальчишку, если не я? Подхожу к нему и беру его такое, блять, красивое лицо в свои холодные руки. Его глаза до жути красные из-за гнева и боли. Они медленно начинают слезиться, а я усмехаюсь прямо ему в лицо, но брюнета это не тревожит. Он делает всё, лишь бы не смотреть прямо на меня, но я его заставлю. — Хей, взгляни на меня, — Крис поднимет свои нереально опухшие глаза — и теперь контакт налажен. — Слушай, — я делаю небольшую паузу, чтобы удостовериться в нашем слуховом контакте, и медленно продолжаю. — Я чувствую, и это удивительно. Я чувствую, как мои лёгкие расширяются, наполняясь кислородом. Я чувствую, как сердце гонит кровь по всему телу. Я чувствую, как горит твоё лицо и каждый пульсирующий сосуд под моей ладонью. Я чувствую, как дрожат твои руки, что едва касаются моих ног. Я ощущаю всё напряжение в твоём теле и бешено бьющееся сердце. Я чувствую, как ты сглатываешь подступившую горечь в горле, — его слёзы скатываются по огненным скулам, и мне вовсе непонятно, почему он плачет. Я притягиваю Криса ближе к себе, и он хныча зарывается в моей шее. Сильные, окровавленные руки обвивают мою талию, и он всем весом валится на меня. Бедный, бедный мальчишка. Сил его держать совсем нет, поэтому я нахожу спиной стену, прилегая к ней. И есть только одна причина, по которой я всё это делаю. Мне хочется. Мне хочется, чтобы ему было так же больно, как и когда-то мне. Я начинаю легонько поглаживать его по голове, успокаивая. Кто же знал, что у этого парня есть сердце. — Я чувствую, как соль из твоих слёз проникает под мою кожу, Крис. Я чувствую, как ноет твоё тело от боли. Успокойся, слышишь, — я глажу его по шее, и тут же ощущаю все подступившие мурашки. Крис трётся о мою шею, руками всё сильнее и сильнее сжимая мою талию. Сил его держать больше нет — и мы скользим по стене, падая на пол. От скуки начинаю перебирать его волосы пальчиками и считать сначала до десяти, потом до сотни… Мы валяемся, кажется, целую вечность. Крис оставляет нежный, лёгкий поцелуй на моей артерии. И вот не ясно только одно: зачем? Пульс приходит в норму, дыхание успокаивается. Тело больше не горит, давая понять, что парень заснул. Размеренно, спокойно дышит. Щекочет мне шею, всё крепче обнимая моё тельце. Я засыпаю вместе с ним, чувствуя только огромную дыру в рёбрах и приторный запах его тела.