Вся моя жизнь — игра.

      Вот и закончился последний день в Академии. Этот день был чем-то вроде подытога. Учителя давали наставления на будущее, поздравляли с окончанием. Но я слушал в пол уха, не так уж и было это интересно, ничего нового я для себя из этой болтовни не вынес. Оставалось дело за малым — сделать фотографию для личного дела, а уже завтра проходить распределение и знакомится с будущем наставником.       Хирузен договорился с фотографом на пол второго дня. Хотелось что-то этакое вытворить, чтобы подпортить нервы Хокаге. Например, разрисовать лицо, нацепить парик. Что угодно. Но я быстро отмел эту идею. Мне лень, да и зачем? Мне, конечно, нравится повеселиться, но не до такой же степени.       Фотосессия проходила на крыше резиденции. Фотограф, низенький пухленький старичок с седыми волосами и лысиной, быстро сделал пару снимком. Пол часа заняла их распечатка. После чего с самой удачно выбранной фотографией можно было отправляться к Хокаге. — Можешь идти, Наруто — сказал старик, поразглядывав мое фото пару минут, после чего начал усердно что-то строчить на листке.       Делаю поклон в знак уважения. Хоть и не нравится мне вся эта офицальщина, но не стоит себя показывать подзаборным мальчишкой, тем более в присутствии постороннего человека, что сидел рядом с Хокаге. Уже собрался уходить, открывая дверь, как из коридора вылетает мальчишка лет так шести, он одет был в жёлтую футболку с инициалом Конохи, длинные серые шорты и синие стандартные сандалии. К шее у него привязан синий то ли шарф, то ли плащ, имеющий длину до самых ног, что даже умудрялся волочится за ним. Кроме того, на голове была необычная серая шапка, через вырез которой на макушке торчал хвост волос, напоминая тем самым ананас. У него не было переднего зуба. Видимо я так резко открыл дверь, за которой стоял этот мальчуган, что тот умудрился упасть. Из руки его выпал сюрикен, прокатившись полметра по полу, остановился. Видимо он слишком близко стоял к двери, что когда я ее открыл, малец упал. — У-у-у-у — вырвалось у него, видимо больно, раз тот аж сжал зубы, потирая ушибленный лоб. Но ничего это ему даже на пользу пойдет. Шиноби, не чувствовавший боли — не шиноби. — Больно! — орал он, схватившись за ушибленный лоб — Это что ловушка? — недоумевал он, глядя на только что подоспевшего взрослого, облаченного во все черное: штаны, кофту стандартные сандалии. Даже его голову покрывал черный головной убор с протектором листа.Да даже его глаза скрывали очки. Скорее всего это личная нянька этого мальчишки. Кто же он? С виду обычный дворовый, но я чувствую, что тут что-то большее чем дворовый. — Вы в порядке, молодой господин? Здесь нет ловушек! — возразил человек во всем черном. Господин? Хм, что же эта за шишака такая? Хм, неправильно выразился, скорее отпрыск важной шишки. Да, вот так. Неожиданно мальчишка вскочил с пола и подошел ко мне, начиная тыкать своим пальцем в меня. Это не могло не взбесить. — Это ты все виноват! — Ты сам упал, не надо было стоять у двери, мелкий шкет! — спокойно говорил я, при этом ухватив того за шкирку. И мне было все равно, что на меня смотрит Хокаге, еще какой-то левый тип, а также нянька, что буквально прожигает меня ненавистным взглядом. — Отпусти достопочтенного внука третьего Хокаге! — воскликнул очкастый, но я на это не обратил и доли своего внимания. Так это внук Хирузена… Интересный расклад получается, хм… Вижу, как его губы расплываются в довольной ухмылке. Малец, да ты никак думал, что я отпущу тебя после этих слов и извинюсь? Что ж, придется закатать губу… Швыряю того на пол, при этом обращаясь к Хокаге — Сарутоби-сан, вам стоит держать своего внука на привязи, раз тот смеет врываться в ваш кабинет, когда вздумается. — выхожу из кабинета, напоследок хмыкая, глядя на этого очкастого. И «это» не смогло уследить за ребенком? Стыд и позор.       По пути домой заметил, что за мной движется очаг чакры. Эта чакра была с привкусом полей и чего-то сладкого. Такая чакра только у одного человека. «Внук достопочтенного Хокаге» — мысленно передразнил я ту няньку. И чего он собственно увязался за мной? Решил не обращать внимания и идти дальше своей дорогой. Сегодня я хотел бы потренироваться. До изнеможения. Чтобы все тело ныло, а сил хватило лишь на то, чтобы дойти до душа, а затем уснуть крепким и непробудным сном в своей кровати.       Увы и ах, видимо ребенку надоело долго прятаться и он решил выйти из своего «укрытия». — Стань моим боссом? — на ходу кричит он, подбегая ко мне поближе. Меня рассмешил он, такой чистый и невинный. Детская душа не знает слово «печаль», не знает реальности. Наверное, в его года я был таким же невинным. Но с тех пор много воды утекло. Целых пять лет прошло… Я научился разумно думать. — Нет… — говорю спокойно, затем разворачиваюсь и ухожу. Нет интереса спорить, доказывать. Нет настроения выслушивать его доводы. Зачем ему быть моим подчиненным, а мне его боссом. Что им движет. Это и называется безразличием? Как-то Хирузен говорил, что самое страшно, что может случиться с человеком — безразличие. Наверное… — Ты должен стать моим боссом! Научи меня чему-нибудь, я должен победить старика! — продолжал канючить он, бегая за мной.       Прочувствовываю территорию, окружающую меня. Никого. Этот факт развязывает мне руки. Что ж…он сам напросился. Хватаю того за ворот футболки, поднимая над землей, одновременно с этим вынимая кунай из подсумка и подставляя к его тонкой детской шее, на которой выступили жилки. — Это предупреждение… — как можно спокойнее говорю я, говорят, что спокойный тон наводит больше страху, нежели агрессивный, надавливаю кунаем на кожу, так что образуется маленькая ранка, из которой вытекает кровь, кажется я напугал его, глаза человека — это зеркало его души, я вижу в каком состоянии его душа — В следующей раз твое тело лишится головы, если не отстанешь, и я не посмотрю, кем ты являешься Сарутоби-сану. — отпускаю его, что тот от неожиданности падает на колени на песчаную дорогу, хватаясь за шею и во все глаза глядя на меня. Как же мне нравится этот взгляд. Запуганная лань — самое лучшее удовольствие для тигра, а еще лучшее — это мертвая лань, чье тело разодрано в клочья. — Беги в резиденцию и до*бывай (извиняюсь) дальше своего деда, может что и выйдет. — разворачиваюсь и ухожу.       Надо зайти домой и забрать наконец-таки то, до чего я не могу добраться уже неделю. А именно листочки на определение типа стихийной чакры. Я давно уже хотел заняться этим. Однако все откладывал, меня больше занимала моя физическая подготовка, развитие моей чакры, умение обращаться с оружием. Учение простых техник, таких как «Теневое клонирование», «Замена», «Перемещение», «Превращение».       Далее я оттачивал свой контроль чакры, могу сказать, что он довольно-таки на высоком уровне, что позволяет мне уже притянуть вес до ста килограмм. Это мне помогло придумать гениальный способ более быстрого развития скорости при беге — чрезмерное напитывание ступней чакрой, постоянное ее поддержание. Но при этом ее поверхность сильно прессовать, чтобы она не была «липкой», а наоборот. Это позволяет уменьшать давления всего тела на ступни, то есть уменьшение собственной массы. Тоже самое можно делать, пропитывая всю поверхность тела, делая тем самым защитный слой, что очень поможет, если тебя захотят ранить, ведь чем прочнее и толще слой будет, тем труднее будет противнику воткнуть кунай в тебя.       Так же, один раз купив в магазине взрывную печать я стал учиться их воссоздавать на чистой бумаге. Сначала эта была обычная перерисовка, дабы выработать мышечную память, потом я начал подмечать детали, запоминая структуру такой печати. Вскоре мои труды дали плоды, мне нужно было всего пять секунд, чтобы нарисовать взрывную печать. Я купил для этого самую настоящую чакропроводящую бумагу и чернила с кистью. Это было моим оружием помимо кунаев и сюрикенов. Помню какой взрыв произошел, когда такую активированную печать я приклеил на одно из деревьев. Пришлось сказать опекуну, какой я неумный ребенок, что «купил» такую опасную штучку.       Убедившись, что мои «рисунки» работают на деле, я раскошелился и купил запечатывающий свиток: маленький и большой. Долго исследуя их, а так же проверяя как что запечатывается. Пришлось перевоплотится в левого шиноби, чтобы попросить у старика-торговца объяснение, как им пользоваться. Будь я не под техникой, он бы ничего не рассказал, а так… Старик бывший шиноби, не достигший чего-то масштабного, поэтому стал торговцем. Самое главное отличие таких свитков, что я выяснил уже самостоятельно, так это то, что они отличаются на десять символов, которые и позволяют запечатывать больший объем. Чем больше свиток, тем больше символов, соответственно и больше объем запечатывания. можно запечатывать большие объемы и в маленькие свитки, но там структура печати немного другая, да и сложнее процедура создания.       В одной из прочитанных мною книг про Суну, было сказано о марионеточниках, люди, которые управляют куклами при помощи нитей чакры. Это меня заинтересовало, поэтому стал по старинке перерывать всю библиотеку в поисках этой техники. Немного, но я откопал. В уже довольно старой и потрепанной книге, на которой был слой пыли, было рассказано о техники воссоздания этих нитей, хоть и очень скупо. НО этого мне хватило хоть немного понять.       Нити — это что-то вроде уплотненной чакры в десятки, а то и больше раз, вид которой ты выстраиваешь сам. Воссоздаешь понемногу длину. Сначала у меня вообще ничего не получалось, при том что мой контроль чакры хорош. Уже через месяц мне было доступно десять сантиметров длины этих нитей от каждого пальца. Но управлять ими я не мог. Очень трудно одновременно поддерживать состояние зависшей чакры в воздухе нужной формы и управление ею. Полноценно воссоздать до метра длиною и управлять я смог только через год интенсивных тренировок. Кукол у меня своих не было. Но и таким вот нитям есть свое применение. Например нацеплять кунаи на эту нить, а потом управлять ими, таким вот образом вероятность попадания оружием в противника увеличится. Или обездвижить противника, связав его чакрой. Или вариант — если я буду падать от куда-нибудь, я всегда смогу зацепиться нитями за что-то, тем самым спастись.       Помимо этого я тренировал технику боя с закрытыми глазами. всякое может случится. И это мне может пригодится в будущем. ведь победить, не видя своего противника — большой труд.

***

      Я смотрел, как одна из белых бумажек была разрезана по диагонали. Это значит только одно — ветер. Я был рад. Ведь эта стихия является по истине редкой и мощной. Но…и самой неуправляемой.       Бумажку резать легко, а вот что-то труднее на много труднее. я решил действовать по типу контроля чакры. Создал двадцать клонов, увы, но больше нельзя — лишнее внимание. каждый из моих копий сорвал по листу, пытаясь его разрезать. Это было намного труднее, чем контроль того же листа чакрой. Но я не унывал и все продолжал пропускать через него чакру.       Но все впустую. Тут-то до меня и дошло — я пропускаю обычную чакру. Нужна стихийна. которую я не мог создавать. Вероятнее всего нужно думать о ней. Что такое ветер? Это легкость, свобода. Сила и доблесть. могучие ветра несут с собой свою историю, они показывают как сильны, когда бушуют. Они горды и свободны, не подчиняются ни кому. Наверное, я бы тоже хотел иметь такую же жизнь. На что похож ветер? На что-то неосязаемое. Быстротечное, резкое. Мирными потоками направляю чакру, затем резко, словно острым лезвием впускаю поток энергии. Раскрываю ладони и вижу, что лист немного разрезан. Может нужно больше чакры? Повторяю то же действие, но ничего, такой же результат. Хотя количество чакры было больше.       Быстрое, резкое… Нужно разогнать чакру до предела. Совершаю то же действие, при этом пропускаю поток чакры с еще большим усердием, скоростью. Лист был разрезан наполовину. Я тренировался не один. Если развеять клонов, то результаты будут лучше.       Пространство заполняет белый дым от отмены техники. Резкая боль бьет по вискам, голова раскалывается от объема поступившей информации. Ничего страшного, этого пройдет, стоит подождать минуты три.       Срываю новый лист и пробую заново. Получается намного лучше. чувствую, как мне легко разгонять чакру до той скорости, до которой я разгонял ее для разрезания половины листа. Напрягаюсь и со всех усилий разгоняю на еще большую скорость. чувствую, как под ладонями что-то резануло, сравнимо щекотке. Лист разрезан. Радуюсь, как ребенок этому явлению. Радость переполняет меня. А на губах расплывается широкая улыбка.       Часы показывают давно за полночь. Как я и предполагал, моих сил хватило, чтобы добраться только до ванной. Надо быстрее помыться и лечь спать. — Снова ты, гхх! — доносится рычащий громкий бас до моих ушей. Оглядываюсь. Снова эта вода на полу, сырость и огромная клетка. Я уже знаю, кто за ней, так что не боюсь неизвестности. Я вырос и готов к трудностям. — Покажись! — велю я, кажется такой тон с моей стороны не нравится лису, об этом свидетельствует рев. Но вскоре рыжая туша являет себя свету. С минуту времени смотрю в эти красные, пропитанные ненавистью глаза девятихвостого. — Ты зол… За тебя говорит ненависть. не первый твой джинчурики? Сколько ты тухнешь в этой клетке? — Гх-х…заткнись! — Кьюби не хотел идти на компромисс, не хотел открыть душу, спрятался за толстой шкурой от этого мира. Обидь зверька и он закроется в себе, будет чахнуть. — Мы похожи… Во мне так же плещется злоба и ненависть… — продолжаю, предавая голосу безразличность и спокойствие — С нами сделали это люди, обратили лицом к тьме. Однако, знаешь в чем отличие меня от тебя? — В чем же? — немного поусмерев, спросил лис. — В том что меня ненавидели лишь потому, что считали, что я — это ты. — ответил я, немного помолчав, добавил — Ты мне должен, лис!       Я слышал, как рычит и бесится лис, когда выходил из катакомб.       Кажется я вырубился от перенапряжения организма. Очнулся я в ванне, полной воды. Выбравшись, закутался в халат, отправляясь на кровать. Надо отдохнуть и все как следует обдумать. Взглянув на часы, я понял, что отдыхать мне осталось всего около часа. Организм не отдохнет за такое время. И если я устрою себе тренировку, то он будет работать на износ. Немного подумав, завел будильник на семь утра. Так есть хоть какое-то время на отдых. После чего провалился в беспамятство.       Утро проходило как обычно, не считая отсутствие утренней тренировки. Вместо этого я сделал небольшую получасовую разминку. Вполне этого хватило, чтобы размаяться. Оставалось около 3 часов до распределения. Это время я решил потратить на гуляние по магазинам. Старая одежда уже совсем дряхлая, да и жать начинает. Перед выходом сделал хенге непримечательного русоволосого парня. Для моего же спокойствия и спокойствия продавцов. Ги-хи…       В каждой лавке находил что-то особенное. Я точно знал, что одежда должна быть темной, то есть непримечательной, удобной. — Хакама, хаори, кимоно! Большой выбор, подходите! — донеслось до моих ушей. Я, конечно же, поспешил туда. Действительно выбор был большой. Нашлось и то, что я прикупил. И по карману и по вкусу. Спустя час…       Смотрясь в зеркало, я не мог не отметить, что очень даже симпатичен. Провел рукой по накаченному торсу, зацепившись взглядом за шрам на боку. Ухмыльнулся. Боевой шрам, как же без него. На мне было черное кимоно с языками пламени по краям, черные штаны, перебинтованные лентами к низу, так же как и руки от локтя до начала кисти. На ногах вместе привычных мне сандалий были босоножки. Такие я видел у Хаширамы на картинке в книге. Помимо того, что нога дышит, в них удобно, практично, да и чакру легче проводить. Не понимаю, почему в них не ходят другие. Протектор было решено повесить на шею. Ну не шел он мне на лбу, не шел. Запахнув кимоно, я был готов. (https://my.mail.ru/mail/namikadzeyasu.78/photo/356a615746d8/87.html, https://my.mail.ru/mail/namikadzeyasu.78/photo/356a615746d8/88.html) Впереди ждало распределение.

***

      Академия встретила меня шумом и гамом, беготней младшекурсников, атмосферой ребячества. — Узумаки, почему ты опаздываешь? — встретил меня голос Сакуры, как только я вошел в класс. Но обращать внимание на это мне не хотелось. Зачем попусту тратить силы на то, чтобы объяснить что-то? Прохожу мимо, садясь за свободную парту второго ряда. Кажется мое молчание задело ее самолюбие.       Вскоре подошел и Ирука, начиная зачитывать списки команд. — Команда номер семь: Учиха Саске, Харуно Сакура и Узумаки Наруто. Учитель — Хатаке Какаши.       Это звучало словно приговор, словно наказание. Не хотел быть в команде с маленькой истеричной личной подстилкой Учихи и, собственно, самим Учихой, эгоистичным ребенком, не смыслящим в жизни ничего. — Команда номер восемь: Инузука Киба, Хьюга Хината и Абураме Шино. Учитель — Юхи Куренай. Команда номер девять: Нара Шикамару, Яманако Ино, Акимичи Чеджи. Учитель — Сарутоби Асума. Сейчас вы остаетесь в кабинете и ждете своих учителей, — сказал Ирука, выходя из класса.       Прошло три часа. Все команды уже разобрали. Остались только мы. Каждый сидел в тишине, лишь иногда я и Саске кидали в друг друга презрительные взгляды, также Сакура постоянно смотрела на Учиху, периодически краснея и хихикая. Боюсь представить, что происходит в ее мозгу, о чем таком извращенном девочка думает.       Я уже было думал заскучать, как дверь отодвинулась и в проходе показался уже мне знакомый человек с излюбленным ему флегматичным взглядом. Не хватало лишь книги «Приди приди рай». Но как мне кажется, она у него в подсумке. После мы все вместе прошли крышу. Точнее пес-сан исчез переместился с помощью шукшина, оставляя нас. Я не желал идти в компании этой парочки, поэтому повторил прием учителя. — Почему не пошел с ними? — спросил учитель, все так же пофигически глядя на мир, в его руке уже была книга. А он то думал, что сможет почитать ее в тишине и покое,. пока три неумелых генина добираются до крыши. Ха, ха и еще раз ха!       Я не ответил, вместо этого уселся на ступеньку, дожидаясь своих «товарищей» по команде. Только через полчаса они подошли. На щеках Сакуры виднелся румянец, а волосы Саске были слегка потреплины. Чем это они таким занимались? Боюсь представить. Если только Сакура просто не вешалась к нему на шею, как это обычно бывает. Кто их знает… — Ну что давайте знакомиться! Расскажите, что любите, не любите, какие у вас мечты, чем увлекаетесь… — говорил Какаши, который все-таки соизволил отвлечься от своей книги и засунуть ее снова в подсумок. — Сначала Вы, сенсей! — воскликнула розововолосая, однако она слишком громкая. Демонстративно отодвигаюсь от сокомандницы. — М-ма… Меня зовут Хатаке Какаши. Не имею никакого желания говорить вам, ребята, о том, что мне нравится или не нравится. Мечты на будущее? Хмммм… Ну, увлечений у меня много… — флегматично говорил он, взгляд его был устремлен куда-то вдаль. Что делает АНБУ с людьми, а пес-сан? — Короче, всё что мы узнали — его имя? — прошептала в пол оборота Сакура, я решил промолчать на эту очевидную реплику. — Теперь ваша очередь. Ты первый. — ткнул он в меня пальцем, что за бескультурье. Фу-фу-фу. — Ну-у… — даже и не знаю, что сказать, а в прочем, как вы, пес-сан, так и я, да и париться не надо  — Меня зовут Наруто Узумаки. Мои интересы вам знать ни к чему, все равно будут не интересны. Мечты не имею. Мало чем увлекаюсь. — на такой ответ Сакура фыркнула, фыркай на здоровье, учиховская подстилка, мне-то что. — Хмм… ндааа… Хорошо, следующий. — лениво сказал Хатаке. -Я Харуно Сакура. Что я люблю, э-э-э, точнее кого — искоса взгляд на Учиху — Мое любимое занятие — опять взгляд на Учиху — Я мечтаю о… — еще один взгляд, затем она завизжала. Ненормальная какая-то, хм… Блевать хочется от этих соплей, от этой розововолосой девчонки. Наверняка дом тоже весь розовый. Смотри, секунда и потечет еще от вида Учихи. — А кого ты не любишь? — спросил Какаши, видимо, ему тоже не нравилось поведение розововолосой. — А не люблю я Ину-свинину и Наруто! Пф… Взаимно… — Ну и последний? — Меня зовут Учиха Саске. Есть много вещей, которые мне не нравятся, а вот нравящихся — нет. И… Я не хотел бы использовать слово «Мечта», но… У меня есть цель. Возрождение моего клана и… Убийство одного человека. Пафос так и прет от него. Ставлю миллион ре, что всех окружающих он за говно держит. — Хорошо, это было довольно познавательно. Завтра приступим к нашим заданиям. Сначала мы кое-чем займёмся вчетвером. Тестом на выживание. — Тестом на выживание? — ужаснулась Харуно. И почему она не видит, что наш учитель преувеличивает? Навряд ли задание будет сложным, так чтобы было на грани жизни и смерти, деревня не допустит смерти своего главного оружия и последнего Учиха, кто лоялен деревне. -Хихи. — хихикнул учитель, надо же, неужели кто-то сдох вблизи, мы дождались от него эмоций. — Ну… это… просто когда я вам все расскажу, вы точно в осадок выпадете. Из двадцати семи выпускников только девять станут генинами. Остальных же отправят обратно в Академию. Так что этот тест — чрезвычайно сложный экзамен с отсевом более шестидесяти шести процентов. Ну, я же говорил! Продолжение следует…