Alea est jacta

Китеж-град покинули поздним утром второго января. В этот раз до Англии добирались порталом – волшебница во все глаза следила за работой мастера-артефактора, менее чем за час зачаровавшего деревянную досочку с рунной символикой по краю. Волх прокладывал дорогу силой своей магии, и Ада, будто наяву, видела, как развёртывалась торная тропка, ведущая на другой материк. Колдун негромко шептал слова заклинания, поглаживая указательным пальцем деревяшку. Он будто упрашивал, не подчиняя своей воле магические силы, но уговорами направляя их в нужное русло. Именно так и работали те, кто познал суть вещей – некроманту из рода Певереллов было чему поучиться у русского кудесника. Министерство Магии встретило умеренным людским гулом – работа здесь кипела даже в праздники. Проводив взглядом нескольких авроров в мантиях алого цвета, Ада мягко подтолкнула Тома к одному из каминов. Возвращаться в школу мальчику предстояло с помощью каминной сети с выходом в кабинете декана факультета. Маги вместе подошли вплотную к камину, и Реддл обернулся, медля сделать последний шаг. – Ну что, Том, время прощаться, – некромант опустила руку на плечо мальчика и ободряюще сжала его, – Будь прилежным учеником и не забывай писать. – Мы увидимся летом? – в голосе Тома слышалась надежда пополам с неуверенностью. Все каникулы он старался быть «хорошим», так, чтобы обретённый родич не счёл его балластом и не разорвал все связи. В приюте ему часто говорили о том, что он отмечен тьмой. Реддл и сам в это верил – иначе откуда все эти способности? Но заполучив страстно желаемую семью, слизеринцу до зубовного скрежета хотелось, чтобы тьмы в нём не было. Потому что от таких, с прогнившей душой, отказывались без сожаления. – Мерлин, что за вопрос! Конечно да. Прошедшие каникулы в России останутся для меня одним из самых радостных воспоминаний. Из взгляда Тома ушла блёклость, сменившись радостью. Жгуче хотелось обнять Певерелла, но, увы, плетённая корзина со змеёй и школьный чемодан лишали такой возможности. – Для меня тоже! Спасибо за всё. Ко мне никто не был так добр… Некромант под личиной улыбнулась, и эта улыбка, такая редкая, оттого и ценная, показалась смутно знакомой. От неё суровое лицо с остро очерченными гранями светлело, преображаясь из маски отчуждения в лицо простого человека. – Пора, – разжав пальцы, Певерелл кивком головы указал на камин, – До встречи, Том. – До встречи! Мальчик, перехватив поудобнее свою ношу шагнул в пламя, одновременно с тем, как Певерелл щедро сыпанул в камин Летучего пороху. Прозвучало чёткое «Хогвартс!», и Реддл исчез, уносимый огненным вихрем в школу. Ада недолго задержалась в Министерстве – незримо присутствующий рядом со своей хозяйкой домовик перенёс волшебницу в Цитадель. Впервые за последние месяцы Ада ночевала дома. Давно уже ей не доводилось так сладко спать, всем своим существом чувствуя безопасность жилища. В Цитадели волшебница была не только желанным гостем, но и полноправной хозяйкой, и только здесь по-настоящему могла ощутить свою полную сопричастность миру. Надо ли говорить, что все немногочисленные обитатели твердыни некромантов, были рады провести время с вернувшейся в родные стены колдуньей? Только к вечеру Певерелл смогла ускользнуть в свою спальню, чтобы немного побыть в одиночестве. Лёжа, раскинув руки, Ада смотрела на стык каменных блоков потолка и размышляла. Новогодняя ночь подарила ей ещё кое-что важное – предсказание Снегурочки. Внучка грозного Деда поймала девочку за руку, когда та, после прогулки на санях, намеревалась унести подальше ноги. Волшебное существо нагадало Певерелл трёх мужчин в её жизни: «Один к тебе придёт, смерть презрев. Другого сама выберешь, да разные у вас дороги – как не ворожи, не сойдутся в одну тропку. Третий любить тебя будет сильнее прочих, но с ним Беда рука об руку ходит.». «И кто только за язык меня тянул! – девочка, мучимая нехорошими предчувствиями, перевернулась на бок и свернулась калачиком. – Любви захотелось дурёхе. Теперь вот пожинай плоды!» К предсказаниям, пророчествам и видениям Певерелл относилась со всей серьёзностью. Некоторые из них можно было изменить, иные сбывались, как не барахтайся. И понять, к какому типу относить нагаданное Снегурочкой предстояло только тогда, когда оно начнёт происходить. Или не начнёт. Не то, чтобы Ада отказывалась от собственных слов, но сама мысль о том, что найдётся человек, принимающий всю её сущность без отвращения и страха, казалась несбыточной. Некромантов не зря боялись – среди них нормальных людей не водилось в принципе. Профессиональная деформация, как у тех же целителей, например. Только первые не давали клятву «Не навредить». Ада всегда мечтала о таком же сильном чувстве, какое связывало её родителей. Но их случай был особенным: Рада Дремова, обладая мощным даром ясновидения, увидела своего «суженного» ещё в пятнадцать лет. И влюбилась, сразу и навсегда. В суровую складочку меж бровей, в уверенные движения длинных пальцев. Виденье принесло картину артефактора за работой, лишив с тех пор русскую ведунью спокойного сна. Годы были потрачены на то, чтобы найти полюбившегося мага, а в итоге судьба свела их на международном симпозиуме. Обсуждался вопрос о возможности-невозможности объединения магического и не магического миров, но Рада не могла перестать смотреть на человека, за множество видений ставшего родным. Там родители юной Певерелл и познакомились. Некроманты, обладая не самыми приятными привычками в быту, подбирали себе пару с чрезмерной осторожностью – найти супруга, с которым тебя свяжут не только клятвы, но и взаимное уважение с принятием не так-то легко. Потому в брак родители Ады вступили спустя годы, уверившись в простой истине: в мире не будет другой души роднее. И сама тогдашняя сквибка, видя, как любовь незримо поддерживала магов, желала обрести подобное счастье. Своё личное, так, чтобы с одним человеком, и на всю жизнь. Потому что у настоящей любви нет срока годности. В дверь поскреблись, и Ада поспешила принять сидячее положение и громко произнесла; «Войдите!». Рори, левитируя поднос, уставленный едой, тут же ступил в комнату. По мнению старого домовика, его хозяйка за время учёбы заметно исхудала, и сейчас, в момент спокойного отдыха, попросту необходимо всерьёз озаботиться здоровьем волшебницы. Хорошенько накормить в первую очередь. А то он не видел будто, что Певерелл в Китеж-граде питалась одним воздухом, не иначе! Жуя кажущуюся безвкусной пищу, приготовленную заботливым домовиком, под его же совершенно стариковское ворчание волшебница надолго погрузилась в свои мысли. Любовь всегда представлялась Певерелл чем-то недосягаемым, но не необходимым. Прожила столько времени без неё, и не заметила потери. А теперь, поди же, из головы не могла выкинуть дурацкого предсказания, сказанного в насмешку, не иначе. Мол ломай голову, смертная, всё равно ведь своим скудным умишком так и не сообразишь в чём суть да дело. Злость на себя, на Снежную Красавицу полыхнула в сердце, ослепляющим жаром своим надолго изгнав из головы всё ненужное. Когда (если) сбудется, тогда и решать придётся. А пока стоит улыбнуться обеспокоенному другу и похвалить домашнюю стряпню. Даже если на языке лишь привкус пепла и непонятной горечи. Но спалось после позднего ужина на диво хорошо. – Повтори, пожалуйста, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА? – Игнотус, не пытаясь уже сдерживаться, навис над вжавшейся в кресло воспитанницей. Обсуждение школьных будней незаметно для самого призрака переросло в настоящий допрос. Увильнуть от правдивых и подробных ответов у Адены не выходило, как та не пыталась юлить и отделываться размытыми формулировками. – Мои действия были необходимостью… Опешив от такой наглости, Певерелл-старший, не спрашивая разрешения, вторгся в воспоминания девочки. Стиснув зубы, Ада молча терпела экзекуцию. При желании, некромант знала, процедуру легилименции можно было сделать ещё болезненней, но наставник добивался совсем иных целей. Читая память воспитанницы, призрак не только просматривал события, но и «вживался» в них, пропуская через себя и чувства Адены. Только таким образом можно было понять мотивы, которые сподвигли её на подобную глупость. Оба мага были упрямы. И каждый уверен в собственной правоте. Ада раз за разом развёртывала перед внутренним взором наставника паутину своих размышлений, но тот отметал каждый предоставленный аргумент. А голова меж тем болела всё больше и больше… Когда сил выносить давление чужой силы не осталось, девочка негромко вскрикнула и обмякла, потеряв сознание. Игнотус поспешно позвал домовика, ещё в начале «беседы» ускользнувшего на кухню. Всплеснув руками, Рори тут же переместил волшебницу в её кровать и настоятельно (не ограничивая себя только английским языком) поведал призраку, что думал о нём. Не сказать, что отповедь произвела на мёртвого некроманта впечатление, но спальню опекаемой Игнотус покидал в большой задумчивости. – Ты совсем забыл, каково быть живым. Негромкий, пронизывающий голос мог принадлежать только Ей. Певерелл, зависнув на полпути к своему нынешнему обиталищу, всё-таки ответил: – Права, как всегда. Адена будет ненавидеть меня. – Нет, – прозвучало шорохом незримого ветра, – Она поймёт. Если объяснишь. На следующий день запланированный визит к Блэкам пришлось перенести – Ада слегла с высокой температурой. Отказавшись от Бодроперцового, некромант, как в кокон, укуталась одеялом да так и пролежала до вечера. Рори обосновался в изножье кровати, дожидаясь, пока его хозяйка попросит принести еды, но волшебнице удавалось уговорить себя только на воду. Дважды в спальню заглядывал Игнотус, но Адена закрывала глаза и прикидывалась спящей. Говорить с призраком не было ни малейшего желания. Прихворавшую девочку навестил и Марволо, несколько часов кряду читавший ей вслух. В лаборатории его ждало экспериментальное зелье, но Мракс просто не мог сейчас думать о работе. Когда суетливость мага, предлагавшего то поправить подушку, то натягивающего одеяло до самого носа, стала чрезмерной, Ада всё-таки сумела успокоить родича и уговорить его вернуться к зелью. Все мысли некроманта были сейчас о случившемся с наставником разговоре. «Даже увидев всё своими глазами, он так и не разобрался… Невозможно всю жизнь оставаться вне социума, не обрастая друзьями и врагами. Иногда стоит рисковать, чтобы обрести новых союзников. Я и так очень долго смотрела на мир будто сквозь прозрачное, но невероятно прочное стекло», – вздохнув, девочка вытянула руку из-под одеяла и ласково погладила по лобастой голове забравшегося на кровать химера. Тот заскулил и подполз вплотную, стуча хвостом по кровати. Обняв за мощную шею, Ада запустила пальцы в жестковатую шерсть. Что и сказать, давно некромант не уделяла внимания тем, кого уже приручила. Пора нести ответственность за создавшиеся узы. Разговор со старшим некромантом состоялся в столовой, когда большая часть ужина была уже уничтожена. Даэ благодарно лизал ладонь хозяйки, в которой то и дело оказывалось что-нибудь вкусненькое. Призрак завис в арочном проёме. Совесть грызла изнутри, раз за разом подкидывая воспоминания об болезненно изогнутых бровях и упрямстве во взгляде. – Я не сержусь, – Ада улыбнулась без всякой фальши. – Мы оба поступили так, как сочли необходимым. – И всё же не могу понять, зачем тебе русский эмигрант, полукровка и прочий… – Сброд? – Именно. Из всех них условно доверять можно лишь Блэкам. Волшебница, отодвинув тарелку, устало откинулась на спинку высокого стула. В голове всё ещё шумело, и тело на каждое движение отзывалось слабостью, тянущей, заковывающий в кандалы не хуже тех, что так редко снимались с запястий. – Мы одни, дедушка. Взаправду одни. У Певереллов в свете не осталось по-настоящему верных сторонников. Те же Блэки помогают нам по простой причине – если наш род исчезнет, то когда-нибудь Ушедшие смогут вновь вернуться в мир. Обоюдная выгода хороша, но этого мало. Для процветания нам нужны крепкие узы, связывающие с живыми. Я всей душой люблю Цитадель, но здесь и сама будто становлюсь призраком… Не хочу, не хочу так! – девочка мотнула головой и сжала покрепче кулаки. – В одиночку даже самым сильным не выстоять… Игнотус сдался. Потому что всё, что говорила Ада было правдой. Когда-то Певереллы называли себя лордами по праву, защищая и ведя за собой тех, кого приняли под крыло. Долина, лежащая у подножия Цитадели, стала домом для многих. И они были верны и преданы, пока беспощадное время не стёрло самих следов человеческого пребывания. Вырождаясь, становясь с каждым поколением всё слабее, некроманты оказались не способны уберечь даже себя. Былое величие кануло в Лету, как и сам некогда великий род. – Действуй так, как велит разум. Расслабившись, волшебница мысленно поблагодарила наставника. Их ссора и непринятие Игнотусом её решения тяготила гораздо сильнее, чем Ада могла подумать. Тёплый ветерок, нёсший за собой одобрение, коснулся сознания девочки, возвращая ответное облегчения. Всю следующую ночь Певерелл провела в ритуальном зале, подложив под голову диванный валик. Устроившись с максимально возможным комфортом, некромант отдавала Цитадели скопившиеся силы. Ада словно парила, нежась в тёплых потоках воздуха. Вся «дурная» энергия, копившаяся в теле девочки те недели, что она не появлялась в Цитадели, уходила в бездонные накопители замка. Такая процедура помогала держать себя в узде, не применяя в Хогвартсе «тёмную» магию, давая использовать лишь «светлую» и «нейтральную» силы. У каждого мага баланс трёх составляющих между собой был различен, например, Ада и Том обладали ярко выраженной «тёмной» составляющей, в то время как Долохов ощущался «нейтралом» – тем, в ком в равной степени соединились три типа магии. Ограничители, с которыми некромант практически не расставалась, сдерживали всю «тёмную» магию, оставляя всего ничего от сил, не имеющих чёрной окраски. И колдовать, и терпеть постоянную уже тяжесть в не-венах, по которым струилась магия, утомляло так, что под конец дня навязчивая идея расплавить ненавистные браслеты становилась всё более заманчивой. А на следующее утро всё начиналось сначала... Сила, запертая внутри тела, стремилась вырваться наружу, Певерелл же, скрипя зубами, не позволяла ей этого. Случись такое – каждый узнает, какой именно магией обладала обычная с виду полукровка. Любой сильный талант «пах» по-своему: магия целителей в большинстве своём несла ароматы солнца и трав, боевиков-стихийников – жарким огнём ли, освежающим бризом или землёй, впитавшей буйство дождя. Магия каждого волшебного существа являлась индивидуальной, собирая, как в духах, самые разные запахи. Хладное прикосновение Смерти, замораживающее всё внутри, не перепутать ни с чем. Терять же столь удобную маскировку было большой глупостью: никто никогда не свяжет фамилии «Даррэм» и «Певерелл», если у Ады хватит разумения и терпения, чтобы доиграть свою роль до конца. После полукровная волшебница исчезнет, переехав в другую страну насовсем, а наследница некромантов окончательно выйдет из тени. В пятницу, 4 января, Адена едва успела на Травологию. Опустошённая до самого дна и оттого разморённая, некромант никак не желала просыпаться. Игнотус, изощрившись, после нескольких неудачных попыток сумел призвать стакан воды, который безжалостно вылил на голову воспитаннице. Добудиться иным образом у призрака попросту не вышло – никакое звуковое сопровождение не мешало Певерелл сладко дрыхнуть на ритуальном камне. Полную самых «светлых и добрых» мыслей, большинство из которых содержали сущую нецензурщину, волшебницу всё-таки отправили в школу, нагрузив корзинкой с гостинцами. Некромант, так и не успевшая позавтракать, краем глаз следила за ведущим лекцию преподавателем. Голова всё отзывалась тяжестью: всего дня для полного выздоровления было недостаточно. Хоть температура пока что не поднималась – и то радовало. Горячие пальцы неуверенно коснулись ладони девочки, и та тут же встрепенулась, успев практически задремать. – Совсем не выглядишь отдохнувшей… У тебя всё в порядке? Искреннее беспокойство в голосе Элис отдалось теплотой в груди. – Всё хорошо, не волнуйся, – Ада сжимала тонкие пальчики в своих, ободряя и успокаивая. – Мисс Кана, мисс Даррэм, прервите вашу светскую беседу и повторите для всех технику безопасности при работе в теплицах. Извинившись, слизеринки по памяти пересказали содержание вводной лекции и, получив заслуженные пять баллов, постарались больше не отсвечивать до самого конца занятия. С профессора Бири стало бы придумать что-то более каверзное. Во втором семестре преподаватель Травологии решил познакомить первокурсников с опасным, хоть и редким, растением. Для этого ученики во главе с профессором Бири перебрались в теплицу под номером два. Здесь было меньше света и более влажно, а тихие шорохи, доносящиеся откуда-то из глубины помещения, не могли не настораживать. Сгрудившись вокруг учителя, студенты предельно внимательно слушали то, что он рассказывал, с опаской осматриваясь вокруг. – Родиной Жгучей антенницы является Южная Америка. В нашем климате она растёт неохотно, всего раз в год рождая несколько стручков с бобами. Из-за своей опасности запрещена Министерством к свободной продаже, но на чёрном рынке чрезвычайно востребована. Известна тем, что варимое из неё зелье является как ядом, так и противоядием к нему. Не рекомендую связываться с приготовлением оного отвара – нужно не только досконально следовать рецепту, но и собрать бобы в определённый момент их созревания. Из-за своей особенности часто используется в качестве мести, так как снять последствия контакта с растением очень и очень тяжело. Мистер Макнейр, у меня нет глаз на затылке, но слуха Магия ещё не лишила. Когда антенница вас всё-таки укусит, до Больничного крыла будете добираться на своих двоих. Слизеринец что-то смущённо промямлил и, ссутулившись, до самого конца занятия простоял без движения. Некромант, которую в тёплом и душном помещении начало размаривать, слушала мистера Бири как сквозь слой ваты, по какой-то нелепой причине заложившей уши. Голоса становились всё более далёкими, а сознание грозило помахать ручкой в любой момент. Со стороны казалось, что Ада внимала учителю, потому даже Элис не придала значения застывшему взгляду подруги. Краткий миг просветления наступил, когда первокурсники надевали зимние мантии. Певерелл, с горячечным румянцем на щеках повязала свой шарф опешившему Тому, чьё утро также выдалось суматошным. В распахнутой верхней одежде, не дожидаясь друзей, Ада выбежала в бодрящий холод зимнего утра. Колкие снежинки жалили лицо, а жар, идущий изнутри, требовал действий. Ветер сорвал с головы остроконечную шляпу, но Певерелл и не подумала останавливаться – что-то гнало её вперёд. По собственным ощущениям Ада едва-едва касалась подошвами утоптанной дорожки, летя к неизвестной ещё цели. Едва не сбив старого лесничего, направляющегося в замок, девочка пронеслась мимо, не притормозив, чтобы поприветствовать добродушного старика, к которому раньше, бывало, заходила на кружку чая. Лесничий многое знал о Запретном лесе и охотно делился с вежливой молодёжью. Полёт закончился неожиданно, на полпути. Запнувшись и соскользнув с проложенной дороги, Ада упала в мягкие, убаюкивающие объятия снега. Внутри всё горело огнём и, теряя сознание, волшебнице чудилось – снег, соприкоснувшись с кожей, таял с совершенно змеиным шипением. Через короткий промежуток времени в Больничное крыло ворвались (по-другому и не скажешь!) первокурсники Слизерина почти в полном составе. Доктор Ланге, оторвавшись от чтения увлекательного труда по средневековой магловской медицине, с недоумением воззрился на запыхавшихся студентов. Профессионализм, впрочем, быстро изгнал все прочие мысли: один из первогодок левитировал перед собой находящуюся без сознания девочку. Перехватив нить заклинания, целитель указал палочкой на свободную кровать, куда и опустилось недвижимое тело. Диагностические чары накладывались одно за другим, и доктор Ланге холодел с каждым новым. Ангина с высокой температурой была не самым страшным. Хуже – ментальное воздействие, ограничители магической силы и общая угнетённость организма. Облизав пересохшие губы, мужчина жестом отослал выглянувшую на шум помощницу. Карие глаза под кустистыми седыми бровями пробуравили каждого из студентов, после чего целитель, не разводя политес, велел всем им выметаться и приходить не раньше вечера. С большой неохотой слизеринцы двинулись на выход. Реддл шёл последним. В карманах зимней мантии он до сих пор чувствовал, как дрожали руки. Доктор Ланге не обманул – вернувшиеся вечером первогодки смогли навестить свою мирно спящую подругу. На побледневшем, осунувшемся лице болезненный румянец был совершенно не уместен. Антонин уже нёс свою вахту рядом с постелью Ады, придя сюда сразу, как услышал в Большом зале новость о болезни подруги. На пришедших слизеринцев он смотрел мрачно, почти что враждебно – винил в том, что не заметили вовремя. Меньше всего Долохов ожидал, что проведёт остаток дня так. А хотел ведь вручить ответный подарок… Перед началом каникул Ада предупредила всех «своих» – посылать ей что-либо с совами не стоит, дом закрыт от магической почты. Волшебница попросила ребят поздравить её уже после окончания каникул. И вот теперь она лежала на больничной койке, горячая-горячая (Антонин то и дело клал ладонь на лоб девочки, проверяя, не поднялась ли температура ещё выше), так что чудилось – подержи чуть дольше и обожжёшь руку. Новые посетители молчали и топтались в нескольких шагах от кровати, не решаясь подойти ближе. Даже Тому изменило его обычное хладнокровие – видеть близкого (после каникул, проведённых в обществе опекуна, Реддлу оказалось просто признать свою потребность в людях, которым можно доверять и довериться) человека таким беспомощным было… страшно. И ещё страшнее признавать – ты сам ничего не можешь сделать, чтобы помочь. – Как она? Опустив голову, Антонин глухо ответил: – Доктор сказал, что поправится. Но все выходные проведёт здесь. Постельный режим. Том только кивнул. В быстрое выздоровление подруги он не верил – она вся горела, когда там, на улице, слизеринец вытаскивал её из снежного плена. В тот момент её лицо было настолько безмятежным, что мальчик испугался, впервые по-настоящему испугался за другого человека. Только хлопок по плечу от Малфоя помог собраться и, перестав шептать на парселтанге всякую умоляющую бессмыслицу, броситься в замок. «Мобиликорпус», выученный на спор со старшекурсником, пришёлся как нельзя кстати. Одной Магии известно, каким чудом он всё-таки сумел доставить Аду в замок без лишних травм – так подрагивала рука с зажатой в ней палочкой. У кровати больной ребята просидели до самого отбоя, незадолго до которого доктор Ланге насилу вытолкал их из больничной палаты. Пациентке, введённой в целебный сон, был необходим отдых и покой. А самому целителю – время разобраться с тем, что блокировало большую часть её магии.