The sins of Servamp

На улице стояла морозная, пробирающая до костей зима. В такие холодные дни люди, да впрочем, и сервампы предпочитали сидеть дома около источников тепла. Хайд лежал в номере Лихта в полном одиночестве. Несмотря на такой страшный мороз, люди все равно спешили на концерты к его иву, лишь бы услышать ангельскую игру пианиста. Сервамп признавал, что Тодороки действительно очень необычный и талантливый человек. «Ангел», — мысленно поправил он себя. Вампир глянул в окно. С неба падали снежные хлопья и оседали на асфальте. Жадность помнил, когда Офелия была маленькой, она очень любила такую погоду и просила прогуляться с ней. Они играли в снежки, бродили по площади и просто валялись в белой массе снега. Но люди растут, и на смену детским забавам приходит взрослая жизнь, ответственность и заботы. Только вампиры никогда не вырастут, никогда не умрут в отличие от людей.

«Твоя ль вина, что милый образ твой Не позволяет мне сомкнуть ресницы И, стоя у меня над головой, Тяжелым векам не дает закрыться?» — Шекспир

А снег все кружил и кружил за окном и потихонечку стал убаюкивать сонного сервампа. Где-то с нижних этажей слышалась игра Лихта, за окном был гул машин, и только в этой комнате царила тишина. Концерт был окончен. Многие, как всегда были очарованы молодым пианистом и его умением так искусно играть на фортепьяно, вызывая у публики слезы и большие овации. Довольный Лихт поднимался наверх к себе в номер, где спал его слуга-вампир. — Где ты пропадал, Дрянной Еж? Ты снова умудрился пропустить мою ангельскую игру! — проговорил пианист, входя в номер. Но в ответ лишь послышалось сопение. Беззаконие спал мирным сном. Тогда Тодороки решил сначала переодеться, а после разобраться с его несчастным подчинённым. Когда с одеждой было покончено, то Лихт сел рядом с Беззаконием и толкнул его. Со стороны вампира послышалось бормотание, а после сервамп решил открыть глаза. Тело стало окутывать пелена прохладного воздуха, все-таки вампиры очень чувствительны к температуре. — Ангел-чан, как прошел концерт? — своим привычным, немного сонным тоном проговорил Хайд и стал залезать под теплое одеяло, чтобы хоть как-то согреться, но ангел помешал ему это сделать. Одним движением и одеяло было уже в руках его ива. — Чертов Ежик, почему тебя не было на концерте? — Я очень устал и решил прилечь, — без одеяла вампиру было жутко холодно, поэтому тот попытался выхватить его у пианиста. — Ты обленился, демон! Попытки Хайда отобрать важную для него вещь снова обращались в прах. Но сейчас он не был настроен, сражаться с его неугомонным Ангелом, вампир слишком устал. Вроде он не сервамп Лени, тогда почему сейчас ему так тяжело даются такие действия? Беззаконие лишь молча лег и развернулся спиной к брюнету, игнорируя его слова. Тодороки был возмущен и попытался ударить ежика, но тот даже не увернулся и получил пинок в спину. Лихт снова попытался поговорить, но ежик даже не думал отвечать. Немного подумал, Ив укрыл его одеялом и лег рядом, при этом тысячи раз сожалея о своем поступке. Сервамп развернулся и обнял брюнета очень крепко. Щеки пианиста приобрели алый цвет, на что блондин улыбнулся и произнес: — На улице так холодно, давай же поленимся вместе, Ангелочек. — Я ненавижу тебя, Дрянной Еж, — проговорил Лихт и снял очки с сервампа. На улице холодно и завывает ветер, воюет метель, и люди куда-то спешат. Беззаконие и его Ив находятся далеко от этой суеты, в объятьях друг друга они могут лениться хоть каждый день.