***
Майкл записывался в студии, но мыслями был далеко. Мыслями он был в завтрашнем дне. Три дня назад Ханна рассказала о том, что съёмки сцены бала назначили, и что она попросила Лукаса о разрешении присутствовать Майклу на них. Что ж, может быть это было и правильно, но казалось, немного излишним. Посмотрел бы он, как кто-то из съёмочной команды или сам Джордж выпроваживают его за пределы площадки, приедь он внезапно. Майкла с самого детства манил и привлекал мир кино. Он по сто тысяч раз смотрел комедии с гениальным и легендарным Чарли Чаплином. Как же завораживал его этот чёрно-белый мир немого кино, где весь сюжет нельзя было рассказать словами, а нужно было показывать движениями тела, поступками, да и просто выражением лица, глаз. У Чаплина это получалось великолепно. Несмотря на то, что ситуации, в которые попадали его герои, были смешны до колик в животе, Майкл видел и даже чувствовал, что за этой лёгкостью, весельем, дурачеством комика скрывается боль… И это в какой-то мере роднило их. Он помнил, как лет семь назад устроил фотосессию в образе Чаплина. Сколько восторга он испытал, когда гулял по тем же улицам, что и его кумир в Стоквелле, в южной части Лондона, побывал в «Музей восковых фигур мадам Тюссо», фотографируясь с копией знаменитого комика. Ему хотелось тоже сняться в кино, побывать по ту сторону экрана. Он без раздумий согласился на роль Пугала в музыкальной интерпретации «Волшебника страны Оз», и практически любой его клип был больше похож на мини-фильм. В какой-то мере он сейчас даже жалел, что отказался от роли короля Гоблинов, но не сомневался, что Боуи справится, точнее, уже практически справился с этой ролью. Но идея, как можно всё-таки мелькнуть в фильме у него возникла, оставалось завтра уговорить Лукаса, и если Вьюрок и Дэвид его поддержат, то режиссёр не откажет. — Привет, Майкл, — помахав перед его лицом ладонью, поздоровалась Лиза-Мария. — В каких бы мечтах ты не заблудился, надеюсь, в них участвую я, — шутливо произнесла она. — Привет, Лиза, — он действительно не заметил, когда она успела приехать, и если до конца быть честным, даже не помнил, чтобы они договаривались встретиться. — Я тут подумала, — продолжила Лиза-Мария, не замечая его растерянности, — может поедем завтра на пляж? Я знаю одно уединённое место, там нас не найдут ни репортёры, ни твои поклонники. Только я, ты и дети. Майкл, представив эту милую картину, улыбнулся. Ему нравилось проводить время и с самой Лизой, и с её детьми. Так легко было представить их своей семьёй. В последнее время он стал ещё больше тяготиться своим одиночеством. Он всегда, по большому счету, был одинок, как в окружении своих поклонников, так и в окружении собственной семьи, и ему всё чаще казалось, что Лиза-Мария именно та женщина, которая сможет его понять. Которая смотрит на него не как на знаменитого артиста, а как на человека. Женщина, с которой он может быть счастлив. Но, несмотря на все эти его мысли, где-то там, на краю сознания, мелькал образ совершенно иной, рыжеволосый. — Прости, Лиза, но на завтра у меня уже есть планы. — Ок, очень жаль, — погрустнела она. — А отменить никак? — Нет, — покачал головой Майкл. — И что там такого важного и неотменимого? — с поистине детским любопытством, спросила Лиза-Мария. Майкл уже было открыл рот, чтобы рассказать о Ханне, съёмках, репетициях, но замолчал. Ему не хотелось впускать в то, что было между ним и Вьюрком, больше никого, даже Лизу. Особенно Лизу. Он почему-то был уверен, что она не поймёт. Те два раза, что они пересекались, взгляд Лизы, брошенный на Ханну, был не слишком доброжелательным. Возможно, что отчасти это была и его вина. Эти два раза появление Вьюрка было для него сюрпризом, и всё внимание переключалось на неё, что было по крайней мере невежливо. — Это съёмки фильма, на которые меня пригласили, — нашелся с ответом Майкл. — Здорово! А что если ты туда пойдешь с подругой? — намекая на себя, спросила Лиза-Мария. — Нет, дорогая, — покачал головой Майкл, — так не выйдет. — Жаль, — вздохнула Пресли, потупив взгляд и надув губы, что делало ее похожей на маленькую девочку, которой не дали конфетку. Пресли ещё с детства не знала отказа ни в чём, пока был жив её отец. «Король рок-н-ролла» баловал свою принцессу всем, чем мог: мехами, драгоценности, что уж говорить об различных игрушках, сладостях. Сказка закончилась с его смертью. С матерью отношения у «папиной принцессы» не сложились. Лиза терпеть не могла дружков матери, и тех, что были при жизни отца, и тех, что появились после его смерти. Она старалась быть дома как можно меньше. Связалась с плохой компанией, и творила множество глупостей, какие творят подростки. По большому счету и её замужество было такой подростковой глупостью. Только вот Пресли так и не отвыкла от того, что мужчина, который рядом с ней, должен обращаться с ней как с принцессой. Майкл ей нравился. Она бы сказала, что очень нравился. Он в чем-то напоминал ей отца, а ореол славы вокруг певца, ещё больше усиливал эту схожесть. Сначала это было просто любопытство, интерес понять, кто же такой Майкл Джексон, потом появилась симпатия. Им сложно не увлечься, не хотеть его внимания. Лиза-Мария увидела, как мужчина быстро и легко нашёл общий язык с её детьми, с которыми и она сама не всегда могла справиться, и её сердце окончательно растаяло. Вот только само поведение Майкла ей было не до конца понятно. Он сам приглашал её в рестораны, на различные приемы, или просто к себе на ранчо. С удовольствием проводил время как с ней, так и с детьми. И ей казалось, что вот-вот, через какое-то время, его объятия, приветственные поцелуи в щёку и прогулки за ручку перерастут во что-то более личное, страстное, интимное. Но бывали моменты, вот как сейчас, когда Майкл отстранялся, думая явно о чем-то или даже о ком-то другом. И тогда Пресли чувствовала себя ненужной, чувствовала себя совершенно обычной, ничем не выделяющейся из толпы друзей, знакомых и просто поклонников Майкла Джексона. Что какой-нибудь выброшенный на улицу щенок или маленький сирота из приюта, где-нибудь на окраине Оклахомы, ему важнее неё. Лизе-Марии это определённо не нравилось, но когда Майкл улыбался, как сейчас, совершенно искренне и, быть может, чуточку виновато, брал её руку в свою и приглашал поехать куда-нибудь на ланч, она мгновенно забывала про своё недовольство. Пусть спасает щенков и брошенных детей, если при этом у него останется время и для неё.***
Декорации бального зала сияли серебристой мишурой. Лепнина, множество свечей, резная мебель — всё заставляло вспомнить о прошлом веке. Павильон, действительно, напоминал сейчас если не дворец, то очень богато украшенный зал ресторана, и актёры должны были соответствовать обстановке. Над причёской Ханны трудились несколько часов. Кокон из волос, поднятый вверх, обвивали множество серебряных цепочек с небольшими листиками. Её прическа и платье должны были если и не досконально, то очень сильно напоминать ту фигурку принцессы, которая стояла у Сары на туалетном столике. Сама Ханна чувствовала себя необычно и даже несколько неловко из-за пышного подола, который сильно сковывал движения. Да и корсет, пусть и не особо жёсткий, и не особо затянутый, но всё равно добавлял неудобств. Успокаивало только то, что предстояла ещё одна, генеральная репетиция в костюмах, после которой уже включатся камеры. Поэтому, у неё будет возможность понять, как правильно двигаться в платье и каких сюрпризов стоит от него ожидать. О том, что Майкл приехал на площадку, Ханна узнала, когда костюмеры помогали ей влезть в корсет и нижнюю юбку. Ей хотелось тут же пойти к нему, но приходилось терпеть. Так что выйти из трейлера удалось только минут через сорок. — Простите, а где мистер Джексон? — обратилась она к ассистенту, который проходил мимо. — Во втором трейлере, — указал тот в сторону рядов одинаковых вагончиков, таких же, как и тот, из которого она вышла минуту назад. Ханна удивилась: что делать Майклу в трейлере? Может быть решил повидаться с Боуи? Тогда почему в другом трейлере? На сколько она помнила, трейлер Дэвида был пятым. Дойдя до второго трейлера, Ханна постучала и, дождавшись разрешения, вошла. В первые секунды она подумала, что ассистент что-то всё-таки напутал. Спиной к ней стоял мужчина в костюме, чем-то напоминающем костюм джентльмена девятнадцатого века: белая рубашка, жилет темно-желтого цвета и темные брюки. — Прости…те, — извинила Ханна, запинаясь на последнем слоге, и когда мужчина обернулся, она действительно узнала в нём Майкла. — Привет, Вьюрок, — улыбнулся он, застегевая пуговку на рукаве. — Привет, — ответила она, осматривая его с ног до головы. — А почему ты в таком костюме? — А это сюрприз, — улыбнулся Майкл своей загадочной улыбкой. — Ты прекрасна, как принцесса. Ханна улыбнулась чуть смущённо и поправила подол платья. — Я сегодня и должна быть принцессой. Он подхватил со столика белую маскарадную маску, и тут Ханна догадалась. — Ты участвуешь в съёмке?! Но как? — Поговорил с Лукасом, сказал, что мне скучно будет просто стоять и смотреть, и он позволил мне стать одним из гоблинов. — Это же здорово! — Ханне было приятно, что Майкл окажется не по другую сторону камеры. Теперь ей точно будет спокойнее, зная, что он намного ближе, чем можно было мечтать. Она забрала у него маску, изображающую страшную полудемоническую морду с длинными, тонкими рогами. Практически у всех участников маскарада маски изображали ужасные морды, невольно заставлявшие чувствовать себя неуютно. Ханна приподнялась на носочки и сама примерила маску ему на лицо, после чего завязала ленты, с помощью которых она держалась. — Спасибо, — поблагодарил он, перехватив её руку. Пальцы у неё были прохладным, и он чуть сжал её ладонь в своей, грея. — Не волнуйся, у тебя всё получится, как только включится камера. Так всегда бывает, а я буду рядом. Ханна вздрогнула, встретившись с его взглядом, который, через прорези в маске, казался ещё более внимательным, и каким-то гипнотизирующим. Ханна кивнула, не в силах ответить. — Пойдём, — кивнул он в сторону двери, пропуская её вперёд. Они прошли на площадку. Там уже собралась вся массовка, танцоры и съёмочная группа. К Майклу подбежал один из ассистентов-мальчиков «принеси-подай», которые выполняли самые различные поручения режиссёра, оператора и всех остальных, кто стоял ступенькой выше по карьерной лестнице. — Мистер Джексон, прошу вас, сюда, — он указал куда-то в середину зала. Ханна выпустила руку Майкла, переключая внимание на хореографа, которая уже расставляла танцоров по нужным точкам. Ханна встала у дальнего входа в зал. Сейчас она должна будет пробираться через толпу гоблинов, пока король не подхватит её где-то в середине зала и не начнёт кружить в танце, а потом она должна будет от него сбежать, разбивая хрустальный шар. Включилась музыка, и Ханна сделала первый шаг в толпу. Она прошла на ту точку, где должен был её подхватить Дэвид, точнее, уже Джаред. Когда он подхватил её, разворачивая к себе, резко, сильно, она немного оступилась, но быстро поймала равновесие, уцепившись за руку Дэвида, и через секунду они уже привычно вальсировали. Ханна кружилась в танце, мысленно отсчитывая тот момент, когда она должна будет вырваться из объятий Джареда и устремиться в сторону. — Все молодцы! — по залу прозвучал голос хореографа, усиленный громкоговорителем. — Перерыв пять минут, — это уже прозвучал голос Лукаса, — и начинаем съёмку. Ханна отошла на начальную точку и оттуда стала с удивлением наблюдать, как Майкл что-то говорит Дэвиду. — Дэвид, — подошёл Майкл к актёру. — Майкл, — улыбнулся он, пожав протянутую руку. — Давно не виделись. Решил побыть в моей свите? — с ехидством проговорил он. — Любопытно было, как ты справишься с ролью короля, — сложив руки на груди, ответил ему Майкл. Боуи развел руками в жесте, мол, вот он я, смотри, любуйся. Сам же Майкл уже смотрел в сторону, где стояла Ханна. Он видел, как она оступилась, когда Боуи слишком резко развернул её к себе. Наблюдая за танцем, ему не понравилось, как резко Боуи её к себе разворачивал, как слишком близко и слишком сильно прижимал к себе, слишком пристально смотрел ей в глаза, и она сама смотрела на Дэвида, как кролик на удава. — Дэвид, ты поосторожнее с ней, поаккуратнее, — посмотрел он на Боуи серьёзно. Боуи проследил за взглядом Джексона и ухмыльнулся. — Ты волнуешься за Вьюрка или ревнуешь? — улыбка Боуи стала ещё шире. Джексон вздрогнул, посмотрев на Боуи удивлённо, и напрягся всем телом. Дэвид понимал, что дразнит Джексона, но не мог этого не делать. Девчонка была неравнодушна к Майклу, и тот тоже смотрел на Ханну явно небезразлично. Так что кое-какая встряска ему не повредит. Кулаки Майкла сжались, а взгляд стал острым и холодным. Боуи не сомневался, что сейчас в голове Джексона крутятся совсем не литературные фразы, и он бы даже их озвучил, если бы не команда режиссёра о начале съёмки. — Держи её крепче, если она тебе нужна, — прошептал ему Боуи, отходя на своё место. — Тишина на площадке! — скомандовал Лукас. Все вокруг замерли, подобно манекенам, пока не зазвучала музыка и Ханна не сделала первый шаг в зал.***
Ханна выдохнула с облегчением, когда Лукас скомандовал об окончании съёмки, как этого эпизода, так и всего фильма. Вся съёмочная команда разразилась аплодисментами и всеобщими поздравлениями. Она справилась! Они всё справились! Дэвид подхватил её и закружил, заставляя смеяться. — Умница, Вьюрок! Она отстранилась от Боуи, ища взглядом Майкла, но во всеобщей суматохе нигде его не видела. — Прости, — сказала она Дэвиду, уже делая шаг в сторону. — Иди, — понимающе кивнул Боуи, наблюдая как Ханна, подобно Золушке, сбегает с бала. Она остановилась у трейлера, в котором переодевался Майкл, но почему-то не постучала и не попыталась выяснить, там ли он. Сейчас Ханна чувствовала себя потерянной, словно ей опять десять лет и она осталась в одиночестве в чужом месте. Стало зябко, и она обхватила себя руками. Нужно переодеться, а уже потом попробовать отыскать Майкла. Она шагнула назад и спиной уткнулись во что-то, точнее, в кого-то. Перед ней возникла роза, белая роза в чьей-то руке. — Поздравляю, принцесса, — шепот на ухо породил мурашки уже не от прохлады. Ханна узнала голос и тут же обернулась: — Майкл. Он успел снять ужасную маску, но оставался в костюме. — Откуда? — взяла она розу в руку. — Не важно, — покачал он головой. — Принцессам нужно дарить цветы. — Я больше не принцесса, сказка окончена, — задумчиво проговорила Ханна, только сейчас осознавая, что съёмки «Лабиринта» завершились. Майкл же обхватил её за талию, притягивая к себе: — Ещё есть время… Он вел её в танце намного нежнее, бережнее, чем это делал Дэвид в облике Джареда. Им не нужна была музыка, она жила внутри них самих: играла под ритм ускоряющегося пульса, разливалась по венам. Они просто кружились по небольшой, ровной площадке, не отрываясь смотря друг на друга. У Майкла всегда такой взгляд, что от него перехватывает дыхание и пересыхает в горле. Ханна машинально облизала губы и заметила, как его взгляд перешёл на них и стал ещё темнее. Его руки притянули её чуть сильнее, и она в ответ обвила его за шею. По коже бежали не просто мурашки, а электрический ток: он путешествовал от кончиков её пальцев вниз по позвоночнику и устремлялся куда-то к животу. Они одновременно потянулись друг к другу… — Ещё немного, и я подумаю, что выбрал не того актёра на роль короля, не того, — услышали они голос Лукаса, и тут же отскочили друг от друга. Режиссёр смотрел на них с любопытством. — Простите, мне нужно переодеться, — пряча свои горящие от смущения щёки, практически сбежала Ханна. Мужчины посмотрели ей вслед. — Хорошая девочка, — произнёс Джордж Лукас, — и актриса талантливая: не капризная, не испорченная, но с характером. Майкл лишь кивнул, соглашаясь. — Береги её, — посмотрел Джордж на Майкла. — Постараюсь, — прошептал он.— Спасибо, Джордж, — пожал он руку режиссёру. — Мне было приятно увидеться с тобой и поработать, — улыбнулся Лукас. — Помни, ты мне обещал роль в новых фильмах о «Звездных войнах», — прощаясь с режиссёром, ответил Джексон и пошёл переодеваться.***
Ханна крутила кубик Рубика и смотрела за бегающими по коридорам, куда-то вечно спешащими работниками звукозаписывающей студии. Оказываясь в таких местах, она всегда вспоминала студию на ранчо Майкла. В отличии от танцевального зала, туда она никогда практически не заходила, боясь помешать, что ли. С Майклом они не виделись с тех самых съёмок бала. Ханна спешила наверстать пропущенный из-за работы школьный материал, а Джексон, видимо, тоже не скучал, ни разу так и не позвонив после того, как отвез её домой в тот вечер. Ханна старалась не вспоминать о его странном поведении: ну подумаешь, решил поиграть с ней в принца и принцессу. Тогда были подходящие декорации, ещё не спала атмосфера сказочности и волшебства. Понятное дело, ему было тяжело просто стоять там, как рядовому статисту-неумехе, это же Майкл Джексон! Но он сделал это ради неё, и Ханна не могла, да и не хотела обижаться на него из-за собственных глупых желаний.Так что, постаравшись выбросить из головы все вопросы, фантазии и мечты о Майкле, она сосредоточилась на учёбе. Записываться в студии — это, пожалуй, было самым утомительным, что могло быть в работе актёра. Переозвучка фильма практиковалась часто, так как на съёмках не всегда удавалось записать качественный звук. И тогда ты стоишь возле микрофона, перед большим экраном, и стараешься также эмоционально, четко, попадая в изображение своего персонажа, произносить реплики, и это не всегда, точнее почти никогда, не получается с первого раза. Вот и сейчас, попросив передышку, она вышла в коридор, впрочем, продолжая прокручивать в голове реплики диалога. — Ханна? — голос Майкла заставил её вздрогнуть. Он шёл к ней с того конца коридора. — Привет, — поздоровались она, поднимаясь со скамейки и буквально ныряя в его объятия, позабыв о своих печальных мыслях. — Ты что тут? — спросил он у неё. — Переозвучка, — кивнула Ханна в сторону двери, за которой она писалась. Глаза Майкла зажглись любопытством. — Долго ещё? — Никак не удается озвучить последний диалог, — крутанув ещё одну грань головоломки, призналась Ханна. Он удивлённо посмотрел на неё и первым шагнул в сторону двери. Ханне ничего не оставалось, как последовать за ним. — Привет, Бобби, — поздоровался Майкл со звукорежиссёром. — Это ты тут мучаешь Ханну? — спросил он шутливо. Бобби посмотрел куда-то за плечо Джексона. — Она умница, но мы тут уже четвертый час маринуемся и несколько устали, — вздохнул мужчина. — А в чём проблема? — спросил Майкл, уже обращаясь к Ханне. Она лишь пожала плечами. — Мы пройдём? — указал Майкл в сторону звукозаписывающей комнаты. Бобби лишь согласно кивнул. Майкл и Ханна прошли в комнату. Большой экран и стойка с наушниками и текстом. Майкл посмотрел на экран, где застыло лицо Ханны в образе Сары. — Так в чём проблема? — спросил он по-деловому. — Сама не знаю, — пожала она плечами. — Тогда просто покажи, — Майкл встал ближе к стене, обитой чем-то мягким для звукоизоляции, и сложил руки на груди. Ханна надела наушники и подала знак Боббу включать запись. Она прекрасно помнила текст, но даже если бы и не помнила, перед глазами лежала шпаргалка, в которой был не только сам диалог, но и посекундная шкала того, в каком временном отрезке какая фраза произносится. Это был даже не диалог с Джаредом или другими жителями лабиринта, это было практически самое начало фильма, самая обычная ссора между героиней и родителями, сколько таких ссор было у самой Ханны в реальности? — Пишем, — скомандовал звукорежиссёр. — Кто-то опять побывал в моей комнате! Я ненавижу это! Я ненавижу! Я ненавижу тебя! — произнесла Ханна, параллельно наблюдая за происходящим на экране, чтобы свериться с временной шкалой. — Кто-нибудь, заберите меня из этого ужасного места! Чего ты хочешь? Хочешь сказку? — Стоп! — прервал её Бобби. — Не та интонация, Ханна! Больше злости, ты не похожа на рассерженного подростка. Ханна сдернула с себя наушники и практически бросила их на подставку. — А по мне, так типичный рассерженный подросток, — улыбнулся Майкл, подходя ближе. — Вьюрок, ты же играла эту сцену и тогда была вполне убедительна, что случилось сейчас? — Не могу объяснить, — поморщилась она. — Просто тогда была нужная атмосфера, что ли. Я была в роли, и все эти эмоции были естественными, а сейчас… — Ты уже отпустила Сару, — понял он. — Тогда пойдём другим путём. Тебя же сейчас это злит? Злит, что ты стоишь тут и у тебя ничего не получается? А может, ты злишься на кого-то конкретного? Ханна злилась. Злилась на него, потому что случайно увидела фотографии Майкла, Пресли и её детишек, отдыхающих где-то на пляже и снятых каким-то удачливым папарацци. Она злилась на статью под фото, утверждающую, что у «короля поп-музыки» роман с «принцессой рок-н-ролла». Да, она банально ревновала Майкла. Глупо, иррационально, так как не имела на это права, но была не властна над своими эмоциями. Ханна чувствовала, что если Майкл действительно свяжет себя узами брака с мисс Пресли, то места для неё в его жизни уже не будет, даже как для друга — Пресли не позволит, да и Ханна не сможет. У нее снова останется только Дон, а братишка… Ему самому нужна поддержка, чтобы ещё и ей сопли подтирать. — Вот, теперь я вижу нужный взгляд, — склонившись так, чтобы они смотрели друг другу в глаза, сказал Майкл. — Не потеряй эту эмоцию. Он обошёл Ханну сзади и, надев на неё наушники, дал Бобби знак, чтобы включал запись. — Я ненавижу это! Я ненавижу! Я ненавижу тебя! Кто-нибудь, заберите меня из этого ужасного места! Чего ты хочешь? Хочешь сказку? Давным-давно жила-была юная девушка, и мачеха вечно заставляла её сидеть дома с ребёнком. Ребёнок был избалованным малышом, который хотел всё для себя, и девушка фактически была рабыней… — Стоп! — прозвучал голос Бобби. — Отлично! Запись окончена! Ханну все ещё трясло от той злости, которую она наконец выплеснула, пусть и словами Сары. Она не сразу почувствовала, что руки Майкла нежно массируют её плечи. — Молодец, Вьюрок, — поцеловал Майкл её в макушку. — Поедем на ранчо? Я думаю, тебе не помешает кружка горячего шоколада. Ханна на миг закрыла глаза, расслабилась и улыбнулась. Она не умела долго злиться вообще, а злиться на Майкла было просто невозможно. — А зачем ты сам сюда приехал? — Это связано с одной песней, — ответил Майкл. — По дороге расскажу.***
Ханна проснулась и посмотрела на часы. Те показывали полтретьего ночи. Она повернулась на другой бок, но прекрасно знала, что не сможет быстро уснуть, слишком ярким был её сон. Ей уже не раз снилось, что она снова танцует, с тех самых пор, как она начала репетировать вальс с королём Гоблинов. Эти сны были такими яркими и реалистичными, что просыпаясь, Ханна чувствовала, как громко стучит сердце, эхом отдаваясь в ушах. Хотелось тут же соскочить с постели и начать танцевать. Всё в ней, от души, до самой последней мышцы, требовало танца, движения. Вот и сейчас она не чувствовала ни сна, ни усталости, а все мышцы, казалось, были готовы к первым па. «Если действительно хочешь чего-то, то не отказывайся от этого», — вспомнила она слова Майкла. Ханна села в кровати. Спала она в большой футболке, доходящей ей до середины бедра, и по размеру больше подходящей Дону. Найдя в недрах шкафа, который использовался редко и в котором хранились несколько футболок, кофт, джинсов и даже платьев, ожидавших свою хозяйку, джинсовые шорты, натянула их. По-быстрому обулась в балетки и как можно тише вышла из особняка. И не потому, что боялась, что кто-то запретит, если застанет гуляющей в такое время, а просто не хотела никого побеспокоить. Быстро добраться до студии помог скейтборд. Войдя в танцевальный зал, Ханна на миг замерла в дверях. Последний раз она была тут с Майклом, но танцевать одной и с кем-то в паре — это было две большие разницы. Сможет ли она танцевать одна? Не разучилась ли чувствовать музыку так, как это было раньше, когда мелодия создавала для неё целый мир? — Не попробуешь, не узнаёшь, — ответила Ханна своему отражению и, уверенно подойдя к аудиосистеме, включила её. По залу разнеслась незнакомая мелодия. Это была новая песня, про которую ей рассказывал Майкл. Эта песня сначала была написана как дуэт с популярной певицей, но потом что-то разладилось, и он записал её сам, что по мнению большинства, было ещё лучше. Ханна перемотала на начало и, включив, вышла на середину зала. Ханна закрыла глаза, впитывая мелодию. Эта песня дышала бешеной энергией, страстью. Страстью, что иголочками бежала по коже. Тело, казалось, само начало двигаться, — плавно, с сексуальностью, с желанием, которое текло по венам и тяжестью оседало внизу живота. Нежный женский голос, чувственно, почти шепотом, озвучивал то, что Ханна не могла сформулировать сама: «Есть кое-что, Что мне придётся сказать тебе, Если ты пообещаешь Понять. Я не могу сдерживать себя. В твоём присутствии Я такая скромная, Дотронься до меня. Не скрывай нашу любовь Женщины к мужчине». Холодная поверхность зеркала, которого она коснулась спиной во время танца, была обжигающей для разгоряченной кожи. Её танец был абсолютной импровизацией. Ханна не задумывалась о движениях и поворотах. Для неё сейчас не существовало ничего, кроме музыки и голоса Майкла, поющего о желании, о страсти, о тайне. «Потому что есть кое-что В тебе, детка Это заставляет меня Дать тебе это. Я клянусь, есть что-то В тебе, детка». Ханна крутанулась и посмотрела на себя в зеркало: зрачки расширены, на щеках появился румянец, дыхание сбито не только от танца. Она начала отступать назад и чуть не упала. Её подхватили чьи-то руки. Ладони прошлись по плечам вниз к талии, и резко развернули к себе. Это был Майкл, и это было одновременно неожиданно и ожидаемо, но любые мысли выветрились из головы, как только она встретилась с ним глазами. Взгляд Джексона был темным и горячим, таким же, как слова, звучащие в этой песне. Руки мужчины спустились ниже, прикасаясь к женским бедрам, заставляя её повторить его движение. Его пальцы, касаясь, обжигали, даря мурашки, заставляя дрожать, но при этом не сбиваться с ритма их танца, который становился все откровеннее и интимнее. И будь на месте Майкла кто-то другой, Ханна бы непременно испугалась той волны возбуждения, что накатила на неё, заставляя сердце стучать всё быстрее и желать прижаться к мужчине ближе и сильнее. Они были слишком близко, ощущая ту энергию, тот призыв, ту жажду прикосновений. Ханна перевела взгляд на губы Майкла, а он словно только и ждал этого её взгляда, как какого-то сигнала. Его поцелуй был хищным, страстным, заставляющим затаить дыхание и вызывающим головокружение. Ханна ощущала мужское желание — желание, не знающее границ и преград. Его пальцы, впившиеся в ягодицы и приподнявшие Ханну вверх, прижали ближе к себе. Настолько близко, что Ханне лишь оставалось самой вцепиться в плечи Майкла и, наконец, ответить на поцелуй. Волна возбуждения уже превратилась в разряд тока, устремляющийся вниз и заставляющий каждый нерв на коже стать сверхчувствительным. Ханна застонала и в ту же секунду почувствовала, что падает. Ханна не сразу осознала, что сидит на полу в танцевальном зале. Музыка затихла, и от присутствия Майкла не осталось и голоса. Только бешено стучащее сердце, желание, все ещё разлитое по телу отчётливой дрожью, и припухшие губы, говорили о том, что ей всё это не привиделось. Так же, как и горькое осознание того, что Майкл сбежал, буквально отшвырнув её от себя. — Это сумасшествие, — тихо проговорила Ханна своему растерянному отражению в огромных зеркалах.