***
Трое мужчин вели разговор на широком крыльце. Один из них, возраста Саирса, облокотившись на высокие дубовые перила, смотрел вдаль и курил сигарету. Он — редкий случай, когда седина к лицу. Во взгляде читались усталость и алкоголь. Двое других завели разговор о Сицилии. Кажется, они оба там были. — Мы с Рейчел пили необыкновенного вкуса вино, Амароне. Ей оно понравилось. А для меня это вино — единственное, что действительно заслужило внимания в Италии, — повествовал стоявший возле двери крепкий мужчина. — Дейв, конечно, каждому своё. Но по мне, лучше уж в Сицилии, чем в Девоне. Я, к примеру, когда лечу куда-то с Дженет, или с Мейси, или с… да неважно с кем! Мы выбираем по пляжам. Если чистый пляж… Если чистый пляж у отеля — мы, скорее всего, туда и направимся, — собеседник так часто заглядывал в экран небольшого устройства, что речь прерывалась после каждого слова. — Девочки любят поваляться на пляже. А я и рад, можно отдохнуть в баре. — Когда ты уже перестанешь отвлекаться на свой чертов телефон, Арнольд? — возмутился Дейв. Оставленная приоткрытой, дверь распахнулась, и на крыльцо ступил молодой мужчина. За ним вышел, пошатываясь, Пит Саирс. — Твой сын распустил руки, — холодно сказал Саирс, обращаясь к седому мужчине. — Я уже давно не оказываю никакого влияния на Эрвина, ты же знаешь. Он не маленький, — в голосе седовласого мужчины прослеживалась печаль. — Именно поэтому я даже не был в курсе, что он примет участие в сегодняшней игре. Эрвин, которого обсуждали отец и приятели, тем временем, спустился на вторую ступень крыльца и наблюдал своими ледяными глазами, как уходит ночь. Синее небо с россыпью гаснущих звёзд градиентом переходило в чистое, ярко-рыжее. Но даже столь красивый вид не сумел отвлечь мужчину от стоградусной ярости, растекшейся по голубым венам. «Живёт в его доме, получает деньги. Сначала позволяет себе при посторонних о чём-то спрашивать. А потом ослушаться приказа… Я иду к себе, мистер Саирс.» — Эрвин промотал в памяти слова служанки, вспоминая её наглость. — Пит, она не может себя так вести. Мне плевать, но если ты и дальше будешь позволять ей, она станет сукой и сядет на шею, — он перевёл взгляд на хозяина коттеджа. — Я разберусь сам, Айсли. В моём доме ты обязан уважать мои правила, — отрезал тот, дав волю острию металла, заточенному внутри. — Эру, к чему эти высказывания? Ты должен радоваться. Выиграл сегодня почти все партии, — попытался разрядить обстановку Дейв. — Даже обыграл своего старика. — Да, Курт, блеф у него в крови. Сын своего отца, — Саирс похлопал по плечу седого мужчину. Все, кроме Эрвина, заулыбались. Он вытащил из кармана пачку сигарет и закурил одну, прислонившись спиной к отполированному столбу крыльца. Дым будто проходил сквозь тело молодого мужчины, не задерживаясь в лёгких, попадая в кровь и даже в нервы. Глубокая затяжка выходила маленькой, едва видимой струйкой обратно. Эрвин курил редко. Сейчас он использовал сигарету, как нейтрализатор для внутреннего дракона. Красного дракона ярости. В секунды очередной глубокой затяжки последние двадцать лет пронеслись вихрем в его памяти. Двадцать долгих лет, на протяжении которых их с отцом связь была лишь кровная… — У меня через шесть часов самолёт. Мейси хочет провести несколько дней в Доминикане. Начнём новую партию? — Арнольд прервал ураган воспоминай, бушующий в мыслях Эрвина. Гранитная пепельница, лежавшая на широком поручне, пополнилась новыми окурками и стала похожа на лес, полный выгоревших поваленных деревьев.***
Девушка, одетая в то же чёрное платье с белым передником, сидя на самом краешке кровати, рассматривала свои руки. Всё те же пальцы, те же вены. Как их растворить? Растворить себя? Будто молекулы никогда не складывались в хрупкое тело. Воздух не наполнял лёгкие, из которых полчаса назад его выбил какой-то придурок. Будто никогда не существовало Элис-Джейн Уильямс… Злосчастной двери суждено было открыться. Сегодня, завтра, через год. Неважно, снаружи или изнутри. Дверь будет отворена. Элис не занимала себя бессмысленными вопросами. Она старалась рассуждать без лишней паники, как действовать, чтобы покинуть это место навсегда, и чем быстрее, тем лучше. Периодически подкатывающие слёзы мешали думать. Но служанка, которая больше не считала себя таковой, мужественно давила их в себе. Силы иссякли, и любая слезинка могла быть фатальной. Элис чувствовала это. С тяжёлым хлопком всё нутро девушки сжалось, а лохматая голова резко повернулась в сторону двери. Судя по звукам, гости вернулись. Юный рассудок метался меж двух огней: вырваться наружу при всех и ринуться вон или ждать подходящего момента. Оба варианта пугали с равной силой. Медленно поднявшись, Элис ощутила остаток энергии в ногах. Она выбрала ожидание, прислушиваясь, следя за разговором. Её решения касательно следующего плана действий менялись со скоростью стука сердца. Напороться на безмолвного гостя ей не хотелось. Но куда меньшим было желание оставаться наедине с Питом Саирсом после того, как все уйдут. До слуха доносились разговоры о работе, политике и, между делом, о количестве денег, которые ставили мужчины. Она пыталась уловить тот самый голос, но безуспешно. Либо он говорил слишком тихо, либо вовсе молчал… Минуты подслушивания тянулись поистине долго, зато позволяли оттягивать момент решительных действий. Внезапно, будто пультом от телевизора, громкость была увеличена в несколько раз. Яростный спор распалился по ту сторону двери. — Он мухлюет. Я засёк, что все красные выбыли из игры, откуда у тебя дама? — агрессивно, но размеренно, повысил тон Пит Саирс. Язык плохо слушался его, но уверенность в голосе была прежняя. — Если ты считаешь, что нужно мухлевать, чтобы обыграть таких игроков, как вы, ты явно переоцениваешь вашу «команду», — ответил тот самый, опасный голос. На секунду у Элис скрутило желудок. Последнюю вечность, в перерывах между разработкой стратегии по исчезновению из этого дома, она молила больше никогда не слышать его. — Ты выиграл несколько партий подряд. Думаешь, тебе кто-то верит? Такого везения не бывает, — Саирс закипал. — Мы можем сыграть один на один. Чтобы ты убедился, — молодой голос пронизывали ноты провокации. — У меня нет желания поддаваться на твои уловки, Айсли, — злость, смешанная с алкоголем, говорили от имени Саирса. — Пит, у тебя кончились деньги? — насмешливо спросил молодой голос. — Знаешь, некоторым надо поставить что-то поистине ценное, чтобы выиграть. — Не тебе меня учить, — последовал глухой удар кулака о стол. Бесконтрольно ногтями одной руки Элис вцепилась в другую, на секунду представив, что эта сила может снова обрушиться на неё. Точечная боль от нажатия пальцев отрезвила паникующий ум. Но вот она, последняя капля энергии. Девушка рухнула на колени. Опустив взгляд, она увидела алую росу на собственном предплечье. С чёткой картинки всё сменилось на размытую. За дверью к двум спорившим подключились остальные. Слова было трудно разобрать. Больно и шумно. Сутки без сна и букет сожжённых нервов дали о себе знать. Девушка крепилась не потерять сознание.***
Сколько прошло времени определить не удавалось даже навскидку. Громкие крики сменились невнятным тихим разговором. Алые капельки вновь стали чёткими для взора Элис. Но вот подняться с пола казалось невозможным. Тело словно заполнил свинец. Колени уже затекли. А боком девушка облокотилась на кроватку, предотвратив возможность грохнуться. Металл, забивший тело, забил и мысли… Что-то нехорошее происходит. Всё девичье нутро чувствовало это, но не могло принять меры. Телефон. В окутанном туманом усталости рассудке взрывом вспыхнуло воспоминание о подарке. Глубокий короткий вдох расправил лёгкие. Зрачки расширились и заставили лохматую, закованную в «титан» голову повернуться в сторону комода. Некрепко схватившись за деревянный корпус кроватки, Элис развернула себя в том же направлении. Она решила, во что бы то ни стало, дойти, доползти, долезть до телефона. Нужен только один звонок в полицию. Три цифры. Как она могла забыть. Вдруг послышался неприятный звук мебели, резко проехавшейся по полу. И сразу за ним уверенный шаг, чеканивший по паркету. — Нет, ты не посмеешь, — раздалось громкое шипение хозяина дома. Стали различимы звуки борьбы, больше похожие на возню. А затем кажущийся неизбежным, глухой удар, положивший начало пугающей тишине. И снова уверенный шаг. Ручка двери дрогнула, будто за неё ухватились и отпустили. Единственное препятствие, ограждавшее Элис от внешнего мира, вот-вот готово было разрушиться… И тут же яростная сила, будто вторженец хотел не открыть, а вырвать хлипкий барьер, распахнула дверь.