Drabble trouble

Синий неприметный минивэн зашуршал покрышками по гравийной дорожке, подъезжая к мотелю. Авто взятое напрокат никогда не вернется на станцию, как и людей, арендовавших его, никогда не найдут. Из машины вышли двое мужчин. У них было немного вещей — всего две дорожные сумки. Они прошли мимо неоновой мигающей таблички «Свободные номера», и, получив ключи каждый от своих апартаментов, поднялись на второй этаж, минуя окислившуюся бронзовую статую римского легионера. — До завтра. — Спокойной ночи. Двери соседних номеров одновременно закрылись изнутри. Уилл готов был поклясться, что Ганнибалу до боли в душе было неприятно изо дня в день перебираться в старые неприметные мотели. Скрипучий потертый паркет, застиранные занавески на окнах с неопределенными пятнами, машина с пластинками в лобби, которая давно была поломана, и потому целыми днями по коридорам разносились одни и те же тихие мелодии в исполнении Эллы Фицджеральд. Кажется, именно в таких декорациях начинается добрая половина классических фильмов ужасов — может именно поэтому Уилл и Ганнибал были здесь? Это была не фешенебельная Флоренция. И Уилла это радовало. Он куда более привык к плесени на потолке, чем к золотой ванной. Уилл открыл минибар, покрутил в руках стакан, пытаясь отыскать, чем бы его обтереть, а затем мысленно махнул на всё рукой, и плеснул в помутневшее стекло местное дрянное виски. Он смотрел в окно, очертания вывески стали довольно сбивчивыми, а волнение всё не уходило. Уилл твердо знал, что его место рядом с Ганнибалом, он хотел следовать за этим человеком, но понимал, что его становление не закончено, ведь до сих пор, даже самому себе не мог ответить на два главных вопроса — зачем и почему. Уилла не покидала навязчивая идея уже некоторое время. В начале он запрещал себе даже думать от этом. Прочитать Ганнибала при помощи эмпатии… Раньше он применял это только в расследовании, когда он искал его, то шел будто наощупь. Теперь он хотел развязать себе глаза. Они вместе пережили трудный период, залечивая раны и бросаясь наутек при первой же тревоге. Теперь настали более спокойные времена, но Ганнибал всё так же держал Уилла на расстоянии, будто переча словам Беделии о всякого рода любви. … а может он делал это специально? Уиллу не нужен был огненный маятник, чтобы обозначить переход от своего разума во Дворец памяти Ганнибала. Границы между ними давно стерты — они могут взаимодействовать на одной волне, как цельный организм, но пока пренебрегали этой связью. Уилла охватила мелкая дрожь, а тягучий жар тот час свернулся клубком внизу живота. Ему потребовалась опора. Уилл подошел ближе к стене, которая разделяла их с Ганнибалом комнаты, и облокотился спиной о пожелтевшие обои. Он водил по ним руками, ощущая кончиками пальцев шероховатость ветхой бумаги, прикрыв глаза. Его веки дрожали, губы пересохли, и Уилл то и дело их облизывал. Ноги подкашивались, а воздуха в груди катастрофически не хватало. Сладкая пытка, казалось, длилась вечность. Возбуждение нарастало болезненно медленно, но Уилл был будто погружен в транс и не собирался прерывать своеобразный спиритический сеанс. В его голове то и дело набатом звучало собственное имя голосом Ганнибала. — Уилл… Разрядка накрыла неожиданно. Уиллу потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться и понять, что брюки и нижнее белье нужно стирать, а он даже не притронулся к себе ни разу. Он быстро принял душ, переоделся в чистые вещи и небрежно зачесал пальцами назад отросшие волосы, которые мокрыми выглядели почти черными. Когда в дверь постучали, Ганнибал завязывал пояс своего халата, только что выйдя из душа. С присущей ему невозмутимостью он открыл, но на несколько мгновений позволил себе растеряться, когда увидел на пороге Уилла. Капли с его волос просачивались через рубашку, и мокрая ткань вызывающе прилипала к телу неравномерными пятами. — Уилл? Они смотрели друг на друга и молчали. Уилл стал медленно шагать вперед, проходя в комнату, а Ганнибал также медленно отступал назад, открывая проход. Они так и не посмели разорвать зрительный контакт, пока Уилл не закрыл дверь номера, оставив на ручке снаружи табличку «не беспокоить».