«Твои глаза, цвета травы, Которую я курил пока писал этот текст, Волосы цвета осенней листвы, Я не прощу тебе этот отъезд»
Или:«От меня сбежала лучшая подруга, Кофе остыл, Ты же не забудешь своего друга, Который тебя однажды от мамы прикрыл?»
Когда песни кончились, моё состояние было близко к истерике, живот болел от смеха, и из глаз текли слёзки, по той же причине. Когда я успокоилась, то спросила: — Пап, а сколько ехать осталось? — Восемь часов, — ответил отец. — Если надумаете остановиться поесть или в туалет, меня разбудите, — зевнув, сказала я. Джон положил себе на колени небольшую подушечку, которая до этого была у него под спиной, и похлопал по ней, предлагая лечь. Чёрт, всё-таки у меня шикарный брат, хоть и любит действовать мне на нервы, особенно, когда пьяный. Я улыбнулась и положила голову на колени брата. Места, конечно, было немного, поэтому пришлось поджать коленки. Через два часа меня разбудил Джон, сказав, что мы в очередной раз остановились поесть. Я несказанно обрадовалась, во-первых потому, что хотела есть, а во-вторых потому что хотела в туалет. После того, как мы поели, я благополучно проспала пять часов, так же, как и Джон. Последний час я провела, как на иголках, постоянно спрашивая: «Мы уже приехали?». На улице было уже светло, я посмотрела на часы, они показывали десять утра.² В одиннадцать ноль семь машина остановилась возле ворот двухэтажного дома, за нами остановилась и грузовая газель. Наконец-то приехали! Папа нажатием кнопки на ключах открывает автоматические ворота, и мы заезжаем во двор нашего дома. Как только машина полностью останавливается, мы с Джоном молниеносно вылетаем из неё и оказываемся на зелёной лужайке. Я с наслаждением потягиваюсь, все мышцы ужасно затекли, Джон проделывает то же самое. Когда я выпрямляюсь, то могу наконец посмотреть на наше новое место жительства. Так, два этажа, но балкончика нету, печаль, зато есть просторная терраса. Большие пластиковые окна, сам дом кирпичный. Просторный двор, усаженный фруктовыми деревьями и клумбами. Так, большое здание, пристроенное к дому. Ого, это что, бассейн?! Мне тут нравится всё больше и больше. Тут замечаю, что над верхушкой каменного забора торчит голова черноволосой девушке. Девушка встречает мой взгляд и, приветливо улыбаясь, говорит: — Привет, я Изабель, можно просто Иззи, как вы уже поняли, ваша соседка. — Привет, я Кларисса, можно просто Клэри. Оборачиваюсь к Джону и тут замечаю, что он просто в открытую пялится на нашу соседку, она это тоже заметила. Толкаю его в бок локтём и он, — что-то нереальное! — краснеет. — Эмн… Я Джонатан, в смысле Джон. — Очень приятно. — Иззи! — раздался за забором мужской голос. — Ты что там делаешь?! — Ой, это мой, пипец-какой-серьёзный брат. Ладно, увидимся ещё, — с этими словами Изабель спрыгнула в свой двор. — Джон, она уже ушла, закрой рот и подотри слюнки, — с улыбкой говорю я. — А? Что? И вовсе я не пускал слюнки! — наконец пришёл в себя братец. — Ну, конеееечно, — пропела я, направляясь к двери дома. — Кларисса! — раздалось сзади недовольное восклицание брата. Я поморщилась: не люблю, когда меня так называют. Около двери уже стояли родители и незнакомый мужчина, видимо бывший хозяин дома. Он отдал папе ключи, папа расписался на каких-то бумажках, мужчина, пожав ему руку, вышел за ворота и, сев в синий джип, отъехал от ворот. Я подошла к родителям, и мы вошли в дом. Оказались в просторной прихожей, скинув кеды, я прошла дальше, в гостиную с камином, диваном, креслами, огромной плазмой и лестницей на второй этаж. Из гостиной прошла в большую кухню-столовую, выполненную в серо-белых цветах. Мммм, сколько же вкусняшек поместится в такой большой холодильник? Так, вон две двери, в ванную и туалет. Стиралка, умывальник с зеркалом, душевая кабинка и небольшой шкафчик для туалетных принадлежностей. Всё в белом и голубом цветах, миленько так. Ну, туалет, как туалет, тут ничего особенного. Опа-на! Ещё одна дверка. Заходим, так, простая односпальная кровать, прямо напротив двери окно, а под окном письменный стол и стул. Параллельно кровати, вплотную к стене большой гардероб и полочки. Неа, тут я жить не буду, мольберт ставить негде. Вошла обратно в кухню, нашла ещё одну дверь, открыла. Да, как я и думала, это бассейн. Пойду по второму этажу прогуляюсь. Поднялась на второй этаж и решила идти направо. Такс, здесь, кажется, библиотека, кстати, книг тут немерено. А тут что-то типа кладовки. Это, видимо, будущая спальня родителей, двуспальная кровать, туалетный столик, комод, плазма и большой шкаф для одежды. О, снова ванная! Здорово, теперь не надо будет ждать, пока Джон воюет с волосами. Соответственно, рядом второй туалет. Идём дальше. Так, ну тут совсем скромненько, только односпальная кровать и шкаф, видимо гостевая комната. Дальше комната с двуспальной кроватью, телевизором и шкафом-купе с зеркалом, ещё одна гостевая. Так, последняя комната, наверное, моя. Уииииииииии! Просто чудесно! С правой стороны от двери, вплотную к стене, стоит односпальная кровать, рядом с кроватью небольшая тумбочка с выдвижными ящичками. В комнате два окна, под одним из них стоит письменный стол со стулом, между тумбочкой и столом расстояние примерно полметра. Под вторым окном ничего нет. Отлично, впихну туда кресло. А слева стояла стенка, по краям было два шкафа для одежды, один с полками, второй для вешалок, снизу стенки два длинных выдвижных ящика, над ними четыре квадратных ящичка, по два с каждой стороны, а всё остальное место занимают многочисленные полки. Всё в чёрно-белом цвете. Я, конечно, человек творческий, но мне больше нравятся спокойные цвета. Я кинула на кровать рюкзак и спустилась вниз. — Клэри, детка, как тебе комната? — спросила мама. — Просто чудесно, — весело ответила я. В прихожую потихоньку заносили коробки с нашими вещами. Я увидела пару коробок, помеченных зелёным стикером и попросила Джона мне помочь. Мы взяли по коробке и отправились на второй этаж. — Господи, Клэри, ты что гантели перевозишь? — прокряхтел Джон. — Нет, там всего лишь мои джинсы. — Сколько же их у тебя? — Хз, — пожала плечами я. Мы дошли до моей комнаты, и я открыла дверь. — А у тебя тут просторнее, чем у меня, — заметил Джон. — Куда коробку? — Около кровати поставь, и помоги мне остальные перетаскать. Через полчаса все мои двенадцать коробок с вещами стояли на полу в моей комнате. Я поблагодарила Джона и, прежде чем разбирать вещи, решила сходить в душ. Я вскрыла одну коробку, достала оттуда полотенца, чистое бельё и лосины с майкой. Забрала из рюкзака расчёску и направилась в ванную на втором этаже. Два грёбанных дня в дороге… Какое же это счастье, наконец оказаться в душе. Когда я вышла из ванной, сразу же схватилась за телефон, сфоткала все комнаты в доме, двор и сам дом, отправила фоточки Саймону. Он спросил, не разобрала ли я вещи, я ответила, что нет, он написал, что не будет отвлекать и вышел из сети. Я вернулась в комнату и стала разбирать вещи. Сначала я открыла коробку с джинсами, ради интереса пересчитала их, узнала, что у меня пятнадцать пар джинс. Тут есть чёрные, светло-синие, рваные, тёмно-синие, со стразами, комбинезоны и джинсы с цепочками. Офигеть, а я весь год носила только две пары! Сложила все джинсы на полку и перешла к футболкам. Когда закончила складывать свои многочисленные футболки, решила выкинуть половину из них. Дальше обувь… Кеды, кеды, кроссовки, кеды… О, балетки! Вы как сюда попали?! Такс, ещё балетки, сандалики, шлёпанцы, сапоги, полусапоги, ботинки. С ума сойти, даже лодочки на невысоком каблуке есть. Интересно, откуда? А, мы же их на какой-то праздник мне покупали. Всю обувь, разложенную по коробкам, затолкала в низ шкафа, где должны быть вешалки. Когда я пыталась закинуть на верхнюю полку мои свитера, в комнату вошёл Джон. В этот момент я задолбалась прыгать, и семь свитеров свалилось мне на голову. Джонатан заржал. Я кинула в него один свитер и зло спросила: — Зачем пришёл? — Мама с папой поесть хотят заказать, ты что будешь? — То же, что и мама, — буркнула я, складывая свитера. На еду у нас с мамой совершенно одинаковый вкус, так что ей я доверяю. — Тебе помочь? — спросил Джон. — Было бы неплохо. Джон помог мне запихать свитера на верхнюю полку и спустился вниз. Когда я окончательно разобралась с оставшейся одеждой, меня позвали есть. Кажется, этому мой животик был рад. Мы с мамой ели китайскую лапшу, а папа и Джон роллы. После обеда папа притащил моё кресло в комнату, а я продолжала разбирать свои вещи. Книги, краски, мои картины, мольберт, кисти, резинки для волос, косметика, украшения и т.д. и т.п. Когда я закончила с вещами, было шесть часов вечера. Я достала комплект постельного белья, разобрала кроватку и попыталась поспать. Но сон не шёл, поэтому я взяла альбом, карандаши и вышла на террасу. Там сидел Джон с кружкой кофе в руках. — Ты чего тут? — удивилась я. — А ты? — Порисовать хочу. — А я кофе попить. — А почему не на кухне? — Потому что захотел тут. — Понятно. Я оглядывалась, думая, что нарисовать, и тут до меня дошло: прямо передо мной сидит чуть ли не фотомодель. Я улыбаюсь и начинаю делать набросок. Вскоре Джонатан замечает, что я постоянно кошусь в его сторону и говорит: — Только не говори, что рисуешь меня. — А почему нет? — спросила я, приподняв брови. — Ну я же стесняяяюсь, — протянул он, поставив кружку с кофе на стол. — Джонатан, возьми кружку и не шевелись, а то карандаш в глаз воткну, — шикнула я. Он закатил глаза, но кружку всё же взял. — Клэри, скажи честно, что ты думаешь об этом переезде? — спросил вдруг Джон. Я отложила карандаш и тяжело вздохнула. — Пока что ничего, но сама мысль о том, что мы уехали из Лос-Анджелеса меня не особо радует. Там всё такое привычное и родное… А тут всё такое чужое… А ты что думаешь? — То же, что и ты. Ненадолго мы замолчали, а потом я, как-то по-детски наивно спросила: — Но, ты же всегда будешь таким, какой есть? Джон улыбнулся. — Ты имеешь ввиду, буду ли я и через двадцать лет недолюбливать твоих парней и доставать излишней заботой? Я кивнула. — Конечно же да, — ответил брат, потрепав меня по голове. На моём лица сама собой появилась улыбка. Вот обычные братья и сёстры в нашем возрасте постоянно ругаются и спорят из-за ерунды, слава Богу, что у нас не так. — Джонни, поделись с ребёнком кофе, — прохныкала я. — Ребёнок, какое кофе? Ты же не уснёшь потом! — А сам? — Ладно, держи, — сдался Джон и протянул мне кружку. — Кстати, напомни, какое сегодня число? — Двадцатое, — ответила я и сделала глоток чёрного кофе без сахара и молока, который в нашей семье пьёт только Джон, но мне он, кажется, тоже начинает нравиться. — Через две недели в школу, — тяжело выдохнул он. — Джонни, ты меня любишь? — похлопав глазками, спросила я. — Что тебе от меня нужно, дитя Сатаны? — Во-первых, по твоей логике, ты тоже дитя Сатаны, а во-вторых, пойдём со мной какой-нибудь фильм посмотрим, мне одной скучно. — Давай, только чур не сопливую мелодраму. Ай, забыл, ты же сама не любишь розовые сопли. В итоге мы лежали на кровати в моей комнате и пересматривали все части «Пиратов Карибского моря». За фильмами не заметили, как наступило утро. За всю ночь мы выпили по пять чашек кофе. Да, этот напиток действительно творит чудеса. Когда уже было светло, я посмотрела часы. — Твою ж мать! Десять утра, Джон! — Уже десять? Блин, ноут перегрелся, ладно, пускай отдыхает. Я отложила ноутбук и поплелась в ванную, Джон пошёл в ванную на первом этаже. После водных процедур я поплелась на кухню, особо не надеясь что-либо там найти. Какого же было моё удивление, когда я обнаружила холодильник, забитый продуктами. Из ванной вышел Джон, заметив моё удивлённое лицо, он усмехнулся и сказал: — Вчера, пока ты с вещами копалась, мама с папой смотались за продуктами. — Всё-то они успевают, — буркнула я, доставая из холодильника йогурт и молоко и закрывая дверцу ногой. Сегодня у папы выходной, а мама не могла найти новую работу за один день, поэтому они всё ещё спят. — Котяр, ты же девушка? — Браво! За шестнадцать лет заметил наконец. — Не язви, а приготовь лучше что-нибудь поесть. — А волшебное слово? — Я не умею готовить. Я закатила глаза и поставила молоко с йогуртом на стол. — И чего же мой дражайший братец желает на завтрак? — Без разницы. Я поставила чайник и решила пожарить оладушки, иногда очень хотелось вылить тесто на голову Джонатану, но я сдержалась. Заставила брата наливать мне какао, а то чё он стоит ничего не делает? Когда мы сидели за столом и ели оладушки со сметанкой, запивая их какао, на кухню спустилась мама. — Доброе утро, мам, — пробубнили мы с набитыми ртами. — Доброе утро, — мама потрепала нас с Джоном по головам. — Клэри, ты что оладушки пожарила?! — А ты что, думала, я позволю Джону умереть с голоду, пока ты не проснулась? Мама взяла с тарелки оладушек и откусила кусочек. — Клэри, почему ты так редко готовишь сама? Это же просто потрясающие оладьи! Я смутилась. Так случается всегда, когда меня хвалят. — Кстати, к нам сегодня на обед Лайтвуды зайдут. — Лайтвуды? — переспросили мы хором. — Наши соседи, — пояснила мама. — Клэри, поможешь мне с готовкой? — Конечно, мам. А когда вы успели с соседями познакомиться? — Вчера, когда за продуктами ходили, — ответила мама, наливая себе зелёный чай. — Не хотите рассказать, что вы ночью делали? — она обернулась к нам, облокотившись о столешницу. Мы с Джоном переглянулись и невозмутимо ответили: — Спали. — А сонные взгляды и синяки под глазами говорят об обратном. Мы снова переглянулись, и я действительно заметила, что у Джона синяки под глазами, наверное, и у меня такие же. — Так что же вы всё-таки делали? — Фильмы смотрели, — вздохнули мы. На лестнице послышались шаги, и в кухню вошёл папа. — Доброе утро, семейство, — весело сказал он и поцеловал маму в щёку. — Доброе утро, пап, — ответила я. — Доброе, — произнесли мама и Джон. — О! Оладушки, — папа взял с тарелки оладью и сел за стол. — Валентин, ты в курсе, что твои дети, вместо того, чтобы спать, всю ночь смотрели фильмы? — Что за фильмы? — Пираты Карибского моря, — ответил Джон. — Хороший фильм, — улыбнулся папа. Мама устало вздохнула и села за стол рядом с папой. — Клэри, будь хорошей дочерью, налей мне апельсинового сока, пожалуйста, — попросил папа. — Конечно, пап. Я встала из-за стола и достала сок из холодильника. Я поставила стакан с соком на стол и стала мыть свою тарелку. Допила какао, вымыла чашку и пошла в комнату. Решила написать Саймону.«Привет, чем занимаешься?»
«Привет, иду на репетицию, а ты?»«Только что позавтракала, лежу и ничего не делаю. Вы ещё не успели название группы сменить?»
«Ещё вчера! Мы теперь «Адские пончики»! А у тебя что интересного?»«Пока ничего. Сегодня будем с соседями знакомиться, они к нам на обед придут. Хотя с их дочерью — Изабель, мы успели познакомиться вчера. Кажется, Джон на неё конкретно запал.»
«Твой брат на кого-то запал? Неужели?! Я уже начинал думать, что он гей.»«Эй! Мы вообще-то о моём брате говорим. Хотя, я, если честно, тоже об этом подумывала, но ты бы видел, как он на неё смотрел!»
«Типа любовь с первого взгляда?»«Походу да. А у тебя, что с личной жизнью?»
«За три дня ничего не изменилось. Всё так же свободен.»»Как обычно.»
«Ага. Ладно, Клэри, я уже дошёл. Давай попозже спишемся.»»Ок, пока.»
Потом я немного поспала, а когда проснулась, пошла помогать маме готовить. Такое чувство, что к нам не соседи на обед собрались зайти, а королева Англии! Запечённая индейка, рыба в кляре, мясо по-французски, рыбный суп и дохренелиард салатиков. Кажется, мы ещё неделю будем это всё есть. Мы накрыли на стол, и я пошла переодеваться. Вместо майки и лосин я надела лифчик и лёгкий голубой сарафан на бретелях, а на ноги нацепила босоножки в тон платью. Волосы оставила распущенными. Когда я спускалась по лестнице, меня заметил сидящий на диване Джон. — С ума сойти, ты ещё не разучилась носить сарафаны! Он был в джинсах и белой футболке, впрочем, ничего нового. Я уже хотела ответить ему какой-нибудь колкой фразой, но меня остановил звонок в дверь. Мама пошла открывать дверь, а мы с Джоном направились в столовую. Вскоре в столовой появились мама с папой, женщина с чёрными волосами и голубыми глазами, судя по всему, мать Изабель, они очень похожи, рядом с ней шёл высокий темноволосый мужчина, её муж. За ними появились ещё трое, я сразу узнала Изабель, она улыбнулась мне и помахала рукой, я улыбнулась в ответ, рядом с ней шёл высокий парень, на вид, он ровесник Джона, у него, как и у всех Лайтвудов, чёрные волосы, стоящие торчком, и голубые глаза. И в конце шёл мальчик, на вид ему не больше десяти, у него тоже чёрные волосы, но глаза, в отличие от остальных, серые. — А это наши дети, Кларисса и Джонатан, — проговорила мама. Мы с Джоном синхронно сморщились, нам никогда не нравилось, когда нас называют полными именами, это как-то слишком официально. — Просто Клэри/Джон, — хором сказали мы. — Очень приятно, я — Мариза, это мой муж — Роберт. Наш старший сын — Алек, — она указала на высокого парня, — младший — Макс. А с Изабель вы уже вчера познакомились. — Приятно познакомиться, — улыбаясь во все тридцать два, сказал Джон. Я лишь кивнула. — Ну, ладно, садитесь за стол, — захлопотала мама. Я села рядом с Джоном, напротив нас сели Изабель и Алек, на другой половине стола разместились взрослые и Макс. Пока мы поедали рыбный суп, миссис и мистер Лайтвуд засыпали маму и папу вопросами, типа: «Откуда приехали?» или «Чем занимаетесь?», «Как вам город?» и т.д. После супа все стали есть рыбу и мясо. — Джослин, ты просто потрясающе готовишь! — воскликнула миссис Лайтвуд после того, как попробовала кусок рыбы в кляре. — Спасибо, но это не только моя заслуга, мне помогала Клэри, — мама обняла меня за плечи, а я почувствовала, как начинают гореть щёки. — Иззи, тебе бы не помешало кое-чему у неё поучиться, — хмыкнул Макс. Изабель посмотрела на него уничтожающим взглядом, а я выпуталась из маминых объятий и продолжила есть. Минут через двадцать Джон отодвинул от себя тарелку, вздохнув: «Я объелся!». — Может, дети пойдут погуляют? — предложил мистер Лайтвуд. — Отличная идея, Роберт, — поддержал его папа. Я, Макс, Алек, Изабель и Джон встали из-за стола. Когда мы стали выходить с кухни, мама начала: — Джон… — Знаю-знаю, если с мелкой что-то случится, голову открутят мне, — подхватил Джон, выталкивая меня в дверной проём. — Алек, ты же понимаешь, что ты отвечаешь за Макса и Изабель? — Мам, ты ведёшь себя так, будто нам с Максом по шесть лет, — недовольно буркнула Иззи. — Иззи, не спорь, Изабель закатила глаза, но промолчала. Мы все вышли из дома. — Фух, наконец, можно нормально поболтать, — выдохнула Иззи. — Расскажите о себе? — с интересом спросила она. — Изабель, не приставай к людям, — произнёс Алек. — Он всегда такой зануда? — тихо спросила я у Иззи. — Постоянно, — кивнула она. — Ну, давайте, рассказывайте. Кто вы, чем занимаетесь, ваши хобби, мне интересно знать всё! — Моё полное имя: Кларисса Адель Моргенштерн, — официально начала я, — но называйте меня Клэри. Мне шестнадцать лет. Я люблю рисовать, кто-то даже говорит, что у меня это получается. В Лос-Анджелесе я ходила в художественную школу и школьный кружок искусствоведов. Не хотела переезжать в Нью-Йорк из-за того, что у меня есть лучший друг по имени Саймон. И из-за моего брата, который слишком заботится о моём благополучии, Саймон — единственный парень, который может подойти ко мне без риска быть избитым. — Ты преувеличиваешь, я просто очень за тебя переживаю, а все парни, которые хотели с тобой пообщаться — аморальные ублюдки. — Поверю на слово. И, кстати, Изабель, теперь твоя очередь рассказывать о себя. — Я Изабель Лайтвуд, но зовите меня Иззи, мне шестнадцать лет. Я занимаюсь гимнастикой и восточными единоборствами, умею метать кинжалы. Учусь на четвёртки, всю жизнь жила в Нью-Йорке и никогда не переезжала, а ещё, как вы уже заметили, я просто сногсшибательно-красива. Я улыбнулась, да, они с Джоном были бы милой парой. — Ещё я люблю слушать музыку и танцевать, обожаю шумные вечеринки. — Короче, полная моя противоположность, — подытожила я. Да и внешне Лайтвуд была моей полной противоположностью: она высокая и длинноногая, я же ростом чуть больше полутора метров; у неё чистая немного бледноватая кожа, в то время как я немного загорелая и с множеством веснушек на лице; у меня огненно-рыжие, немного вьющиеся волосы, а у неё они прямые и иссиня-чёрные. — Ну, а ты что о себе можешь сказать, Джон? — прервал поток моих мыслей голос Иззи. — Ну, мне семнадцать лет, дома я занимался баскетболом, был одним из лучших учеников школы, тоже люблю шумные вечеринки и иногда, примерно раз в месяц, напиваюсь до невменяемого состояния, а моя любимая сестрёнка прикрывает меня перед родителями, за что я никогда не устану её благодарить. — Ох и подлиза же ты, — фыркнула я. — Алек, твоя очередь, — Изабель ткнула брата локтём в бок. — Александр Гидеон Лайтвуд, семнадцать лет, люблю читать и тоже играю в баскетбол, всегда стремлюсь узнать что-то новое, к вечеринкам отношусь нормально, если они проходят не у нас дома во время отсутствия родителей. Учусь на отлично, моя фотография уже три года висит на школьной доске почёта. — А я Макс, мне двенадцать, я люблю комиксы и не люблю учиться. Я улыбнулась, а этот Макс прикольный мелкий. Но выглядит он максимум на десять, хотя, многие, впервые увидев меня, думают, что мне четырнадцать. Да, маленький рост — штука неприятная. — А в какой школе вы будите учиться? — спросила Иззи. — Учиться это громко сказано, — сказал Джон. — Ага, скорее оставлять последние мозги в Стуизвант Хай Скул, — сообщила я. — Серьёзно?! Мы же тоже там учимся! Школа просто замечательная, уверена, вам понравится, только учитель биологии у нас — самый настоящий монстр, — протараторила Изабель. — По-моему, миссис Дженкинс только для тебя монстр, — заметил Алек. — Было бы здорово, если бы ты попала в мой класс, — сказала мне Иззи. — Там вообще нет ни одной девчонки, с которой можно было бы поговорить на разные темы, на переменах они собираются в кучку, и обсуждают, как затащить в постель нашего с Алеком друга. — Это попахивает изнасилованием, — с усмешкой заметила я. — Так оно и есть, — встрял Алек. — Джейс, конечно, сам жуткий бабник, но в прошлом году его уже буквально на каждом углу поджидали. — И чем же он такой особенный? — поинтересовался Джон. — Ну, у него безумно богатые родичи, потрясающая внешность и характер любезного ублюдка, — перечислила Иззи. — Кстати, Джон, вы с ним очень похожи внешне, — добавил Алек. — Я, когда тебя увидел, вначале подумал, что ты — это Джейс, но потом до меня дошло, что это невозможно, и тем более Джейс до конца лета будет в Испании с родителями. — И ты, Изабель, тоже по нему сохнешь? — спросила я. — Нет, я не могу по нему сохнуть, так как мы знакомы с самого моего рождения, — сказала Иззи. — А ты, пока что, самая нормальная, не бегущая за Джейсом Эрондейлом, девушка, которую знаю. Если ты тоже потеряешь из-за него голову, это будет невосполнимая потеря, — вздохнула она. — Эмн, тебе не кажется, что будет очень странно, если я потеряю голову из-за человека, который так похож на моего старшего брата? — скептически спросила я. — Будем надеяться, что этого не случится, — хмыкнула Иззи. Всё это время мы шли по нашей улице, у меня зазвонил телефон. — Да, мам? — ответила я, подняв трубку. — Вы сейчас где? — Мы недалеко от дома. — У вас всё хорошо? — Конечно, мам. — Ну ладно, чтоб дома были не позже одиннадцати. Я ещё позвоню. — Хорошо, пока. Я положила трубку. — Что маман говорит? — спросил Джонатан. — Чтобы дома были не позже одиннадцати. — Отлично, значит опоздание на полчаса простительно, — хмыкнул брат. — Макса нужно домой до девяти отправить, — предупредил Алек. В итоге мы с Джоном вернулись домой в десять минут первого. — Джонатан, Кларисса, — строго начал отец. — Пап, давайте вы будите выносить нам мозги завтра утром, — зевнул Джон. — Да, нам перед взбучкой нужно выспаться, — добавила я. Пока мама и папа отвлеклись, мы проскользнули в наши комнаты. Кончился второй день в новом доме. Сегодня от Иззи я узнала, что её родители и родители некоего Джейса дружат с детства, и поэтому не удивительно, что их дети вместе с самого детства. Иззи, Джейс, Алек и парень по имени Магнус самые популярные ребята в школе. Магнус и Джейс уже год воюют за звание Короля вечеринок Стуизвант Хай Скул, Алек один из лучших игроков баскетбольной команды (что меня очень удивило), а Иззи просто красивая девчонка, которую хотят почти все парни (не считая геев) и даже некоторые девушки. Да, кажется, в школе будет веселее, чем я думала…