— Господа, господа, господа! Вы не забыли про нашу Цецелию! Про нашу блаженную Цецелию! Я, честное и благородное слово, совсем забыл! А она вот тут, господа! В битве, в битве её не было, она цела и невредима, разве что чуть-чуть подморожена… Дафна или Цецелия, Цецелия или Дафна? Фен-но-мме-нальное зрррр-релище, господа, прошел только час от удара гонга, и 22 участника выбыли…
— Выбыли, — криво усмехнулась Твилл, — надо же было так сказать…
— Целли сможет убить Дафну? — Эмма была знаменита в их компании наивными вопросами, от которых Беата краснела, Твилл высокомерно прихмыкивала кончиком носа, а Пэйлор могла ответить насмешкой. Но сегодня ответом было виноватое молчание — слова маленькой хозяйки флэта попали в цель — это был тот вопрос, который задавала себе каждая, и в сердце каждой звучало твердое «нет». Не сможет… Даже не захочет… Завет Наставника номер семь…
— Эй, дурочка, — раздалось из телевизора, — иди сюда, сразимся по-честному! Иди скорее или мы обе замёрзнем.
Дафна была права. Погода на Арене менялась на глазах. По-весеннему яркое солнце, под которым ещё только что снег активно таял, скрылось за тяжёлыми облаками, грозившими разрядиться мощным бураном, а температура явно упала ниже нуля и продолжала падать.
— Сначала ты замёрзнешь!
Никто не ожидал такой жестокой реплики от Беаты, обычно доброй и приветливой со всеми. Но она прозвучала.
— Проклятые игры! Они всех нас превращают в зверьё. Не только трибутов, — начала заводиться даже флегматичная Лилиан.
— Так на то и рассчёт, не так ли, Корнелия? — Твилл кивнула в сторону проповедницы.
Та, однако, никак не отреагировала. Она как-то незаметно сползла с тахты на пол, придвинувшись насколько возможно близко к экрану и пристально в него всматривалась, словно тем самым как-то могла помочь подруге, посылая ей лучи своего собственного тепла.
— Скажи лучше, верят ли люди Шестого в Наставника? Знают ли про Отмывание?
Корнелия встревоженно обернулась к Эмме. Вопрос поставил её в затруднение — связи Дистриктов между собой почти не существовало.
— Судя по тому, как Дафна убивала других, она не верит, — попыталась она вывернуться.
— А ты сама подставила бы шею под нож профи? — атаковала Корнелию своим вопросом Пэйлор, — я так точно нет.
— Если кто-то из нас окажется на Арене, давайте тогда и будем решать, что нам делать. И пусть нам Наставник подскажет именно тогда.
А Клавдий Темплсмит продолжал свой крикливый репортаж. Про то, как Дафне надоело ждать, пока Цецелия примет её вызов, про то, как она, прихватив в одну руку топор, а в другую копьё, решила сама приблизиться к ней, обежав трещину, а Восьмая вновь припустила, на этот раз в сторону заснеженного леса. Дафне, отягощённой её оружием, преследование давалось непросто и в какой-то момент она решила метнуть своё копьё в противницу.
— Целли! В сторону! — стены дома семьи Коттон не рухнули только каким-то чудом от их отчаянного вопля, к которому, как им показалось, присоединилась даже Корнелия.
И вновь Цецелия словно услышала подруг. Боковым зрением она каким-то чудом заметила бросок Дафны и растянулась на снегу. Копьё просвистело мимо в каком-то полуметре. Восьмая вскочила и подхватила оружие.
— Сразись со мной! — истошно орала Дафна, добавив несколько непечатных слов.
— Нет, она точно не верит в Наставника. Какие уж тут жемчужные уста, — отрезала Лилиан.
— Видите… Видите… Там за Дафной — кровавый след… Какая может быть вера, если она босиком по снегу первый раз… Удивительно, как она смогла продержаться так долго…
— Тебе её что жалко, Беата? — Пэйлор сегодня определённо набрасывалась на всех подряд.
— Жалко, представь себе! Да мне всех их жалко! — казалось ещё мгновение, и у обычно живой и весёлой девчонки начнётся истерика, — я… я… я не могу…! Целли…!
— Господа, что мы видим! — вновь заорал Клавдий, — Наша блаженная не попыталась метнуть копьё в обидчицу, она не пошла на неё с этим оружием. Она бросила копьё в сторону леса и побежала туда же… Ага-а-а-а! Да мы тебя недооценили, Цецелия! Ты ведь первая добежишь до своего копья. Оно ведь твоё! Ты ведь хочешь измотать Дафну и поразить её! Я ведь правильно понял тебя? Господа! Обратите внимание, наша Цецелия вовсе не такая глупышка, какой она притворялась. Что ж, тебе удался твой трюк. Дав-вай же! Покаж-жи себя, Цецелия! Что ж, всё продолжается. Цецелия убегает. Дафна преследует её с топором в руке. Догони же её, Дафна! Она трусиха, она боится тебя, Дафна! Догони её, убей её, стань победителем! Дафна! Дафна! Что с тобой, Дафна? Поскользнулся! Упал! Очнулся! Ха-ха! А гипса-то и нет! Как я пошутил, господа! Смех, смех в студию! Всем давиться и умирать от смеха! Дафна лежит на снегу и корчится от боли, неужели вопрос о Победителе снимается?
— Добей меня, дурочка! Добей, я не могу больше!
В этот момент все зрители увидели вполоборота лицо Цецелии, занявшее собой весь экран, и её тёмные волосы, превратившиеся в сосульки от замёрзшего на них пота. Она остановилась, и сделала шаг, потом ещё один в сторону Дафны.
— Итак, Цецелия, дорогая наша Цецелия, сможешь ли ты? Сможешь ли ты? — пульсировал голос комментатора, пока она не приблизилась к извивавшейся противнице на несколько шагов, — Аааааааа! Хххххитрррррющщая Дафна! Она же притворялась, господа, и вот, она бросается с убийственным топором на…
Эмма закрыла глаза, а Пэйлор сжала кулаки, но никто из них не мог бы помочь подруге. Но тут произошло неожиданное. Цецелия каким-то неуловимым движением подвинулась в сторону и вся сила удара Шестой ушла мимо. Девушка потеряла равновесие и грохнулась на выступающую вверх глыбу льда уже совершенно по-настоящему. Раздался хруст костей. В довершение всего, Дафна выронила из рук свой топор, моментально подобранный её противницей.
— Добей, — хрипела она и уже не притворялась.
Окончания Игр зрители ждали ещё около часа. Цецелии, как и надеялась её старшая подруга, удалось прокачать конечности и включить внутреннюю печку. За это время Восьмая вернулась к Рогу, нашла несколько зажигалок и пару десятков коробков спичек и развела костёр прямо там, среди оказавшегося ненужным оружия, поддерживая его стрелами, древками копий и топорищами. Несколько древков она бросила себе под ноги, чтобы было не так зябко. Первое время, Дафна стонала ещё довольно громко, но потом стала затихать…
— Приветствуйте Победителя 58-х Голодных Игр Цецелию Санчеш, — под пушечный гром раздался голос Цезаря Фликермана.
— Хвала Наставнику, споёмте просительную, — лишь только они тихо без всяких победных возгласов обнялись, молвила Корнелия.
Наставник наш, приди,
И свет любви излей,
И силу правды утверди
В сердцах твоих детей.
Запела проповедница, и все ответили ей:
И силу правды утверди
В сердцах твоих детей.
Дай чувствовать, что в нас
И вместе с нами Ты,
Что близок ты к нам в этот час
Бездонной темноты.
Что близок ты к нам в этот час
Бездонной темноты.
Мелодией этой песни служила мелодия патриотической песни миротворцев Капитолия, так что никто не смог бы заподозрить девушек в чём-то предосудительном, если бы, конечно, не захотел вслушаться в слова.
Дай разум понимать
Премудрость слов Твоих,
Чтоб голос правды отличать
От голосов иных.
Чтоб голос правды отличать
От голосов иных.
Последний куплет они спели особенно стройно и с каким-то совершенно особенным чувством, что едва ли было удивительным:
Наставник, к нам приди,
И мир нам принеси
От Жатвы ждущей впереди
Укрой нас и спаси.
От Жатвы ждущей впереди
Укрой нас и спаси.
— Хвала Наставнику! — вновь прозвучало из уст проповедницы.
— Воистину хвала сейчас и вовек! — ответили остальные хором.
— Всякий, в ком есть вера…
— Тот не будет взят на Жатве, — прозвучало от пятерки девушек.
— А если тот, в ком есть вера, будет взят на Жатве? — вопрос Корнелии мог звучать как провокация, но, как минимум, трое моментально нашлись:
— Тот вернётся Победителем!
— Да будет так…
