Ответы в различных асках

Q: Когда ты узнала что ты аутист? (Просите если звучит грубо) Как ты на это отреагировала? Влияет ли это на твою жизнь сейчас? Раньше? Q: Кем ты хотела стать в детстве? Она играла с ветками. У них не было игрушек. Она ходила в одежде прошлых лет. У них не было денег на новую. Она не мечтала ни о чем. А ведь все дети должны иметь мечты. Она была необычным ребенком. Но никому не было до этого дела. Сатья с детства увлекалась одновременно всем и ничем. Она не могла найти себе занятие по душе, ведь все, за что она бралась, рано или поздно начинала ненавидеть. Что-то получалось сразу, что-то — не получалось вовсе. Она искала в этом мире нить, за которую могла бы зацепиться. Которая могла бы вытянуть её из пучины, в которой лица были стерты и размыты, а каждый звук отдавал болью в ушах. Вот дверь скрипнула, неприятно порезав слух. Она съежилась, слегка потерла уголок глаз пальцем, а затем повернула голову в сторону вошедшего в дом отца. Он, улыбаясь во весь рот, тянет к ней руки, но слова неразборчивы, смазаны, словно кисть художника соскользнула с полотна, пролив на очертания картины воду. В её глазах мир был слишком пугающим, неоднозначным и по-своему прекрасный. Она видела то, чего не видел никто. И ветки становились самыми прекрасными куклами. Куклами, которых Сатья любила. Детство было наполнено красками, шумом и запахом маминой выпечки. Пожалуй, что Симметра хорошо запомнила, кроме её рук, так это запах домашнего хлеба. После трудного дня он был особенно примечателен. И Вашвани даже понемногу начинала привыкать к тому, что мир для неё выглядит несколько иначе, но все это было неважно, покуда она могла стоять у маминого фартука, держась за него небольшими ручонками. И первой мечтой, которая посетила голову будущего архитектора, было желание научиться печь такой же хлеб, как её матушка. Можно ли назвать стремление стать пекарем назвать достойной целью, но это было именно тем, чего она хотела. Она ещё не понимала, что ей было уготовано. Сатья всегда была не такой, как прочие дети. Ей было тяжело с ними общаться, она постоянно зацикливалась на чем-то одном, совершенно упуская все остальное. Единственным, что её искренне интересовало помимо попыток построить что-то из ничего, были танцы. Как сейчас, она помнит, как часто, сидя перед домом в попытке возвести из песка произведение искусства, она повторяла танцевальные движения матери руками. Интуитивно. Когда Сатью спрашивают о её недуге, она всегда отвечает неоднозначно. Пожимает плечами, красит края губ улыбкой и склоняет голову чуть на бок. — За целую жизнь с самой собой я уже привыкла к тому, какая есть. Я никогда не придавала этому значения, потому что, по сути, я не совсем понимала, что отличаюсь. Это трудно объяснить, — она снова пожимает плечами, стряхивает с плеча пыль, которая осела от обвала проекта при недавней попытке стабилизировать его в тестовом полигоне Вишкар. — И мне моя «особенность» совсем не мешает. Впрочем, вспоминать многие ошибки, сделанные в результате недуга, она не хотела. Последняя такая, с кодом от сейфа, совсем не хотела укладываться в голове. И хотя она говорит, что смирилась со своей судьбой, на деле Симметра нередко переживает по этому поводу. Даже несмотря на то, что форма аутизма у неё не такая тяжелая.