его живое лицо выражало страдания

       Так что, вы приедете сегодня? от меня, 9:13 Не знаю, нужно еще у парней спросить. мне, 9:14 У вас же нет еще кого-то? Если есть, то нашу запись вы можете перенести. мне, 9:15 Да нет, у нас эта неделя свободна. от меня, 9:16 Ну тогда отлично. Я вот как раз спросил у парней, придет только один, друг наш, договориться там о том-сем. Женя, – менеджер наш, не сможет. Он будет часа через два. мне, 9:18 Хорошо, Вань, мы его уже ждём. Адрес дать? от меня, 9:19 Да, пожалуйста. мне, 9:19 Дима отправляет нужный адрес. Заблокировав телефон, он поднимается со стула и кладет кружку в раковину. — Нужно будить Дениса, — тихо бормочет себе под нос. Он быстрым шагом идет в другую комнату, где спит парень. Рывком срывает с него одеяло и сразу слышит жалостное мычание. — Де-ен, давай, вставай, у нас есть дела. — Ну Дим, я спать хочу, — ноет Василенко, но ему не дают взять обратно одеяло, а снова одергивают, и парень опять недовольно мычит. — Давай не ломайся, поднимайся или я тебя водой оболью, тебе оно надо?! — Я тебя ненавижу, урод, — переворачиваясь на спину, говорит Денис, начиная медленно подниматься. — И я тебя люблю, бегом в душ, через полтора часа мы должны уже быть у меня. Должен прийти один чувак по поводу записи, там надо обсудить кое-что, и обсуждать будешь ты, так что давай, — быстро протараторил Нифоров. Василенко с горем пополам встает и направляется в ванную. ... Холодная вода омывает кожу, и сразу бежит стая мурашек, Денис выдавливает гель на руку и наносит его на тело, проходясь ладонями по уже затянувшимся шрамам. В голове тут же появляется картинка: перед ним отец с безумным взглядом, он пробивает его тело.. Денис взмахивает головой, будто пытаясь отогнать ненужные воспоминания. Он снова плещет холодной водой в лицо и нехотя продолжает мыться. ... Когда Василенко вышел из душа, то его уже ждал Дима, на котором красовалась новая белая рубашка и черные джинсы почти в обтяжку, которые он спер у самого Василенко. Он их не носил, потому что малы были, поэтому при потребности Дима брал его одежду. Денис сразу пошел одеваться. Выбрав одну из своих черных рубашек и черные джинсоподобные брюки, которые уже так хорошо не обтягивали — из-за последних происшествий он хорошенько похудел. Он всегда носил черные рубашки и штаны, редко надевал белую или еще кого-то цвета рубашку, только черный, он и сам толком не понимал этого такого вот принципа. ... Через десять минут парни уже ехали в такси. — Денис? — Что? — Знаешь, кто будет у нас записываться? — с интересом спросил Нифоров. — Кто-о? — пытаясь сделать заинтересованное лицо, спрашивает он. — Сейчас я тебе не скажу, но ты очень удивишься, когда узнаешь, — с некой ухмылкой говорит парень. Денис только хмыкает, он не будет просить сказать ему, он знает, что Дима и так не скажет, так что это было бы зря. ... Парни уже приехали домой к Диме, так как студия находилась в его квартире. Через минут десять должен прийти тот парень, о котором говорил утром Нифоров. — Что-ж, ждём, надеюсь, он не заблудится, — сам того не поняв, Денис озвучил свои мысли. — Чувак, переставай думать вслух, когда-нибудь это тебе может навредить, — немного приказным тоном сказал Дима. — У меня не очень получается это контролировать, я просто задумываюсь, а оно как-то само.. — будто оправдываясь, ответил тот. — Ну так научись, ибо.. — ему не дал закончить звонок в дверь. — Это, видимо, тот парень, пойду открою. До ушей Василенко доносятся звуки открывающейся двери и громкие «Привет», дальше он снова задумывается и не слышит уже ничего. — Эй, да что такое, Денис?! — вырывают его из круговорота раздумий. В дверях стоит Дима и какой-то парень, хотя вряд ли это парень, точно за 25. И тут глаза Василенко округляются, он узнает того самого Порчи, – битмейкера Оксимирона. Он продолжает смотреть таким же удивленным взглядом. — Я Дарио, — протягивает он руку и улыбается. — А это Денис, он просто сейчас немного охуел, ты же знаешь, по какой причине, — говорит за Дениса друг. — Да, знаю, — с акцентом произнес он, продолжая улыбаться и пожимая руку Василенко. — Ладно-о, начнем? — отойдя, спрашивает Денис. — Да, давайте, а я пойду на кухню. Дарио, чай будешь? — говорит Дима. — Да, please. — Окей, тебе как всегда, Денис, да? — Ага, — произносит он, показывая гостю на кресло напротив. ... — Вот ваш чай, парни, — кладя две кружки на журнальный столик, говорит Нифоров. — Спасибо, — в унисон говорят они, и Дарио мило улыбается Диме. — Я так понял, вам студия нужна на две недели, да? И еще, ты хорошо понимаешь, что я говорю или мне перейти на английский? — с деловым видом сказал Денис. — Нет, не надо, я понимаю тебя, — с тем же акцентом говорит он и продолжает: — Да, на две недели, возможно на две недели с половиной. — Отлично, тогда нужно кое-что подписать и все, хорошо? — коротко улыбается португальцу Василенко. Пока тот достает бумаги, Дарио поворачивается на Диму, который с удивлением пытается что-то вычитать в телефоне. На его лице расплывается улыбка. Нифоров поднимает голову, смотря на гостя и, не сдержавшись, тоже улыбается. Они с интересом разглядывают лица друг друга, пытаясь что-то уловить. — Вот, подпиши здесь, — разрывает их гляделки Денис и протягивает Дарио лист А4 и ручку. — Окей, — отрывая глаза от Димы, говорит он и, подписав, отдает обратно. — Отлично, с завтрашнего дня студия ваша на две недели и четыре дня. Мы тут будем тоже присутствовать, ты понимаешь, для чего. — Да, все хорошо. Я тогда уезжаю, окей?! — Нет, не уезжаю, а ухожу или просто «я пошел», уезжать – это другое, — поправляет португальца Дима, а уголки губ все еще немного подняты вверх. — Да, черт, я забыл, спасибо, — благодарно кивает Порчи. Он поднимается с кресла, пожимает руку Денису, потом, подходя к Нифорову и все так же добродушно улыбаясь, пожимает руку и тому. — Увидимся завтра? — провожая Дарио, спрашивает Дима. — Да, конечно, пока, — говорит он, и еще раз улыбнувшись, уходит за дверь, а парень возвращается к Денису. — Мне нравится этот чувак, он забавный, — смотря на друга, произносит тот, — и он заставляет меня улыбаться. — Ты просто пидо-ор, — смеется Василенко, бросая яблоко в Нифорова. — Эй, ты оборзел. Кстати, мы так и не выпили чай.