Despacito

Гарри сидел у окна, сложив руки одна на другую на подоконнике. С их последней встречи прошла неделя. Озборн как сейчас видел перед собой эти лучистые карие глаза и кудрявые каштановые волосы, слышал ласковый, плавный голос, ощущал крепкие руки на своей спине. Каждый раз, когда он брал в руки тюбик с мазью, вспоминал вечер, проведённый в этом номере… Вечер, закончившийся слишком быстро. Кем они были друг другу? Незнакомцами? Таковыми их не назовёшь. Знакомыми? Да разве после того поцелуя они останутся лишь знакомыми? А до любовников им ещё не достать. Гарри и сам не замечал, как понемногу влюблялся. Он выходил на пляж. Каждое утро, пока солнце ещё не было таким сильным, он надевал плотную футболку с шортами и направлялся к воде. Стоял у тента, накрывавшего шезлонги, облокачивался на него и смотрел вдаль. Но всех этих шуточек и недоделанных стишков он не слышал. Как же он скучал по ним!.. Он мечтал снова услышать их, хотя бы так, издали, даже если Питер сам его не видел. Записывать их, улыбаться им, запоминать каждое слово, что он мог сказать в рифму. Но каждый раз, когда Гарри бывал на пляже, одиноко стоя у самого края, он ни разу не замечал Питера. Не было даже намёка на его присутствие здесь. Как будто он испарился, исчез. Словно его никогда и не существовало. Может, это всё лишь вымысел Озборна? Придуманный им образ — придуманный, чтобы заполнить какую-то пустоту. Гарри ведь никогда не любил. А теперь он готов был перерыть весь пляж, чтобы найти этого продавца мороженого. Съесть приготовленный им десерт и вновь услышать его голос. Посмеяться вместе с ним и почувствовать его присутствие. Разве он просил многого? Гарри даже не знал, смогут ли они поддерживать общение. Совсем скоро он уедет в Нью-Йорк, возвратится к своей работе, к своей компании и, скорее всего, забудет это летнее приключение. А так хотелось не забывать и помнить его. Сфотографировать и проявить на плёнке, как это делали раньше. Но как он это сделает?.. Часы показывали восемь утра. Уже прошла неделя, думал Гарри. Наверное, можно и на пляж выходить. И загорать. Наслаждаться тёплыми солнечными лучами. Отмокать в море и качаться на волнах. Не просто же так он заплатил за этот отпуск. Пора бы и отвлечься, а не находиться в баре каждый вечер с восьми до одиннадцати, вспоминая, как единожды он был здесь с Питером. Гарри испытывал влюблённость. Первый раз в своей жизни. Озборн нехотя взял полотенце, лежавшее на вновь незаправленной постели, прихватил крем, надел солнцезащитные очки и вышел из номера, поплотнее заперев дверь. Погода стояла нежаркая. Утреннее солнце ещё скрывалось за тучами, набежавшими на берег. Даже не пришлось мазаться кремом, чтобы защитить себя от тёплых лучей. Гарри купил в баре любимый коктейль — которым он угощал Питера — и направился на пляж. Всё: каждый камешек, каждая вывеска — напоминали ему о Паркере. И о его чувствах к нему. Он, как всегда, оставил своё полотенце на шезлонге под тентом, поставил коктейль и прошёлся к воде. Небольшие волны накатывали на берег. Гарри с разбегу запрыгнул в море и ощутил себя свободным. Как же ему нравилось плавать!.. Он буквально летал в этой воде, наслаждался ею, пока она медленно обволакивала его тело. Только сейчас он понял, как же всё-таки хорошо ему было в отпуске. Лишь одна ложка дёгтя портила всю бочку мёда. И этой ложкой было отсутствие Питера Паркера. Гарри провёл в воде достаточно долгое время. Прошло, наверное, полчаса, прежде чем он вылез обратно на берег. Коктейль находился в тени, а потому он не мог прогреться, и Озборн сделал небольшой глоток напитка. Затем, вновь надев очки, опустился на шезлонг и стал принимать солнечные ванны. Стараясь совсем не думать о парне, что подарил ему волшебный поцелуй. Гарри чувствовал себя малолетней девушкой, которая целыми днями думает о своём возлюбленном. Но он, к сожалению, не мог избавиться от этих мыслей. Ему бы снова увидеть Питера и поговорить с ним — о большем он и не мечтал. Он даже начинал ненавидеть того за то, что он не показывается на пляже и не продаёт своё чёртово мороженое!.. В отчаянии Озборн сделал большой глоток коктейля. Он чувствовал, как алкоголь обволакивает его желудок. Как тогда, в баре, неделю назад. Люди собирались на пляже. Вновь шумели и играли дети, смеялись подростки, разговаривали взрослые. Летел песок, свистел ветер и шипел прибой. Но ведь не было слышно одного-единственного голоса, который всё дополнял. Гарри прикрыл глаза. Снова отпил коктейля. — Извините, мне тут звонили с фабрики мороженого, сказали, что у них пропали самые сладкие сливки, — внезапно он услышал рядом такой до боли знакомый голос. — Так вот, это случайно не вы? От неожиданности Озборн не смог удержать во рту коктейль и прыснул. Брызги от напитка полетели в разные стороны. Шокированный, Гарри снял очки и с открытым от удивления ртом посмотрел прямо перед ним. Перед ним стоял Питер. Озборн уж подумал, не получил ли он тепловой удар? Не галлюцинация ли это? Но нет. Хриплый голос звучал так явственно, а глаза блестели так чисто, что он был совершенно уверен. Перед ним стоял Питер. Его Питер. Капли напитка попали ему на шорты. Паркер посмотрел вниз, затем выдал: — Я, конечно, понимаю, что тебя привлекает этот рожок, но всё-таки я продаю вот эти, — и он указал на свой лоток-холодильник. Ох уж эти шуточки! Ещё несколько мгновений назад Гарри скучал по ним, но теперь они стали его раздражать. Он вот-вот бы сорвался и накинулся на Питера, но ведь рядом были люди — он не мог этого сделать. К сожалению. Озборн вскочил с шезлонга и вышел из-под тента. Уже не страшно было стоять под открытым солнцем. Он был не намного ниже Паркера, но всё равно чувствовал себя рядом с ним ужасно маленьким. Либо это впечатление складывалось из-за того, что тело Питера было накачанным, а сам Гарри был худощавым, либо это всё из-за властного взгляда Паркера, что остался на Озборне. Гарри схватил Питера за кисть, как неделю назад это сделал второй, и повёл в неизвестном направлении. Хватка Озборна была на удивление сильной, кожа на руке Паркера немного покраснела. Он понятия не имел, куда вёл Питера, но он определённо хотел выяснить — прямо на месте — куда тот исчез на неделю и почему он заставил его нервничать. Вскоре под руку подвернулся медпункт, находившийся на пляже. Завернув за его угол и оказавшись у забора, огораживающего аквапарк, Гарри остановился; Питер остановился вместе с ним. — Где ты был всё это время? — во взгляде блондина читались гнев и раздражение. Он готов был порвать этого мороженщика. — Продавал мороженое на другом пляже, — невозмутимо отвечал Питер, попутно отводя взгляд. Гарри чувствовал, что это явный признак лжи. — А чем тебе здесь оно не продаётся?! — вскричал Гарри, да так громко, что даже прохожий мужчина посмотрел в их сторону. — Мне нужно было ловить покупателей, понимаешь? — Не понимаю! — продолжал кричать Гарри; в своём воображении он уже стучал кулаками по груди Питера. Да он и сейчас мог бы сделать это. — Почему тогда ты хотя бы не предупредил меня, что уйдёшь на неделю? Я волновался. Я думал, что случилось что-то плохое! — Гарри чуть не подпрыгивал. Прохожие продолжали посматривать на них. — В самом деле? — удивился Питер. — Ты волновался за меня? — он нахмурил брови. — Д-да, — неуверенно ответил Гарри. Он скорее больше волновался за себя самого, чем за то, что у Паркера могло что-то случиться, но он всё равно скучал по нему. И мечтал увидеть вновь. — Послушай, мне нужно было уехать. Я должен был разобраться кое в чём. — В чём?! — воскликнул Гарри. — Что тебя так беспокоило, что ты даже не сказал мне? Сначала зовёшь встретиться в кафе, — Озборн чуть не сказал «соблазняешь», но вовремя прикусил язык, — а потом, — его голос дрогнул, — вот так вот исчезаешь бесследно, — он махнул рукой. — И даже не хочешь узнать, как я себя чувствую. Тоже мне, врач!.. — Гарри закатил глаза. Его голос, казалось, слышали и в аквапарке. — Пожалуйста, Гарри, потише, — сказал Питер. — Люди же смотрят. Ну или я заставлю тебя быть потише, — на его лице играла самодовольная ухмылка. — Знаю я, как ты заставляешь, — рявкнул Озборн. — Эффективно. Зато потом исчезаешь на неделю — посмотрите, какой загадочный! Человек-мистерия просто. Как же ты не понимаешь… Гарри отвернулся и в нетерпении протёр лицо руками, после чего издал долгий, протяжный, недовольный стон. Приложил руку ко лбу, пытаясь сообразить, что сказать. Но Питеру не нужны были слова. Он и так всё понимал. — Я знаю, Гарри. Прости меня за это, — он не закрывал рот, думая, что ещё сказать, но слова не приходили в его голову. Он даже покачал головой и опустил взгляд. — Прости, я не… Они были знакомы всего лишь несколько дней. За этот короткий срок они не сделались друзьями или любовниками, они были просто знакомыми друг другу людьми. Но говорили они так, словно знались целую вечность и пережили вместе целую историю любви. — Какого чёрта я только обратил на тебя внимание! — раздражённо прорычал Гарри, топнув ногой по песку. Ему было двадцать лет, но сейчас он чувствовал себя маленьким капризным ребёнком, что привык получать всё, что он хочет. Да, он был богат и мог заполучить абсолютно любую вещь лишь мановением руки. Теперь он мечтал заполучить Питера. Только это нельзя было сделать привычным Гарри путём. — Сидел бы себе спокойно, — продолжал Озборн, — а потом улетел бы… И никогда бы тебя не увидел. И не запомнил бы! — Гарри говорил больше сам с собой, чем выплёскивал весь свой гнев на Паркера. Его глаза уже были на мокром месте. Вот-вот бы потекли слёзы. Озборн чувствовал себя ужасно неловко. — Ну и что ты молчишь?! — вновь крикнул он, налетая на Питера. Тот уже заметил его печальное выражение лица. Поэтому, поставив на пол свой лоток, он слегка нагнулся, взял Гарри за подбородок и посмотрел в его чистые голубые глаза; тут же он заметил тысячи веснушек, что рассыпались по его носу и выдающимся скулам. — Послушай, — ласково произнёс Питер. Его голос снова как-то влиял на Гарри, это чувство можно было сравнить с гипнозом, с воздействием злого колдовства. Да, похоже, таковым и был Паркер — злым волшебником, что очаровал несчастного маленького принца. — Для меня это всё тоже в новинку. Мне, — он снова открыл рот, чтобы произнести что-то стоящее, но и его голос дрожал, — мне лишь восемнадцать. Я вообще не знаю ничего о каких-то там чувствах. Я… Я никогда не был влюблён, я… — он поднёс вторую руку ко лбу и зажмурил глаза, чтобы что-то сказать, но не мог. Совсем не мог. Они просто стояли в тишине, скрытые от любопытных глаз, между медпунктом и забором аквапарка. Вокруг них кипела жизнь, но они остановили лишь один момент, пытаясь забыться только в нём. Повисло молчание. Гарри дрожал. Он едва переводил дыхание, а теперь, когда чувствовал близость Паркера, и вовсе задыхался. Питер больше не мог говорить. Он сделал то, что хотел, и то, что нужно было им обоим в этот момент. Он вновь прикоснулся своими потрескавшимися губами к губам Гарри; тот поддался. Они простояли так целую вечность, слыша лишь тишину в ушах, а не соединившиеся в одну какофонию крики и смех, шум прибоя и свист ветра. Они были здесь одни. Ловили это мгновение, как ловят тёплые солнечные лучи после беспощадной бури. Гарри обвил руками шею Питера; пальцами он нащупывал его пышные кудри. Паркер обнимал его спину, каждым движением боясь сделать ему больно. Они были лишь неопытными юнцами, что по случайному стечению обстоятельств встретили друг друга и не хотели отпускать. Губы Питера вновь были мягкими, его объятия — нежными, а голос — самым успокаивающим. Так казалось Озборну. Такими он их видел. Но вдруг, когда ему стало не хватить воздуха, он отстранился. Питер в недоумении посмотрел на него. — Убери с меня руки, — резко произнёс Гарри. — Я не хочу… — он покачал головой и отошёл от Паркера. — Я не хочу тебя знать… Он уже не скрывал своих слёз. Он уходил.