В двух шагах от рая.

Проведя подушечкой пальца, я стер пыль: «Nitinur in vetitum semper, cupimusque negata» (лат.«Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного») гласила гравировка на сувенирных часах. На протяжении всей своей сознательной жизни я мечтал, но старался делать это, по возможности, наиболее продуктивно. Я хотел то, что каким бы то ни было образом, мог добиться, задумывая только те цели, которые мог воплотить в явь. Небеса, содействуя в моих начинаниях, прокладывали тернистые тропинки, возводя стены препятствий, сооружая горы проблем, но я всегда находил именно тот путь, который де-факто оказывался единственно верным и судьба, не оставаясь в долгу, возмещала моё усердие старицей. Лишь один раз я оступился, позволив себе возжелать недосягаемое. Когда-то давно я грезил о любви, пылкой, страстной, всепоглощающей. Я искал, находил, влюблялся и страдал, но в конечном итоге, это все оказывалось пустой безделицей. Я быстро загорался, но так же быстро угасал, теряя интерес, и вот однажды на своё счастье или быть может, на беду, я встретил леди, изысканную, утонченную, элегантную, милую. Точеная фигурка, грустное личико, хрустальный взгляд. По её велению я и смеялся и плакал и умереть за неё был готов. Но как только наступал вечер, моя девочка смывала маску, снимала свой маскарадный костюм и становилась фригидным, нелюдимым, эгоистичным, искренно убежденном в своей непревзойденной гениальности и исключительности мальчиком. Я любил роли и ненавидел актера, который эти роли исполнял. С ним было интересно играть, выстраивая свой уникальный ирреальный театр, где он был моей госпожой, а я его господином, но на реальной сцене жизни, как бы не было велико желание, я не мог его получить. Загнав свои прихоти подальше, я навсегда запретил себе даже думать об этом, тем более что судьба, как всегда прейдя мне на выручку, оградила нас от общения друг с другом, сделав врагами, хотя, признаюсь, отвыкать от своего наркотика было далеко непросто. И вот сейчас, когда я смирился, свыкся, забыл, случилось невероятное, я поимел мечту. Губы сами собой растянулись в глупой, блаженной улыбке. Нет, разумеется, как истинный джентльмен, я готов жениться сию же минуту, но боюсь, в данной ситуации, это не выход, да и невеста, скорее всего, ненавидит меня ещё больше чем когда-либо до того. Улыбка сползла в небытие, я уткнулся лицом в столешницу. Что же я наделал? Лучшим выходом было бы выбросить все из головы, стереть из памяти события прошедшей ночи и считать случившееся сном или игрой воображения, никогда больше не видеться и забыть о существовании друг друга. Так было бы лучше, но не для меня, я не хочу ничего забывать, я даже могу принять это. -Гакт-сан, позволите?!— после робкого стука, из-за приоткрытой двери выглянула симпатичная мордашка помощницы стаффа. -Конечно, Акико, проходи. -Здесь все, что вы просили,— передо мной опустился листок, исписанный аккуратным, убористым подчерком,— адреса, телефоны. -Огромное спасибо,— я наградил девушку очаровательным оскалом,— отдельное аригато за оперативность. -Это оказалось не так сложно, проблема в другом…,— девушка замялась,— я дозвонилась в головной офис Midi nette… -Ииии?! -Как только они передали Мане-сану, кто конкретно настаивает на аудиенции с ним, мной был получен довольно резкий отказ и убедительная просьба, не обращаться к ним ни по каким вопросам. -Ахахахаха,— расхохотавшись, я подбодрил помощницу,— ничего страшного. На самом деле ничего другого я и не ожидал,— я откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу,— ещё раз спасибо, можешь быть свободна. -Простите, Гакт-сан, можно нескромный вопрос? -Если только очень осторожно. — Хотя вы и попросили, что бы я держала все в секрете, я подумала, что могу… я, понимаю, что лезу не в своё дело,— зардевшись, девушка говорила едва слышно, практически неразборчиво,— конечно, если вы не хотите то, можете не говорить. Я не настаиваю, но … зачем вы ищите встречи с Маной-саном?— окончательно смутившись, Акико запиналась,— просто раньше ходило много слухов, что вы с ним,… что между вами… -Вчера в своих руках я держал мечту, сегодня я хочу попросить за это прощения. Думаю, такого ответа тебе будет более чем достаточно. Проведя остаток дня в бесплодных мыканьях за стенами студии, я так и не смог включиться ни в один из слаженных механизмов работы команды. Для творческого созидания я был преисполнен душевной дисгармонии, а прочие организационные вопросы, как и всегда, решались сами собой без моего непосредственного участия. Я всегда жил по принципу, не делать то, что ты не сможешь сделать лучше всех и не делать то, что ты можешь сделать лучше всех тогда, когда ты чувствуешь, что не можешь сделать ничего. При всей моей будничной бесполезности, я никак не мог выкроить минуты, что бы собраться с духом и позвонить на заветный номер. В сотый раз, прокручивая возможный диалог, я подыскивал правильные слова извинения, если такие вообще существуют для оправдания того, что я сделал. Но чем дольше я думал, тем больше понимал, что во мне нет ни капельки чувства вины. Безусловно, я не должен был идти до конца, тем более ты просил остановиться, но соблазн был слишком велик и что самое ужасное, я бы с удовольствием повторил все до мельчайших подробностей, включая, свой дебют в минете. На этой мысли я поймал себя за тем, что бесцеремонно таращусь на промежность своего совоколиста. Позвоночник прошиб холодный пот: -Гакт-кун, ты сегодня подозрительно неразговорчив,— Джон встал с банкетки, разминая мышцы,— какие-то проблемы? -Нет, все нормально, просто устал. -Дурной пример заразителен, да, Камуи?— это были первые слова, обращенные за весь день ко мне от Куросаки. -Я сделаю вид, что не заметил сарказма в твоем голосе,— я нарочито любезно улыбнулся другу. -Вы что поссорились?— поинтересовался Чачамару, заправляя гитару в чехол. -А ты только заметил?— хохотнул Шинья,— они целый день и парой фраз не перекинулись. -Да?— Чача приподнял в искреннем изумлении бровь,— и что за черная кошка пробежала между вами? -Синий, шелудивый кот,— буркнул Ю, лидер непонимающе воззрился на гитариста. -Я ни с кем не ссорился, но если Ю-кун считает меня в чем-то виноватым перед собой, я прошу прощения,— Куросаки не выдержав взгляда а-ля нашкодивший щеночек, сдался, отведя взор в пол. -Судя по всему, в студии нам больше делать нечего, а домой вроде ещё рано,— зевнул Узо,— что будем делать? -Пошли в спортзал,— предложил Джон. -Идите, только без меня,— в комнате воцарилась мертвая тишина,— что?— на меня воззрились шесть пар ошарашенных глаз. -Гакт-чан, отказывается от тренировки?— высказал всеобщее недоумение Такуми,— то-то сегодня целый день дождь льет, как из ведра. -Я тоже против,— поддержал меня Шинья. -Может, тогда в бар?!— выдвинул встречное предложение басист,— нажремся, как свиньи. -И опять же без меня, я ещё не отошел от вчерашнего загула,— как ни странно, выпивать было меньшим из всех моих желаний на сегодня. -Тогда пошли просто нажремся,— подытожил ударник. -Тебе лишь бы брюхо набить,— накинув куртку, Узо распахнул входную дверь,— пошли уже хоть куда-нибудь. -И есть я тоже не хочу. — Короче я понял, Гакт-чан, хочет побыть один, не будем его напрягать,— Такуми подхватив под подмышку Шинью, вышел из комнаты, увлекая за собой Узо. -Есть не хочешь, пить отказываешься, даже в спортзал у тебя настроения идти нет,— Джон потрепал меня по волосам,— ты что влюбился?— вздрогнув, я отшатнулся,— прости. -Ты не заболел?— Чача окинул меня подозрительным взглядом. -Ребят, идите, я хочу поговорить с Гактом наедине,— подтолкнул сотоварищей к выходу Ю,— я догоню вас. -Камуи, если ты сляжешь, я удушу тебя своими собственными руками,— прокричал в закрывающуюся дверь гитарист,— у нас выступление на фестивале меньше чем через неделю!!! -Ну что?— Куросаки сел напротив, как только мы остались один на один,— чем закончилась вчерашняя дружеская встреча? -Ничем, что могло бы иметь значение,— я старался не смотреть в глаза друга. -Ничем?!— Ю достал сигарету, закуривая,— Гакт, я искренно надеюсь, что с вами вчера были женщины,— гитарист выдохнул струйку дыма, кивнув,— иначе, я боюсь даже предположить, откуда у тебя этот засос на шее,— я прикрыл ладонью указанное место, посмотрев на друга испуганным взглядом: -Ю…,— все-таки созерцать угол было значительно проще,— Ю, это вышло как-то само собой… мы, наверное, слишком много выпили, я даже не думал, что такое возмож…,— я не успел договорить, как оказался прижатым к спинке дивана, а рот был заткнут сутолочным поцелуем. Не отвечая, я терпел, с трудом отдавая отчет происходящему: -Не понимаю, что в нем есть такого, чего нет во мне?— оторвавшись, друг провел подушечкой пальца по моей нижней губе,— не говори ничего. Прошу только об одном, если тебе дорога наша дружба, не совершай ошибки, не ищи с ним встреч,— сказав это, Куросаки пулей вылетел прочь. Планета, совершенно однозначно, сошла с ума, поменяв траекторию полета. Не знаю как для остальных, но в моей жизни настала эра апокалипсиса. Все во что я верил, все к чему привык, перевернулось с ног на голову. Не в силах сконцентрироваться, я опустошенно пялился в лобовое стекло, по влажной глади которого, извилистыми ручейками, стекали огни многоцветной иллюминации Токио. Щетки дворников, пытаясь справляться со своей обязанностью, безуспешно боролись с разбушевавшейся природной стихией. Я не могу понять себя, я не могу дать объяснение своим эмоциям, чувствам, ощущениям, я совершенно потерян и растерян, моя душа сплошь затянута непроглядным туманом смятения, выхода из которого, я пока не вижу. От напряжения моя старая знакомая мигрень вновь заиграла свою заунывную песню на клавишах головного мозга. Повинуясь рекомендации GPRS навигатора, я повернул рулевое колесо, выворачивая на необходимую улочку. Проехав несколько метров, я припарковался у края бордюра. Ну и что ты теперь будешь делать? Заглушив мотор, я облокотился на руль, вглядываясь сквозь мутный водопад в окна впередистоящего здания. Темно. Хозяина нет дома, или возможно он отдыхает, а быть может, я перепутал адреса, что бы проверить, нужно выйти, позвонить в дверь и самолично во всем убедиться, но на это бесхитростное действие, у меня не хватит смелости. Тогда, черт возьми, ради чего я мчался, сквозь ливень на другой конец города? Что бы просто постоять вот так рядом. Подсознание не заставило ждать ответа. Почему-то именно здесь, мне спокойнее сейчас больше, чем где-либо ещё, здесь нет чувства одиночества, которое непременно возникло бы, окажись я один на один с самим собой в своем доме. Закурив, я приоткрыл окно, вдыхая свежий, напитанный азотом воздух. И почему ты выбрал участок, столь отдаленный от центра города? Известные люди обычно селятся поближе к местам работы, это престижно и никогда нельзя знать наверняка, когда в тебе возникнет необходимость. Ищешь уединения? Скорее всего, ты руководствовался лозунгом: «чем дальше от Камуи, тем целее будешь». Улыбнувшись, я затянулся, скосив глаза на мобильный. Может, все же позвонить? А вдруг ты спишь, и я тебя разбужу, я и так не давал тебе заснуть до самого рассвета, пока сам не потерялся в изможденном забытье. Сердце сладко сжалось внутри, разливая по венам волнующую оторопь. Как мальчишка, давно со мной такого не было. Мне казалось, что времена необузданного каждодневного секса, остались для меня далеко в прошлом. Рука сама собой потянулась за телефоном. Вдруг, Ками-сама смилостивится надо мной и решит дать ещё шанс… Стоп, один раз можно списать на случайность, но если это произойдет дважды?! Ксо, о чем я только думаю? Величайшей благодатью станет уже то, если ты просто заговоришь со мной. Собрав волю в кулак, я набрал номер. Соединение…дрожь в пальцах… гудок… участился пульс…гудок…дыхание затруднилось…гудок… -Моси-моси,— лишь чудом я удержал гаджет,— я слушаю, говорите,— все продуманные часами фразы исчезли, словно по мановению волшебной палочки,— ну же,— ты тяжело вздохнул. -Постой! Не клади трубку,— невероятным усилием я отлепил язык от неба,— прошу, выслушай меня,— ты молчал, но и отбоя вызова я так же не слышал, значит, я получил возможность извиниться. Я вытер влажный от пота лоб, при сравнительно холодной погоде снаружи, мне в одночасье стало невыносимо жарко и душно,— то, что произошло вчера ночью… -То, что произошло вчера ночью, не имеет никакого значения,— ты заговорил вместо меня,— мы были слишком пьяны, что бы отдавать отчет своим мыслям и действиям,— за себя могу ответить, что если я и был пьян, то далеко не от алкоголя,— случившееся было излишне импульсивным поведением с моей стороны, я провоцировал, ты поддался. За себя могу ручаться, что никто ни о чем никогда не узнает, заверения о том же, хочу получить и от тебя. Сам понимаешь, информация подобного рода оставит непоправимый отпечаток на репутации и на карьере, чего допустить никак нельзя. Так же обещаю избегать встреч и какого бы то ни было общения, как это было раньше. Надеюсь, ты со мной во всем солидарен?— судя по всему, не я один придумывал речь, только в отличие от тебя мои эмоции, как всегда, воздержали верх над разумом: -Скажи, ты ненавидишь меня? -Какое это имеет значение? -Просто ответь…,— я сжал телефон до хруста в суставах. -У меня нет причин тебя ненавидеть. Все мы ошибаемся, и иногда совершаем поступки, о которых лучше забыть. -А если я скажу, что не хочу ни о чем забывать?— мне плевать на слова, они лгут, возможно, ты и не ненавидишь меня, важнее интонация, от твоего голоса веет чудовищным холодом и как оказалось, я был не готов к безразличию. -Гакт, скажи, что ты шутишь?!— испуг или мне показалось? В одной из комнат зажегся свет,— ты же понимаешь, что если хоть одна живая душа узнает о том, что было между нами, это станет концом? -А быть может и началом… -Началом к чему? -К нам. -Что? Никаких нас нет и быть не может. Ты же не думаешь, что я?.. – ты замолчал,— нет, этого не может быть. Гакт, это был всего лишь секс, ничего больше,— из уголка глаза выскользнула одинокая дождинка, скатившись по щеке, ведь слезой это быть, никак не может,— почему ты молчишь? Скажи мне, что ни одна живая душа не узнает от тебя о том, что мы совершили. -Если это все, что тебя волнует, то можешь не беспокоиться,— голос предательски дрожал. -Спасибо,— ты облегченно выдохнул. -Мне нужно тебя увидеть. -Нет, это невозможно, исключено. -Для кого невозможно?— я сглотнул комок горечи,— я сейчас сижу в машине напротив твоего дома, мне нужно лишь твоё приглашение. -Уезжай,— быть может, это было лишь игрой моего воображения, но мне показалось, как дрогнула занавеска в освещенной комнате. Спустя мгновение замешательства,— прошу тебя, пожалуйста, уезжай… я не хочу тебя видеть. -Значит, ненавидишь,— я сделал вывод. -Понимай, как хочешь,— твой голос вновь стал непроницаемым,— не приезжай сюда никогда, не звони мне. Это был наш последний разговор. -Ошибаешься!— прорычав,— до встречи!— я швырнул мобильный на заднее сиденье. Свечи, получив импульс тока высокого напряжения, привели в движение двигатель, ожив автомобиль, на бешеной скорости укатил в ночь, под аккомпанемент утробного урчания. После трехчасового ралли по загородной трассе маршрута Токио — Канагава и обратно, в наисквернейшем расположении духа, вымокнув до нитки, я, наконец, добрался до дома: -Скажи, Фуджимуре, что бы он отогнал этот хлам в Нагою,— я отдал поручение охраннику,— быть может, ребята из ДжапАвто смогут с ним хоть что-нибудь сделать,— как оказалось, мазерати не самый маневренный автомобиль на влажных дорогах, особенно, в те моменты, когда у хозяина плохое настроение. Да кто ты такой, что бы отказывать мне? Мне — Гакту Камуи? Не утруждая себя снятием верхней одежды, доплетясь до гостиной, я рухнул на диван. Стоит лишь поманить пальцем, улыбнуться своей ослепительной улыбкой и любая девушка без колебаний падет перед моим инфернальным очарованием, а обстоятельность и рассудительность всегда безошибочно действуют на парней, и только ты вечно относишься ко мне с пренебрежением. «Это был всего лишь секс, ничего больше…»,— сколько раз эта фраза звучала из моих уст, я и не думал, что это настолько болезненно, особенно, тогда, когда ты сам так не считаешь. Когда же я, наконец, повзрослею и перестану тешить себя пустыми надеждами. Ведь, именно, такая развязка и была более всего ожидаема, но сердце в тайне надеялось на обратное и от этого мне сейчас так паршиво. Возможно, ты на самом деле прав и мне стоит вычеркнуть тебя из своей жизни, хотя бы в угоду самолюбия. -Хорошенько же меня приложило подушкой безопасности,— поморщившись, я потер грудную клетку, взглядом задев чужеродный объект у торцевой части журнального столика. Привстав, я потянул за край. Моторчик, внутри сжавшись, тоскливо заныл, как только на руках оказался измятый махровый халат. Вздохнув, я провел ладонью по ворсу. Самая гнусная ложь, это ложь самому себе,— как я могу вычеркнуть то, без чего я не могу жить, а могу лишь существовать?