Вдоль Эгейского моря

      Я спустился по лестнице вниз. Я внимательно глядел на ступеньки под ногами, стараясь не споткнуться. Точнее, спускался так быстро, что казалось, я играю наперегонки со смертью; а в конечном итоге всё равно смерть. Точнее стена. Прямо перед носом по окончанию лестницы она глядела мне прямо в душу в предвкушении того, как я разбиваю голову. Схватившись за перила, я прыгнул через него, свалившись на землю.       Перед моими глазами предстало небо. Я долго глядел на маленькие белые облака, напоминавшие мне подушки в отелях. Не знаю, почему именно в отелях. То ли подушек я нормальных не видел, то ли пора уже что-то менять в своей жизни и купить нормальную подушку.       Я лежал так несколько минут, раскинув руки на земле. Облака из себя ничего особо не представляли. Я никогда не видел, чтобы они были на что-то похожи. Помню, в детстве, когда я наблюдал за детьми со двора, они то и дело звали родителей, тыкая пальцем в небо. «Мама, мама смотри, это облако похоже на овечку!» или «Папа, облако в форме сердца!» Я поднимал глаза к небу, но не видел ничего из того, что видели они. Облако у меня из себя представляло облако.       Я встал. Отряхнул шорты. Кое-как пригладил взъерошенные волосы и стал пинать пивную банку. Несильно, просто передвигал её со стороны в сторону. Я замахнулся ногой, но не ударил. Потом ещё раз. Я вспомнил, как в детстве играл на дворовой площадке с другими детьми в мяч.       Мама часто приводила меня туда, оставляла и шла по своим делам. Я, сидя на скамейке, внимательно наблюдал за игрой. Так происходило каждый день после обеда: мать брала меня за руку, усаживала на скамейку и уходила. Брала за руку, усаживала на скамейку… Я смотрел на её удаляющий силуэт. Я всё ещё помню длинные светлые волосы. Цветочный аромат её духов. Но глаз нет, точнее, сейчас я уже не смогу сказать, какие они. Знаете, со временем, когда память о каком-то человеке изнашивается, краски воспоминаний выцветают и у людей вместе с ними стираются лица. Вы можете бесконечно представлять, как идёте с этим человеком в кафе или на море, либо же в магазин. Но что-то постоянно будет отбрасывать тень на его лицо. Дерево, вывеска, чей-то силуэт. И даже если вы представите пустое поле, где теням кроме вашей места нет, всё равно не увидите лица этого человека. Как будто бы сама земля отбрасывает на него свою тень.       Спустя несколько недель ко мне подошёл мальчик. Я сразу же узнал его, он был обычно главным нападающим в команде. Приветливо улыбнувшись, он с восхищением стал рассматривать мои веснушки. – Ух, какой! – только и сказал мальчишка.       Протянув руку, он позвал меня поиграть и, видимо, предусмотрев мой отказ, сказал, что один из его друзей заболел и ему в команду не хватает игроков. Я замялся, уж больно я не привык к таким вещам. Я хоть и долго наблюдал за футболом и знал, что и как, но ни разу ещё не играл в него по-настоящему. Раздумывая над ответом, уставившись в землю, я долго сидел, поджав губы. Над ответом я не столь сильно задумывался, как над тем, что я заставляю человека ждать. И мне стало так неловко, что я обернулся назад, словно ожидая, что вот-вот появится мама и наконец-то заберёт меня отсюда.       Он резко потянул меня за руку. Я растерянно уставился на него. Он вёл меня к людям. Я видел, как они с отвращением смотрят на меня. Смеются, едва ли прикрывая рты. Шепчут что-то друг другу на ухо. Я вырвал руку и побежал прочь. Закрыв глаза, я, размахнувшись, ещё раз ногой со всей силы ударил железную банку. И тут, я оцепенел. Банка влетела какому-то человеку прямо в лицо. Я, не успев опомниться, рванул за угол и бежал куда глаза глядят, постоянно сворачивая. Свернув в узкий проход между домами, я спрятался под лестницей. Я так тяжело дышал, что казалось, сейчас задохнусь. Я не знал, где я, как долго бежал и кому попал банкой прямо в лицо. Я просто сидел там, пытаясь наладить дыхание, как неожиданно услышал чьи-то шаги, которые направлялись прямо ко мне.