Перекрестье

- Как она? В голосе Дуката слышалась тревога – искренняя, без сомнения. Сестра Ирем осторожно поправила проводки на подушке, повернулась к нему: - Разгерметизация вызвала опухание оболочки её головного мозга. Но необратимых изменений, к счастью, не произошло. Ведек Фала и доктор Тора успели вовремя. - Так она поправится? Она придёт в себя? Напрем потянулась за гипошприцом. Она подняла глаза, вгляделась в непроницаемо-светлые глаза Дуката и в который раз попыталась справиться со свинцовым комом в горле. - Мика поправится, Дукат, - глухо выговорила она. – А до того, как она проснётся, никто, кроме мужа, не должен заходить к ней в палату. - Мы ввели её в медикаментозный сон, - пояснила сестра Ирем. – Она проснётся к завтрашнему утру. - Хорошо, - Дукат повернулся к ведеку Фале. – Пусть сегодня вся наша община помолится за скорейшее выздоровление Мики. Я сам буду молиться за неё. Жестом он подозвал к себе одного из мужчин: - Брен, проверьте системы шлюзов. Этот несчастный случай не должен повториться. Он вновь взглянул на Напрем – всё с тем же каменно-отстранённым выражением лица. - Тора, когда вы окажете Мике всю необходимую помощь, я хотел бы поговорить с вами. Напрем сцепила пальцы в замок: - Что ж, поговорим. Только не думай, что в моё отсутствие сможешь подобраться к Мике, мысленно сказала она. Только не думай. Она поднесла к гладкой розовато-белой шее Мики гипошприц. Ровное, чуть замедленное биение пульса под кожей странным образом успокаивало. Словно всё ещё могло быть хорошо. Препарат вошёл в кровь с мягким шипением. Напрем отложила пустой гипошприц – он неловко звякнул о столик. Беньян всё так же держал руку жены, тихонько гладил её ладонь. Бедный, с тобой-то что будет, когда ты узнаешь правду? - Тора, - негромко позвала сестра Ирем. – Программа, которую вы запускали – там готовы данные. Каждый раз, возвращаясь в каюту Дуката, она чувствовала, как крепнет внутри страх. Из смутного, едва уловимого ощущения он превращался в отчаянное желание бежать – куда угодно, как можно дальше, лишь бы не дотянулась до тебя липкая духота, ждущая за дверью. Напрем вошла. Внутри снова было темно, лишь слабый свет алой лампы на маленьком алтаре стекал по столу, по склонённым плечам Дуката, застывал лужицей на ковре. Дукат что-то шептал на кардассианском – губы едва разжимались. «Простите… подвёл вас», - разобрала Напрем. - Ты пытался убить её, - сказала она. Дукат повернулся, слабая, болезненная улыбка коснулась губ. - Пытался. Не сумел. И теперь, когда Мика очнётся, она расскажет правду. - Все отвернутся от тебя. - Не от меня, - он тряхнул головой. – От Призраков Па. Из-за моей слабости мои ученики отступятся от истинной веры. Я должен этого не допустить. Напрем сложила руки под грудью: - А так ли уж истинна эта вера, если ради неё приходится отрекаться от себя самого? Близость, случившаяся между тобой и Микой, касалась только вас двоих и Беньяна. То, как живут Беньян и Мика, не касается никого другого, кроме них. А ты сначала пытаешься навязать другим какие-то глупые, искажённые представления о «настоящей жизни», а когда они разваливаются – идёшь убивать. Дукат молчал, и она шагнула ближе: - Зачем тебе Призраки Па? Он наклонился к неё, напряжённое бледное лицо оказалось совсем рядом с её собственным. Холодная ладонь тяжело надавила ей на плечо. - Ты не понимаешь, - свистящий шёпот обдал её ухо. – Когда-то я думал, что союз с Призраками Па – лишь способ уничтожить Небесный Храм, отомстить Баджору, лишить его силы. Ради этого я отдал посланцу Призраков Па своё тело. Но когда он вошёл в меня… я ощутил любовь, - шершавые кончики пальцев скользнули по её щеке. – Великую любовь. Любовь ко мне и ко всем нам. Без неё я пуст. Напрем почувствовала, как дрожат колени. Мало было всего, что она уже успела узнать. Дукат ещё и стал одержимым – добровольно отдал себя самого духу хаоса. О таком она прежде лишь читала в легендах, и все эти легенды заканчивались одинаково страшно. - Зачем ты это сделал? – тихо спросила она. – Скрэйн Дукат, которого я знаю, ни за что на свете не согласился бы стать рабом чужака, впустить его в себя. Пальцы на её плече сжались крепче. - Ты не знаешь, как мне было больно, - прошипел он. – Когда Зиял… когда её… Все грызли меня. Все шли за мной по пятам. Ненавидели. Сиско. Кира. Дамар. Вейюн. Они не оставляли меня в покое, пока он не прогнал их. Потому что он один любил меня! – выкрикнул Дукат. – Все только ждали моей ошибки, чтоб ударить. А больше всего – те, кому я предлагал свою дружбу. Сначала они смеялись, - губы исказила болезненная гримаса. – Потом стреляли в меня. Потом лицемерно предлагали мне свою жалость. А мне не нужна жалость, не нужна! – он запрокинул голову, чёрные волосы мотнулись по лбу, на шее дёрнулся кадык. Выпустив ноющее плечо Напрем, он отступил на шаг, произнёс спокойно, устало: - До того, как я принял в себя частицу Призраков Па, никто никогда не испытывал ко мне любви. Напрем мотнула головой, сглатывая слёзы. - Это неправда. Я знаю, что это неправда. - Знаешь?.. – он вгляделся в её лицо, пальцы коснулись её подбородка, осторожно приподнимая. - Если только ваша вселенная хоть немножко похожа на мою. Дукат беззвучно усмехнулся, провел кончиками пальцев по её скуле. - Может, ты и права. У меня была ты, была Зиял, мои сыновья… где-то они сейчас? Арджел, наверное, уже глинн… Как-то стёрлось всё, - он пожал плечами. - Конечно, стёрлось, - она отбросила прядь волос за плечо. – Они же не хотят, чтобы ты вырвался. Вот и внушают тебе, что кроме них в мире нет ничего. Чтоб запер себя на Эмпок Нор и сидел, ждал их указаний. Дукат покачал головой: - Только в этой общине баджорцы смогли оценить меня по достоинству. Я не могу их потерять. - Да какая разница, Дукат, как тебя оценивают? – выпалила она. – Подумай, как себя оцениваешь ты сам! Если всё хорошо, то надо идти вперёд и не оглядываться. А если что-то тебе не нравится – может, стоит подумать, почему так происходит и как это изменить, вместо того, чтобы вечно требовать восхищения от других? Дукат поморщился, поднёс руку к виску, точно пытаясь справить с внезапно нахлынувшей мигренью. - После, - сухо произнёс он. – После, если ты хочешь, мы это обсудим. Пока мне нужно решить, как не допустить того, чтобы мои ученики отвернулись от меня и от Призраков Па. - Есть ещё кое-что, - тихо сказала Напрем. – Помнишь, я попросила тебя сдать образец крови для анализа? У тебя хроническое отравление тариллиумом. Кто-то пытался медленно и незаметно свести тебя в могилу. - Пытался? – надбровные гребни сошлись у переносицы. – Может, и сейчас пытается? - Нет, последние месяцы яд в организм не поступает. Но без специального лечения он почти не выводится из тканей, - она коснулась его руки. – Тараллиум поражает нервную систему, может вызывать стойкие психические расстройства. Его тяжело идентифицировать – если не знать, что именно ищешь. Ироническая улыбка тронула губы Дуката: - Кто-то из Доминионских союзников решил преподнести мне подарок. Или это был свой, с Кардассии… Пока не суть важно, - он оперся ладонью о стол. – Пропишешь мне какие-нибудь гипо? - Я тебе мало чем могу помочь, - она стиснула пальцы в кулак. – Здесь даже нет подходящего оборудования. Детоксикацию должны провести специалисты. И проверить, что с нервной системой. Я правильно поняла, что у тебя бывали галлюцинации? - Не важно, - он махнул рукой. – Сейчас решается вопрос, смогу ли я и дальше вести людей к вере. - Сейчас решается вопрос о твоём психическом здоровье! – гаркнула Напрем. – И о твоей жизни, скорее всего! Если в тебе есть ещё хоть какие-то остатки здравомыслия – бросай станцию и лети хоть на Лисипию, хоть на Матенай, хоть к ференги. Тебе нужно лечиться. Дукат подошёл к окну, коснулся лбом стекла, словно пытаясь что-то рассмотреть в черноте космоса. - Вообще, яд – неплохая идея, - задумчиво обронил он. – Есть такие препараты, которые даже от трупов не оставляют следа: через несколько часов всё превращается в пыль. Скажем, промазин – его можно быстро достать. Что скажешь, Напрем? – он повернулся к ней. – Я увожу своих последователей в объятия Призраков Па, и пыль – всё, что остаётся от моего пути через эту странную вселенную. Она провела ладонью по лбу. - Скажу, что тебе надо было обследоваться уже давным-давно. - Или другой вариант, - он коснулся подбородка костяшками пальцев. – Если вызвать перегрузку в энергетических цепях… Свет лампы погас, Напрем вдруг почувствовала, как ей холодно. Она обхватила себя руками, позвала: - Дукат? Голос гулко разнёсся по комнате – словно вокруг не было ничего, кроме голых стен. На запястье золотистой точкой засветился коммуникатор. Напрем растерянно протянула к нему руку – но вот лампа уже вновь источала красноватый свет, холод сменился волнами влажного жара, и Дукат говорил, как ни в чём не бывало: - …для того, чтобы запустить неуправляемую реакцию в ядре, хватит пятидесяти секунд. Мы отправимся к Призракам Па в очищающем огне – разве не прекрасный конец? Напрем опустилась на кровать, пытаясь собраться с мыслями. Что случилось только что? Может, и она, как Дукат, медленно сходит с ума и уже видит галлюцинации? Может, она на несколько секунд выпала из реальности? Как будто хоть что-то из того, что происходит с ней на Эмпок Нор, можно назвать реальностью. - Напрем? – Дукат заглянул ей в лицо. Реальность… Она ведь уже выпала из неё один раз – во время транспортации. А что, если… - Дукат, - она сложила руки на коленях. – Если ты попытаешь устроить массовое самоубийство, мне придётся разоблачить тебя раньше, чем ты успеешь перегрузить реактор или добыть яд. - Что ж, - он мягко улыбнулся, - я предполагал такую возможность. Я не так уж плохо знаю тебя, Напрем. Мне остаётся только не допустить этого. Компьютер, - он выдвинул ящик стола, - заблокировать дверь. В ладонь ему лёг ствол дисраптора. - Напрем, - устало произнёс Дукат, - мне казалось, ты сможешь понять и разделить мои убеждения. Жаль, что у нас оказалось слишком мало времени. Она рассмеялась. - Знаешь, что самое обидное для диагноста, Дукат? Видеть, что диагноз поставлен верно, но пользы от него уже не будет. Ты хочешь меня убить? Он повернул дисраптор, проверяя шкалу. - Я поставил наименьшую поражающую силу. Ты просто потеряешь сознание. - А, до того времени, как ты отправишь нас всех к своим богам? – Напрем фыркнула. – Как милосердно. Сказать ещё что-то. Что угодно. Вот только он не услышит, Призраки Па уже давно всосались ему в кровь хуже любого яда. Он всё извратит в угоду им. - А как ты думаешь, твоя дочь поддержала бы эти планы? – в горле некстати запершило, она закашлялась, прижимая руку к шее. – Что сказала бы Зиял? Дукат нахмурился. - Это не имеет значения. Зиял больше нет, - он словно споткнулся на последнем слове. – Я никогда не услышу, что бы она сказала. - Она хотела бы, чтобы ты жил, - выдохнула Напрем. – Чтобы вылечился. Чтобы снова почувствовал, как это здорово – радоваться. Зиял, которую она никогда не видела, словно наяву нарисовалась перед ней – тоненькая, черноволосая, с застенчивыми серыми глазами и смешными гребешками на лбу. - И я этого хочу, - голос Напрем дрогнул. Дукат подошёл к ней. Постоял у кровати, глядя куда-то поверх головы Напрем. И плавным, гибким движением опустился на корточки, взглянул ей в глаза снизу вверх: - Ты этого хочешь? Свет исчез – опять. Она сидела не на кровати – на холодном полу. На запястье пульсировал коммуникатор, и она спешно ткнула пальцем в кнопку: - Дамар, вы меня слышите? Это Тора. Приём! Снова удушливая, жаркая волна. Красный свет. Глаза Дуката, с подозрением ввинчивающиеся ей в лицо. - С кем ты говорила? Что это? – ладонь легла ей на запястье. - Я пытаюсь вернуться домой, - Напрем хотела отвести его руку, но пальцы Дуката держали её крепко. – Отпусти. Дукат и впрямь выпустил её – лишь для того, чтобы обеими руками обхватить её талию, притиснуть к себе так, что больно стало дышать: - Я же сказал, что не отдам тебя им. Ты моя. Я лучше сожгу и тебя, и себя, и всю станцию, но я тебя не отдам. - Дукат, - она вытянула шею, неловко ткнулась губами в сухие губы, как девчонка. – Лечись. Пожалуйста, - вновь прижалась к его рту, запустила пальцы в спутанные волосы на затылке. – Не для меня, - слёзы всё-таки прорвались, обожгли. Напрем всхлипнула, и ладонь Дуката соскользнула с талии, легла ей на спину, поглаживая. – Не для Зиял. Для себя. Дукат отстранился на несколько секунд, шумно вдохнул, словно ему тоже не хватало воздуха. Вновь потянулся к ней, прижался холодным влажным лбом к её лбу. Пульс стучал в висках тяжело, размеренно. Словно по наитию, Напрем подалась назад, и его руки больше не держали её. Её вновь бросило на пол тёмной заброшенной станции, и по коже побежали покалывающие мурашки, и всё расплылось. Она так и оказалась – сидя, запрокинув голову, опираясь на отведённые за спину ладони – на платформе транспортатора. - Вы в порядке? – сухо осведомился Дамар, потянулся к кнопке интеркома: - Гал Дукат, обратная транспортация прошла успешно. Доктор Тора на борту. Неловко повернувшись, она кое-как оперлась коленом, встала. Её шатнуло, и она прижала ладонь к стене, пытаясь удержаться на ногах. - Вызвать дежурного медика? – спросил Дамар. Напрем глубоко вдохнула. - Всё нормально. Это… это пройдёт. - Мы потеряли ваш сигнал, как только вы оказались внизу. Это не было похоже на стандартные помехи из-за ионного шторма, - с расстановкой произнёс Дамар. – Сенсоры просто не видели на станции ни одного живого организма – как будто вас там не было. Гал Дукат приказал немедленно поднимать вас, как только мы поймаем ваш сигнал. Напрем кивнула. - Спасибо, глинн Дамар. Наверное, этот сигнал было очень нелегко засечь. - Вполне реально – при должной внимательности и быстроте реакции, - равнодушно отозвался кардассианец. Двери разошлись, пропуская гала Дуката, и он энергичным шагом направился к платформе. - Доктор Тора, - в глазах блеснули искорки. – Рад, что вы вернулись благополучно. Совсем такой же, как там, внизу. Только волосы чуть короче острижены, и нет во взгляде расплывающейся мути, и не тронула кожу та едва уловимая прозелень. - Мы уже начали волноваться за вас, - пальцы Дуката едва уловимо дотронулись до её локтя. – К счастью, поисково-спасательной операции не потребовалось. - Начали?.. Напрем огляделась, отыскивая взглядом таймер. - Сколько времени я отсутствовала, гал Дукат? - Двенадцать минут. Она выдохнула. Дукат вопросительно взглянул на неё: - Внизу прошло больше времени? Напрем слабо улыбнулась: - Около двух суток. В командирской каюте полумрак кажется прозрачно-синим – может, от подсветки на экране падда, лежащего у Дуката на коленях. Чешуйчатые пальцы легонько поглаживают плечо Напрем, её висок почти касается гребня у него на виске. - Вступить в союз с баджорскими духами? – в спокойном, рассудительном голосе Дуката явственно слышатся нотки иронии. – Устроить секту на заброшенной станции? У моего двойника, судя по всему, поразительная фантазия – и совсем мало здравого смысла. - И я даже не знаю, что случилось дальше, - тихо произносит Напрем. – Может, он улетел – а может, убил их всех… и себя… - А может, убил всех, кроме себя, - Дукат пожимает плечами. – И начал искать себе сторонников в другом месте. Занятно, - он откладывает падд, удобнее вытягивается под одеялом. – Мы говорим об этом, как о прошлом, но ведь этого ещё не случилось. А в нашем мире так и вовсе не случится никогда. - Не должно случиться, - выдыхает она. Колеблется, говорить или нет – и всё-таки добавляет: - Я не знаю, отчего я так легко смогла попасть из одной реальности в другую. - Центральному Командованию будет над чем голову поломать. Возможно, в районе Эмпок Нор есть точка пространственно-временного наложения, - Дукат поворачивается на бок, опирается на локоть. – А ионный шторм усилил её активность. Таких случаев мало, но они подробно изучены – можем поискать в базе данных. - Я слышала о таком, - Напрем кивает. – Но что, если это как-то связано… с теми, кому поклонялись на Эмпок Нор? Ей не хочется называть Призраков Па по имени. Глупый, детский страх, но отчего-то кажется: скажешь – и они услышат, шагнут в эту вселенную сквозь тонкую грань. - Баджорские духи устроили воронку во времени и пространстве? – Дукат, кажется, готов рассмеяться, но он лишь поднимает надбровный гребень. – Не знаю. Я с такими вещами никогда не сталкивался. Черноволосая голова вновь ложится на подушку, и Дукат прикрывает глаза. - Будешь спать? – она выбирается из-под одеяла, отодвигается к краю кровати. - Угу. Может, останешься? Обычно на ночь она всегда уходит к себе в каюту. Но сейчас смотрит на его мягкое сонное лицо, изгиб длинной шеи, чёрные пряди, разметавшиеся по подушке, и вновь забирается под одеяло. Дукат засыпает быстро. Как всегда, он спит очень тихо, она не слышит его дыхания, лишь ощущает, как его грудь размеренно приподнимается и опускается под её ладонью. Напрем ещё долго лежит, не закрывая глаз. Она всматривается в его черты, осторожно касается растрепавшихся прядей пальцами. И беззвучно просит Пророков улыбнуться ему.