***
Бэк открывает не сразу, чем злит ЧанЕля, который уж очень не любит терпеть. Такой заспанный и милый бета тут же пугается, пытаясь закрыть дверь, но мощная лапа Чана не разрешает, крепко держа дверь. — Бэкки, — слащавым голоском пропел Ель, смотря в глазки Бэка. Такие чистые и невинные… Такие испуганные. — Ты, животное похотливое, что тебе надо?! — дрожащим голосом спросил бета, явно желая, чтобы этот богатырь быстрее покинул этот дом. — Ох, видел Бог, Бэкки, что нам судьбой было дано соединиться этой ночью… С этими словами Пак затаскивает паренька в его же дом, крепко закрывая за собой дверь… ЧанЕль рычал и оставлял метки, кусался и вбивался в слабое тело, не сдерживая себя. Иногда в голову приходила идея быть нежнее, но очередной крик его мальчика выбивал из колеи. Паку было плевать. БэкХен лежал без сознания, лишь иногда вырывались болезненные стоны. Паку было плевать. Для него все существа, кроме него любимого, альфы, беты, омеги, были просто тряпочками с дыркой, куда можно совать узел. ЧанЕль иногда улавливал запах яблок с корицей, который постепенно смешивался с запахом альфы: хвоей. Но тогда он не придал этому большого значения, ссылаясь на бэкхеновский гель для душа или парфюм. Виски почти выветрился из головы…***
ЧанЕль с ужасом в глазах смотрит на результат своих дел. По молочным бедрам Бэкки стекает сперма и кровь, губы искусаны в кровь. Тело в синяках и метинах. Что же он наделал… Дама, которая исчезла у Чана в шестнадцать лет, по имени совесть, мгновенно прилетела и начала тяжелой битой дубасить Еля по голове с криками «ДЕБИЛ! ИДИОТ! ЖИВОТНОЕ!» ЧанЕль молился всем известным богам на свете, отмывая все еще слабое тельце, которое не хотело приходить в сознание. Поцеловав парня в макушку, будто извиняясь, ЧанЕль покинул квартиру, как последний трус… БэкХен проснулся среди ночи. Лунный свет попадал прямо на юношу, отчего стало лучше видно все следы надругательства. Пижама валялась в прихожей, а тело сковывала нестерпимая боль… Бэкхену кажется, будто в его груди что-то разбивается, словно тысячи острых как бритва осколков врезаются в сердце, заставляя зажмуриться и сжать губы в тонкую белую линию. Немой крик застревает где-то в горле, из-за чего изо рта вырывается тихий скулеж. В голове тысячи мыслей, которые не хотят собираться в одно целое и рассыпаются как звезды на ночном небе. Нет, не так он представлял свой первый раз с любимым человеком. Не так… БэкХен залезает в ванную, стараясь игнорировать боль снизу живота. Погружается в горячую воду и со всей силой трет бледную кожу любимым гелем для душа с запахом яблок. Он пытается стереть с себя все воспоминания об этой ночи. Но уже через минуту бросает эту затею, как и мочалку, зло кидая ее в воду. Юноша обхватил руками колени и истошно закричал. Тупая боль разносится по телу, а в голове Бэка происходит Большой Взрыв и мысли собираются в одно целое. Перед глазами вспыхивает красная пелена и не остается ничего кроме тупой ненависти, которая словно яд распространяется по венам парня, сжигая его всего изнутри. Она пульсирует в голове, усиливается и яд доходит до сердца, выжигая в нем огромную дыру. В голове бьется фраза ЧанЕля: «Успокойся, Бэкки, ведь вы, беты, вряд ли получаете качественный трах!» Беты… БЕТЫ Б.Е.Т.Ы. От этого БэкХену хочется кричать еще больше. Еще громче. Чтобы сам Пак услышал его страдания. Пусть слышит. Пусть тоже мучается!!! БэкХен настоящая что ни есть омега… С запахом, слабым из-за отсутствия течки, но все же. С запахом, но без способности родить ребенка. Он дорого заплатил за аборт в 17.***
Университет встречает ЧанЕля очумевшими взглядами, тихим шушуканьем за спиной, отчего боль в голове отдавала с новой силой, и громкими возгласами «предатель!» со стороны бывших пассий Еля. Не понимающий ничего парень устало поплелся в аудиторию, ловя на себе новую порцию удивленных глаз. Перед глазами стала пелена, и Чан был свалился с ног, но крепкие руки вовремя схватили того и усадили за парту. — Бро, ты там что, до нашего Бен БэкХена не доехал что ль? — слова Чонина прозвучали эхом в голове, прежде чем темная пучина поглотила ЧанЕля. Ель с трудом открывает глаза, когда видит перед собой БэкХена. Хочется возразить, грубить, как всегда, но он лишь нежно улыбается. — Елли, почему ты сделал это со мной? — глаза Бэка наполняются слезами, а ЧанЕлю впервые нечего сказать… — Бэкки, я… — Елли, за что?! Ель, что я тебе сделал?! Ель! Ель! — со временем голос БэкХена становился грубее, пока Пак окончательно не разлепил глаза и не увидел перед собой визжащего на весь медпункт Чонина. — ЧанЕльчик! ЧанЕлюшка! Наконец-то ты пришел в себя, милый! Что случилось?! — Кай… Что… — Ты грохнулся в обморок! Я уж думал, что ты покинул этот мир! И еще ты потерял свой титул свободного альфы. — Это еще почему?! — Пак поднялся с кушетки, но головная боль заставила лечь обратно. — Да от тебя за три километра штынет омегой! — прокричал только что вошедший Кенсу, отчего ЧанЕлю показалось, что он проживает последние минуты в жизни. Слова доходят с трудом, но доходят, что уже хорошо. СТОП. Омегой?! Неужели он по-пьяни подцепил своего истинного? Ведь после ночи с остальными запах ЧанЕля оставался неизменным. Но память, затоплена спиртным, начинает возвращаться, заставляя Еля завыть от безысходности. Осознание произошедшего и того, какие за ним последуют последствия, заставляют Чанеля глухо втянуть воздух, проходясь пятерней по волосам, взъерошивая их. Сердце гулко бьет, отдавая в виски. А от мыслей хочется напиться. Парень не может пойти и просто извиниться за то, что он сделал. За такое не прощают. Но душа Чана разрывается от чувства вины и… Странное чувство заставляет Пака нахмурится и прикрыть глаза. Оно шипит, словно вишневая кола, и покалывает, как поцелуй. Такое не привычное и приятное. И тут до Чана доходит, он с громки вдохом открывает глаза: это чувство является любовью. Такой приятной. Но… Какой же он глупый. Чан усмехается и снова запускает руку в волосы, впиваясь в прядь от безысходности. Как же его угораздило влюбиться в Бен Бэкхена? — Хей, Пак, ты чего?! — осторожно До потормошил его за плечо. — Так блэт, что уже наделал, скотина?! — начинал злиться Кай. Хочешь не хочешь, но ЧанЕль все рассказал этим придуркам. Все, до мельчайших подробностей. Собственные слова били по сердцу. Пак никогда такого не делал. БэкХен ведь не виноват, что не захотел быть ночной игрушкой ловеласа… Видимо, последнее предложение Чан озвучил вслух, ибо ему показалось, что уже весь универ слышит этот дует пятых октав. — ИУ, ПАК ЧАНЕЛЬ, ТЫ ПОХОТЛИВАЯ ТВАРЬ! — визжал Чонин конченной истеричкой, размахивая руками и бегая по мед.кабинету ошпаренной сосиской, пока Кенсу тихо подошел и врезал Елю по лицу, прошептав: — Впервые я с ним согласен. — ДиО, я…- начал ЧанЕль, но был перебит До. — Его в университет нет. Он приходил утром забирать документы. Побитый щеночек… Делай что хочешь, но он должен быть счастлив. Должен быть счастлив ЧанЕль с ужасом распахивает глаза. События четырехлетней давности постоянным кошмаром разрывают незажившее сердце. Словно пинцетом ковыряют язвы и царапины на душе. ЧанЕль изменился. Вместо злых глаз — вечно сияющие. Вместо оскала — искренняя и грустная улыбка. Вместо рыжих кудряшек — каштановые прямые волосы, всегда уложенные в идеальную укладку. Вместо бедного студента — гендиректор крупной корпорации по изготовлению алкоголя, который ЧанЕль терпеть не мог, ведь именно он испортил жизнь альфы. Любовь не испарилась, а только сильнее приелась к душе, вызывая табун бабочек в паху и одновременно отвращение к себе самому… Очередная встреча. ЧанЕль как всегда одет с иголочки. Сегодня он должен встретиться с главой сети крупных банков Кореи, которые действуют и за ее границами. Немецкая иномарка припаркована на парковке, а обладатель автомобиля уже стоит в лифте, разглядывая себя в зеркале, что находится на одной из сторон кабинки. ЧанЕлю не впервые ходить на такие встречи, поэтому он уже уверен в себе. Черное пальто идеально лежит на подкачанном теле, а золотая аристократичная брошь в виде короны уже покоится на верхнем маленьком кармашке пиджака. Главный офис банка встречает Пака солнечным светом, пастельными цветами стен и симпатичным омегой-секретарем, который мило улыбается Елю, показывая на щеке ямочку, отчего Чан немного залип. — Директор уже ждет Вас, — промурчал секретарь, впуская Еля в кабинет. Честно говоря, Пак чуток завис. Перед ним сидел Бэкки. Его…омежка. БэкХен лишь недовольно глянул на вошедшего и пробубнил что-то вроде «как всегда опаздывает». Удивленный Пак лишь удивленно плюхается на стул возле стола Бена и смотрит. Смотрит в глаза БэкХену, в которых не осталось доброты и жизни. Лишь холод и лед. Все естество Бэкхена словно окунули в жидкий азот и теперь душа парня была похожа на Антарктиду. Лишена любых чувств. Ни обиды, ни любви, ничего. Пустота и вечная мерзлота. Лицо парня перестало озаряться яркой улыбкой, а брови хмурится, создавая милую складочку между собой. Его совершенно не заботило, что происходит вокруг. Парень, кажется, разучился испытывать чувства. Превратился в робота, запрограммированного есть, делать каждодневные дела и спать. — Я готов подписать договор. — Бэкки… — Господин Пак! — Прости меня, малыш… — Ладно тебе, Чанни. Благодаря тебе я стал тем, кем стал. У Пака снова не находится слов. БэкХен после той ужасной ночи перестал быть человеком год. Он сумел побороть в себе депрессию и анорексию. Собирал себя по кусочках, пытаясь избавиться от наркозависимости. Он сделал себе карьеру, не раз был на грани банкротства. Но поднялся сам. Без «папиков» и прочей продажной ереси. В некоторой степени, заслуга твердого характера БэкХенни — Пак ЧанЕль. И он сам это понимает. Договор подписан. Теперь Пак покидает офис. Бабочек нет. Головокружения от одного только вида БэкХена, тоже нет… ЧанЕль, который никогда не любил, спутал чувство вины с любовью. Но теперь его ничего не держит. В Пак ЧанЕле нет любви. В Бен БэкХене нет любви. В их душах есть только работа и холод. Ну, по крайней мере, они так убеждают себя, чтобы не кинутся друг другу в объятья и никогда не отпускать…