Последние два тома романа "Катрин". История создания

      Жюльетта Бенцони сидела за столом у окна в кухне своего небольшого особняка в Сен-Манде, и с выражением тоски и усталости смотрела на живое море из людей в считанных метрах от её дома. Собравшиеся люди представляли собой толпу персон мужского и женского пола, разных возрастов и национальностей, рас. Они держали в руках сделанные от руки транспаранты и скандировали написанные на них лозунги: «Проду народу», «Восьмой книге о Катрин быть», «Даёшь восьмую книгу о Катрин», «Мы требуем новых приключений графини Монсальви!», «Без восьмой книги не уйдём». Мадам Бенцони покачала грустно седой головой, поправила очки и накапала себе валерьянки в кофейную чашечку с водой, которую моментально опустошила. Пожилая дама ничуть не удивилась тому, что в толпе демонстрантов увидела своего издателя с транспарантом: «Так нам когда восьмую книгу ждать?». — Мадонна всеблагая, когда они уже угомонятся? — сорвался с уст писательницы риторический вопрос. — Как им не надоест ещё?.. — Ну, что, мам, эти пикетчики ещё не ушли? — в кухню зашла молодая и сохранившая красоту с моложавостью женщина, фиалковые глаза её были полуприкрыты от усталости и раздражения, длинные золотые волосы растрёпаны, на левой щеке отпечаталась поверхность диванной подушки. — Нет, Катрин. Они и не думали уходить, даже ещё несколько человек присоединились. И если говорить откровенно, меня эти недельные пикеты уже бесят до нервной дрожи. — Жюльетта помассировала свои виски и подперла рукой подбородок. — Мама, только не говори мне, что ты всё-таки напишешь восьмую книгу. Я понимаю — такому давлению противостоять трудно. Вот только с меня хватит того, на что тебя продавил издатель в шестой и в седьмой книге, — мрачновато Катрин бросила беглый взгляд в окно. — Я не знаю, что делать, Катрин. Я уже измучена. Неделя митингов у моего дома с требованием написать восьмую книгу «Катрин» — кого угодно с ума сведёт и доконает, — писательница накапала себе ещё валерьянки и налила воды из графина в чашечку, тут же всё выпив. — Мама, прежде чем принять решение, запомни одно: напишешь эту чёртову восьмую книгу — и я с Арно больше с тобой не разговариваем. Считай, что мы в таком случае не твои книжные дети, — сразу расставила Катрин все точки над «i». — Катрин, ты думаешь, я сама хочу писать эту восьмую книгу? Я и шестую с седьмой писать не хотела — планировала остановиться на пятой. Но мой издатель держал меня под прицелом заряженного огнестрельного оружия. Можно подумать, что в такой ситуации у меня был выбор, — печально пробормотала мадам Жюльетта. — Понимаю тебя, мам. Закроем эту тему. Выпьем с тобой по чашечке кофе? — предложила Катрин, тут же достав две кофейные чашки и поставив завариваться в турке воду на зажжённой камфорке газовой плиты. — Я только за, Катрин. Мне кофе с молоком, хорошо? — откликнулась мадам Бенцони. — Сахара сколько класть? — поинтересовалась Катрин, насыпая себе в чашку три чайные ложки. — Мне две. — Хорошо, — в чашку своей литературной матери молодая женщина положила две ложки. Скоро и вода закипела. Катрин выключила огонь, всыпала в каждую чашку по ложке растворимого кофе, залила водой и перемешала, после долила в чашку Жюльетты немного молока и подвинула ближе к ней. — Ну, вот и кофе готов. Хоть немного себе поднять настроение, а то вопли фанатов под окнами уже поперёк горла, — сердито пожаловалась Катрин пожилой даме и принялась пить по маленькому глоточку свой кофе. — И не говори, Катрин. Что в моих словах: «Не буду я писать никакую восьмую книгу про Катрин» им непонятно? Как будто стенам объясняю, — посетовала госпожа Бенцони в свою очередь, попивая свой кофе с молоком. — Стены бы и то тебя поняли с первого раза, — без намёка на веселье пошутила Катрин. Постаравшись абстрагироваться от всего происходящего за стенами дома, мадам Жюльетта и Катрин мирно распивали в кухне кофе, закусывая зефирами и конфетами, обсуждали новинки кино — особенно, как пойдут на выходных в кинотеатр, на премьеру «Храброй сердцем». Катрин непременно захотела взять с собой мужа и детей, в чём создательница молодой женщины её поддержала. Госпожа Бенцони делилась с Катрин своими новыми творческими планами — которые касались написания новых книг и продолжения «Хромого из Варшавы». Катрин делилась с мадам Жюльеттой событиями из школьной жизни Мишеля и маленькой Изабель — как успехи детей в учёбе становятся лучше, чем были, как Мишель преуспевает в школьной секции фигурного катания. Изабель с подругами из параллелей младших классов успешно дожала школьное руководство — и теперь у них есть секция кендо, куда тут же записались много желающих — девчонок и мальчишек. — Ты умница, Катрин. И малышка Изабель тоже. Ты феминистку растишь, дорогая. Сама-то в курсе? — приправила мадам Жюльетта свои слова одобрения по-матерински ласковой иронией. — В курсе, конечно, мама. В твоей эпохе это намного легче делать, чем в моей. Вот поэтому я с семьёй больше ни ногой в пятнадцатый век обратно, — бескомпромиссно заявила Катрин и сделала пару больших глотков из своей чашки кофе. Не преминула Катрин и рассказать о том, как процветает её небольшой магазин дизайнерской одежды индивидуального пошива. Разумеется, Жюльетта не скрывала от Катрин, что очень рада её успехам и гордится ею, что Катрин смогла отыскать в себе таланты и успешно их реализовать. Дальнейшему течению мирного разговора помешал звук повернувшегося в замке ключа и открывшейся входной двери. Затем дверь резко с грохотом захлопнулась, и в замке снова повернулся ключ — вошедший закрыл входную дверь. Далее последовали потоки нецензурной брани на английском и испанском с французским вперемешку. С глухим грохотом опустился на пол пакет с чем-то тяжёлым. — Вашу же дивизию, как всё осточертело! Фак! Господи, сцуко, как же всё задолбало! — трудно было не узнать Арно, который с обречённостью делился вслух своими мыслями. Катрин отодвинула к середине стола свою чашку с недопитым кофе и вышла в коридор — узнать, что так допекло её мужа. Вид Арно вызвал у молодой женщины чувство тревожности — больно угнетённым выглядел мужчина, на правой стороне лица от виска и до подбородка виднелось большое изумрудно-зелёное пятно, такого же цвета пятна были на шее и на белой майке Монсальви. — Арно, что это с тобой? Ты почему в зелёнке весь? — Катрин приблизилась к супругу, который сполз на пол по стене и с апатичностью глядел в потолок, присела рядом с ним и мельком заглянула в пакет с купленными продуктами. — Катрин, ты не поверишь… мои анти-фанаты совсем спятили — я всего-то возвращался после работы, после тренировок моей группы по истфеху (историческому фехтованию)… Никого не трогал, — наконец немного отпустило Арно, и он постарался кратко рассказать жене, что произошло. — И тут в меня зелёнкой плеснули какие-то два мужика в майках с твоим портретом. Хорошо, что глаза прикрыть успел, и мне в глаза зелёнка не попала. Слава богу, со мной детей не было — они ещё в школе на дополнительных занятиях. Так ещё еле домой попал — меня облепили фанаты мамы-Жюльетты с вопросами: «Когда будет восьмая книга?». Да никогда, чёрт их за ногу! — Я и сама решила, что никакую восьмую книгу к циклу «Катрин» писать не буду. С меня хватило шестой и седьмой книг, тогда как я хотела остановиться только на пятой, — присоединилась к разговору супругов Монсальви Жюльетта Бенцони. — Но против моего издателя с огнестрелом у меня в те годы не нашлось сил пойти. До сих пор об этом жалею. — Мама, если у тебя и в этот раз не найдётся сил пойти против настойчивых просьб фанатов и давления издателя, можешь считать, что я и Катрин не твои детища, разговаривать больше с тобой мы пожизненно не будем, — с решительностью измученного и отчаявшегося персонажа заявил своей создательнице Арно, упрямо взглянув ей в глаза. — Больше я под это дело подписываться не собираюсь, последних двух книг хватило и по шею, и по уши, и по самую макушку. — Арно, для начала — успокойся, выслушай меня. Никакую восьмую книгу я писать не собираюсь, я не собираюсь доить и без того замученную франшизу. — Жюльетта Бенцони по-матерински ласково потрепала чёрные волосы Арно. — Слава богу, я уже свои семь книг отмучилась, — Катрин перекрестилась и возвела глаза к потолку. — Спасибо за понимание, мама, — Арно с облегчением выдохнул. — Потому что с меня хватило деградации в шестой и в седьмой книгах. Шестая книга вообще стала моим моральным горизонтом событий — я вроде бы и живой, выкарабкался после чумы, стал на путь искупления, на коленях в пыли прилюдно постоял… но для других персонажей книг и для читателей я всё равно что мёртв. Шестая книга — точка невозврата и достигнутое днище моей личностно-поведенческой деградации, — Арно грустно фыркнул и тяжело вздохнул, переведя дух. — Если меня ещё можно было как-то реабилитировать в глазах читателей после окончания пятой книги, найти обоснования, то шестая и седьмая книги всё перечеркнули… Нет, с меня морально-поведенческого днища достаточно — больше не хочу. Я и тогда не хотел… — Арно, не переживай, мама не будет писать эту восьмую книгу, всё, финиш. И никто её больше не заставит, — утешала Катрин мужа, обняв и гладя по щеке. — С нашей игрой друг у друга на нервах покончено. — Надеюсь, так всё и окажется, Катрин. Потому что меня так читатели ненавидят, что мне придётся парик напяливать и накладную бороду, чтобы до работы и после работы ходить по улицам без попыток анти-фанатов меня прикончить. И как я зелёнкой заляпанный на работу завтра пойду? Разве что под Шрека гримироваться… — с безрадостной иронией проронил Арно. — А со мной на днях такой случай вышел… — Катрин невесело рассмеялась. — Я шла забирать детей из школы. И тут ко мне подходят какие-то два мужика в униформе работников скорой помощи и тащат меня под руки в машину этой же скорой помощи, пытались меня связать. На все мои вопросы отвечали, что везут меня в психиатрическую клинику — мол, мой Стокгольмский синдром и травматическую привязанность в острой фазе на протяжении всех семи книг нужно лечить медикаментозно и психотерапевтически в медучреждении закрытого типа. Я от них сбежала уже тогда, когда привезли в клинику и хотели оформлять — отпросилась в туалет и взломала окно, благо, что этаж был первый. И ведь у этих двух медбратьев не было ни решения суда о моей принудительной госпитализации, ни жалоб от людей, я не представляла опасности для себя и для кого-то ещё. Но в чём-то эти ребята правы — я такую дичь творила со своей любовью без меры на протяжении всей серии, особенно в последних книгах, что меня и правда нужно лечить, — крепко призадумалась над своим открытием Катрин. — Вот именно поэтому я костьми лягу, но никакую восьмую книгу писать не буду, — отрезала твёрдо и с решительной непреклонностью мадам Бенцони. — Я и последние две-то написала под дулом огнестрела. Больше я мучить своих персонажей в угоду фанатам и моему издателю не стану, баста! Пусть что хотят — со мной делают, пусть годами митингуют под моими окнами — восьмой книги не будет! — Хвала тебе, Господи! Заживём хоть спокойно! — вырвалось на радостях одновременно у Арно и Катрин.