Северные нити

      Сансе всегда нравилось море: его прохладный и бесконечный простор, который раскидывался на сотни миль вперед и ограничивался лишь тонкой и полупрозрачной линией горизонта, за которой, как думала девушка, находилось что-то совершенно необычное, красивое и величественное, покрытое легкой розовато-серой предрассветной дымкой. Там, за горизонтом, Санса отчетливо и ясно видела свое счастливое будущее, которое ускользало от нее также незаметно и неуловимо, как легкий морской бриз, как шум прибоя перед восходом солнца, как едва слышимый в замке стрекот цикад.       Она могла бы позволить себе гулять по холодной гальке, разбрызгивая босыми ногами мириады брызг и заливисто хохоча, или же толкнуть Арью в голубовато-зеленую водную гладь, а потом быстро отвернуться и сделать вид, что это был кто-то другой; могла быть счастливой и беззаботной, простой и открытой, если бы это все происходило год или хотя бы месяц назад. Ее детская мечта была так рядом, что можно было только выйти за ворота города, этого пыльного и душного Дорна, оторваться от скучной и монотонной жизни с Бесом и сразу же бежать навстречу волнам, морскому ветру и чайкам, навстречу этому глотку свободы, который она смогла получить, только уехав из Королевской Гавани; несмотря на это все, ее сердце больше не пело.       Санса перестала мурлыкать себе под нос, когда служанки причесывали ее или терли мочалками; садовые розы уже давно не слышали ни единой ее песни про прекрасных дев и храбрых рыцарей, потому что она перестала верить в свои же песни. Иногда ей вспоминались редкие заезжие певцы из Винтерфелла и их тягучие мелодии, которые всегда сохраняли в себе нотку отчаяния и осторожности, предупреждали и давали понять, что Старые и Новые боги не всегда будут добры к людям. Всего этого не было в песнях южан, которые только прославляли праздную жизнь, вино и разгульных женщин, поощряли заботу лишь о сегодняшнем дне и легкомыслие. Санса Ланнистер, которая в душе навсегда осталась Старк, переросла эти глупые песни в тот миг, когда ступила на земли столицы Семи Королевств, и сейчас, хоть эта поездка в Дорн не была вечной, а прошлое уже нельзя было изменить, она чувствовало некоторое облегчение.       В голове всплывали одни и те же картинки: через неделю после их свадьбы с Бесом Гавань облачилась в траур. Король Джоффри скончался во сне от удушья, а у ворот задержали в спешке убегающего дорнийца. Тирион тогда сказал ей, что это их шанс на «бегство», но она лишь с горечью усмехнулась, однако Бес был прав.       Они с Тирионом отплыли из Королевской Гавани вскоре по поручению королевы Серсеи для решения дипломатических вопросов, которые острым мечом повисли над головами короля и его матери. Дорнийские змейки, которые приглядывали за принцессой Мирцеллой, собирались выступать с походом на Гавань, чтобы оспорить право Томмена наследовать престол в согласии с правилами Семи Королевств вперед старшей сестры. Возможно, королева воспользовалась этой ситуацией еще и для того, чтобы убрать из столицы сразу двух ненавистных ей людей. В любом случае, Санса была благодарна богам за смерть Джоффри и то, что ее муж целыми днями пропадал на переговорах с дорнийцами, а она могла наслаждаться внезапным глотком свежего воздуха.       - Санса, подай, пожалуйста, мой жилет, - вкрадчивый голос Тириона вывел ее из раздумий, нахлынувших от морского пейзажа за окном, - наши дорнийские друзья ведут переговоры также плохо, как я орудую мечом, так что вся эта канитель затягивается. Хотя, как я вижу, тебя это не беспокоит, - он всегда умел расставлять акценты в своих словах так, что все было понятно без долгих объяснений, и подмечать малейшие перемены настроения.       - Дорн чудесен, милорд, благодарю, - но полумуж прервал ее на полуслове, отмахнувшись от этих слов каким-то невнятным жестом в сторону девушки.       - Зови меня просто Тирион, Санса, мы, как-никак, муж и жена. Понимаю, что кандидатура на роль мужа могла быть и получше, но я обещаю, что не причиню тебе вреда. Ты понимаешь, Санса? – он метнул в нее взгляд из другого конца комнаты и, только дождавшись неуверенного кивка, кивнул в ответ, попрощался и вышел, захлопнув за собой дверь. Санса осталась одна и выдохнула.       Нет, Бес никогда не давал усомниться в честности своих слов: за время путешествия и жизни в Дорне он никогда не позволял себе лишних фраз или прикосновений: не хотел допустить, чтобы девушка опять почувствовала себя в клетке. За ней почти не следила охрана, только если Санса выбиралась на рынок благовоний и тканей в бедном районе на окраине города, но одинокие прогулки по побережью оставались ее сокровенным секретом, которым она не готова была делиться ни с кем, кроме безмолвного моря и синего неба.       Этим утром ей снова захотелось выбраться на рынок, чтобы закупить ткани и нитей на новое платье и одну большую вышивку, которую она уже давно хотела сделать, но руки до которой дошли только сейчас. Санса окликнула служанок, и те быстрыми движениями собрали ей волосы наверх и накинули легкое летящее платье-халат изумрудного цвета, туго затянув тканевый пояс на талии. У дверей уже стояла Шая и незнакомый ей крупный мужчина в шлеме, прибывший вместе с ними в Дорн в качестве охраны. Она скользнула взглядом по его фигуре, которая показалась ей смутно знакомой, но мысли, только зародившиеся у нее на этот счет, спугнула Шая.       - Миледи Санса, - служанка учтиво поклонилась, но лишь для того, чтобы поддержать традицию; их отношения можно было назвать скорее дружескими, потому что Шая была одной из немногих, кому можно было доверять в этом змеином клубке. К тому же, Санса прекрасно знала, что по ночам ее муж уходит искать любви именно в комнату ее служанки, чему была несказанно рада, ибо ей не приходилось делить ложе с Тирионом.       Они неспешным шагом пошли в восточную часть города, в бедный район, заселенный рабочими среднего и низкого достатка и бедняками, неспособными наскрести монет даже на оплату самой дешевой крыши над головой. Они заполняли улицы своими грязными и дурнопахнущими телами, тянули руки и кричали, выпрашивая гроши, хватали сальными пальцами рукава платьев и накидок. В это место, среди жителей носившее насмешливое название Пряный рынок, благородным дамам в одиночестве соваться не следовало, поэтому Санса подхватила за руку Шаю и шла с ней, слушая ее болтовню, но особо не вдаваясь в смысл ее слов. Их спутник шел позади них на два шага и придерживался стороны Сансы, не напрягая девушек, а о его присутствии напоминали только тяжелые размеренные шаги, в которые северянка вслушивалась, отвлекаясь от собственных мыслей.       Они миновали центральную площадь города, огибая ее по периметру, чтобы не попасть на самое пекло, и свернули к рынку. Запах пота и грязи смешался с запахами рынка и стал совсем тошнотворным. Санса подошла поближе к палатке с благовониями и маслами и сбрызнула тряпицу мятной водой, в которой плавали листики и цветки растения, и приложила к носу, чтобы хоть как-то перебить эту вонь, которая была верным спутником бедности. Она попробовала еще несколько ароматов, нанеся их на мочки ушей, запястья и ключицу, но все они раскрывались на ней душным и сухим букетом сожженных трав и заставляли голову кружиться от духоты. Девушка поблагодарила торговку за терпеливость и купила мятную воду и пару ароматических палочек, дав женщине несколько лишних монет. Она горячо поблагодарила Сансу за столь щедрый подарок, но та уже не слышала, направляясь к торговцу тканями, которые и были ее главной целью. Она раскатала на прилавке небольшой бумажный сверток с эскизом будущей вышивки и долго водила пальцем, объясняя усатому тучному мужчине, что ей требуется. Он внимательно кивал и соглашался, взглядом обводя свой прилавок и выбирая, что предложить. Санса еще раз повторила свои пожелания и осталась ждать, пока торговец ни принесет ткани на выбор. Он расстелил на столе несколько струящихся летящих материй от молочно-белого цвета до цвета слоновой кости и начал рассказывать о каждом материале, описывая его легкость, но Сансе не нравился не один вариант, поэтому она попросилась сама посмотреть ткани под прилавком. Мужчина, недовольно нахмурив лоб, взглядом оценил девушку, раздумывая, способна ли она что-нибудь украсть у него, но злобный взгляд из-под шлема стражника убедил его пустить Сансу саму посмотреть.       Спустя пять минут копания в отрезах и рулонах материи, она выудила отрез толстой и грубоватой ткани идеального белого цвета размера примерно метр на метр и бросила его мужчине, стоявшему в недоумении от такого выбора молодой девушки. Пока Ланнистер отсчитывала монеты, ее охранник подошел к рисунку и внимательно принялся рассматривать его.       - Лютоволк Старков, форель Талли, олень Баратеонов и пес, - прохрипел прямо у Сансы над ухом смутно знакомый голос, - миледи любит собак?       - Миледи, - Санса запнулась, но быстро вернула твердость в голос, - миледи предпочитает кошек, но единственного их достойного представителя, моего мужа, позорят эти облезлые львы.       - Как скажешь, - три секунды молчания и знакомое слово из прошлого, - Пташка.       Санса сделала вдох, жадно хватая воздух.