Разноцветная книга

На улице пиздец, как холодно, вдыхаешь – и в легких огнем жжет. Не понимаю, блин, как он это делает. Член же отмерзнет на фиг. Ну а с другой стороны – во рту-то ему тепло, наверное. Поверить не могу, что я стою тут, околеваю от мороза, смотрю, как ему отсасывают, и жду, когда же он соизволит уделить мне пять минут своего драгоценного времени. Это уже в который раз за вечер? В третий? В четвертый? Он меня сторонится, это точно. Сам вроде тут, со мной, и в то же время как будто бы и не здесь. И каждый раз, как я пытаюсь завести с ним разговор, он просто отмахивается. Вид у него сейчас такой, как будто если б не стенка, к которой он привалился, он бы рухнул уже. Лицо бледное, аж с прозеленью, пот ручьем, а глаза – огромные, дикие. Сегодняшний вечер - худший за последние две недели. Не знаю даже, сколько он выпил, и чем закинулся, одно могу сказать – странно, что он до сих пор не валяется в отключке на полу в туалете, а народ через него не переступает. Надо бы ему воды принести, но мне что-то кажется, у него в желудке на нее уже и места не осталось. Может, он для того весь вечер и кончает кому-нибудь в рот – ну, чтоб в организме немного места образовалось, и можно было еще какое-нибудь говно сожрать. Не помню, когда я в последний раз видел его в таком состоянии. Может, и не видел вообще. Он часто удалбывается, но не до такой же степени! Что этот проклятый пацан опять отмочил? - Брайан, - умоляющим голосом произношу я, наверное, в сотый раз. Но его уже унесло в какой-то другой мир, он меня даже не слышит. Я такое не раз видал, когда мы с ним были мальчишками. Он приходил ко мне, оставался ночевать, а я потом ночью просыпался зачем-нибудь и видел, как он лежит на спине и таращится в потолок, как будто вообще не помнит, кто он и где. Повезло ему, что он такой умный, и в школе ему не приходилось особо напрягаться – жил себе в своем выдуманном мире и все. Все думают, что это у меня в голове вместо реальности одни комиксы, а на самом деле Брайан в этом смысле куда дальше меня ушел. Ужасно хочется подойти к этому парню, что стоит перед ним на коленях, схватить его за волосы и содрать скальп. - Что, Майки, наслаждаешься шоу? Я с трудом разбираю, что он такое сказал. Голос у него сейчас очень низкий, а слова все как будто наскакивают друг на друга. И, по-моему, он меня даже не видит, хотя и смотрит прямо в упор из-под полуопущенных век. - Брайан, ну какого хуя ты творишь-то? Дубак жуткий, пошли уже внутрь. Вообще, не уверен, что нам стоит это делать, один бог знает, чем еще его там угостят. Потоптавшись на месте, я подхожу ближе. Как вот мне поступить? Заставить его пойти со мной? Бросить тут? Дальше смотреть, как этот недоумок заглатывает его член, будто три дня не ел? Наверняка и минет-то так себе, слюни во все стороны. - Ну, Майки, если тебе до сих пор не понятно, какого хуя я творю, придется отобрать у тебя бейджик мальчика-гея. - Он, наконец, отпихивает от себя голову парня и принимается так яростно сражаться с молнией, будто впервые ее видит. А я тянусь помочь. – Я что, беспомощный, по-твоему? Сам не могу собственный член упаковать? Не пристраивайся! Щеки у меня вспыхивают, несмотря на холодину. Я же ничего такого, просто показалось, ему помощь нужна. - Брайан, ты хуево выглядишь. Нет, не просто хуево, знаешь как? Будто ты литр горохового супа съел, и он теперь у тебя через поры наружу сочится. Давай я тебя домой отвезу. - Да мне на хуй не нужна помощь. Я сам могу до дома добраться. - Нет, не можешь. В таком-то состоянии. - А вот смотри! Он пытается пройти по прямой, удержать равновесие и не завалиться на сторону. Но походка у него при этом такая, будто он не уверен, есть ли у него земля под ногами вообще. - Да что с тобой такое? Ты весь вечер от меня бегаешь. Не знаю, зачем ты меня сюда позвал. Собирался весь вечер торчать в задних комнатах, так и шел бы в бани, - там мне бы хоть смотреть не пришлось. - Ты вообще разговаривать со мной будешь? Ладно, иногда я говорю не то, и судя по тому, какой взгляд он на меня бросает, сейчас как раз тот случай. Я не хотел, мне просто больно смотреть, как он вот так мучается. Знаю, он переживает из-за Джастина, но, блин, это нелепо просто. Как бы далеко Брайана не унесло, обычно он всегда довольно скоро приходит в себя, а сегодня шевелится-то едва. Нет, что-то точно случилось. - Ну и о чем ты хочешь поговорить? О погоде? Он наваливается на меня. Я стараюсь удержать его на ногах, по-моему, у меня позвоночник сейчас треснет. - Да что стряслось-то? Ты его видел? Он тебе что-то сделал? Насколько мне известно, в последний раз они пересекались, когда Джастин заходил к нему забрать вещи. Но вообще Брайан-то не так часто откровенничает, обычно просто замыкается в себе, отгораживается от всех. И все же иногда мне удается заставить его хоть немного приоткрыться. - Кто? – ухает он по-совиному. Типа это очень смешно. Брайан такой Брайан, вышути все на свете – и все пройдет. - Ну а кто, по-твоему? Я не ненавижу Джастина, правда. Я даже в каком-то смысле понимаю, почему все так вышло. Но я еще тыщу лет назад пообещал Брайану, что со мной он всегда будет в безопасности, что я никому не позволю сделать ему больно. А Джастин в последнее время только этим и занимался. Конечно, я не вслух это пообещал, это просто ну как бы подразумевалось. Что, когда прижмет, Брайану всегда будет куда пойти. Надеюсь, он об этом помнит. - У него имя есть, Майки. Его зовут Джастин, помнишь? Ты сам сколько раз мне напоминал, - он смеется, невесело так, горько даже, и добавляет. - На хуй его. Что-то мне кажется, что даже если он в жизни в этом не признается, именно так он бы сейчас с удовольствием и поступил. На свой собственный хуй бы Джастина и отправил. И для меня это просто пиздец какой-то, не из-за Джастина даже, а потому что... Блядь, ну просто вот так. Как вообще можно снова и снова хотеть трахаться с человеком, который постоянно делает тебе больно? Не понимаю! - То есть, дело все же в нем. Это ты вот так себя изводишь, потому что... Господи, господи боже мой, да что ж я за дурак такой? - Потому что - что? Он пытается выпрямиться, но не слишком удачно. - Потому что... Не могу я этого выговорить. И не буду. Да что ж такое-то, неужели я так долго не мог сложить два и два? Это же очевидно... - Потому что... влюблен в этого мелкого говнюка. Ледяной ветер бьет меня в лоб, и голова тут же взрывается болью. Знаете, так бывает, когда вдруг случайно проглотишь кубик льда. Он смотрит на меня, и я по глазам вижу, что прав. А эти его глаза, сейчас зеленые скорее, чем карие, и так близко, что поневоле все замечаешь. И мне хочется оттолкнуть его и уйти, оставить валяться на тротуаре. - О чем это, блядь, ты говоришь? - О тебе. И о нем. О вас с ним. Брайан, я не идиот. Я же вижу, что тут не просто – «я за него волнуюсь, вот и не гоню». Вообще я, наверное, давно уже понял, что он его любит. Ну а как иначе? Разве стал бы он всю эту фигню творить – объясняться с его чокнутым папашей, селить его у себя, приходить к нему на выпускной – если бы не любил? Наверное, я просто до сих пор этого не признавал, не хотел признавать... Блин, холодно-то как, аж руки трясутся. - Ты что же, думаешь, вся моя жизнь вращается вокруг какого-то мелкого пизденыша?– взрывается он. Орет так громко, что люди оборачиваются. Ему, в общем-то, наверняка насрать, что о нем думают какие-то обжимающиеся в подворотне парни. Но суть в том, что он даже не осознает, как громко кричит, и что все они его слышат, и все знают теперь. И я знаю. Не понимает даже, что он ничего не стал отрицать. Что же за дрянь он принял, а? Вот крепкая штука-то! Он отталкивает меня, с трудом удерживает равновесие и вроде собирается с силами. Как будто сейчас уйдет, бросит меня здесь и не станет больше ничего объяснять. - Брайан, да посмотри же, что ты с собой делаешь! Ни один человек этого не стоит, как бы сильно ты его ни любил. Сколько раз не повтори эти слова, легче их выговорить не становится. - Ну он, знаешь ли, хотя бы всегда чувствовал, когда наставала пора заткнуться. А это больно. Вообще-то мы с ним всегда старались быть честными друг с другом. Говорить не то, что другой хотел бы услышать, а правду, какой бы горькой она ни была. Не для того чтобы ранить, нет. И все же это больно. - Брайан! Я пытаюсь его задержать. Ну страшно же отпускать его в таком состоянии! Ладно, может, до дома он как-нибудь и доползет, но кто знает, что он там отчудит? - Слушай, как бы там ни было, поверь мне, и он, и я тебя любим. И ни одному из нас не будет приятно, если ты на хрен голову себе своротишь по дороге домой. Дай ключи, я тебя отвезу. - Так может, пора бы уже на хуй прекратить меня любить? Тебе, ему, всем остальным? Да что же, черт возьми, случилось? Что происходит вообще? - Брайан, куда ты собрался? Я тебя не пущу, - он, пошатываясь, бредет вниз по переулку, а я догоняю. - Брайан! Он оборачивается. Быстро, слишком быстро, его едва в сторону не заносит. - Я в порядке, Майки, сам доберусь. А ты возвращайся в клуб, к Бену. И спать сегодня ложись с сознанием того, что совершил доброе дело. Он всегда так поступает. Сначала доводит, а потом тут же отыгрывает назад, улыбается так невинно, так обаятельно. И глаза-то зеленые, и зубы белые. Единственный человек, на которого его шарм не действует, это моя мать. Мы еще в детстве это выяснили – он тогда часто пытался вот так вот ее задобрить после того, как мы что-нибудь натворим. А, может, кстати, и она не такое уж исключение, все равно же всегда разрешала ему остаться у нас на ночь, даже если и злилась. Говорила мне, что это все из-за его улыбки – ей, мол, так приятно ее видеть, что пусть уж задержится у него на лице на подольше. - Какое же это доброе дело, если я тебя, такого, за руль пущу? – улыбаюсь я в ответ. - Я не о том добром деле говорил. - Брайан, парковка в другой стороне, - говорю я. - Я оставил машину у кафе. Он разворачивается и идет прочь, ступает теперь медленнее, тверже, и все же его еще ведет из стороны в сторону. Но я больше не бегу за ним по пятам, я как будто корнями врос в землю. Брайан ведь ничего не делает просто так, без определенного плана, не паркуется даже. Ему нравится этак картинно подкатывать к «Вавилону», чтобы все его обожатели тут же заметили и разнесли весть о его прибытии по всему клубу. Если он в этот раз припарковался у кафе, на то может быть только одна причина. Так что, наверное, мне можно больше не волноваться, попадет он в итоге домой, в целости и сохранности. И тут на плечо мне ложится чья-то рука, и я подпрыгиваю от неожиданности. - Господи, Бен! Ты меня до смерти напугал. - Прости. Все никак тебя найти не мог. - Я просто вышел за Брайаном, хотел убедиться, что он нормально до дома доберется. Вздохнув, я тру висок и смотрю, как он уходит прочь по улице. Уходит от меня. В сторону кафе. - Майкл, может, нам тоже уже пора? Ты весь... зеленый какой-то. Эх, будто бы я сам не знаю.