Противостояние себе

POVПерси Не понимая, что, вообще, происходит, я кинулся к девушкам, которые перешли уже все границы. Как будто что-то щелкнуло в голове, и меня потянуло защитить Аннабет… Пусть даже и телом. Хирон никак не отреагировал на то, что девочки перешили в рукопашную. Аннабет брыкалась в моих руках, а я лишь принимал глухие удары по спине от Анны. Мне было плевать на нее. Все, в чем я нуждался, находилось у меня в руках. И ничто этого не изменит. Отведя Аннабет в комнату, я вернулся на поле. Дрю явно не была в восторге от того, что командовал ею я. И объяснял ей заметки Аннабет тоже я… Но как я могу сопротивляться дочери Афины? Правильно, никак. Наблюдая за Дрю, я сделал то, что и просила Аннабет. Когда же увидел рядом с собой Криса, напрягся, понимая, что Кларисса опять будет не своя… Следовательно, Аннабет будет нервничать и терроризировать меня. И опять что-нибудь пойдет не так! С каких пор я стал таким расчетливым? Крис о чем-то рассказывал, а я стоял и пропускал мимо ушей каждую его фразу, стремясь вспоминать, из-за чего могли повздорить Аннабет и Анна. В принципе, из-за чего угодно… С Аннабет можно из-за чего угодно. Но не факт, что из-за какой-то там мелочи Воображала стушевалась бы. — Перси! Ау… — тормошил меня Родригес, щелкая перед носом пальцами. — Прости, дружище, задумался… — оправдался я, наблюдая за боем Талии и очередной Амазонки. — Хочешь подойти к Хирону? — спросил сын Гермеса, внимательно следя за моей реакцией. На мой удивленный взгляд Крис только развел руками, но продолжил: — Я видел, что Аннабет с амазонкой, скажем так, натворили. Поэтому спрашиваю еще раз. Хочешь подойти к Хирону и спросить, почему он их не остановил? — Да, — односложно ответил я, не стараясь углубляться в мысли Криса. По окончании игр я подошел к абсолютно спокойному Хирону. Неужели его совершенно не волнует, что его лучшего бойца чуть не убили и что, вообще, сегодня вытворяли Амазонки? — Хирон! Подожди. Почему ты не остановил Аннабет и Анну? А если бы они поубивали друг друга? — спросил я, видя, что кентавр никак не реагирует на мои реплики. — Перси, скажу честно. Я недоволен Аннабет. Она уже давно не часть лагеря. Она собирается уехать. Пусть делает, что хочет. Ты знаешь, что она собирается отказаться от божественной крови? А что произошло у Аида? А то, что она… — он остановился на полуслове, чем заставил меня напрячься. — А то, что она… Что? Договаривай, — жестче проговорил я. — Это не моя тайна, Перси. Я не имею права рассказывать всего. Вот иди и спрашивай у Чейз. Я, как погляжу, ты еще не в курсе, — произнес Хирон, увиливая от ответа. — Не в курсе чего? — продолжал настаивать я, скрещивая руки под грудью и буравя взглядом Кентавра. — Спроси у Чейз сам, — завершил разговор Кентавр и развернулся для того, чтобы уйти и тем самым показать, что не намерен со мной дальше обсуждать эту тему. Поднявшись к Чейз, я понял, что ее в комнате не было, так как в ней царила лишь пустота. Вздохнув и спустившись вниз, я увидел, что Аннабет с Люком, Клариссой и какой-то маленькой девочкой играют в догонялки. Опираясь на дерево плечом, я наблюдал за тем, как они бегали за, как я уже понял, Мелиссой, делая вид, что не могут догнать ее. Крис тоже присоединился ко мне. В тишине мы продолжили следить за тем, как они беззаботно дурачились, хотя на улице было уже довольно холодно. Я понял, что Аннабет замерзла, так как ее и без того белые руки слегка побледнели. Подойдя к ребятам и поймав Аннабет за ледяную руку, я притянул ее к себе. — Ой, Перси… Мы тебя не заметили! — грудь Аннабет вздымалась от частого дыхания, которое не могло прийти в норму. — Воображала, мне можно начинать ревновать? — спросил я, как можно спокойнее стараясь скрыть за шуткой свое напряжение. — Ну… — начала девушка, но, получив щипок за ягодицу, все же продолжила: — Перси, у тебя нет причин ревновать, — проговорила она, развернувшись в кольце моих рук и уткнувшись носом в ключицу. К нам подбежала Мелисса и крепко обняла за ноги Аннабет. — Бет, почему этот дядя тебя обижает? — спросила до боли грустным и наполненным обидой и возмущением голосом малышка, смотря на меня исподлобья. Я, не удержавшись, рассмеялся и почувствовал улыбку Аннабет. Выпутавшись из моих объятий и присев на корточки, она раскрыла руки и крепко обняла малышку, что-то прошептав ей на ушко. Последовав ее примеру, я сам присел на колени и протянул руку Мелиссе в знак примирения. — Ну, давай знакомиться. Я Перси… А ты Мелисса, правильно? — как можно жизнерадостнее произнес я, смотря малышке в глаза. — Да! Но для своих я Лиса! — гордо воскликнула «Лиса», позволяя рассмеяться от услышанного «для своих». — А ты будешь Персиком! — так же гордо произнесла девочка, чем заставила расхохотаться Аннабет, Клариссу и Люка, которые наблюдали за развернувшейся картиной. — Хорошо, но только для тебя я буду Персиком, — тихо ответил я, щелкая по носу малышку и вставая в полный рост. — Я так понимаю, что вы собирались еще потренироваться. Но давайте сегодня без тренировки. Холодно. Пойдемте лучше к кому-нибудь в комнату, — предложил я, смотря на реакцию ребят. — Ну, конечно же, ко мне, — как всегда все взвалив на свои плечи, сказала Аннабет, беря Мелиссу за ручку и направляясь вместе с ней впереди всех. — Крис, может, хочешь с нами? — вдруг обратилась Аннабет к стоящему за моей спиной парню. — Не могу отказать в таком замечательном предложении, — подхалимствовал Крис, как всегда, Аннабет. Да и в принципе все уже привыкли к такому общению с Родригесом. Только Ла Ру эта манера сильно напрягала. Ей не нравилось, когда он выставлял себя тем, кем не являлся. И это было видно. Тот случай в Нью-Йорке показал его настоящее лицо. Он нервничал и переживал за нее. Большую половину ночи он высказывал мне свои возмущения, но потом все же сдался, и мы благополучно уснули. Аннабет с Клариссой принесли вкусняшек, а мы с парнями выбрали фильм. Аннабет позвала Рейну, которая, конечно же, нехотя, но все же согласилась с нами посидеть. Но больше всего меня удивил тот факт, что она позвала еще и Рейчел. Разместившись на полу, на диване и на креслах, мы смотрели какой-то малоизвестный ужастик. Я умилялся, когда Аннабет на резких и предсказуемых моментах жалась ко мне, а под конец фильма и вовсе начала дремать. — Перси, — тихо прошептала она, когда я нес ее на кровать после того, как все уже разошлись. — Да? — то ли спрашивая, то ли отзываясь, пробормотал я. — Я люблю тебя, — еле слышно прошептала Аннабет, окончательно погрузившись в царство Морфея. Три слова, которые вроде бы и грели душу, но чувство недосказанности все равно преследовало меня. Как будто что-то было еще, чего я не знал. Сходив в душ, я лег рядом с Воображалой и крепко притянул к себе, боясь ослабить хватку, потому что не мог себе позволить снова ее отпустить… Потерять. Вновь. POV Люк Я заметно напрягся, когда увидел, что Аннабет позвала Рейну. Засранка. Я целый вечер делал вид, что мне плевать на ее случайные, мимолетные касания. Еще я старался сосредоточиться на просмотре телевизора, но в нем все равно мелькали бессвязные картинки. Темные пряди Рейны разметались по плечам, а меня так и тянуло к ним прикоснуться. Кларисса, видя все это великолепие, великодушно поменялась со мной местами, подсаживаясь ближе к Крису и нагло закидывая к нему на колени свои ноги. Всячески игнорировав его поглаживания, Кларисса спокойно смотрела фильм, не обращая внимания ни на что. После того, как закончился фильм, Перси вытолкал всех нас из домика. Гостеприимно, ничего не скажешь. Мы с Клариссой проводили Рейчел и Рейну до их домиком, а сами уже по привычке отправились в столовую, где, как и всегда, Ла Рус сделала мне чай, а себе кофе, при этом поставив передо мной пепельницу. — Клевый денек, правда? — с иронией спросила Кларисса через пятнадцать минут молчания. — Сумасшедший, я бы сказал… — таким же ровным тоном ответил я, делая затяжку. — Дай попробовать, — вдруг сказала дочь Ареса, кидая взгляд на пачку сигарет. Я отрицательно покачал головой. — Почему? — спросила она, даже не пытаясь скрыть в своем голосе обиды. — Девушки не должны курить, — отчеканил я, давая понять, что разговор окончен. — Она спрашивала про тебя, — тихо проговорила брюнетка, отпивая свой кофе и смотря куда-то сквозь меня. — Зачем? — я понял, о ком она говорила, поэтому не стал задавать лишних и ненужных вопросов, прикидываясь дураком. Мы оба понимали, о ком идет речь. — Она спрашивала, есть ли что-то между нами. Причем так налетела на меня, — она хмукнула, но продолжила: — Она боится тебя. — добавила Ла Ру, и мои брови в этот момент взлетели вверх. — Она боится, что кто-то сломает ее. И ты это можешь легко сделать. Да, твои шутки и оптимистичный настой могут остудить ее резкий характер. Но она боится, что с тобой расслабится. Так сказать, будет не той, кем являться сейчас. — С чего ты взяла? — Может быть, я и не самый открытый человек, не такая умная, как Чейз, но я не настолько глупа, чтобы не видеть, как она смотрит на тебя. Как закусывает губу, когда ей на ум что-то приходит. Когда что-то хочет сказать, но замолкает, боясь сделать еще хуже, чем сейчас. Ей страшно. Я не гений и не мастер в амурных делах, зато я спец по внутренним терзаниям и анализу всего… кхм… дерьма. Ты думаешь, у нее в жизни этого мало? Можно закрыть глаза на то, что видишь, но нельзя закрыть сердце на то, что чувствуешь, — проговорила она, смотря на кружку. Ее голос был безэмоционален и равнодушен. Но если в голосе Кларисса могла скрыть свои чувства, то укрыть дрожь и беспокойство в глазах… Увы. — Не знал, что ты увлекаешься Фридрихом Ницше. Откуда в тебе это? — Откуда что? — спросила она, кося под дурочку. Закатив глаза, я перефразировал свой вопрос: — Откуда такой страх быть поверженной и сломленной? Ты сказала про Рейну, как о самой себе… Как будто знаешь об этом все… Я, конечно, сразу понял… — Сразу понял что? — произнесла она, с вызовом смотря на меня. Ее взгляд был настолько уверенным, словно дочь Ареса дословно знала, что именно я ей скажу. — Ты обиженный ребенок, который таит в себе детскую обиду на весь этот мир. Когда делают больно тебе, сказав неосторожную фразу, ты делаешь еще больнее. Или когда ты начинаешь к кому-то привыкать, привязываться, ты все портишь, отталкивая от себя, причиняя боль человеку, который пробился сквозь толщу этого льда. Ты ведь поэтому шарахаешься от Криса? Боишься, что он подберется слишком близко, а ты не сможешь оттолкнуть? Но ты ведь сама в глубине души хочешь, чтобы тебя полюбили, пришли, взяли, сказали, что принадлежишь теперь только ему. И никому другому. Любили. Поддерживали. Не бросали и не придавали. Знаешь, я понимаю, почему вы с Аннабет спелись… Нельзя причинить боль человеку, который ради тебя готов на все. Но вы познали боль предательства и потерь. У вас совершенно иная ситуация. Вы не причините друг другу боль, потому что боитесь этого. И не надо говорить, что это не так. Ты бы сейчас не сидела с глазами на мокром месте. Именно поэтому вы взяли к себе Дрю… Чувствовали, что она тоже избита жизнью так же, как и вы. И Рейна… Все, кто у вас числится в команде, потрепанные… — озвучивал свои догадки я, зная, что попал в самую точку. — Как будто ты сам не такой… — ответила Кларисса, принимая мои слова спустя минуту молчания. — Ты ничего не… — Ничего не знаю о тебе? Уверен? Ну, конечно же! Кто я, чтобы раскусить великого Люка Кастеллана! — с ехидством и сарказмом проговорила Ла Ру, истерическим захохотав. — Ты сам сейчас поступаешь так же, как предъявил мне две минуты назад! Хотя бы не отрицай! Может быть, ты не заметил, но мне кажется, что я знаю тебя даже лучше, чем другие. Потому что знаю, чем ты наполнен внутри! Мне плевать на твои внешние качества, которыми ты попусту прикрываешься. Я заглянула гораздо глубже, чем тебе показалось. И могу с уверенностью сказать, что ты трус. Говоришь мне о моих ошибках, о моих страхах, о моей боли, а сам отрицаешь свои реальные проблемы! Выберись из своего кокона, посмотри вокруг! — перешла на повышенные тона Кларисса, эмоционально размахивая руками. — Под маской жёстокого сарказма… Скрывается, едва дыша… Давно уставшая от мира… Задолбанная в хлам… Душа…. И вот скажи, что это не так… — с иронией взглянула на меня она, видя мою задумчивость. — Скучаешь когда-нибудь по себе? По той прошлой себе, кем ты была до того, как твой мир разрушили. И далеко не монстры и не боги…. А мы сами… Люди, которые были рядом. Просто под фальшивой маской. Я скучаю. — Я тоже… — призналась Кларисса, едва улыбаясь.