Противостояние себе

POVАннабет Следующие несколько дней мы с Клариссой провели в библиотеке. Мы перекидывались односложными фразами по поводу того, пойдем ли мы на обед, как я себя чувствую и не устали ли мы. И каждый раз отвечали друг другу так же односложно. — Все хорошо? — спросила как всегда Ла Ру, видя, что я опять задумалась. С Перси мы не поднимали тему по поводу того, что произошло в лесу. Джексон пропадал на тренировках, и, в принципе, я была рада этому, потому что я не знала, как все это ему объяснить. Не знала, что отвечать на вопросы, которые в любом случае будут. И я уверена, когда мы пересечемся, этого мне точно уж не избежать. Тяжело вздохнув, я продолжала вчитываться в текст. Какая по счету это была статья или книга? Двадцатая? А, может, сороковая? Или сто сороковая? Я не знала. Знала только, что нам многое надо было еще успеть. Что мы должны еще хоть изредка появляться на тренировках. О моей беременности знали несколько человек: Кларисса, Сали, Пайпер и Дрю. Последние дни девочки нам помогали, проводили тренировки. Пайпер приходила ко мне, и я объясняла, что и как им нужно делать. — Кларисса… Я, кажется, кое-что нашла. Только не нервничай, — ошарашено прошептала я, сама не веря своим глазам. — Арес или Марс, в Римской мифологии, по легендам не имел дочерей, либо же они не могли жить и продолжать свой род. Дочерей Ареса называли проклятыми, так как не иметь детей в те времена могли только те, кого прокляли. Так же считается, что это проклятье часто бывает связано с проклятьем рваной метки. — Дай сюда, — взяв у меня книгу, девушка начала перечитывать то, что сейчас озвучила я, будто пытаясь опровергнуть мои слова. — Получается, я не могу иметь детей? Это и есть тайна? Не слишком ли это просто? — Может, тайна не в твоем бесплодии, а в самом твоем существовании? У вас в домике Ареса всего три девочки, — предположила я, с опаской смотря на девушку и пытаясь уловить ее внутреннее состояние. — Хочешь сказать, что мое существование — ошибка? — воскликнула Кларисса, всматриваясь в меня с таким… разочарованием? — Нет, Кларисса, ты не ошибка! — воскликнула я, стремясь противиться ЛаРу, взгляд которой заставлял мое сердце сжиматься. — Нет, по-моему, там четко было написано, что я… Я ошибка! Чейз, меня вообще не должно быть! — кричала дочь Ареса, и я видела, как глаза ее наполнялись слезами. — А я то думала, почему у меня столько проблем! Это, оказывается, не у меня проблемы, а у вас. Ведь это вы общаетесь с ошибкой! С помехой! По лицу Клариссы ручьем катились слезы. Со злостью отшвырнув книгу, она выбежала из библиотеки, и я уже практически рванула вслед за ней, когда мне преградил дорогу Люк. — Кастеллан, уйди! — взвыла я, колотя парня по груди. — Успокойся, Чейз! Ты сейчас все равно от нее ничего не добьешься! Дай ей время. Дай все обдумать и смириться. Я сам потом с ней поговорю. Иди, тренируйся, у тебя через несколько дней игры. Ты обязана победить, — спокойно говорил парень, показывая свое превосходство в данной ситуации. Вздохнув и приведя мысли в норму, я коротко кивнула и направилась на Аресово поле. Сосредоточившись и пристегнув ножны и пояс к своей обычной одежде, я начала личную тренировку. Размявшись и надев на себя обвязку, я почувствовала приятную тяжесть снаряжения. Натянув веревку с помощью нескольких отважных парней из домика Гефеста, я пробежала пару кругов во всем снаряжение для того, чтобы привыкнуть полностью к своему обмундированию. Опомнившись и завязав волосы хвост, я принялась расставлять мишени недалеко от натянутых веревок. Проверив все свои, как говорит Дрю, «прибомбасы», позвав Танаку и объяснив ей, что к чему, я принялась показывать годами отработанные и отшлифованные приемы. Пробежав дистанцию, я смотрела на то, как Дрю загнулась, хватая ртом воздух и опираясь руками на колени. Девушка покорно молчала, терпела. А я старалась ее хвалить. Никто и никогда не относился к ней серьезно, поэтому мало кто, вообще, ее тренировал, и ее техника соответствовала этому. Дав девушке пятнадцать минут на отдых, я решила показать, как правильно проходить все возможные препятствия. И как их преодолеть с минимальным уроном. Я объясняла и показывала все, что ей нужно было знать, попутно, «швыряя» ножами в мишени. Я выкладывалась на все сто восемьдесят процентов, и мне становилось легче. Легче от того, что я забывалась. Потому что не оставалось возможности каким-нибудь посторонним мыслям проникнуть в мою голову. Я перекрывала физической болью свою внутреннюю. Дрю все послушно выполняла, кидая на меня обеспокоенные взгляды. Она не понимала, как я все это делаю и, как говорила она, вообще сомневалась, был ли у меня инстинкт самосохранения. От резкой боли в животе я чуть не свалилась с дерева, вовремя зацепив карабин за веревку и повиснув на обвязке. Дрю обеспокоенно вскрикнула, но я дала ей знать взмахом руки, что со мной все хорошо. Кое-как спустившись и доковыляв до миссис Джонсон, нашей спасительнице, я дала ей осмотреть себя. — Бет, боже, я не знала, что ты беременна! — взволнованно воскликнула женщина. — Кто счастливчик? — Элизабет, никому не рассказывай. Это тайна. Моя тайна. Прошу, — молила я, а слезы сами брызнули из глаз. И я не понимала, отчего ревела. — Боже, моя девочка. Что же они с тобой сделали? Ты вся дрожишь от страха. Бет, меньше нервничай. Тебе нельзя. Думай о своем чуде. Прошу. Тебе надо больше есть. Много витаминов. Будешь приходить ко мне каждую неделю. Будем осматривать тебя. Все будет хорошо. Отдохни, малышка. Приди в комнату, запасись всякими вкусняшками. Включи фильм с хорошим концом. Чтобы не нервничала, — настоятельно шептала женщина, прижимая меня к себе и поглаживая по спине. Сняв с себя все снаряжение, я вернулась в свою комнату с наполненным разными деликатесами подносом в руках. Загрузив фильм на ноутбуке и удобно разместившись на матрасе, я только хотела нажать на пробел, как в дверь постучали. С разочарованным вздохом встав с кровати и открыв дверь, я увидела перед собой Перси. По выражению лица парня было видно, что он устал. Это было легко распознать по его глазам. Пропустив его в комнату и сказав, что собираюсь смотреть фильм, я увидела, как Джексон ухмыльнулся, залезая на мою кровать и удобна устаиваясь на моем месте. Закатив глаза и достав еще одну кружку, я налила ему чай и уже собиралась было лечь на подушку, как Перси, отставив кружку, притянул меня к себе. Получилось, что он полусидел на кровати, а я лежала у него на груди. Взяв ноутбук, разместив его на подставке на кровати и нажав пробел, Джексон зарылся носом в мои волосы, чем несомненно, привлек мое внимание к себе. Неосознанно (надеюсь) Перси одной рукой поглаживал меня по еще плоскому, но не совсем животу, а другой поглаживал тыльную сторону ладони. Я таяла от тепла его тела. Было спокойно. Уютно. По-домашнему тепло. Как будто мы являлись семьей. Мое внимание уже полностью было сосредоточенно на руках Перси, хоть и, может, делал он это он не осознано, но это было чертовски приятно. Полностью расслабившись, я перевернулась к Перси лицом и увидела, как он по-мальчишески улыбается. Не устояв, я сама потянулась к его губам. Сухим, но таким нежным. Поцелуй выдался сладкий, без пошлости. Мы будто заново узнавали друг друга. Постепенно, не спеша. Зная, что время есть. И пока все хорошо и спокойно, у нас наконец-то есть время узнать друг друга с другой стороны. Уже не детей, которые были раньше. Руки Перси поглаживали мою спину, даря свое тепло. Из ноутбука доносилась музыка из титров. Начав задыхаться от нехватки кислорода, я оторвалась от губ Перси, смотря в его глаза. Зрачки расширились до немыслимых размеров. Мы, как завороженные, смотрели друг на друга. Теперь пришла очередь Перси искать фильм. Включив какую-то комедию, мы уже спокойно сидели и кормили друг друга вкусняшками, которые я притащила. Перси шутил по поводу того, что я маленький поросенок. А я отшучивалась. Мы вместе смеялись над героями, когда они попадали в неловкие ситуации. Чаще всего я слушала заразительный смех Перси и просто подхватывала смешинку, не чувствуя напряжения между нами. Наевшись и досмотрев фильм, мы болтали обо всем. Разные темы находили сами. Уснули мы ближе к трем ночи, я крепко прижималась к Перси, и, чувствуя мое рвение ощущать его ближе, он притягивал меня к себе, будто жестами и касаниями говоря: «Да, Воображала, прижимайся крепче. Почувствуй, что я рядом. Что я тут. Что не растворюсь». POVКларисса Выбежав из библиотеки и оттолкнув от себя Люка, смотрящего на меня с беспокойством, я быстрым шагом дошла до домика и просто закрылась у себя в комнате, беря альбом и видя, что Аннабет вчера все же в нем что-то нарисовала. Я и не знала, что Чейз умеет рисовать… Проведя дрожащей рукой по рисунку, который был нарисован профессиональной рукой. На нем были сцеплены руки. Ну, знаете, как делают команды, кладя руки каждого члена команды друг на друга? Вот так же было и тут. Но только руки не просто лежали друг на друге, они были между собой еще и переплетены. Закрыв альбом, я полезла в чемодан для того, чтобы пересмотреть старые фотографии. Успокоившись и приведя мысли в порядок, я не заметила, как уснула. Проснулась я от ужасного чувства голода… Посмотрев в окно и увидев, что на улице уже довольно темно, я натянула те же самые джинсы и свитер, что и вчера, только теперь не брала с собой кожанку. Зайдя в столовую, я увидела Люка, который, по всей видимости, ждал меня. Но для чего? Кто мы с ним? Фактически никто… Может, так и правильней? От нашего «никто друг другу» нам проще, потому что говорим то, что думаем, не боясь задеть чувства человека. Потому что на эти чувства нам обоим плевать. Потому что мы никто… Но посмотреть с другой стороны. Мы какие-то не друзья. Потому что общаемся только тогда, когда больше не с кем поговорить. Потому что нет желания грузить своими проблемами кого-то близкого. Потому что боимся, что нас не правильно поймут, ведь так? И сложно подобрать те слова, которые передали бы все твое состояние. С Люком мы не знаем друг друга в жизни. Не знаем повадки и характеры друг друга. Мы взаимно не нравимся друг другу. Но очень странно чувствовать, что именно этому человеку ты можешь сказать все, что на душе… Странно? Да. Непонятно? Да. Неестественно? Да. Но правильно ли это? Да? Или, может, нет? Не важно… Нам ведь легче. — Привет, — тихо проговорила я, садясь с кружкой кофе напротив и устремляя взгляд на ночное небо. Люк осматривал меня внимательным взглядом, будто пытаясь уловить мое настроение. — Паршивый день? Мы болтали почти всю ночью, я слушала его рассказы о Рейне и видела в его глазах такое… счастье? Вот только я не понимала, как от боли можно испытывать счастье… Но то, с каким блеском в глазах он о ней рассказывал… Мы не были с Рейной особо близки, но мне казалось, что мне ее и не надо было знать, чтобы понять, почему Люк по уши влип. Может, это злой порок судьбы? Почему мы так боимся чувств… Я поначалу была в шоке, когда увидела, что Кастеллан курит. Но его ответ на мой удивленный взгляд привел меня в чувства и понимание того, что он прав. — Нас учат любить. Говорят, что алкоголь, травка, сигареты — все плохо. Что это, как говорится, «убивает». Но почему-то никто не говорит про то, что из-за этого светлого чувства погибли и сгинули в царство Аида, сотни, тысячи душ? Мы любим и страдаем, мучаемся. А сигареты… И все остальное… Они притупляют эту боль. Кто-то пьет крепкий кофе. Кто-то пьет крепкий алкоголь. Кто-то курит крепкие сигареты. Но ключевое слово «крепкое». Чтобы перебить внутреннюю боль. Разве ты никогда, не хотела забыться, причинить себе физическую боль, чтобы перекрыть внутреннюю? Не поверю, если это не так. Не говорю, что курить — хорошо. Просто у кого-то панты, а для кого-то это антидепрессант. Для заглушения чувств. Для затуманивания мозга, отключение чувств. Много людей ушли к Аиду от сигарет, алкоголя и травки? Много? Нет. А сколько ушло от того, что не смогли вытерпеть внутреннюю боль, сжирающую и разрывающую изнутри? А я знаю… Этого перевеса достаточно для того, чтобы появились новые привычки, заглушающие боль. Никогда не замечала, что Аннабет пьет только крепкий кофе, а молоко и сливки наливает для того, чтобы никто не замечал настоящего цвета кофе в ее кружке? Она никогда не рассказывала, что курила, как дымоход? Нет? Это занимательная история. Раньше я не понимал, почему она так хочет отдаться в лапы тьмы. Сейчас понимаю.