— Салли, я не знаю, что тебе ответить. Но ты всегда была для меня мамой. И я впервые в жизни не могу подобрать слов для того, чтобы выразить тебе свою благодарность. За все, что ты сделала для меня. И все, что я могу сказать, так это «спасибо», — на этих словах я все же не сдержала жалостливой и такой ненужной слезинки. — Я пойду, пожалуй, прогуляюсь. Все хорошо, — напоследок успокоила ее я.
Надев джинсы, но все еще оставаясь в белом топе, я накинула кожанку и вышла из дома, прихватив ключи. Да, все-таки в лагере погоду «регулируют», а тут она такая, какая есть — настоящая и нетронутая предпочтениями Богов.
Ноябрь. Вечер. Пожелтевшие листья редких деревьев медленно опадали на землю, пока я, сидя на скамейке, точно в таком же природном умиротворении наблюдала за ними. Их срывал ветер и уносил прочь в известном только ему направлении. А я все сидела и думала над нашим разговором с Салли и Клариссой.
Встав со скамейки, я принялась собирать в один большой букет листья разнообразных оттенков и форм. Как в детстве.
Я прогуливалась спокойно по безлюдным улицам, оглушаемая вечерней тишиной. Только иногда, проходя недалеко от дороги, слышался шум проезжающих мимо меня машин, которые спешили побыстрее доехать до места назначения.
Хах, как это не похоже на меня… Идти, никуда не спеша, под дождем, ударяющему крупными каплями по охлажденному асфальту и ласкающему мой слух своей непонятной никому, но до безумия грустной мелодией.
Я промокла насквозь, но мне было на это всё равно. Более значимую роль для меня играло наблюдение за тем, как постепенно в домах выключался свет.
Не сразу осознав, что кто-то кричит, я резко остановилась, пытаясь понять, откуда уже более усиленно доносился этот душераздирающий вопль.
Рванув на звук, я обнаружила, как компания ребят издевалась над девочкой, которой и на вид было-то лет четырнадцать-пятнадцать.
— Ну-ка разошлись, шакалы! — яростно крикнула я и, растолкав парней, таким образом протиснулась между ними, присев на корточки и осмотрев полуголую девушку. «Значит, еще ничего не успели сделать», — промелькнуло в моих мыслях, когда я взглянула на брюки девушки, которые еще оставались на ней.
— Эй, цыпа, ты ничего не перепутала? Или, может, тебя взять прямо тут и показать, что не надо вмешиваться во взрослые дела? — проговорило какое-то животное из этого стада, увидев, что я снимаю с себя кожанку и надеваю ее на девушку, дрожащую даже от моих прикосновений.
— А не прикусить ли тебе язык? — язвительным тоном спросила я, придерживая малышку.
— Э, красавица. Пришла тут. Еще и хамишь? Смелая больно? — ответили мне, обхватывая запястье моей правой руки.
Скептически взглянув на парня, я вывернула ему руку и, отшвырнув его к кирпичной стене, припечатала эту тварь к ней и придавила локтем горло. Парень хрипел, а я наслаждалась тем, как его дружки с опаской смотрели на меня. Правильно, они ведь все щупленькие, а я единственного кабана в их банде завалила.
— Если у вас руки длинные, то я любезно могу из укоротить. И если не можете заполучить девушку без применения физической силы, то вас спокойно можно отправлять на кастрацию.
— А у тебя больно длинный язык. Мы его тоже можем укоротить. Ты одна, а нас пятеро.
— Может, я и одна, зато с мозгами и уж явно сильнее всех вас. Так что разошлись. И если я еще раз услышу, увижу или узнаю, что вы очернили еще хоть одну девушку, я самолично вас кастрирую и не проявлю ни капли жалости.
После этих слов я, придерживая девушку, помогла ей дойти до дома. От ее короткого и боязливого «спасибо» на моем лице непроизвольно появилась теплая, мягкая, понимающая улыбка. Крепко обняв ее и пожелав удачи, я спокойно пошла домой.
В квартире свет горел исключительно в коридоре, оповещая о том, что Салли с Клариссой уже легли спать. Тихо разувшись и повесив на крючок кожанку, которую первоначально забыла забрать у девушки, а потом еще и возвращалась за ней обратно, я проскользнула в ванную комнату. Поверьте, из меня можно было просто выжимать.
Включив душ, я все еще думала об этом вечернем приключении. Ну, вот я не понимаю, как женщину, девушку (да кого угодно!) можно брать силой. Какой смысл и удовольствие можно получить от этого?
Вздохнув, я вышла в коридор, замотанная в одном полотенце, и услышала звук поворота ключа в дверном замке. В следующую секунду в квартиру вошел Перси, на теле которого, кроме садин и синяков, нельзя было отыскать живого места. И он тащил на себе Криса.
— А я думала, что приключения на сегодня окончены… — негромко проговорила я, привлекая к себе внимание сына Посейдона.
— Воображала? — ошарашенно прошептал он и, медленно осмотрев меня, сглотнул.
— Аннабет, что у тебя тут за… — недоговорила сонная Кларисса, выходя в коридор в коротеньких шортиках и ночной майке-топе насыщенного синего цвета. — О, Боже, Крис! — воскликнула она, помогая Перси донести парня до дивана, на котором и спала до этого времени Ла Ру.
Достав аптечку, я усадила Перси на его кровать в его же комнате и принялась обрабатывать раны перекисью водорода, зелёнкой и йодом. В общем, всем, что только сумела найти в ней. Я присела на корточки, все еще находясь перед ним в одном махровом полотенце. Но я настолько увлеклась и сосредоточилась на ранах и ссадинах Джексона, что даже и не заметила, как постепенно оно начало развязываться и сползать с моего еще влажного после принятого душа тела.
Я и не поняла, что произошло. Но стоило Перси резко протянуть ко мне руку и словить полотенце, как я поспешно поднялась, после чего вслед за мной встал с кровати и Джексон.
Мы не произнесли ни единого слова. Мы просто стояли и пристально смотрели друг другу в глаза, хотя он все еще держал полотенце одной рукой, а второй стискивал мою талию.
Увидев мой непонимающий взгляд, он нагло ответил:
— Я мог бы тебя и раздеть. Если хочешь, я могу разжать пальцы и забрать вместе с собой все же
свое полотенце.
— Можешь. Но ты этого не сделаешь, — так же нагло и пристально смотря в его зеленые глаза, ответила я, захватывая края полотенца, подходя к сумке и вытаскивая из нее свечку на тоненьких бретельках и шорты.
Откинув полотенце, но все еще продолжая стоять спиной к парню, я из-под полуопущенных век смотрела в зеркало и улыбалась тому, каким вожделенным взглядом он наблюдал за каждым моим действием.
— А теперь попрошу выйти. Лично я собираюсь спать, — гордо заявила я, достигая кровати и залезая под одеяло, фальшиво при этом зевнув и положив голову на подушку. — Да, кстати. Выключи свет, пожалуйста, когда будешь уходить.
Перси хмыкнул и, выполнив мою просьбу, вышел из комнаты. Но стоило мне только расслабиться, как в комнату вошел Перси уже в одних боксерах и залез под одеяло, переворачивая меня и укладывая мою голову на свою грудь. Я уже начала задыхаться от возмущения, как мои руки (да и меня саму, если честно) вдавили в матрас.
— Не ерзай, Воображала, — тихо прошептал мне на ушко Перси, опаляя его своим дыханием.
— Джексон, иди в жопу! Встань с меня, кабан! — зло прошипела я, пытаясь высвободиться.
— Если и пойду, то только в твою. Спи давай.
***
Я бежала. Бежала изо всех сил, стараясь догнать Перси, к которому мне никак не удавалось приблизиться.
— Перси, беги! — крикнула я, срывая голос и теряя сознание.
***
Открыв глаза, я увидела перед собой Перси, чье окровавленное тело обездвиженно лежало на земле.
Медленно, сквозь боль во всем теле я поползла к нему по сухой твердой земле, которая еще больше расцарапывала мою кожу.
Слезы брызнули из глаз. Я осторожно легла на грудь Перси и, сотрясаясь в рыданиях, пыталась заставить себя поверить в то, что он все еще жив. Что он сейчас обнимет меня, прижмет к себе и скажет… Скажет, что все хорошо, что это всего лишь очередной кошмар.
— Перси, не бросай меня, — в истерическом состоянии шептала я, чувствуя, как Кларисса отчаянно пыталась оттянуть меня от моего Перси.
Боль заполнила все сердце. Как он мог бросить меня?! Нет, он не бросит меня! Это же мой Перси…
***
— Аннабет, проснись, — кричал он, встряхивая меня за плечи.
Я резко села на кровати и, увидев обеспокоеного (а главное живого!) Перси, крепко прижалась к нему. Я чувствовала, что по моим щекам ручьем льются слезы. Перси нежно и заботливо поглаживал меня по спине, а я вся дрожала и стискивала его в своих объятиях.
