Правда кроется внутри

      Сак вернулся под утро, нагулявшись и устав подглядывать за другими людьми. Иногда они чувствовали его присутствие, пугаясь и озираясь по сторонам, а некоторые с визгом выбегали из комнаты, где находились. Это печалило рыжика и он летел к следующему дому, грустно вздыхал и поджимал пухлые губы.       Напоминание о его смерти в таком ключе ему не нравилось. Даже наблюдал он за людьми исключительно для того, чтобы увидеть настоящие, живые улыбки друзей, говорящих по скайпу или счастливую семью, которой у него никогда не было. Он завидовал им всем. Всем людям, которых обнимали мамы, трепали по голове отцы и веселили младшие братья и сестры.       Нет, жалости от того что он убил своих родителей никогда не было. Они не понимали его, не любили, неправильно воспитали, из-за чего и произошло все…то, что произошло. Они сами виноваты в своей смерти. Но вот жалость к себе у Сака была. Разве он заслуживает такого? Когда его видит один единственный меланхоличный подросток, питающий к нему довольно сильную ненависть, а вместе с тем привязываясь и подчиняясь Совачовски. Да, да, а вы не знали, что сильные чувства, будь то ненависть или любовь, вызывают привыкание? Как сигареты или наркотики.       Думая и меняя усталую моську на злорадную, Сак скользит сквозь дверь и, словно живой, поднимается по лестнице, быстро перебирая ногами. Лестница даже не скрипнула под ним — как-никак, Совачовски для всего в этом мире был лишь сгустком цветного и визжащего тумана. Эта совсем уж мимолетная мысль заставила его съежиться и на миг свести у переносицы тонкие брови. Он вдруг почувствовал себя стариком, а на плечи опустилась, кажется, тонна грехов оседлала худые сутулые плечи. Но блеснули острые клыки в новой улыбке, которая перебарывала любые попытки подступить неприятному кому в горле. Пока. — Почувствуй это прекрасное утро всем существом и сгори в аду-у-у! — загорланил Сак, нависая прямо над ухом Джонатана.       Тот нелепо подскочил на месте, входя в неосязаемого мальчишку и чувствуя холод, снова вжался в разогретую им же кровать, чертыхаясь похлеще сапожника. Совачовски тоже не ожидал «прикосновений» к себе и отпрянул от кровати, удивленно посматривая на подростка. Но ругательский монолог затягивался и без язвительных ответов чертенка звучал слишком неуютно, Джонатан начал затихать. Наконец он повернулся на застывшего в воздухе, словно голограмма, Сака и тихонько икнул. — И тебе добрейшего утра, козленок. Или какое там у вашего сатаны тотемное животное, — Джон привычно нахохлился и нехотя вылез из-под теплого одеяла. — А ты тогда петух, — передразнил его рыжий и порывом ветра сбросил со стула толстовку Джо, за которую безуспешно попытались ухватиться.       Сак описал нелепый круг в воздухе и наигранно подлетел к календарю, разглядывая красный квадратик на вторнике. Демон довольно ухмыльнулся и самозабвенно полетел истреблять учебники Джо. Тот, в свое время просто смирился с порчей имущества и со стоном стал одеваться. Он всем сердцем надеялся, что на этот раз его выпустят из дома и перед этим он сам тоже не пострадает. Пока что этакая задача представлялась ему маловероятной, с его-то сожителем. — Джонатан, сколько можно ходить с такой постной рожей, будто ты с похорон вернулся? Улыбнись, как эти лучи солнца! — с этими словами рыжий распахнул окна, впуская в темноватую квартиру свет. — Меня этим не пробьешь, — Джон даже не зажмурился от внезапного света, лишь прошел дальше, разыскивая все книги и тетради, раскиданные по всему дому.       Сак сложил брови домиком, но тут же переключился на другое: как только Джо находил тетрадку, он выхватывал любую другую и заново потоками ветра отправлял в другой угол комнаты. Казалось, сегодня терпению Джонатана не было предела, тот лениво ходил за вещами, которые успел раскидать Сак и складывал их в портфель. Но, в отличие от Джона, Саку надоела эта беготня и он устроился в углу, придумывая новый способ доведения Комбса до тряски.       Тем временем Джо воспользовался замешательством Совачовски и ловко выпрыгнул из окна, схватил ключи, которые — о чудо, еще лежали на карнизе и побежал к автобусной остановке, молясь, чтобы он не опоздал. — Хэй, что за фокусы?! — рассерженно крикнул Рыжий, устремляясь за подростком.       Сак устроился рядом с Джонатаном, строя ему гримасы, пытался даже делать это прямо перед его лицом, но взгляд всегда проходил мимо, будто он и не видел демона. Пока тот пытался растормошить блондина, в его голову лезло все больше страхов, а голос дрожал все больше. Его перестали видеть? У него больше никогда не получится выполнить порученную ему работу? Он остался совсем один?       Накрывшие худые плечи мысли, словно тяжелый груз, развеял резкий гудок автобуса. Комбс неспешно забрался в него, передал деньги за проезд и сел, уткнувшись в какую-то из тетрадей. Даже отчаянные крики не могли его отвлечь.       Сак ощутил себя в вакууме. Будто все, что он говорит, делает, остается за стеклом. Будто он в своем, только ему понятном и одиноком мире. Страшным и режущим было не осознание, насколько он ничтожен в виде призрака, он всегда таким был. Всегда был под колпаком, в котором он кричал, стучал, но получал только молчание и темноту. Он мог бесконечно долго доказывать что-то, и получать в ответ отсутствующий стеклянный взгляд.       Сак затрясся всем телом, будто лист на ветру и истошным, не своим голосом завыл. Тут даже Джон, решивший не обращать на это рыжее бестие никакого внимания вздрогнул и обернулся. В его глазах промелькнула тень сомнения, он потом пожалеет о своем поступке, но он встал и осторожно подошел к Саку, смотря на него сверху вниз. Он не собирался ему что-то говорить, он ждал, пока ему станет лучше. Джонатану казалось, он что-то понимал в нем. По крайней мере, ему очень хотелось понимать, что творилось в этом ненасытном и неугомонном рыжем подростке.