Сборник драблов

— К.капрал?.. — Армин, прижатый к стенке и недовольный, пусть и испуганный, смотрит с недоверием. Ривай фыркает и, опаляя шею дыханием, спрашивает: — Что я велел сделать?.. По-девичьи мило лицо Арлерта будто перекашивает. Леви ухмыляется и медленно проводит вдоль тела дрожащего новобранца свободной рукой. Армин жмётся к стене, будто там его спасение. — Вы велели следить за Эреном… — спешно выдаёт блондин, в жутком ужасе пытаясь перехватить ладонь капрала, так пошло и бесцеремонно опустившуюся на его бедро. — П…пожалуйста, не надо… — И ты не уследил, из-за чего этот сукин сын разнёс в приступе титанового гнева полбазы, — констатирует факт Леви, злой и раздражённый, по-титански яростно впиваясь в желанную шею. Арлерт всхлипывает и закидывает голову. Он уже и не помнит с какого момента за каждую оплошность становится жертвой насилия капрала. Но помнит, что никогда этого не хотел и не захочет. Каждый раз это больно и мучительно. Страшнее и мучительнее тренировок и титанов. Кажется ещё чуть-чуть и на шее останется не засос, который придётся прятать и тихо страдать от боли в месте укуса, а дыра. Потому что так жадно в плоть впивались только титаны, жаждущие плоти. Рука, до того державшая плечо, медленно и мучительно сдавливает горло, когда Ривай, злой и заносчивый мудак, которого Армин с каждым разом ненавидел всё сильнее, оторвался от белой кожи, пошло и грязно проведя языком к уха к кадыку. — Нравится? — Нет! — Вот и славно. Рубашка срывается с тела мгновенно — долю секунды, а влажные губы касаются сосков: целуют и легко зажимают. С губ срывается короткий стон и Леви, ухмыляясь, отпускает горло блондина, занимая руку маленьким розовым шариком. Царапает, зажимает, теребит. Второй — кусает, чуть порыкивая от накатывающего возбуждения. А Арлерт стыдно. Стыдно за свой поднявшийся от таких грубых ласк член. И за мычание, срывающейся с губ тоже стыдно. А ещё — мерзко. Капрал отрывается от дрожащего тела парня всего на секунду — снять с того остатки одежды. Голым Армин выглядит совсем как девчушка, маленькая и несуразная, да и достоинство у паренька небольшое. Капрал ухмыляется, беря в руку маленькие, нежные яички, чуть оттягивает кожу. Армин вскрикивает. Леви ухмыляется, рыком голодного зверя вновь впитаясь в нежную кожу шеи. Рукой, всё ещё массирующей яйца блондина, медленно поднимается на стоящий член и несколько раз ведёт вверх-вниз, наслаждаясь пунцовой краской лица новобранца и его тихими всхлипами. Впивается в губы жадным поцелуем, отпуская член парня и легко освобождает себя от штанов и белья. Входит резко, едва-едва обведя рукой в смазке свой большой, пульсирующий от возбуждения, половой орган. Армин же, едва почувствовав у колечка мышц эрекцию парня пугается и дёргается. Ему больно. Очень больно. — Ааа! — выкрикивает парень, глотая слёзы. Капралу это нравится. Прижатый к стене кабинета, возбуждённый и насилуемый, Армин будоражил в капрале буквально всё: от резко закаменевшего и чуть удлинившегося прямо внутри Арлерта члена до разума, так скоро покинувшего бренное тело. Армин чувствует, как капрал становится больше и начинает двигаться. Быстро, рвано и беспорядочно. Большой и толстый он просто не мог не рвать изнутри. Пускай член и долбился прямо в простату, отчего по телу пробегали мурашки, удовольствия Армин не получал. Только боль. Однако маленький, чуть подрагивающий член едва-едва ли был согласен с хозяином. Спустя несколько толчков из него начала сочится беловатая жидкость. От самого себя было мерзко. — Я разрешил кончать?.. — спрашивает Ривай, приподнимая бровь и резко переворачивает его лицом к стене, выйдя из анала парня всего на момент, чтобы поставить на ноги. — Какого тебе, шлюха?.. Армин молчит, готовый провалиться сквозь землю. Ему больно. Ему мерзко. И как только вернётся командир Ирвин он подаст прощение о переводе. А пока надо терпеть. Он не сильный, чтобы сопротивляться и он не любит этого мудака, чтобы получать удовольствие. Значит — только терпеть. Терпеть, что в тебя долбится адски-большой член, терпеть укусы и поцелуи мерзкого и отвратного человека, терпеть солоноватый, горький вкус плоти в своей глотке и сперму на лице. Терпеть. Потому что не хочет друзьям этой участи. Не хочет, чтобы Микаса смотрела с волчьей жалостью в его лицо, чтобы Эрен опять вступался, как в детстве. Он справится сам. Бегство — тоже тактический ход. Леви бьёт его по худым бёдрам, чуть ли не заливаясь адским хохотом. Он — садист. Грёбаный ублюдок, который действительно любит насиловать этого блондина. Беспомощного и жалкого, так приятно сжимающего член в колечке мышц и так по-блядски облизывающего губы после минета. А ещё он просто влюблён в эти измучено-жалкие стоны. И поэтому Армин так просто не сбежит.