Связующий браслет

— Уже пообедала? — Дукат улыбнулся Зиял, допивавшей свой чай из красных листьев. — Вот и славно. Нужно хорошо есть, чтобы вырасти здоровой и сильной, Зиял. А это что, — он покосился на остывший бульон в кружке, — тоже твоё? Зиял покачала головой: — Мамино. — Да, я как раз собиралась его выпить, — Напрем осторожно опустилась за стол, сложила руки на коленях. Дукат слегка поморщился: — И что это? Тебе оно нравится? — Питательная белковая смесь, — Напрем пожала плечами. — Потом, может, я закажу ещё соку. Дукат бросил быстрый взгляд на её забинтованные руки: — Это из-за них? Не дожидаясь ответа, он подошёл к репликатору. — Хасперат и три плода веклавы. Напрем тихонько вздохнула. От терпковато-сладкой веклавы сейчас не отказалась бы и она сама. Нагнув голову, она ухватила губами кончик трубочки, сделала глоток безвкусного вязкого бульона. Было бы неплохо в него хотя бы каких-нибудь специй добавить — надо потом подправить настройки репликатора. — Ну-ка, встань. Удивлённая, Напрем поднялась со стула, повернулась к Дукату, расставлявшему перед ней тарелки. Легонько отстранив её, он уселся на её место, и его руки обхватили её поперёк талии, притягивая к нему на колени. — Дукат? — она растерянно оглянулась. — Устраивайся удобнее, — он слегка развёл ноги, откинулся на спинку. — С чего начнём, с хасперата? — Но… Дукат… Его рука щедро зачерпнула ложкой густого, остро пахнущего суфле. — Напрем, — мягко, тихо произнёс низкий голос у неё над ухом. — Ты же не хочешь пить тот разведённый клей из трубочки? Просто позволь мне помочь тебе. У неё вырвался смешок. — Ну… давай попробуем. Рука Дуката — гибкое запястье под плотной чёрной тканью формы, широкая серая ладонь, длинные пальцы с аккуратными чешуйками ногтей — оказалась совсем близко, ложка чуть дрогнула, едва не расплескав хасперат. Напрем разомкнула губы, ощутила пряный вкус на языке. Зиял, убиравшая свою чашку, негромко засмеялась: — Вот здорово! Мама, тебе нравится? Губы Напрем дрогнули в улыбке, она приподняла подбородок, потянувшись навстречу следующей ложке. Дукат обнимал её талию крепко, она могла не бояться соскользнуть с его колен, и всё же было непривычно, неудобно — и ей, и ему. Несколько капель хасперата всё-таки упало на пол. — Мне очень нравится, — сказала она, проглотив очередную порцию. — Но, может, мы сразу примемся за фрукты? — Я возьму один, — Зиял ухватила с тарелки спелый плод. — Мам, а можно твоими карандашами порисовать? — Можно, Зиял. Привстав на цыпочки, Зиял обняла её, Дуката и вышла. Дукат потянулся к тарелке, принялся спокойно, деловито очищать розовато-жёлтый шар веклавы. — Ты колола обезболивающие? — спросил он. Напрем мотнула головой. — Уже почти не болит… так, щиплет немного. — Значит, голова у тебя ясная, — задумчиво произнёс он, разломил шар. На ладонь легла поблескивающая соком долька, Напрем почувствовала, как сладко, свежо она пахнет. — Скажите мне, доктор Тора, что помогает ослабить боль? Он наклонил голову, гребешок на его скуле потёрся о её щёку. Большой палец скользнул по её нижней губе, легонько потянул вниз, побуждая приоткрыть рот. Пальцы Дуката, влажные от сока, легонько дотронулись до её губ, и Напрем ухватила дольку, как птенец ремлы хватает клювиком свою еду. Мякоть оказалась очень мягкой, нежной — как будто плод выспел на ветке где-то в Дахкуре, а не выкатился только что из репликатора. Напрем доела её, не торопясь, и наконец произнесла: — Блокировка рецепторов может помочь — по сути, на этом основано воздействие местных анастетиков. Другой вариант, — она опустила взгляд, наблюдая, как Дукат ловко отделяет очередную дольку, — выброс эндорфинов в кровь. Вот сейчас, например… — она вновь потянулась к нему, и длинные пальцы протолкнули кусочек мякоти ей в рот. Она легонько провела по ним языком, ощущая прохладную шершавую текстуру кожи, обхватила губами жёсткую подушечку пальца, прежде чем дать ему отстраниться. Ладонь Дуката легла ей на бедро, плотнее вжимая её ягодицы в его пах — она беззвучно выдохнула и закончила: — Сейчас я пробую вкусный фрукт — и мне приятно. — Превосходно, — мягко, вкрадчиво произнёс Дукат. Серая ладонь сжала дольку — на щёку, на подбородок Напрем брызнуло несколько капель сока. Пальцы Дуката прошлись по её скуле, поглаживая, оставляя липкий след, и пряный запах веклавы смешивался в воздухе с едва уловимым запахом его кожи, его волос, щекочущих мочку её уха. Напрем поёрзала у него на коленях, глотая очередную дольку, прогнула спину, пытаясь коснуться его груди. — Знаешь, а мне кажется, под твоей кожурой… то есть под бронёй… прячется что-то не менее вкусное, — улыбнулась она. — Мне бы очень хотелось её с тебя снять — и попробовать. Дукат негромко рассмеялся, и от его смеха она почувствовала, как шею щекочут мурашки предвкушения. — Так ты всё ещё голодна? — поддразнил он. — Не сомневайся, ты получишь меня целиком — как только будешь в достаточно хорошей форме для дегустации, — он взял её руку в свою, прикоснулся губами к полоске кожи над белой регенерационной плёнкой. — А пока я займусь тобой. Я намерен распробовать тебя как следует, чтобы у меня во рту ещё долго оставался твой вкус, — он прильнул губами к её шее, жёстко втягивая кожу. — И ты не сможешь ни отстраниться, ни дотронуться до меня сама, — пальцы расцепили застёжку блузы, и шершавые ладони скользнули по её спине. — Ты будешь умолять меня… я так люблю, когда ты умоляешь, — хрипло произнёс он, его рука нырнула под пояс её брюк. Напрем повернулась вполоборота, ловя взгляд распахнутых серых глаз. — Как это по-кардассиански, — со смешком выдохнула она, — пользоваться… затруднительным положением… вот увидишь, когда-нибудь я тоже… Под настойчивыми прикосновениями рук, губ, гребней мысли ускользали, и она тщетно пыталась их ухватить: — Да, когда-нибудь я тоже… я… я тоже люблю.