Связующий браслет

Напрем сидела возле иллюминатора, сложив пальцы в замок на коленях, почти касаясь виском стекла. Веки её были прикрыты, и на несколько секунд Дукату показалось, что она дремлет. Устала, наверное, много народу было на приёме. Поколебавшись, он всё-таки шагнул вперёд, прочистил горло: - Здравствуй, Напрем. Как ты? Мне нужно бы с тобой поговорить – чем скорее мы решим этот вопрос, тем лучше. Она повернула голову, взглянула на него. В карих глазах мелькнуло и пропало что-то тоскливое, загнанное: - Если дело срочное, я тебя слушаю… Если нет, я бы сначала что-нибудь съела. С утра ничего во рту не было. Дукат присел рядом с ней, оперся плечом о спинку софы. - Это по работе. Глинн Дерам, инспектор здравоохранения, сегодня приходил ко мне с докладом. Он считает необходимым провести у вас внеплановую инспекцию – и долго убеждал меня в обоснованности этой затеи. Тёмные зрачки напряжённо расширились, узкая спина выпрямилась: - Дерам? Так ему уже всё донесли? - Что донесли? – Дукат нахмурился. – Я полагал, что его подозрения беспочвенны, и решил всё обсудить с тобой сам, чтобы тебя не таскали напрасно по допросам. Ты хочешь сказать, что он не ошибся? Невесёлая усмешка тронула её губы: - Видно, твои подчинённые хорошо работают. Я думала… я надеялась, что об этом никто не узнает. - Не узнает? – повторил он, чувствуя, что уже начинает злиться – и гнев будет сдержать очень трудно. – Ты совершаешь преступление под носом у начальства и надеешься, что оно тебе сойдёт с рук? Напрем опустила голову, русая прядь скользнула по щеке. Дукат вдохнул поглубже: - Или это была не ты? Подумай, - с нажимом произнёс он. – Кто из твоих помощников мог на такое пойти без твоего ведома. Может, Лаан? Или эта девчонка? - Это сделала я, - Напрем качнула головой. – Ребята ничего не знали, их даже в здравпункте не было. Дукат поднялся, прошёлся по комнате. - Я не понимаю, почему ты на это пошла. Может, объяснишь? – он повернулся к ней, впился взглядом в её бледное лицо. – Я доставал тебе лекарства. Я лишние средства выделял на твой лазарет в ущерб нуждам станции! Зачем тебе понадобилось красть эти три литра альтацина? Моя подруга, в честности, в порядочности которой я был уверен, пробирается в хранилище и выносит оттуда лекарства! Как воровка из рабочих бараков! - Дукат, - она привстала, - погоди, о чём ты говоришь? Альтацин? Я его не брала. - Не брала? – он сложил руки под грудью. - Конечно, нет. Мы его никогда и не используем, - она пожала плечами, - баджорцам он вообще не подходит, слишком сильная нагрузка на печень и почки. - Напрем, - выдохнул он, качнул головой. – Я и не сомневался, что ты не имеешь никакого отношения к краже. Дераму кажется, что на содержание баджорского здравпункта уходит слишком много ресурсов – вот он и пошёл на поводу у своей неприязни. А ты меня совершенно сбила с толку своим признанием. - Извини, - её пальцы коснулись его ладони. – Я думала, ты о другом. - О чём? – он взглянул в её тревожно блестящие глаза, слегка усмехнулся. – Что ты на самом деле успела сегодня натворить? - Я нарушила закон, - тихо произнесла она. – Запрет на аборты. Ко мне приходила пациентка… она хотела избавиться от ребёнка, - Напрем сглотнула. – Я ей помогла. Дукат повёл плечами: - Конечно, этого делать не следовало. У нас на Кардассии вопрос об абортах вообще не обсуждается. Дети – то, ради чего мы живём, будущая опора нашего государства, и врачу, который лишает Кардассию её детей, нет оправдания. Но что касается баджорцев… тут, полагаю, прежде всего надо руководствоваться практическими мотивами. Если ребёнок не родится, значит, не родится тот, кто в будущем мог бы принести пользу Кардассии. - Я виновата перед Кардассией? – грустная улыбка коснулась губ Напрем. – Такой довод не приходил мне в голову. - Нарушение медицинских инструкций – это, в конце концов, не кража, - Дукат слегка махнул рукой. – Ты хороший специалист, и я не вижу смысла давать ход этому делу. В другой раз, когда к тебе придёт особа, которая не хочет рожать – выставляй её, не раздумывая. Не нужно рисковать. Губы Напрем чуть дрогнули, она напряжённо сжала рот, кивнула. - Тебя ещё что-то тревожит? – нетерпеливо осведомился Дукат. – Думаешь, она может кому-то рассказать? - Я его видела, - глухо сказала Напрем, отвела взгляд. – На экране. У него на лбу была ямочка, там потом сформировался бы ложковидный гребень. Никаких отклонений я не нашла – это был здоровый мальчик, он, скорее всего, родился бы в срок. Я не дала ему родиться. Я не дала потоку его Па влиться в мир. Дукат приподнял надбровные гребни: - Если ты сама считаешь аборт неподобающим поступком, зачем ты за него взялась? Тонкие пальцы сжались на запястье: - Она сказала, что избавится от ребёнка сама, если ей не помогут здесь. Я видела её глаза, - выдохнула Напрем, - она бы так и сделала. Ты знаешь, как женщины сами пытаются прервать беременность? Травят себя. Находят шарлатанов, которые пытаются делать операции прямо в бараках – грязь, руки дрожат, никакого опыта, никаких лекарств… Были бы две смерти вместо одной. Или искалеченная жизнь. Она покачала головой: - Ей нужно было помочь. Хоть так, если месяц назад никто не смог её защитить. Дукат слегка поморщился: - Ты знаешь, Напрем, я принимаю все необходимые административные меры для того, чтобы таких случаев не происходило. Солдат или офицер, совершающий над женщиной насилие, позорит Кардассию. - Значит, мало этих мер, - карие глаза смотрели на него с горечью. Дукат беззвучно вздохнул: - В любом случае, ты сделала то, что посчитала нужным сделать. - Я уничтожила ребёнка, - тихо сказала Напрем. – Как будто его не существовало. А он был. Он мог бы жить. Дукат нахмурился, пытаясь понять, что на это ответить. Напрем смотрела на него, пальцы неловко теребили широкий край рукава, карие глаза блестели. Плакала? Или всё пытается бороться со своей слабостью? Отослала бы эту девицу – и не пришлось бы тревожиться ни о нарушении закона, ни о том, что с ребёнком сделано. Он подошёл к ней, коснулся её напряжённо застывшего плеча ладонью. - Когда я только-только выпустился из Академии, меня направили на крейсер «Корнэйр». Это было за шесть лет до присоединения Баджора, и нам приходилось нелегко. Ресурсов не хватало, на Кардассии-два приходилось восстанавливать колонию после наводнения, в Камаралане не хватало продовольствия – опасались, что начнётся голод… Некоторые солдаты позволяли себе в открытую выражать недовольство и подстрекать других. - Их можно понять, - мягко заметила Напрем. - Если ты не готов к трудностям, ты не сможешь защищать Кардассию, - Дукат пожал плечами. – Гал Архал, командир «Корнэйра», приговорил к расстрелу троих. Привести приговор в исполнение он поручил мне. Пальцы Напрем коснулись его запястья. - Тебе пришлось их расстрелять? Дукат кивнул, с губ сорвался короткий смешок. - В Академии я знал, что однажды мне придётся стрелять уже не в голограммы. Я представлял, как в драке подбираюсь к врагу ближе, отвлекаю обманным движением – и успеваю выстрелить прежде, чем он достал бы меня. Но первыми убитыми мною врагами оказались трое безоружных кардассианцев. Он помолчал, вглядываясь в строгое, сосредоточенное лицо Напрем. - В первый раз – неприятно, - наконец произнёс он. – Потом будет легче. Привыкнешь. Примешь как данность. Напрем качнула головой: - Я не хочу привыкать. Она наклонилась ближе, прижалась виском к его скуле. Мягкая прядь щекотно скользнула по гребню у него на щеке. Дукат наклонил голову, крепче сжал узкое плечо Напрем. Её волосы, как всегда, пахли чем-то травяным, свежим, едва уловимый запах её кожи умиротворял. Дукат прикрыл глаза. Напрем слишком часто совершала глупости, когда дело касалось её работы. Но злиться на неё не хотелось. Напрем обнимала его, прижималась к нему, как вылупившийся регнар к нагретой солнцем скале… и если от этого ей хоть как-то станет легче – пусть. Он кардассианец – ему ли не знать, как важно согреться.