Смерть - это только начало

      Тридцать первое августа две тысячи четвертого года. Мой самолет приземлился в аэропорту города Сиэтл штата Вашингтон. Погода встретила меня мелким моросящим дождиком. Сойдя с трапа, я подставила лицо каплям и сделала глубокий вдох. Жизнь налаживается, что может быть прекрасней? Но долго наслаждаться погодой мне не дали: хлынувшая толпа просто отнесла меня к встречающим. Среди множества незнакомых лиц я увидела своего хмурого папу, но завидев меня, его темные глаза потеплели, а губы изогнулись в несмелой улыбке. — Папочка! — я не стала стесняться, как это обычно было, а кинулась к нему и сжала в крепких объятиях. — Белла? — удивился папа. Он ни капли не изменился: те же сведенные вместе черные брови, те же колючие усы и добрый взгляд. — Я соскучилась! — чуть отступила от него я. — Я тоже, дочка, — теперь он шагнул ко мне и нежно обнял.       На парковке нас ждала его патрульная машина, а сам папа одет в полицейскую форму. Видимо местным шерифам не дают времени на отдых. Мы сели в машину и двинулись в Форкс. — Ты отрастила кудри? — спросил папа, осматривая мои волосы, которые я сделала длиной до талии, а концы завила. — Да, мне нравится, — улыбнулась я. — И имидж сменила, — заметил он. — Мама настояла, ей надоела моя спортивная одежда, но от джинс и брюк я не смогла отказаться. Мама была недовольна, но ей пришлось смириться, — рассмеялась я. Папа улыбнулся. — Как мама? — поинтересовался он. — Прекрасно, Брайан оберегает ее, — я вспомнила рассказ мужчины о том, как можно стать джинном. В мыслях еще крутились его слова: нужно искренне и не думая о выгоде захотеть. Брайан рассказал, что джиннов немного, но они довольно сильные. Чтобы превратить кого-то в джинна надо искренне и от всего сердца пожелать этого. Тогда часть сил, часть самого джинна уходит второму. Это как отдать часть своей души. Оторвать ее от себя. Окончательно. Безвозвратно. Ощущения, конечно, соответственные. Поступок Брайана поражал. Но три года я жила возле него, чтобы мои силы выросли, замок принял меня как хозяйку, а сила мужчины признала меня как наследницу. Со смертью, а точнее с уходом Брайана его сила перейдет ко мне. Джинн решил не превращать маму, потому что ее характер и мышление не признали бы такого. Со смертью мамы от глубокой старости он уйдет из этого мира, передав все мне. — Я рад, что мама отпустила тебя ко мне, — отвлек меня от размышлений папа. — О, я-то как рада! — мы въехали на дорожку у дома. Белый двухэтажный дом ничуть не изменился за три года, только краска местами пообшарпалась, но от того он выглядел более реальным, родным моему сердцу. Признаться я устала от большого дома (или маленького замка), где жила три года. Внутри дома тоже ничего не изменилось: на кухне валялись обертки от быстрой еды, в морозилке лежали полуфабрикаты, старенький видавший виды диван в зале, который даже старше меня, единственная на двоих ванная. И моя комната. — Белла, я освободил полки в ванной, — произнес папа. — И постель купил тебе. Продавщица посоветовала сиреневый. — Спасибо, папа, сиреневый красивый, к тому же я все привезла с собой, — мило улыбнулась я отцу. Он скептично посмотрел на два моих чемодана и хмыкнул, но ничего не сказал. По правде говоря, в чемоданах вещей было больше, чем они выглядели. Я открыла их и на свет стали появляться мои вещи. Несмотря на то, что мой старый гардероб по большей части не подходил для климата Форкса, одежды я привезла много. Я, как оказалось, не чувствую ни холода, ни зноя. Взяла я с собой постельное белье, компьютер, мелочи в комнату, свои занавески, одежды столько, что пора гардеробную себе строить. Все пихала мама, поэтому я разбирала вещи на два вида: те, что оставить, отправлялись в шкаф, и те, что я мысленно отправляла в свой шкаф в замке Морганы. Да, название замка необычное. Брайан говорит, что наша линия джиннов идет от самой Морганы ЛаФей. Но это только так считается. Как было на самом деле, никто не знает.       Внизу послышалось шуршание шин. Я выглянула в окно и не поверила своим глазам. Рядом с патрульной машиной отца стояла машина. Серая, тонированная в круг. Но шокирующим было то, что это была Мазерати*, о чем свидетельствовал трезубец на переднем бампере. Я выскочила на улицу и замерла, не веря своим глазам. — Это наш подарок с мамой, точнее он мамин, я только организовал переправку твоей машины сюда, — папа не знал, куда деться. Ему было стыдно, что мама может делать такие подарки, а он нет. Но мне было плевать. — Спасибо, папочка, — я обняла отца и скользнула внутрь машины. Удобный кожаный фиолетовый салон. Нет, это не мамин подарок. Такое мог выбрать только Брайан. Мама бы выбрала что-нибудь не такое вычурное и желательно яркое. Она ненавидела мою любовь к мрачным цветам. Я же всегда считала, что при правильном подборе и черный цвет может быть ярким. Налюбовавшись на мою новую машину, я вернулась домой.       Комната требовала обновления. Старую кровать пришлось подлатать, занавески я сменила на тяжелые фиолетовые шторы, сиреневую постель оставила, только постелила сверху черное покрывало. Старые плакаты и рисунки отправились в дальний угол, а их место заняли фотографии, несколько статуэток. На столе обосновался ноутбук, косметичка, пенал, тетради и подставка с мелочью и запасными ручками. Две полки в шкафу заняли книги, которые я буду читать в свободное время. Насколько я помню, библиотека тут скудная.       Отправившись вниз, я застала отца за готовкой ужина. Сегодня мне предстояло есть пельмени обработанные знаменитой варкой папы, то есть слипшимися и разваренными. Но делать нечего, продуктов для готовки не было, а демонстрировать свои способности папе я не спешила. Отужинав, мы разошлись по своим комнатам. Я прыгнула на кровать и открыла «Грозовой перевал» — единственная книга, которую я могу читать без конца. Сейчас под стук капель дождя читать было особенно приятно.       К утру дождь прекратился. На улице стоял густой туман, который казалось можно пощупать руками. Сквозь темные серые тучи не проникал ни единый лучик света. Но меня это не напрягало. Я спустилась вниз и застала папу, который доедал вчерашние пельмени. — Доброе утро, дочка, молоко в холодильнике, а хлопья в шкафу, — он помнил мою привычку есть сухой завтрак. Особенно когда готовить утром было некогда. — Доброе, папа, — улыбнулась я и достала все, что нужно. Ели мы молча. От того, что я изменилась, папа не перестал быть собой. Все такой же молчаливый и внешне хмурый. Потом, пожелав удачи, папа ушел на работу. Я же поднялась наверх, чтобы собраться в школу. Надела я черные брюки-дудочки, красную блузу и черную кожанку с капюшоном. Несколько тетрадей и пенал отправились в черный кожаный рюкзак. Выйдя из дома, я завела машину. Мазерати бесшумно тронулась с места и быстро набрала скорость. Итак, школа, держись! Джинна едет покорять тебя!