Сборник драбблов

Темное помещение подвального типа освещали тусклые лампы красноватого оттенка, бросавшие мягкие отсветы на пол. Однако из-за освещения габариты комнаты сложно было осознать, и это внушало легкую панику. На столике рядом с широким и удобным креслом курились восточные благовония из самого Индокитая — единственная не контрабандная вещь в этом заведении. Бася устало выдохнула и помахала ладонью перед своим лицом в надежде рассеять дымок, щекотавший ноздри. — Так что с поставками? — спросил недовольный голос из кресла. Голос был женским, но хрипловатым и низким, хотя Бася прекрасно знала, что хозяйка данного голоса, будучи в ярости, могла кричать очень пронзительно. И очень неприятно. — Груз без проблем был доставлен в Порт, сейчас ждет перевозки, — отчиталась Бася. Голос у нее был сам по себе громкий, но за годы прожитой на улице и в Порту жизни она научилась понижать его до вполне нормальной громкости. Женщина в кресле что-то пробормотала, а потом раздался щелчок зажигалки и огонек осветил лицо собеседницы Баси. Бледная кожа, раскосые серые глаза, черные жесткие волосы возле лица, породистый нос и тонкие губы, удерживавшие сигарету. Бася поморщилась. Мало того, что все помещение провоняло благовониями, так сейчас еще и табачищем будет нести. — Не морщись. Неужели в Порту никто не курит? А тавры? Бася Гныщевич покачала головой. — Там пахнет морем и гнилой рыбой, а запах табака уносит ветер. Женщина хмыкнула, затянувшись, а потом во всем помещении загорелся верхний свет — желтовато-теплый, не слишком яркий, но его было достаточно, чтобы комната перестала казаться загадочной. — Бася, подойди-ка, — Александра Метелина — глава Петербергской мафии, опасная и грозная в свои двадцать с небольшим лет, — поманила девушку к себе, туша сигарету в тяжелой пепельнице. Бася подошла ближе, но Александра усмехнулась и похлопала себя по коленям. Ее подчиненная закатила глаза, но уселась полубоком, чувствуя, как ее приобняли за бедра. — Каждый раз, отпуская тебя в Порт, я боюсь, что с тобой сделают что-то нехорошее, — выдохнула Метелина, проведя губами по слегка влажной от пота шее Баси. В подвале было весьма жарко. — У меня всегда есть нож и что похуже, — фыркнула Гныщевич, чувствуя руку Александры на своей пояснице. Внизу живота разлилось мягкое щекочущее тепло. — Знаю. И все же, — женщина провела кончиком языка по подбородку и щеке Баси, а потом чмокнула самые крупные веснушки на щеках девушки. Своего рябого лица Бася немного стеснялась, но Метелиной ее внешность нравилась. Она вообще была весьма странной. Она была первой женщиной, ставшей во главе мафии. Она доверяла только девушкам, дружила только с ними. Бася была ее правой рукой и одной из членов Совета, в который тоже входили только женщины. Это был собственный пунктик Метелиной, но благодаря ее политике мафия расширила границы своего влияния и прочно срослась с правительством города. Они практически руководили всем городом, а иногда действовали как полиция — выслеживали преступников и убивали их, если те были виновны. Если что случалось с людьми, будь то потоп или пожар, Метелина выделяла деньги и людей, чтобы помочь. Бася перевела взгляд на лицо своей любовницы и жестко поцеловала ее в губы, цепляясь за узкие плечи женщины. Гныщевич была сиротой, отец давно умер, а мать исчезла. Она жила в Порту, в семье тавров, и видела мало справедливости в жизни. Впрочем, позже судьба свела ее с Метелиной в возрасте восемнадцати лет, когда ту еще слегка заносило на поворотах. Они с упоением дрались и ссорились по любому поводу, пока однажды просто случайно не начали целоваться. Так Бася открыла для себя, что ей нравятся женщины, хотя раньше она об этом даже ее задумывалась, а Александра поняла, что острая на язык подчиненная действительно… остра на язык. Гныщевич сжала черные волосы в кулаке, глядя в серые глаза. Саша улыбнулась, облизывая губы кончиком языка. У них была вся жизнь впереди, чтобы изменить этот мир, который мужчины прогнули под себя. Раньше у них не хватало сил или времени, но теперь каждая могла быть спокойна, что вторая — не предаст.