Мои мечты и чувства в сотый раз Идут к тебе дорогой пилигримов. © Уильям Шекспир
***
– Гости? – переспросила О́соно-сан, заметив мужа, который только заступил за калитку, и нас за его спиной. Она осмотрела нас. Отец сказал мне, что мы едем в гости к брату мой матери. Они совсем не были похожи. Даже мой отец с дядей были больше похожи: у них почти одинаковые глаза. Позже, когда мы уже выхали из города(он находится близь Токио) в забытую Богом деревню, мама вспомнила, что у моей кузины на неделе день рождения. Она старше меня почти на год. Несмотря на то, что мы незнакомы, я был полностью уверен, что она, как и другие девчонки, любила куклы и мягкие игрушки, а ещё особым умом не отличалась. Она оказалась очень умной, но из-за этого не многие не понимали. Она будто черпала свои знания откуда-то извне. Однажды я увидел, как она подошла к дереву, коснулась ладонью к ствола, а после резко обернулась ко мне, зная, что я стою позади, и сказала: «Когда-то наша деревня была чуть больше, и по ту сторону реки, которая за этим лесом, было ее продолжение. Деревня такого же размера. Тогда ещё не было у наших кровных привычки, приступать границы нашего бытия. Все здесь рождались, тут же и умирали». Я действительно видел заброшенную деревню, когда мы переезжали по мосту, через реку. В далике, где по-видимому была деревня, река была совсем узкая. Берега были соединены небольшим бревенчатым мостом. Дома на другой стороне были из камня, но даже так, все было разрушено. Оставшиеся здания, чем-то напоминали средневековые постройки и о них вряд ли мог знать кто-то из нынешних жителей деревни. Даже тот человек, которого называют здесь старейшиной(хотя, по мне, так это обычный старик, который просто знает много примет, но не смотря на это его всё равно никто не слушает) точно не имеет понятия о тех развалинах. Когда я спросил, откуда Мэй знать об этом, она ответила смеясь:Дерево поведало об этом
Возможно, если бы она не была моей кузиной, я бы подумал, что у нее что-то не так с головой. Пожалуй, это и не мешало мне так думать. Но та странность и несхожесть с другими, те живые и настолько правильные черты лица, что трудно поверить, тот искренний смех – все это притягивало к ней. Поначалу я хотел поскорее уехать из этого странного места подальше, но с каждым днём это желание угасало. Мне становились всё интереснее и интереснее рассказы моей кузины. Прошло несколько дней. Мы с Мэй гуляли в лесу. Тетя Осоно сказала, что придет позже, и Мэй нужно приглядывать за мной, потому что я младшее. Конечно это была шутка, ведь приглядывать нужно было вечно за ней. Она бежала меж деревьев, в то время пока я неспешно шёл за ней. Деревья в этом лесу были на редкость высокие, из-за этого я больше внимания уделял окружающему меня. Кузина уже была далеко от меня, но пока я мог слышать ее, занимался своими делами. Внезапно ее смех сменился не тихим плачем. Я оторвался от своего изучения и поспешил догнать Мэй. Нашел я ее стоящей у старого дуба тихо всхлипывающую. Попутно оглядев сестру, заметил ободранные колени, из которой текла кровь. – Как же ты так умудрилась то? Подхожу к ней и осматриваю раны. Через всхлипы и надломленный от слёз голос понял, что пока она бежала, споткнулась о корень дуба и упала на колени. Порывшись в небольшом рюкзачке, что собрала мне с собой мама, нашел нашел лишь перекись. Пластырь здесь не поможет. Я быстро обработал рану, тихо ругаясь на нее за неосторожность, ведь попадет мне. – Прости, Гаку-чи, – вытирая слезы, извиняется Мэй. – Просил же не называть меня так, – я всё убрала и встал перед ней, – ещё и платье испачкала, – добавил и начал отряхать юбку, чтобы как-то сгладить положение. – Мама точно ругаться будет. Она более менее успокоилась и стала мне помогать. Вышло лишь хуже, ведь на ее ладонях тоже оказались ссадины. Теперь на фоне белого платья прямо таки блистают кровяные полосы в перемешку с грязью. Мэй снова всхлипнула и хотела расплакаться. Я заставил ее вытянуть руки и обработал раны на ладонях. Взяв за руку сестру, направился домой. Дома никого не поругали. Все ссадины снова обработали. Единственным что прозвучало против, это слова Осоно-сан в адрес испачканной одежды. Вернулась Мэй только вечером. Где была не сказала, только снова извинилась. На время, пока мы гостили у дяди, я жил в комнате с Мэй. Я принял извинения, хотя и понимал, что виноват был я, но уже к тому времени гордость была выше меня, и в слух я не признавал своих ошибок. – Пока я гуляла научилась кое чему. Хочешь покажу? – она хитро улыбнулась, готовая вызвать мой интерес. Я устало вздохнул и выдавил из себя «Давай», хотя интереса было никакого. Мэй вытянула одну ладонь вперёд, а другой обводила вокруг. Пока она это делала из кончиков ее пальцев стало сочиться алое сияние и тонкими потоками собираться над протянутой ладонью в шар. Через пару секунд маленький шарик вспыхнул, проявилась бабочка с прозрачными крыльями, рисунок на которых был из тех самых алых потоков. Мои глаза расширились от удивление. Мэй радостно вскрикнула и захлопала в ладошки. – А наконец то смогла удивить Гаку-чи! – она невысоко запрыгала. Я сорвался с футона, что мне постелили у окна, и схватил ее ладони. Приблизившись к ней я шикнул, заставляя замолчать. – Ты совсем дурочка?! Знаешь, что это?! – я судорожно принялся задавать вопросы. – Это магия, – Мэй снова улыбнулась, – Я как волшебница, о которых написано в книжках!Ты проклята
Я рассказал ей историю о том, что за сила в ней открылась. О ней мне рассказала мама, отец тоже был в курсе всего этого. Говорили есть большая вероятность получения этой силы мной, и чтобы доказать это, я должен был уже учиться, потому что это большая ответственность. – Сейчас все наши возможности под запретом, так что не вздумай показывать это никому, – я указал на бабочку, летающую по комнате. Она грустно кивнула. В комнату вошла Осоно-сан, мама Мэй. Мы испуганно посмотрели на нее. Она с не меньшим испугом смотрела светящуюся бабочку и тут же выбежала из комнаты, а насекомое растворилось в воздухе. С первого этажа были слышны крики несколько часов. Мы боялись ступить за дверь. На утро отец забрал меня и мы уехали. Я догадался, что отец Мэй, как и моя мать, был приверженцем пятой группы. Оставалось для меня неясным, почему именно Мэй стала хранителем. Было два варианта: либо родственник Осоно-сан был такой же, либо банально Мэй была старше меня.***
Очень давно существовал народ, умеющий управлять энергией. Он поклонялся древу Исхода, в то время как другой народ – древу Бытия. Используя силу, выходящую за рамки человеческого понимания, народ Исхода был подвергнут жестоким репрессиям. Назвав их кровь проклятой и дав название Пятая группа, правительство истребляло их десятками. Чтобы сохранить связь с древом, пятигруппники начали смешиваться с обычными людьми. Всего за тройку десятков лет остались лишь единицы чистокровных, но управлять силой Исхода мог лишь хранитель – ребенок, что имел большую близость к Пятой группе. Это я рассказал своей кузине – Мэй Юкиото, десять лет назад. Через неделю после нашего отъезда нам сообщили, что вся семья Юкиото была расстреляна, а ещё через пару дней в новостях сообщили о том, что в вековом лесу случился пожар. К совпадению именно на месте деревни. Статус хранителя вместе с силой я не получил, а значит она осталась жива. Иногда я чувствую еле заметные колебания в воздухе. Мама сказала, что это связь с хранителем, которая проявляется у нас при использовании способностей, и что она тоже это чувствует. Через год после этого начали поговаривать, что в мире объявился убийца Пятой группы и за него огромная награда. Мы сразу поняли, что это моя сестра. Ничего с этим поделать мы не могли. Мне оставалось только прилежно учиться. Я поступил в школу, которой управлял мой отец, и к третьему году стал президентом студенческого совета, возглавив пятерку лучших. За десять лет я все чаще ощущал связь, не считая последнего года. Создавалось впечатление, будто бы она сгинула.