Итальянский заговор

      Тёплое летнее раннее утро. Солнечный лучик сонно скакал по слабоосвещённой комнате, то и дело светя в глаза Испании. Но даже банальное отворачивание на другой бок не помогало: хоть лучик и был хлипким, он довольно сильно припекал. Казалось, что это будет длиться вечно и юноша зажарится от палящего, как испанская страсть, солнцепёка, как вдруг в бок Антонио влетел хороший пинок ногой, из-за чего тот упал с постели на шелковисто мягкий белый ковёр. Вслед за пинком последовало недовольное ворчание:  — Ты сколько будешь дрыхнуть, томатный ублюдок?! А ну быстро поднимай свою ленивую задницу и готовь мне пасту, пидрила! Это был Романо, старший из братьев Италий — прекрасный и горячий на внешний вид брюнет с изумрудно-шоколадным дерзким взглядом. Он, каким-то чудесным образом, встал раньше и, не дождавшись своего завтрака, пошёл будить заспавшегося испанца. Антонио, оперевшись на край кровати локтем правой руки, лениво поднялся с пушистого ковра и положил свою голову на мягкую перину столь манящего ложе. — Ну… Ещё пять минуточееек… — сонно пробурчал загорелый брюнет, нехотя открывая глаза. — Я для чего, блять, сюда притащился?! Чтобы слушать твои бурчания?! А ну быстро поднялся, спустился на кухню и приготовил мне тарелку пасты, ленивая задница! — рассердился Романо и взяв подушку, стукнул ею по голове Испании. Каррьедо, медленно поднявшись с пола на ноги, обогнул кровать, подошёл к Варгасу и, нежно проведя рукой по его лицу, задевая большим пальцем столь желанные аккуратно сомкнутые губы, смолвил: — Оу, ну хватит дуться, Рома! Дай мне хотя бы умыться, а потом получишь свою пасту… — и улыбнувшись, чмокнул сердитого Италию в щёчку, убрав руку на его плечо. Немного покрывшись румянцем, Романо резко отвёл взгляд от лучистых чисто изумрудных глаз Испании и недовольно пробурчал: — Ладно… Только быстро, а иначе я тебя на завтрак съем! Уже будучи умытым и пробуждённым, Антонио направлялся на кухню, как вдруг из коридора послышался телефонный звонок. — Рома, ответь! — крикнул тот, но ответа не последовало. Не дождавшись, пока кто-либо подойдёт к телефону, Испания сам снял трубку. — Sí… — только успел произнести Каррьедо, но его перебил знакомый лепет. — Guten Morgen, Антонио! — О, Пруссия! — радостно воскликнул Испания. — Чего так рано названиваешь? Что-то случилось? — Вот именно! Что-то… — сделал акцент Гилберт и немного сбавил темп. — Ты извини, что так рано… Просто, мне сейчас реально нужен мужской разговор. Короче, не мог бы ты ко мне зайти? Немного подумав, Антонио произнёс: — О, конечно, без проблем! Только… Ты можешь немного подождать? — Каррьедо стал говорить тише. — Мне надо самому позавтракать и Романо покормить… А то что-то поздно встал сегодня… Даже мой Рома раньше меня встал!.. — А, ну это я подожду! Могу даже дольше посидеть… — тонко намекнул Гил и стал прощаться. — Auf Wiedersehen! — Hasta la vista! — сказал Антонио и сбросил трубку. Вспомнив, что он собирался готовить пасту, Испания побрёл на кухню и увидел спящего на столе Романо с корзиной помидоров, стоящих рядом с ним у стула. — Хех, видно, он зашёл через дверь, что ведёт в огород. — лишь усмехнулся Антонио и, поцеловав Южную Италию в лоб, принялся варить пасту. — Он такой милый, когда спит… Omake — А…? — лениво потянулся Романо. — Ты что, ещё пасту не приготовил? Сука, ну сейчас ты огребаешь!.. — Хех, всё я приготовил. — улыбнулся Каррьедо и, поставив тарелку перед Италией, сел. — Угощайся! Рома посмотрел на тарелку пасты и, взглянув на Тони, принялся за еду. Антонио тоже начал есть, но время от времени поглядывал на Варгаса, любуясь каждым его движением. — Кхем… — привлёк внимание Романо, уже стоя на пороге коридора. — Спасибо… Фернандес подошёл к Южной Италии и, обняв, сказал: — Не за что, помидорка ты моя! — Нгх! А без объятий нельзя? — начал сопротивляться Рома, как вдруг почувствовал, что Испания перешёл на поцелуи, спускаясь всё ниже и ниже к шее. — Эээ?! Ты что творишь, придурок?! — Неужели тебе не нравится? Может, тебе понравится это? — Антонио дотронулся до завитка Романо, начиная его слегка перебирать в пальцах. — Ммнгх… Прекрати!.. — итальянец прислонился к стене, пытаясь хоть как-то остановить происходящее. — Хе… Я только начал… — Каррьедо продолжил потирать завиток, одновременно стараясь завладеть столь манящим и страсным телом.