***
Король Кастилии и Арагона придирчиво смотрел на портрет предполагаемой невесты. Предпочтение он и Совет отдали своей кузине, дочери короля Португалии Мануэла I и его второй жены Марии Арагонской. Очень хорошенькая девушка, эта Изабелла Португальская... Но королю не хотелось спешить. Ему захотелось посетить свою младшую сестру Марию, а также и других сестёр. Отношения между королевскими особами довольно сдержанные и прохладные, но Карл любил часто посещать своих сестёр, дарить им подарки. Но редко переходил границу. И вот теперь настало время для нового визита. Новые подарки были заготовлены, и король, радуясь возможности хоть ненадолго ослабить хватку политических обязанностей на своем горле, поспешил отправиться к родне. А одна из его сестёр как раз развлекалась, наблюдая за тем, как её служанки играют в волан. Ей больше нравилось наблюдать. Особенно же ей доставляло удовольствие, что новая служанка явно претендовала на победу. Счёт был семь-шесть в пользу новенькой Марии. Если бы Её Высочество знала о том, как в мяч играют на родине её новой служанки, то она была бы не так удивлена. Но учитывая, что Чел впервые играла с ракетками, то игра шла практически на равных. А пока принцесса с азартом наблюдала за игрой. Уже почти четыре дня (считая этот) как у неё в услужении находится эта смуглянка. Принцессе нравилось «читать» эту девушку. Видно, что она явно откуда-то из-за приделов Испании, может быть, откуда-то из колоний. Или, во всяком случае, её родичи были из таких. Вроде она из бродячих музыкантов, и как себя вести с Августейшими особами для неё наука неизвестная, но в некоторых моментах принцесса Мария видела, что девушку явно обучали, причём довольно строго. Особенно в обращении с мужской прислугой. Интересная личность… Её светло-карие глаза буквально искрились, будто принцесса находилась на охоте. Она наблюдала по большей части за Чел. Последняя этого не замечала, плавно отбивая подачи. И это внимание вызывало недовольство другой служанки, Джуаны. А старшая служанка, уже известная Марселина, стояла за спиной у резного деревянного кресла, щурясь, как кошка. Вдруг тихонько вошёл паж, мальчик лет двенадцати, и шепнул что-то дуэнье, а затем исчез так же незаметно, как и появился. Марселина наклонилась к госпоже и сообщила ей, что её брат скоро придёт сюда. Принцесса заметно оживилась. Чел и другим служанкам было приказано выметаться. Спустя десять минут появился сам молодой монарх. Он был ласков со своей сестрой. Но принцесса была как будто обижена на что-то. Юноша не мог этого не заметить, поэтому не преминул узнать о причине. Оказывается, с тех пор, как они приехали в Испанию, брат стал мало времени проводить с сестрой. Во всяком случае, не так как раньше. Уж не было тех прогулок верхом, раньше они виделись каждое воскресение, теперь нет… И принцесса попеняла своему братцу. Хоть он и король, но для своенравной Марии он был в первую очередь старшим братом. Карл рассмеялся такой дерзости и заверил инфанту, что он постарается уделять больше внимания ей и их сёстрам. Неспешно текла беседа средь прохлады сада. Он сохранили свой старинный, мосарабский стиль. Карл V и инфанта Мария прогуливались во внутреннем садe, среди многочисленных водоёмов и струй фонтанов. Клумбы пестрели узорами из нарциссов, кроваво-красных анемонов, фиалок, белого мака, гвоздики, мяты, лилий, невероятным количеством роз удивительных сортов и расцветок. Все эти цветы испускали нежные запахи, смешивающиеся в удивительный аромат. На поверхности прудов плавали удивительно красивые водяные лилии, влажные листья которых лениво поблескивали на солнце. Пугливо вытягивал шею павлин. Тихо покачивали ветвями кипарисы и оливковые деревья, нежно игравшие с теплым ветерком. Согласно восточному стилю, за резными трельяжными решётками скрывались музыканты, тихо играющие на лютнях, свирелях… Музыка звучала тихо, ненавязчиво, создавая впечатление, будто это голос самого сада. Разнеженная этой красотой, приятной беседой, принцесса совсем потеряла бдительность. И когда зашёл разговор о старом дворце, она вспомнила о служанке-арапке, подаренной ей когда-то королём, и заметила, что новая служанка-креолка не хуже и не менее забавна. И тут же тихо ахнула, прикрыв лицо черным кружевным веером. Вот и конец той «маленькой игре в тайну». И Карл, разумеется, тут же навострил уши. Новая служанка? Почему ему не доложили? Да, это мелочь, казалось бы, но мелочь, о которой его обязаны уведомлять! Если бы это была служанка кого-нибудь другого, то его это не заботило бы. Но эта неизвестная девушка, тем более, как выяснилось, из бродячих артистов… Это небезопасно, это не достойно инфанты. Как ни пыталась принцесса уговорить брата-короля оставить эту служанку ей, но правитель Испании был непреклонен — девушку выставить за ворота крепости. Можно было бы ей подыскать место… но какой смысл? И ему, Карлу, так будет спокойнее, да и в Мадрид они её в любом случае не возьмут. Заплатить, одарить, выставить и забыть. Карл V был категоричен и неумолим, но, чтобы подсластить пилюлю, он разрешил принцессе выбрать себе новые ткани для платья к предстоящему балу, какие только она пожелает, и даже, возможно, этим вечером они вместе отправятся на конную прогулку. Чел мгновенно была забыта. Одной служанкой больше — одной меньше, какая разница? Главное — внимание короля снова было только её, а всё остальное её не так интересовало. Марселине был отдан приказ подобрать парочку подарочков, и отпустить смуглянку с миром. Старушка и обрадовалась (Чел, не зная некоторых тонкостей, доставляла ей немало хлопот), и огорчилась (ведь девушка была так мила, и даже ждала дитя). Она тщательно подобрала хорошенькую сумочку-мешок, и наполнила её двумястами золотыми. «Это ей будет полезнее всех дамских пустячков», — размышляла старая дуэнья. Сегодня Чел покинет замок Сан-Себастьян…***
Фабиано уже подъезжал на лошади к своему наблюдательному пункту. Он привязал клячу к коновязи и уже привычно взгромоздился на бочку, в пятнадцати шагах от въезда через ворота в Сан-Себастиан. Уже привычным отработанным движением вынул из кармана яблоко, сплошь в яблочных «ушибах». Сегодня, скорее всего, денёк будет такой же, как и три предыдущих — тихо, спокойно, никто из ворот не выходил. Парень беспечно грыз яблоко, маясь от скуки. Так он не заметил, как на залитой каменной дороге от дворца медленно двигалась маленькая точка, в конце концов получившая очертания девичьей фигурки. Чел брела к воротам, судорожно сжимая кошелёк-сумочку (подарок принцессы), как будто это была её опора. Она, в принципе, чувствовала себя нормально, но отчего-то шла медленно, будто в трансе. Перед ней открыли ворота безразличные стражи, она вышла, взглядом выискивая глазами слугу дона Марцелло. Нашла, и двинулась к нему. Слуга аж поперхнулся, честно говоря — не смотря на довольную смуглость, Чел выглядела как привидение. Он пошёл ей навстречу, неловко поздоровался. Смущённо уставился на девушку, не зная, как правильно сейчас поинтересоваться, как все, собственно, прошло. Чел, устремив уставший взгляд в пустоту, выдала, отвечая на не заданный вопрос: — Ты себе не представляешь, какими насыщенными были эти три дня. Фаби окинул её взглядом, выдохнул, охнул, тяжело вздохнул «ээх, едрит-Мадрид» и решил проблему по-деревенски просто, подхватив хозяйку на руки. Отнес к лошади и посадил на неё Чел. А престарелой лошадёнке хоть бы хны. Когда на неё влез Фабиано, смирное животное лишь закряхтело под тяжестью двух тел и в рабочем порядке потрусила туда, куда её направляли. Они прибыли домой примерно через сорок минут. Чел устало перешагнула порог. С лестницы ей навстречу спускался виконт. Голос его звучал спокойно, но за этим спокойствием крылись и желание допросить свою союзницу, и сообщить, что на их дом скоро обрушится маленький домашний апокалипсис. Примерно минут через двадцать-двадцать пять. Виконт уже набрал воздуха в грудь, чтобы начать расспрашивать девушку по уже заранее составленной программе, но, окинув её взглядом, он красноречиво посмотрел на Фабиано и махнул рукой. Фаби быстренько метнулся в сторону кухни. А сам виконт, хоть и выглядел строго и не произнёс ни слова, приобнял правой рукой Чел за плечо и повёл её наверх. Девушка зашла в комнату, и виконт усадил её на их с Тулио кровать. Громко позвал (можно сказать, рявкнул) Фабиано, а слуга уже влетал в комнату с подносом, на котором стоял кувшин с водой, предварительно споткнувшись об порог и прилично расплескав вокруг. Пока он неуклюже суетился, наливая воду, виконт небрежно, одной рукой, толкнул створку окна, пуская в комнату шум улицы, и, скрестив руки на груди и упершись плечом о стену рядом, он требовательным, командным тоном крикнул проходящим мимо девушкам, чтоб те зашли. Он даже не задумывался о том, что ему могут отказать. Но проходящие мимо девушки, удивленно переглянувшись, всё же последовали на зов, если можно так выразиться. Там им приказали окружить заботой девушку, выдав каждой по несколько монет. Виконт наивно полагал, что Чел выглядит не слишком бодро просто из-за «женской чувствительности». Надо было видеть его вытянувшуюся физиономию, когда Чел, которой на самом деле было очень неловко сообщать, вот так вот запросто, не своему мужу, о своём интересном положении… Час от часу не легче! Марцелло подкинул ещё пару монет девушкам и отправился в конюшню, которую оккупировал под свой второй кабинет. Фабиано был выдворен за дверь. Две испаночки получили весьма неплохую награду (по их меркам четыре дублона это было ого-го как удачно) и рьяно принялись отрабатывать денежки. Тем более, что обе оказались подружками Чел, которыми она уже успела обзавестись. Однако виконту не довелось долго прозябать в одиночестве — снаружи послышались голоса, и один из них был очень гневным. Домой вернулись Тулио и Мигель. Марцелло поспешил выйти им навстречу, чтобы немного подготовить их… Но на него тут же налетел яростный вихрь в виде Тулио — вопросы посыпались, как из ведра — что Марцелло знает об исчезновении Чел, замешан ли он в этом лично?.. От продолжения виконта спасли те самые девицы — они вышли сообщить, что с Чел уже все в порядке. А затем поспешно ретировались, пугливо посматривая на перекошенное лицо Тулио…***
Тулио рвал и метал. Чел испуганно прикрылась легкой простынкой, переводя взгляд то на Марцелло, то на мужа. А иногда, откидываясь назад, взглядом искала поддержки у Мигеля, стоявшего почти у самой лестницы, ведущей вниз. Только что они с Мигелем вернулись от сеньоры Карменситы. Ещё четыре дня назад оба авантюриста были полностью уверены, что их жена и невестка отправилась погостить к своей суровой наставнице. И только зауважали её за это. Их, конечно, удивило столь позднее время для гостей, но Чел им объяснила это тем, что это будут «девичьи дела», и т.к. в них их Светлости смыслили так же, как тараканы в мореходстве, они успокоились. Но когда на четвёртый день Чел не явилась, они немного забеспокоились. Но решили, что Чел просто увлеклась и решили сделать ей сюрприз — заявиться как снег на голову и забрать Чел домой. Они заскочили на рыночную площадь, купили у цветочницы букет из цветов льна и направились прямиком в***
Они вернулись. Чел всё это время проспала. Она то просыпалась, то снова Морфей нежно и мягко возвращал её в свои объятия. И когда индианка окончательно отогнала от себя сон, она, выглянув из комнаты, поняла, что одна в доме. Девушка немного размялась, походив по дому, в непривычной для этого дома в последнее время тишине, и вздрогнула от неожиданности, когда её Тулио, Мигель и Марцелло вернулись домой. Ужинать не хотелось. И все разбрелись по своим местам. Марцелло устроился внизу за кухонным столом, обложившись бумагами. Тихо таяла одинокая свеча — единственное пятнышко света в синей мгле комнаты. Он писал письмо Королю Кастилии и Арагона, Карлосу V. Есть у него задумка… С Фабиано ничего интересного. Он драил импровизированную конюшню, ворча про себя на счёт того, что «господа вечно что-нить понапридумывают». В планах у него было поскорее лечь спать… А наверху Тулио лежал на постели, слегка приобняв Чел. Пусть он физически был рядом, но мыслями он был где-то там… Чел казалось, что он всё ещё в обиде на неё и переживала. Она прильнула к нему на грудь и провела ладошкой по его щеке, привлекая внимание. Потом, совсем как котёнок, ткнулась курносым носиком в шею. Мужчина скорее машинально погладил её по предплечью и снова затих. Наконец девушка решилась спросить: — Тулио, о чём ты думаешь? — Я… Чел, я думаю обо всём, что случилось… — А что случилось? Я же ничего не знаю! Тулио вкратце, как смог, описал что происходило, пока она спала. Чел даже присела на кровати. Её глаза, и так большие, стали как у совы. Мигель?! Изнасилования и грабежи?! Да это же вещи просто несовместимые! Мигель и мухи не обидит! В прямом смысле! — Мы-то с тобой об этом знаем! А вот люди теперь считают иначе… Удивление сменилось жгучим возмущением: сидя вот так вот на постели, она здорово напоминала суслика. Тулио не удержался и легко улыбнулся. Он коснулся ниспадающих волос, пропуская их между пальцев. Конечно, он простил. А как же иначе? Но теперь страх закрался в его Душу. Он правда любил Мигеля. Если с ним что-то случиться, то, казалось ему, его сердце просто разорвётся. Блондин — вот цель неизвестных негодяев. В отличие от Мигеля, брюнет почти был уверен, что этот пухлый прощелыга принял его за слугу. Плюс Чел, и как выяснилось, его ребёнок… А кстати! — Чел… Неужели это правда? Ну, что ты… Что там… наш ребёнок? — Д-да… Оба замолчали. Спустя минуту девушка призналась, что ей страшно. Она не имела ни малейшего понятия, как это — рожать. Ей было так радостно, и так боязно одновременно. Это маленькое сердечко, стучавшее где-то под ее собственным, было столь хрупко, что казалось, будто одного неаккуратного движения хватит, чтобы оно остановилось… Тулио, конечно, стал её убеждать, что мол, как раз ей бояться нечего, всё пройдёт отлично! Учитывая, что он об этом сам ни сном, ни духом, вышло убедительно. И вскоре Чел успокоилась и мирно засопела, свернувшись калачиком. У Тулио тоже начали слипаться глаза. Он успел чмокнуть её в макушку, а потом и сам забылся сном.***
Прошло лишь пятнадцать минут после того, как все в доме окончательно затихло… Мигель откинул легкое одеяло, оказавшись полностью одетым. У него снова в распоряжении только одна ночь. Но учитывая, что сейчас можно сказать «детское» время — у него фора в два-три часа. Он легко перелез через подоконник и спустился вниз. Опасливо поднял голову: никто не заметил его отсутствия, отлично. Теперь — транспорт. Мужчина быстро направился в «покои» Фабиано. А парень был наготове — Альтиво был полностью подготовлен к дороге. — Вот, господин, всё готово! — Спасибо, Фабиан! Если вдруг спросят, прикрой, хорошо? — Не извольте беспокоиться… Придумаю чё-нить… — И вот ещё что… Если я не вернусь к часу ночи, значит… значит я вряд ли вернусь вообще. Передай это, пожалуйста, Тулио прямо в руки, если я не возвращусь. Улыбка медленно сползла с лица слуги. Вот теперь затея белокурого господина ему не казалась такой уж простой. Он схватился за стремя: — Господин, а может, не надо? Но мужчину уже ничто не могло остановить! Мигель сел верхом и пришпорил андалузца. Быстрее уехать! Пока соблазн и вправду остаться не взял верх. Альтиво сначала пошёл быстрой рысью, а когда он вынес седока за пределы города, помчался быстрее. Но вот какая штука: Мигель всегда ездил в отчий дом верхом именно на Альтиво. И жеребец был только рад таким прогулкам. Какое удовольствие ему приносили скачки по ночной прохладе. Но теперь, подъезжая ко дворцу, он вдруг заартачился. Коротко вставал на дыбы раза два, мотал головой, громко ржал. Но всегда такой ласковый, Мигель вдруг жёстко пришпорил коня, не оставляя тому выбора. Животные очень чутки к любой опасности. И Альтиво попытался снова предупредить неразумного двуногого, но тот доверчиво пошёл следом за весьма подозрительным человеком. А Мигель, как ягнёнок за волком, пошёл за единственным человеком, кто знал ответы на все вопросы. Де`Томега ввел его в огромный зал, наполненный светом тысячи свечей. Блондин вошёл, и на него сразу устремились множество взглядов. Каждый из присутствующих смотрел по-своему, но лишь одни глаза смотрели на него с тревогой. Что касается Эскарлата, то испанец смотрел на парня так, будто Мигеля привели на заклание, и всё по его вине. Он сильно изменился за последний месяц. Меньше было цинизма. Нет, ангелом он не стал, это точно, но что-то в нём поменялось. И надо сказать, в лучшую сторону… И сейчас его сердце сжималось от чувства вины. А теперь немного о том, куда привели Мигеля: о, такие собрания, как это, теперь проводились каждый вечер. Дворяне размышляли, как лучше помочь Его Величеству отбыть в бессрочный отпуск на тот свет. Решение было принято — следующая ночь должна была стать последней для Карла. Как выманить короля в пустынное место было придумано. В общей суматохе можно было посадить на перо и этого златовласого красавчика, дона Мигеля Антонио Ринальдо де`Росеильлире. Не будем утомлять вас подробностями, но в результате должно было быть два трупа: один — королевский, а другой — Его светлости, «порешившего» королька за милую Душу. Правда, Мигелю они спели совсем иную песню. И последнему всё стало ясно, как Божий день: кому было выгодно затягивать дело с наследием? Кому принесло бы пользу, если память и честь покойного герцога будет смешана с грязью? И кому, наконец, было предельно нужно, чтобы жизнь Мигель не дожил бы и до тридцати? Все той же пресловутой «третьей стороне», о которой толком ничего не известно… Но был еще один человек, который сильно мешал их планам — Карл V Габсбург. И по данным Томега, сегодня же произойдет покушение! Мигель сидел с видом человека, который теперь всё осознал. Как же он мог не догадаться? И теперь мужчина был даже рад, что их прогнали прочь от ворот замка — возможно так король, даже не догадываясь об этом, обезопасит себя и от убийц! О чем Мигель и не преминул высказаться. Себастьяно только прикрыл глаза рукой — что он несёт?! А вот Томега и Ретас насторожились… Ради чего бы этот наследничек не ездил к королю, нужно было спешить — ковать железо, пока оно не успело одуматься! Пробило ровно одиннадцать, когда наконец собрание подошло к концу. Все собравшиеся действовали слаженно и чётко, как актёры на сцене. Потребовалось немало усилий, чтобы убедить Мигеля, что сопротивление короля по принятию прав Мигеля, не что иное, как работа неизвестных негодяев. Король не хочет видеть истинного герцога? Так стоит надавить на монарха, и тогда он своими собственными глазами увидит правду. Да, начало будет не слишком законным, но иногда, во имя самого закона, его приходится нарушить. Главное, успеть первыми. План таков: в масках, дабы обезопасить себя, прибыть в замок, подкупив стражу, а оказавшись наедине с монархом — открыть ему глаза. Кажется только, что такая идея имеет сомнительный вид, но красноречие, помноженное на десять, давало свои ядовитые плоды. Время неумолимо таяло… Весь замок жужжал, как улей, перед выступлением. Мигель в это время был предоставлен себе. В это время Себастьяно искал блондина, но наткнулся не на того, что нужно. В маленькой комнатке, где были сложены многочисленные мольберты, холсты, краски и т.п, прятался Теобальдо Пампаро. Толстячок трясся там, будучи в полном ужасе: сказки сказками, но они собираются устроить переворот! Лишив жизни монарха! Он на такое не подписывался! Ну ладно там устроить пару махинаций и оттяпать себе пару пядей земли или чего-нибудь такого… Но убийство?! Как ему было страшно сейчас… Но не менее страшило то, что от того же страха он не только напрочь забыл, где находится убежище с наследником, но и забыл рассказать, что там же был ещё один парень, и он тоже, пусть и отдаленно, был похож на герцога… как теперь сказать? И теперь, готовясь сознаться в этом главарям, Пампаро, обливаясь слезами, выложил это всё Себастьяно. Тот довольно сильно удивился, но, быстро подумав, он сориентировался. Достав из голенища стилет, он, немного поиграв им на свету, спокойно сказал Памаро, что если тот только попробует проболтаться, он ему ноги вырвет, лучинки вставит и скажет, что так и было. Этого Пампаро не хотелось, и он прикусил язык во имя его сохранения. Он быстро ретировался, а то мало ли… А Мигель всё блуждал в тех частях замка, где было мало народу. Ему надо было подумать. Отступать было немыслимо — перед глазами мелькали воспоминания о Тулио, Чел и золотом Эльдорадо. И о том, как всё это ценно теперь, когда, возможно, ему придётся рискнуть собой ради счастья любимых. Вдруг его за шкирку схватила чья-то рука и, рванув, как пушинку увлекла испанца в помещение, где придворные художники хранили свои инструменты. — А, это ты, Себастьяно, ты напугал… — выдохнул с улыбкой Мигель, прижав руку к сердцу. — Выслушай меня. У нас слишком мало времени. Ты немедленно должен уехать отсюда. Отсюда — то есть в принципе из Кадиса. Тебя хотят убить. Я знаю это наверняка. Я… Это прозвучит немного странно, но я участвовал во всех грязных играх этого «высокого дворянства». И знаю, что эта ночь должна стать последней для тебя и Карлоса V. Но во мне определенно что-то сломалось, если я схожу с ума, думая, что из-за меня ты можешь погибнуть. Посему уезжай. Здесь нет стыда. Это жизнь, а не абы что, — он говорил горячо, а в глаза его читалось истинное желание спасти. Но… — Хех, по-моему, ты нагнетаешь, Себ, — Мигель усмехнулся и, мотнув головой, откинул волосы назад.- Ты и причастен к моей гибели? Разве я должен погибнуть? Де`Томега конечно, не ангел, но… Блондин не успел договорить. Себастьяно, стоявший к нему спиной, вдруг молниеносно развернулся и ухватил блондина за грудки. А потом как следует приложил того спиной об дубовую дверь: — Ты оглох?! Или ты не понимаешь, что жизнь твоя сейчас на волоске?! Раньше мне было плевать на тебя! Плевать на то, жив ты или нет! И, может быть, мне было бы плевать на это и теперь, но я смотрел тебе в глаза, ты поворачивался ко мне спиной! ТЫ ДРУГОМ МЕНЯ НАЗВАЛ! Сорвавшись на крик, он в последний раз встряхнул Мигеля и, тяжело дыша, отпустил его. Сердце, не умевшее любить до этого никого, кроме себя, теперь с болью ломало лёд, сковывавший его, частыми и сильными ударами. Он оперся широко расставленным руками о какой-то стол, покрытый пылью и пятнами краски, вжав голову в плечи, а потом снова яростно развернулся в отчаянии выкрикнув: — Томега?! Разве ты не понимаешь, что эти люди попросту пройдутся по тебе, если ты встанешь у них на пути! Ты — это пушечное мясо! А король неосмотрительно нажил себе в их лице врагов. С ним будет покончено. Печально, но короли периодически становятся неугодными. Такова судьба. Но я не хочу этого для тебя, — он тяжело вздохнул и рассказал Мигелю обо всех хитросплетениях, начиная от махинаций с наследником, до жажды переворота. Мигель скрестил руки на груди и прошёлся вдоль стола, словно обдумывая слова, сказанные Эскарлата, а потом тихо заметил: — Я знал это… Знал с самого начала. Видишь ли, я знал всё с самого начала. Я… шёл сюда с этим знанием. Повисла пауза. У Себастяно зазвенело в ушах от такого признания. Он… Ослышался? — Ты знал? Но как? — Долгая история. У нас будет время, чтобы я рассказал всё то, что знаю. А знаю я больше, чем ты можешь себе представить, — на последних словах он усмехнулся. Себастьяно смотрел на него то ли как на сумасшедшего, то ли восхищаясь им до глубины Души, то ли как на дурака, то ли как на смельчака. Он просто не мог вникнуть в то, что жертва вдруг стала охотником. В ту ночь, когда все завертелось, Мигель придумал свой план спонтанно. В тот вечер, он действительно хотел прогуляться, чтобы остудить в себе боль, но вдруг увидел в окно карету этого господина Пампаро. Блондин не мог вспомнить, какие чувства им руководили, когда он, как охотник, проследовал на улицу, чтобы подобраться поближе. Вдруг карета тронулась и была лишь секунда на размышление. Миг — и он на скамеечке для пажей. Особо чёткого алгоритма не было и тогда, когда он соскочил у огромного замка. Трудно было поверить, что эта махина — его родной дом. И снова импровизация. Вот и сейчас он, не имея четкого плана, тем не менее кидался в самое пекло, рискуя всем, в том числе и собой. Вроде бы Мигель был в своём в своём уме, когда крался по потайному ходу в неизвестность. «Слушай внутренний голос», — часто советовал ему Тулио. И внутренний голос безошибочно подсказывал Мигелю, что такой заботливый и ласковый дон Томега не совсем тот, у кого стоит спрашивать об отце. А учитывая, что Марцелло успел рассказать, то ложь, услышанная молодым испанцем была видна ещё явственнее. И из них двоих Мигель верил безоговорочно только Марцелло. Когда он ехал в красивой карете на бархатных подушках, и родился тот безумный и дерзкий план: стать одним из них, заставить их есть у него с руки, и изнутри развалить их. Эти заговорщики были как пауки в банке, и Мигель полагал, что стоило только их подтолкнуть, и они сами пережалят друг друга. Но «пауки» и сами были не лыком шиты, и блондин прекрасно понял, КТО на самом деле распустил эти мерзкие слухи, и понял, зачем. Осознание этого вкупе со внезапностью, послужили причиной того, что ему стало плохо. Сначала он потерял голову, но потом на смену старому плану пришёл новый, единственно правильный: потакая замыслу негодяев, вынудить их раньше времени отправиться в наступление в замок, и едва они окажутся внутри, показать королю их во всей красе. Путь Карл V своими собственными глазами увидит всю подлость этих людей! И никаких бумаг не надо! Всё это Мигель и выложил Себастьяно. Вы, наверное, надеетесь, что Себастяьно отвергнет этот заманчивый, но такой опрометчивый и ненадёжный план? Нет, увы. Случилось невероятное, но Эскарлата этот план очень даже понравился. И вправду, если они не смогут выйти из игры, и доказательств у них нет, то такой план — это значит убить сразу двух зайцев. На том и сговорились: как только они окажутся в замке, их наверняка поведут окольным путём, в это время Себастьяно улизнёт и поднимет шум. И тогда эту шайку накроют, как муху стаканом. Всё будет закончено. Правда, не стоило упускать из виду возможности сражения, а тогда за жизнь нельзя было дать и ломанного гроша. Так что по возможности надо было остаться в живых. Теперь эта вероятность возросла, вселяя надежду. Всё. Широкие, похожие на венецианские, маски из чёрного щёлка были одеты, шпаги вложены в ножны. Сели на коней. Факелов было мало, как будто они сторожились чужих глаз ещё там, в замке. Вокруг было черным-черно, трудно было различить очертания участников. Где-то там, далеко в небе в ужасе скрылась за чёрными облаками луна. Хотя изредка она приоткрывала черную вуаль и освещала неясным, призрачным светом дорогу. Будто всё вокруг замерло в страхе перед происходящим. Они без жалости гнали лошадей вперёд, к замку Сан-Себастиан. Путь их был на пятнадцать-двадцать минут длиннее обычного — их и вправду повели окольным путём. Как и у всякого уважающего себя средневекового замка, в Сан-Себастиан был не один потайной ход. О них можно было знать в двух случаях: если ты имел чертежи замка или ты имеешь хорошего осведомителя, у которого ты за символическую плату (в простонародье — взятка) и получаешь знание этих самых ходов. И хотя большинство считает, что такие потайные ходы-выходы — лишь сказка для дураков, но позвольте вас уверить, что такие лазейки были. И как раз к одному из них и подъехала группа из восемнадцати человек. Он был довольно далеко от самого замка. Им почти не пользовались. Вероятно, сказывался страх человека перед подземельем и морскими водами. Тоннель был проложен аккурат под подъездной дорогой. Вход в него находился за дверью одного из жилищ вблизи замка. Удивительно, как люди столько лет живут рядом, и даже мысли не допускали, что тут может быть потайной вход. Как говориться, если хочешь то-то спрятать надёжно — спрячь на самом видном месте. Тоннель вёл прямиком в королевские покои, точнее, в небольшое помещение, смежное со спальней короля. Видимо когда-то, в «тёмные века», в этом помещении размещались телохранители короля, готовые в случае опасности вывести его по тайному проходу из замка в безопасное место. Об этом наверняка знал только король и его немногочисленные приближённые. Просто держали на заметку. Мало ли. Именно там, в первом часу ночи и появилась группа из восемнадцати человек. Все одеты почти одинаково: в черные плащи и маски. Наступал тот самый момент. Томега вышел вперед и огляделся. Три двери: одна потайная — в покои короля. Слева, справа — двери ведущие в другие части замка. Он подошёл к левой двери — она была заперта. Но за золотые монеты он сумел достать второй ключ. Как — не спрашивайте. Авторы без малейшего понятия как так вышло. Заговорщик отсутствовал минут пять. Затем он выскользнул к своим и, прикрыв дверь, кивнул. Готово. Скоро король сам пойдёт на бойню.***
Тулио проснулся непонятно от чего — просто внезапно понял, что больше не спит. В окно прокрадывались лунные лучи, а значит, утро еще не вступило в свои права. Издали неясным эхом послышался гул часов на городской площади. Пробило пол второго ночи. Под боком спокойно спала Чел — она глубоко дышала, уткнувшись носом в плечо мужчины и плотно укутавшись в одеяло. Тулио нежно улыбнулся, глядя на эту картину — ни одна интрига, ни одна беда не в силах разрушить миры, в которые мы попадаем в своих снах. Легко коснувшись губами лба девушки, Тулио аккуратно выскользнул из кровати. Неспешно, стараясь не ступать на скрипящие половицы, мужчина спустился на кухню — выпить немного воды, да и просто размять ноги. Удовлетворив оба этих желания, он побрел обратно в надежде на то, что сон вернется к нему. Тулио уж было открыл дверь в их комнату, как заметил нечто странное — в коридорчике серебром растеклась лунная лужица. Источником жидкого серебра оказалась не до конца закрытая дверь комнаты Мигеля. Брюнет усмехнулся — брат так устал, что даже дверь не закрыл! Он хотел было просто закрыть дверь и уйти к себе… Но что-то внутри настойчиво требовало заглянуть в комнату. Тулио толкнул дверь… и в немом изумлении застыл на пороге — комната была абсолютно пуста! Окно было широко распахнуто, шторы отодвинуты в сторону. Смутное беспокойство зародилось где-то в глубине, но мужчина старался игнорировать это. Мысль о том, что Мигелю тоже не спалось и просто захотелось выпить воды, была отвергнута тут же. Возможно, блондин отправился к Альтиво? И Тулио кинулся вниз по лестнице. Вспугнув дремавшего Фабиано, мужчина вихрем влетел в обитель Альтиво… и снова застыл — ни Альтиво, ни тем более Мигеля тут не было. Волнение захлестнуло Тулио, и он кинулся будить Марцелло — вдруг тот знает что-нибудь… Но и тут мимо — Марцелло лишь изумленно смотрел на мужчину, не в силах поверить в услышанное. И началось… В вихре поднявшейся суматохе ни Тулио, ни Марцелло не обратили особого внимания на Фабиано и на то, что физиономия его становилась всё грустнее и грустнее. — Куда? Ну вот куда он мог пропасть?! — почти рвал на себе волосы Тулио. Случись подобная ситуация ранее, когда вокруг не плелась паутина интриг, брюнет бы никак не отреагировал — разве что спросил бы утром у друга, успешно ли прошла его ночная прогулка. Но сейчас, когда не знаешь, кому можно верить, а кому нет… Это было выше его сил! — Господин, — послышался рядом несмелый голос. — Отстань, Фабиано, не до тебя сейчас, — отрезал Марцелло. — Но господин, это важно… про господина Мигеля… — Что?! Фабиано, немедленно говори, что ты знаешь! — Тулио резко повернулся к слуге, его глаза горели внезапно появившейся надеждой. — Господин Мигель уехал несколько часов назад… он просил передать вот это, — и Фабиано протянул Тулио небольшой конверт. Брюнет застыл на мгновение, тупо глядя на слугу, медленно взял конверт и стал читать. Не нравилось Марцелло, как менялось выражение лица Тулио по мере прочтения. На нём отразились такое отчаяние и боль, что в сапфировых глазах вдруг навернулись слёзы… Вот слегка дрогнули, нахмурившись, брови. Горло свело так, будто кто-то схватил его железной рукой. Тулио, не веря, тряс головой, с трудом шепча: «Нет, нет, нет, нет…» Виконт не мог даже представить, что же такого в этом письме. Больше всего мне бы хотелось, чтобы ты никогда не получил это письмо, дорогой брат! Чтобы я, вернувшись, просто сжег его в нашем камине… Но, видимо, сему не суждено случиться… Я знаю, что ты сейчас невероятно зол и обескуражен моим отсутствием. Видишь ли, я не могу больше ждать! Я не могу подвергать опасности тебя, Чел и вашего будущего ребенка! Сегодня все решится, я чувствую это. Я не знаю, что ждет меня у заговорщиков… Но, судя по тому, что ты читаешь это сейчас, исход оказался печальным… или вот-вот станет таковым. Король в опасности, мы в опасности — глупо просто сидеть и ждать! Я не мог посвятить тебя в свои планы — ты нужен Чел! Я не в праве решать, что вам делать дальше, но хочу напомнить, что сокровищ, привезенных из Эльдорадо, хватит на то, чтобы обустроиться где-нибудь подальше от всего этого! Прости меня… Твой непутевый брат, Мигель Испанец прочёл письмо. И тут началось. Марцелло «мяу» сказать не успел, как брюнет пулей вылетел прочь. Марцелло сразу бросился к письму, и, подняв его пока то падало, почти на лету, поднёс его к глазам. Он прочёл так быстро, как только сумел. И теперь уже он кинулся из дома. Только бы он успел! Но увы, он не смог остановить Тулио. Тот выехал из конюшни на той самой лошадёнке, которая делила стойло с Альтиво. Отчаяние седока заставило животное из старой клячи переквалифицироваться в пегаса. Напрасно кричал Марцелло в спину уезжающему Тулио. Даже если он и услышал, то не остановил коня. Тьфу, кобылу то есть. На крики виконта вниз сбежала Чел, но он отмахнулся от неё! Надо было лететь сейчас же следом. И снова девушка пришла ему на помощь. Она побежала в конец улицы. Там жил торговец вязаными изделиями. Каждое утро он отвозил рукоделия его жены на базар на старой двуколке. Сейчас она валялась рядом с его домом почти бесхозная. Почти. Она потащила Фабиано туда, и вместе они стали барабанить в дверь. Наконец, общими усилиями, они подняли несчастного торговца и добыли (одолжили) его коня и повозку. Марцелло резко обернулся на звук подъезжающей повозки. Он приказал Чел сойти и приготовился уже запрыгнуть сам. Но девушка упрямо заявила, что и не подумает, и пусть виконт сам протиснется в двухместную повозку. Виконт уже открыл рот, чтобы возразить и вытурить упрямицу. Ибо девице нечего делать в мужской драке. Но Чел, повысив голос, перебила его и сказала, что споря, они только потеряют время. А она всё равно с ними поедет. Марцелло рванулся вперёд и кое-как уселся рядом. Фабиано стегнул мерина прутом и повозка, дёрнувшись, поехала вперёд, опасно разгоняясь всё быстрее. **** Витые свечи золотили кожу на довольно изящных ключицах молодого Карла V. Юный монарх сидел, подобрав ноги, и читал книгу. Одна из Исландских саг. О том, как норманский ветер гонит драккары вперёд… О том, какой почёт ждет воителя в вальгалле… Красивая мифологизированная сказка для взрослых. Но король читал невнимательно, то и дело отрывая взгляд от страниц и устремляя взгляд куда-то в бесконечность. Карл думал о многом: о государственных делах, о том, как притягателен взгляд одной из фрейлин его будущей супруги — Изабеллы Португальской — и о том, что его невеста, судя по портрету, тоже очень даже ничего… Спать не хотелось. Было в этом затягивании что-детское ещё. Всё-таки король был ещё в довольно нежном возрасте. Кто сможет поднять руку на него? Тени скользили по комнате, как будто стараясь предупредить короля… он ощутил едва различимый голос интуиции. Но никак не мог понять, что же так коснулось его Души? Он сидел на бархатном сиденье кресла, ворот сорочки слегка спал с его ещё по-мальчишески худощавого плеча. Каштановые, слегка рыжеватые волосы, как на портрете кисти Бернарта ван Орлея, были лишь слегка растрёпаны. Тишина… Лишь редко потрескивают три свечи. Постучали в дверь, камердинер напомнил Его Королевскому Величеству, что спальные покои короля готовы, и… но король отослал его. А потом и всех слуг. Карл хотел ещё немного насладиться этой таинственной тишиной и золотом свечей, чьи тени лихо отплясывали неизвестный танец на стенах. Ему хотелось тишины. Обыкновенное желание королей. Постучали в дверь опять. Вошёл паж и протянул Карлу сложенную вчетверо записку. Паренёк был явно сконфужен. Король взял записку кончиками пальцев, развернул её… Глаза мгновенно загорелись, и он вскочил с места. Дыхание участилось, на пухлых губах заиграла улыбка. Записка была от той самой фрейлины. О, прелестная Николетта, она написала, что хочет его видеть. Зовёт, зовёт на тайную встречу… Но она просит, о, она умоляет его придти одного, без сопровождения. Одному? Зачем? Если только эта прелестница, что так стыдливо опускала глаза, а затем дерзко стреляла голубыми глазами прямо в королевское сердце, не хочет провести эту ночь… весьма интересным способом! От перспективы обнять гибкое, прекрасное тело этой фрейлины Карла обдавало жаром. Он ещё раз вспомнил её кукольное личико, и у короля голова совсем отказала — провести тайную ночь без надзора придворных, да ещё с белокурой красавицей? Король накинул парчовый халат и полетел… Откуда ему знать, что соблазнительную записку писала не хрупкая девичья рука, а вполне себе мужская. А будущая компаньонка королевы давно мирно почивает у себя в покоях. Путь августейшего романтика лежал через секретную дверь, там, где «ждала» его визави. В его голову так и не пришла мысль про секретность этого места. *** В это самое время отряд заговорщиков стоял, выстроившись в шахматном порядке, держа в руках шпаги. История с Цезарем должна была повториться этой ночью в другом месте. …Вам знакомо это чувство: на старте, перед соревнованием? Когда считанные секунды до того, как взметнётся сигнальный флажок и начнётся состязание? Адреналин обжигает вены, сердце стучит так, будто сейчас выпрыгнет наружу. Дыхание сбивается, и его раз за разом приходится подчинять себе заново, глубоко втягивая воздух. Мигель сейчас чувствовал почти то же самое. Он стоял в последнем ряду. Слегка закрыв глаза, не сильно сжал кулаки. Он смирял напряжение. Удавалось с трудом. Сделал глубокий вдох и поднял голову. Посмотрел направо, взглянул налево и, переводя взгляд вперёд себя, наткнулся на пристальный взор Де`Ретаса. Дворянин с нескрываемой неприязнью смотрел на Мигеля. Блондин озорно вскинул голову и ответил прямым, дерзким взглядом: «Я-Всё-Знаю». Неприязнь в глазах Ретаса сменилась обеспокоенностью. Он склонился к своему соседу и стал ему что-то шептать. Мигель почувствовал лёгкое прикосновение к плечу. Это Себастьяно, незаметно покинувший отряд, вернулся. Он тихо и спокойно сказал другу на ухо: — Всё хорошо. Скоро королевский отряд будет здесь. Если глава охраны короля и его камердинер не полные идиоты. А это не так, поверь. И он ободряюще шлёпнул Мигеля по плечу. Эскарлата поднял всех на ноги. Теперь, осталось подождать от силы пару минут. Но… Дверь, почти не заметная в стене, тихонько отворилась и король протиснул голову в открытое пространство. Увиденное так удивило его, что он вышел, полностью оказавшись пред взглядами отряда. Он понял, зачем здесь эти люди и что прелестная Николетта — вымысел. Зачем? Выманить Его, Короля, чтобы совершить переворот. Псы! Иногда мы так уверены в устойчивости и непоколебимости некоторых порядков, призванных защищать нас, что забываем, что не для всех людей эти правила нерушимы. И из-за этого мы подвергаемся неожиданным ударам. Король испытал омерзение к этим псам, посмевшим решиться на такую дерзость. Молодой человек абсолютно не сомневался, что Его возмущение вызовет ужас у этих людей. Да стоит ему лишь повысить голос, как все сбегутся сюда и ЭТИ будут арестованы, и лучше бы им тогда не рождаться на свет. От переполнившего его Душу праведного гнева, он даже сошёл вниз по ступеням, полностью ослеплённый праведным огнем ярости. — Как вы посмели?! Что за дерзость?! Вы хоть… — Довольно! Теперь Вы, Ваше… бывшее Величество, — Томега издевательски хмыкнул, — послушаете нас! Как Вы, верно, заметили нас тут несравненно больше, а Ваша стража не услышит Вашего зова, а если и услышит, то не успеет спасти своего монарха. Так что искренне советую Вам хранить молчание и пойти с нами на компромисс… У Вас есть два выхода: Вы остаетесь живы и здоровы, но отдаете свое тепленькое местечко и титул мне… или же лишаетесь головы тут же. А подданые Ваши найдут Вас с клочком платья одной знакомой Вам служанки, а у Вас в кабинете — распоряжение о передаче власти НАДЕЖНЕЙШЕМУ приближенному… то есть — мне, — и Томега умолк, мерзко улыбаясь и глядя сверху вниз на короля, думая, что загнал того в ловушку. Король и правда выглядел растерянным… но лишь пару мгновений. Взгляд его неожиданно стал твердым и уверенным. И глядя прямо в глаза предателю, он произнес: — Не сегодня, господа! — и прежде, чем Томега смог что-либо предпринять, рванулся обратно к двери, рванул её… но она оказалась запертой! Вот теперь ситуация становилось по-настоящему опасной. Короля как обдало холодной волной. Страх смерти вдруг стал реальным, а не абстрактно-далёким. Из-за того, что король рванулся к спасительной двери, некоторые заговорщики были оттолкнуты назад, прочь! Но теперь они угрожающе надвигались, отрезая королю пути к отступлению. Послышался лязг: это были вынуты кинжалы. Король, стараясь сдержать нарастающий ужас, прижался спиной к холодной двери. Мигель шепнул Себастьяно, что, кажется, ждать больше нельзя. Но Эскарлата не расслышал и не успел удержать друга. А Мигель вдруг вышел вперёд и, развернувшись спиной к монарху, вынул свою шпагу и громко обратился к заговорщикам, вкладывая в свои слова всю страсть и огонь, что полыхали в его сердце: — А теперь предлагаю выслушать меня! Нет больше смысла играть! Я знал о ваших замыслах с самого начала! Вы как-то сказали, дон Томега, что я копия своего отца? Так Вы правы! Я — сын герцога Де`Росеильлире, и я не позволю вам ни на йоту подойти к королю! Вашим замыслам не суждено сбыться! И так считаю не только я! Себастьяно, ты со мной? Эскарлата вздрогнул. Так далеко он не загадывал. Внезапно перед глазами пронеслось воспоминание: бык, коррида, и торреро, играющий с судьбой. Пауза затягивалась — все в ожидании обернулись к испанцу. А Себастьяно не сделал и шага. Мигель, не веря, смотрел на друга. Не может быть…он… предатель? А Томега и Ретас даже выдохнули, они ведь почти поверили! — Себастьян… — только и сумел прошептать Мигель, но вдруг чёрным крылом ворона вспорхнул плащ, накинутый на левую руку. Себастьяно резко шагнул вперёд, на каблуках развернулся и встал в атакующую позицию, выставив шпагу на своих бывших «друзей». Он улыбнулся так дерзко и задорно, что у всех присутствующих заговорщиков отвисла челюсть — никогда ранее они не видели его таким. Но впрочем, так ли важна эта смена позиций? Их всего двое! И заговорщики пошли вперед, заставляя защитников отступить ближе к королю. Казалось, все предрешено… Но наши герои не так просты! Подмигнув Себастьяно, Мигель внезапно кинулся вперед, выбив шпаги сразу у двух нападавших, которые не ожидали такого финта. Однако оставшиеся уже пришли в себя, но не досчитались одного соратника — пока все любовались тем, как блондин виртуозно лезет на рожон, Эскарлата пронзил шпагой ближайшего противника. Битва закипела! Всем своим числом предатели пытались пробиться к королю, попутно укокошив этих двух выскочек. Но последние жизнь любили и не спешили расставаться с ней так скоро. В изящном танце Мигель уклонялся и колол, отправлял в бездну усилия противников, отбивая их смертоносное оружие едва ли не возле самой живой плоти. Движения Себастьяно были менее грациозными, скорее четкими и отработанными до автоматизма, но не менее эффективными — у его ног уже лежало двое несостоявшихся заговорщиков. Так прошло около десяти минут, а для сражающихся — целая маленькая вечность! Изменников становилось все меньше, но и защитники успели получить несколько ран — видно было, что им сложнее и сложнее с каждой минутой. Где-то под замком, в неизвестных никому тайных ходах разворачивалась битва, которая решала так много! Король по-началу боялся даже дёрнуться (а вы бы не испугались?), потом, немного преодолев ужас, бросался то к правой двери, то к левой! Невероятно, но все три двери были накрепко заперты! То ли дело рук заговорщиков против Короны, то ли механизм замка, но король оказался, как птичка в силках. И его жизнь держалась лишь на кончиках шпаги этих двух! Один отчаяннее другого! Но вдруг, двое справа очухались и вдвоём ринулись к тому, в красном! Карл огляделся и слева от себя увидел напольный канделябр, примерно в человеческий рост, на вершине которого мирно стояла чаша, весь покрытый паутиной и пылью. Но не время щадить королевский маникюр и нежную кожу рук! Августейший юноша рванул к медной махине и вцепился руками в шершавую поверхность, а затем поднял её и, зажмурившись от натуги, запустил канделябром в нападавших на Мигеля. Кара обрушилась неожиданно и неумолимо! Двое до сей поры почтенных дворян рухнули как подкошенные. Король решил, что вышло весьма неплохо и, найдя такой же канделябр справа от себя, сделал его своей «шпагой»*, и как же это было вовремя! Ему тут же пришлось отбиваться, ведь его спасители не всесильны! Но, отвлёкшись на звук падающего канделябра и тел, Мигель только чудом пропустил мимо талии выпад шпагой де Ретаса! И теперь преимущество блондина уменьшалось, и де Ретас использовал его со всем пылом. Этот выскочка всегда раздражал его! Пришло время уничтожить его, и уж он-то доведёт дело до конца! Мигель вдруг запнулся о трещину в каменном полу и упал на спину, отбиваться стало в разы сложнее! Удар, удар, удар и следующий удар должен был стать последним, но… Какая-то третья сила приложила шпагу де Ретаса! Мигель открыл зажмуренные глаза и успел увидеть, как Тулио локтём прилично так заехал в лицо негодяю и весьма мощно тут же заехал под дых. За этими ударами последовал мгновенный апперкот, как бы это назвали в двадцатом веке и Ретас снова ощутил себя птицей, улетая прямой наводкой в гущу, так сказать, событий. — Ты как здесь?! — радостно воскликнул Мигель, принимая руку брата на фоне этого грандиозного сражения. — Скажи спасибо моей бессоннице! И вообще, дома поговорим! Ответив, Тулио врезал кулаком ещё кому-то, и вообще, надо признать, дрался он и без шпаги прекрасно. А вот Марцелло быстро приватизировал шпаги у кого-то из нападавших на короля, так что теперь и сам виконт, и Тулио дрались, оснащённые не хуже, чем их друзья! Король, отбиваясь несчастным канделябром, уже стёр себе все ладони! Но вдруг он опустил оружие. Он не мог поверить своим глазам — мимо него скользнула девичья фигурка и бросилась к левой двери. Чел отбросила косы за плечи и, достав булавку, стала ковыряться в замке. В этот момент она всей душой благодарила свою наставницу за этот навык! Руки не слушались от волнения, дрожали, булавка не только гнулась, но и несколько раз падала на холодный пол. Наконец она просто сломалась. — Ничего женщинам доверить нельзя! — покачал головой Карл V и снова встал в боевую позицию. — Сделайте одолжение, спрячьтесь в угол! Чел обиженно хмыкнула, но послушалась. Битва подходила к концу. Марцелло и Тулио значительно переменили ход событий — теперь уже заговорщики оказались в не самом выиграшном положении. Еще пара ударов, и они оказались в меньшинстве. Осознав всю бессмысленность дальнейшего сопротивления, они, бросив оружие, подняли руки, сдаваясь на милость победителю. Схватка закончилась. Но осталось какое-то ощущение, что ещё не всё, остался как бы последний выстрел. И он прозвучал на самом деле. Мигель вздрогнул, когда за его спиной раздался сухой треск выстрела. Затем кто-то пихнул его. Он неловко обернулся. И так же неловко поймал за рукава Себастьяно. Что могло произойти за это мгновение? За секунду до этого, издыхая, де`Томега приподнялся на локте и собрав остаток сил, сумел навести мушкет в спину Мигеля. Так пусть же победа не достанется никому… У Себастьяно сдавило горло от немого вскрика, он даже не успел заметить, как метнулся к другу и… Последнее движение и курок спущен. Испанец вздрогнул, почти неслышно ахнул. На лице его отразилось какое-то удивление, будто он не верил в безжалостность пули. Всё это слилось в одну секунду. Время вокруг замедлило свой ход. Блондин вцепился в рукава Себастьяно. Колени его подогнулись, и испанец стал падать, будто в пропасть. Их взгляды пересеклись, зрачок в зрачок. Мигель в ужасе смотрел, как на его глазах уходит жизнь. Ему стало как-то холодно, будто жизнь покидала его самого… Из самой глубины Души вырвался поистине душераздирающий крик, больше походивший на рёв — «НЕТ!» Словно этот крик мог остановить смерть Эскарлата. Если бы кто-то видел это своими глазами, то некоторые сказали бы, что Себастьяно наверняка хотел бы сказать хоть что-нибудь прежде, чем погибнуть. Горько зажмурившись, Себастьяно тихо закрыл глаза, откинув голову назад. Под тяжестью тела Мигель опустился на одно колено. Нет! Нет! Он хотел совсем не этого! Вывести на чистую воду негодяев, которые позарились не только на честь и имущество его отца, но и на жизнь короля Испании — да, но потерять друга! Мигель опустился на колени рядом с телом, сжимая того в объятиях, приподнял голову Себастьяно. На его лицо упали две слезы: — Нет, нет, нет! Не вздумай умирать… Это же не в твоём характере… Мигель шептал, не смея вздохнуть и боясь, что нестерпимая горечь, распаляющаяся внутри, разорвёт его. С лица Себастьяно ушла горечь, и теперь оно было таким умиротворённым… таким спокойным. И это истязало сердце ещё больше! Марцелло и Тулио оставалось лишь горестно наблюдать за тем, как Мигель судорожно всхлипывает, судорожно вцепившись в бесчувственное тело...