***
А в доме у трех друзей был уютный вечер: после того, как за окном послышались первые раскаты грома, Мигель сходил проведать Альтиво. Убедившись, что с андалузцем всё в порядке, он вернулся в дом. Чел приготовила нехитрый ужин. Таяла высокая свеча, стоящая в середине стола. Во время ужина, Тулио рассказал друзьям, что слышал на базаре, будто их кто-то ищет. Мигель и Чел удивленно переглянулись от рассказа Тулио. Но они все-таки были против подрываться с места из-за каких-то слухов, которые могли и вовсе их не касаться. — Ну послушайте же! Не может это быть простым совпадением! Стоило нам вернуться, как тут же на улицах начали расспрашивать про людей с нашей внешностью?! — Тулио едва удерживался от того, чтобы не начать махать руками перед лицами друзей, настолько для него все было очевидно. — Хорошо, допустим, — Мигель особо выделил последнее слов, — что ищут именно нас. Зачем мы могли кому-то понадобиться? — Может, Кортес вернулся? — Тулио пожал плечами. — Других причин, если честно, я не вижу. А что — вдруг соскучился по старым товарищам… Друзья рассмеялись. На этом их небольшая дискуссия, как и ужин, подошли к концу. Все втроем они принялись убирать посуду со стола, погрузившись каждый в свои мысли. Детство Тулио было отнюдь не безоблачным. Он был подброшен в какой-то грязный бедный приют и вырос на улице. И за все эти годы Мигель стал ему братом. Как-то он заступился за белокурого мальчика, которого обижали ребята постарше. Перенек был ровесником Тулио. С тех пор они были неразлучны. На пути Туило встречались люди добрые и нет, кто-то видел в нем неудачника, кто-то — бесправного бедняка, и только Мигель всегда смотрел одинаково: в его широко распахнутых зеленых глазах читались и почти детский восторг, и восхищение смекалкой Тулио, и вера в то, что все будет хорошо. Как бы ни было трудно, но блондин не давал скиснуть своему другу. Благодаря Мигелю, Тулио не знал, что такое отчаяние и одиночество. И он понимал это. Тем паче он должен защитить его и Челл. Даже в голодные вечера, когда им двоим не удавалось достать и двух песо, чтобы купить краюху хлеба, Мигель брал гитару и пел. Это были просто песни, прекрасные серенады и баллады, а были еще и юмористические куплеты… Брюнет вспомнил, как в один из таких вечеров, Мигель взял любимую гитару и завел довольно хулиганскую песенку про одного испанского родовитого дона, будучи в полной уверенности, что главный персонаж — не более, чем выдумка толпы. Но… как оказалось, это был очень даже реальный персонаж, за оскорбление которого их тогда арестовали. Тулио передернуло при воспоминаниях о сырой тюремной камере, освещаемой одним лишь факелом. Но даже тогда Мигель нашёл положительное в такой ситуации. «Нет худа без добра, нас хотя бы покормили!» — воскликнул тогда неунывающий Мигель. Брюнет потер указательным пальцем между бровей: сколько же им тогда было лет? Кажется, пятнадцать… — Послушай, Мигель, а помнишь-ка те весёлые песенки про дона Сореро? — спросил Тулио, вертя в руках стаканчик с вином. — Песенки? — Мигель оторвался от протирания стола. — Ах, песенки про дона Сореро! И блондин молнией схватил гитару и ударил по струнам. Зазвучала задорная, весёлая мелодия. — Доброе утро, доброе утро, дон Сореро! Ваше утро — это знойный полдень! Ну, а мы, бедняки, встаём с петухами! — радостно завёл испанец и пустился в пляс. В общих чертах, эта песенка в семь куплетов, с довольно дерзким и хулиганским текстом, рассказывала о доне Сореро, попадавшего во всевозможные курьезные ситуации, благодаря безграничной рассеянности и глупости. Тулио, смотрел на друга и уголки его губ неудержимо поползли вверх. И вдруг он тоже встал и, вскинув руки, стал танцевать. (Сорок минут спустя) — Но до свидания, до свидания, дон Сореро! Наше «почтение» Вам, доооон Сооореееерооооо!!!!!! — прогорланили два друга и покатились от хохота. Мигель почувствовал, как у него сводит живот от смеха, а Тулио вытирал слёзы, выступившие на глазах по той же причине. У обоих сбилось дыхание, и пока они пытались отдышаться, раздался стук в дверь. Каждый стук буквально сотрясал дверь, хотя с каждым разом становился все реже и слабее. Казалось, стучавший вложил все силы в каждый удар, и, видимо, этих сил становилось все меньше. Тулио и Мигель застыли на месте, а наверху Челл приподнялась на локте, услышав что что-то происходит внизу. — Кто это??? — прошипел Тулио. — Не знаю… — шепотом ответил Мигель, — может это снова стража? Тулио сомневался, что такое может повториться дважды, особенно через столько лет, но… кто знает! Учитывая их приключения в Эльдорадо, то случиться могло что угодно! — Мигель, ни в коем случае не открывай дверь! — прошептал Тулио. Мигель стоял, не шелохнувшись, но неуверенно посмотрел на дверь. — Кто бы это ни был, они слышали нас. — Мигель… — прошептал Тулио. Но стук внезапно оборвался. Чуткие уши Мигеля уловили слабый голос, и, прежде чем Тулио смог удержать друга, блондин рванул к двери и, быстро открыв замки на двери, распахнул её. На него пахнуло дождевой свежестью и сыростью грязной улочки. На мгновение Мигель не увидел ничего, кроме черноты коридора, но почти сразу же к нему на руки упал обессилевший человек. Он едва держался за стену, и силы его иссякли именно в тот момент, когда Мигель открыл дверь. — Тулио! — непроизвольно крикнул блондин. Его друг сразу же, не задумываясь, бросился к ним и подхватил ночного гостя. — Закрой дверь! Я удержу его! — крикнул он Мигелю, и последний не замедлил исполнить его указание. Дождь в Мадриде в эту ночь лил так сильно, что Мигель, находясь у двери не так уж и много времени, промок довольно сильно. Он зачесал рукой мокрые волосы назад и в два шага подошел к кровати. Тулио склонился над незнакомцем. Темно-русые мокрые волосы разметались по подушке, красивое аристократичное лицо было бледным как мел… Одежда была разорвана и вся в крови. — Он… Ранен… — потрясенно сказал Тулио, глядя на руку, испачканную в крови незнакомца. Согласитесь, не каждый день к вам в «гости» вваливается раненый человек. Да, двоим друзьям редко доводилось иметь дело с ранениями. Мигель так же застыл в нерешительности. — Что происходит? — послышался обеспокоенный голос Челл. Друзья расступились. Увидев в чем дело, Челл, путаясь в юбках, быстро спустилась вниз. — Кто это? — спросила девушка, но не дожидаясь ответа, заправив прядку волос за ухо, наклонилась к раненному. Изящной ручкой она коснулась его груди. От вида крови и раны у Тулио и Мигеля появились мурашки. Но живя столько времени в Эльдорадо, где Цекель-кан был жрецом, Челл не боялась крови. — Он жив… — наконец сказала индианка, — но ему нужна помощь. И скорее! Мигель как будто очнулся от оцепенения и быстро схватил ведро. На бегу он сказал, что сейчас принесёт все, что нужно для перевязки. Челл что-то говорила Тулио, но тот не слушал. Он не предполагал, что опасность настигнет их раньше, чем они смогут уехать… Внизу послышался слабый стон… Брюнет рассеяно опустил взгляд. -Быстрее, Тулио! — возмущенно прикрикнула Челл. — Ч-что? — переспросил Тулио, кажется, у него начинал дергаться глаз. — Помоги снять с него одежду! Нужно посмотреть его раны! — повторила Челл. Окончательно сбросив оцепенение, мужчина бросился ей на помощь. Вдвоём они стянули с него остатки рубашки, и их взгляду предстали несколько глубоких ран. Подоспел Мигель с водой и бинтами. Челл намочила тряпку и принялась стирать кровь с груди незнакомца. Когда с этим было покончено, в ход пошли бинты… Спустя некоторое время трое друзей сидели у стены, противоположной входу и кровати, на которой лежал раненный незнакомец. Он стал ещё бледнее, но дыхание стало заметнее. Все трое молчали. Наконец Тулио решил прекратить паузу и, шумно выдохнув и хлопнув себя по коленям, встал. Прошагав через комнату, он вновь наклонился над несчастным, пытаясь увидеть в нем хоть что-то, что могло бы подсказать, кто это, и что могло произойти. Челл и Мигель переглянулись и последовали примеру Тулио. Однако смуглянка все же осталась стоять чуть позади, а Мигель аккуратно опустился на колени рядом с изголовьем. — Похоже, нашему «другу» задали неплохую трепку! — проговорил Тулио и посмотрел на друга. Мигель ответил ему тем же. — Наверное, дуэль… — снова предположил брюнет, вновь переводя взгляд на неизвестного. — А вот я бы не сказал… — вдруг сказал Мигель. Затем мужчина встал и подошел к тому месту, где мокрой кучей валялась одежда незнакомца. — Что ты имеешь виду? — изогнул бровь Тулио. — Посмотри, — сказал Мигель, сидя на корточках возле сложенной одежды и взяв в руку и подняв часть одеяний. Он обернулся к друзьям и продолжил: — Какая ткань у колета, и ткань сорочки… А он сам? Взгляни на его лицо, Тулио, это дворянин. А дворяне вроде него не дуэлируют… Во всяком случае, не в такой жуткий дождь! Тулио задумался: слова друга ему показались разумными. И вправду, какой дурак затеет поединок в жуткую погоду, а кроме того… Золото! Золотые украшения, что Тулио снял с неизвестного, освобождая его от разорванной одежды, говорили о том, что это весьма родовитый господин. Тулио сжал и разжал губы, а потом ещё и ещё раз. Он развернулся в поисках чего-то: — Что случилось, Тулио? — спросил Мигель. — Шпага… При нем ведь должна быть шпага! Мигель тоже осмотрел комнату в поисках шпаги. И тут Челл, встав с пола, на котором сидела, вышла из каморки. Тулио окрикнул её — не стоило выходить наружу в такую темноту и бурю. Но девушка не откликнулась. Почесав в затылке, Тулио было собрался выйти за ней, но вдруг девушка вернулась, держа что-то в руке. Тулио обнял ее за плечи и ввёл в комнату. Мигель подошел к ним. — Ш-п-а-г-а, это вот эта штука? — и Челл показала двоим «партнерам» действительно шпагу. Мигель взял шрагу в руки и взглянул на эфес. Он ни разу не видел столь изящной работы. Даже сломанная, шпага была восхитительна. Вряд ли даже заядлый дуэлянт будет вынимать такую красавицу ради драки. Такие вещи носят в качестве демонстрации высокого достатка и статуса. Внезапно Челл услышала что-то и поспешила к постели. Раненый неожиданно стал приходить в себя. Мигель, бросив шпагу Тулио, молниеносно приблизился к человеку, еле слышно стонавшему на постели. Его пылкое и благородное сердце искренне сочувствовало ему. Марцелло еле-еле открыл глаза, продираясь сознанием сквозь волны перенесенной боли, и увидел… лицо его сиятельства герцога! Золотистые волосы и большие, зеленые глаза… нос с небольшой горбинкой… но сейчас герцогу было не больше двадцати пяти лет… — Ваше сиятельство… Вы… — еле шевеля губами, прошептал Марцелло и снова потерял сознание. На лице Мигеля отразилось такое сочувствие, что Тулио испугался, что друг кинется незнакомцу на грудь. Но к его облегчению, Мигель лишь присел на край постели и коснулся рукой лба мужчины. — Кажется, у него начался жар… — констатировал блондин. Тулио подошел к больному и тоже тронул лоб незнакомца. — Да, и весьма сильный… Так! Челль, что можно для него сделать? — Тулио снова вошел в роль генератора идей. Красавица задумалась. Быть жрицей при Храме значило знать медицину. Но здесь не было привычных трав. В их комнатушке вообще не было никаких лекарств. — Нужны травы… хоть какие! Но здесь нет ничего, что могло бы сбить жар. Есть у вас в городе травники? Тулио случайно посмотрел в сторону: ох нет, только не это. Мигель смотрел на него щенячьми глазами. Он верил в него. Верил, что в его голову придет гениальный план. Тулио обернулся на дверь. Он может конечно… Но в такую бурю вернется ли он сам? Брюнет чувствовал, что правильная идея где-то рядом. Вдруг глаза задержались на подвешенных мешочках со специями. Вспомнился недавний праздничный вечер… ВОТ ОНА! Идея! — Чел, — скомандовал Тулио, — пригляди за ним! А ты, Мигель, возьми бутылку вина в… ну ты понял, в тайнике! Последнее он прошептал и при этом многозначно подергал бровями. Только бы Чел не услышала. Ведь у каждого мужчины должна быть своя заначка! Вскоре глинтвейн был готов. В этом Тулио был определенно одним из лучших. Мигель сидел у изголовья и держал неизвестного за руку. Сердце почему-то тянулось к нему, будто было в нем что-то знакомое… Увидев друга с готовым питьем, он аккуратно приподнял голову незнакомца. Челль взяла стакан у Тулио и напоила этого странного человека. Расчет оказался верен: вскоре черты лица раненного разгладились, и время выиграно хотя бы до утра. А между тем, индианка вновь почувствовала тошноту. Тулио взглянул на свою невесту: она была бледна и явно измотана. Испанец списал это на происшествие. — Хватит с тебя на сегодня, иди спать, — Тулио коснулся губами макушки Челль и отправил ее наверх, в комнату. Потом обернулся к другу. — Я сменю тебя через пять часов, — безапелляционно сказал сказал Тулио Мигелю. Он кивнул, не оборачиваясь. Тулио вздохнул. Вот это вечер… Он оставил три свечи, и с одной отправился наверх. Спать.***
Процесс выздоровления оказался легче, чем друзья предполагали. Незнакомец пришел в себя уже на следующее утро. Тулио, сменивший Мигеля через условленные пять часов, потихоньку шуршал у очага, готовясь к пробуждению друзей. Сзади донесся приглушенный стон. Тулио сначала бросился к незнакомцу, потом наверх — сказать Мигелю и Челл. Марцелло медленно открыл глаза: все двоилось и раскачивалось. В голове гудело, а во рту было слишком сухо. Резкая боль от ран довершала картину, однако помогла окончательно придти в себя. Испанец повернул голову и увидел синеглазого мужчину, который склонился к нему. — Эй, как Вы? — Нормально, — прохрипел мужчина. В самом деле — не говорить же ему, что у него болит каждая клеточка тела, и он вот-вот снова отключится. Марцелло понял, что, видимо, в беспамятстве набрел на эту лачугу. Надо понять только, где он? Вдруг он заметил интересную вещь: тот портрет, на старом клочке бумаги, оставшийся от листовки «разыскиваются»… Этот парень был удивительно похож на того, кто был изображен. Кабальеро присмотрелся внимательнее — иссиня-черные волосы, довольно редкий, синий цвет глаз… — Кто Вы? — спросил он молодого человека. — Вам нельзя волноваться! Лежите, прошу Вас! — Кто Вы? — Марцелло попытался приподняться. — Прошу, старайтесь не тратить силы! Я -Тулио, Вы забрели к нам ночью. Вы помните? Марцелло откинулся на подушку и, закрыв глаза, кивнул. Тулио… Может ли это быть совпадением, или… Марцелло боялся поверить, что подобное чудо возможно! Послышался топот — это Чел и Мигель бегом спускались вниз. Марцелло по-прежнему лежал с закрытыми глазами. — Мигель! Принеси воды! — сказал Тулио. Марцелло открыл глаза — да, вода была бы кстати. Он повернулся и… остолбенел! Глаза его распахнулись, а дыхание стало чаще. — Мадонна… — прошептал кабальеро. На его постель присел двойник его светлости герцога! Марцелло понял, что вчера ему не привиделось — он действительно видел молодого герцога, вернее, его точную копию! Возможна ли такая удача? Немыслимо… Его шок заметил сначала Тулио, а потом и Мигель и Чел. Они застыли, сами не зная почему. Незнакомец буквально пожирал взглядом Мигеля. Блондин нерешительно оглянулся на Чел, а потом и на друга. Если Марцелло и сомневался раньше, что спутник этого Тулио именно родной сын герцога, то теперь не было никаких сомнений! «Даже две капли воды не были настолько схожи!» — подумал Марцелло, во все глаза смотря на Мигеля. Всё: и пшенично-золотистые волосы, борода, цвет и форма глаз… Каждая мелочь! Только у его светлости волосы всегда были завиты в локоны, а у этого волосы гладкие. Тулио происходящее нравилось все меньше. — Кто Вы? — спросил он незнакомца, привлекая тем самым его внимание. — Меня зовут Рауль Пратегас. Я — слуга славного рода Росеильлире. Вчера я как раз выполнял одно из поручений, когда на меня напали грабители, требуя денег, которых у меня не было. Тогда они накинулись на меня, а затем оставили умирать прямо на улице, — рассказал незнакомец. Друзья переглянулись, вспомнив о вчерашнем разговоре о предполагаемом происхождении раненого… Однако промолчали. Время никак не желало замедлять своего хода. С каждым днем, Марцелло все больше переживал, что вот-вот — и его найдут… А это поставит под удар все его старания и безопасность наследников герцога. Он не мог этого допустить, а значит, надо было выбираться… И вот, спустя четыре дня, уже достаточно окрепнув для того, чтобы самостоятельно передвигаться, Марцелло выбрал подходящий момент, когда Мигеля и Тулио не было дома, а Чел была чем-то занята наверху… И, стараясь не шуметь и прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся со второго этажа, он подхватил обломок своей шпаги… и был таков! Да, раны еще чувствовались, но он не мог здесь оставаться. Теперь, когда надежда зажглась в нем с новой силой.***
Надеюсь, уважаемый читатель соблаговолит вспомнить тот самый момент, когда Тулио и Мигель, спасаясь от молодого бычка, забрались на забор. Затем бык выбил забор вместе с авантюристами, и они отлетели прямо в стену дома… Так вот, окна на противоположной стороне того самого дома выходили на довольно широкую улицу. Если через нее перейти, то можно оказаться возле небольшой аптеки. Ее внутреннюю обстановку можно было бы рассмотреть в два довольно широких окна, сделанных по голландскому образцу. Стены изнутри были обиты зеленым, а мебель была сделана из хорошего темного дерева. В общем, было хорошо видно, что у владельца аптеки дела идут весьма неплохо! А сейчас, был приятный вечер. Прошедший недавно дождь заметно освежил воздух, а небо… Небо заслуживает отдельного описания: казалось, все оттенки розового и сиреневого акварельными красками легли на вечернем небосводе. После бури облака всегда становятся какими-то особенными — пышные, розоватые и вместе с тем слегка позолоченные, они принимали самые замысловатые формы, становясь похожими на цветы. Их небесную красоту не смог бы изобразить ни один художник… Солнце уже село за горизонт, но золото его лучей все еще озаряло небо. Почти все обитатели этой улицы уже разбрелись по домам, и улочка была пустынна. А в самой аптеке ее владелец сидел за довольно красивым письменным столом и что называется, «закрывал кассу». У него были короткие, немного кудрявые, русые волосы и широкие баки с ухоженными усами. А на его носу с маленькой горбинкой блестело аккуратное пенсне. На столе перед ним слева лежала широкая тетрадь, в которой он вел учет всего того, что есть в лавке, всего что продано, за сколько, сколько по весу. Якоб Ван Смеллтет Саммен. Он бросил взгляд на настенные часы, которые показывали без десяти семь вечера. Еще совсем чуть-чуть. Ну, может быть, он задержится на пять минут, и домой! Голландцы — народ трудолюбивый, но отдых тоже любят. Тем более, что дома его ждет традиционный нидерландский суп из лущеного гороха, сельдерея, лука-порея, морковки и свинины. Наконец Якоб захлопнул тетрадь. На сегодня все. Его ореховые глаза снова посомотрели на часы — так и есть, он задержался ровно на пять минут. Голландец встал из-за стола и хорошенько потянулся, подняв руки вверх и сцепив их в «замок». Тем временем, за окном уже заметно стемнело. Якоб подошел к небольшому шкафу и убрал туда тетрадь. Он только собрался потушить свечи и выйти из аптеки, как вдруг в дверь постучали. Голландец нахмурился: не любил он поздних гостей! От них сплошные проблемы: то роды, то еще что. С этими мыслями аптекарь шел к двери и на свой страх и риск открыл дверь. Он собирался узнать вначале, что от него нужно, а потом впускать. Но вечерний посетитель, завернувшийся с ног до головы в коричневый, довольно поношенный плащ, потеснив хозяина аптеки плечом, быстро вошел в комнату. — Чем могу Вам помочь? — спросил Якоб таким тоном, чтобы дать понять, что он недоволен таким бесцеремонным поведением. Незнакомец оглядевшись, немного приспустил капюшон. — Марцелло! Мой друг! Ты ли это? — воскликнул голландец, всплеснув руками. Он так давно его не видел! Но что могло случиться? — Якоб, мне нужна твоя помощь! Я прошу тебя, спрячь меня! — быстро проговорил Марцелло. — Н-но… Ладно, подожди. Я сейчас… — и Якоб быстро захлопнул ставни изнутри, перед этим беглым взглядом проверив, нет ли кого. После того, как он запер окна, он также закрыл дверь на засов и обернулся, чтобы старинный друг дал ему объяснения. Марцелло обессилено сидел в кресле, чуть сгорбившись. Раны еще не совсем затянулись, и силы были еще не восстановлены. Выглядел он неважно, будто не спал недели. — Мне нужно укрытие, на время… Меня ищут. Но… я ранен, Якоб. Я все объясню тебе, речь идет о герцоге, точнее, о его наследниках. Пока Марцелло объяснял другу обо всем, что произошло, голландец принес таз с водой, ткань для перевязки. Затем, достав деревянную миску, он смешал там что-то и принялся обрабатывать раны. — Вот, теперь ты все знаешь. Якоб, я доверяю тебе большой секрет, потому что ты один из немногих, на кого я могу сейчас положиться… Этот Мигель… — Ни слова больше! Я все понял. Ох, не люблю я, когда меня втравливают в подобного рода истории… Но ты, видимо, с молодости не изменил привычке совать свой нос, куда попало! И я конечно, не могу тебя бросить. Тем более раненного. Ладно, есть одно место. Мой шурин приобрел склад для своих дел. Идем. Он помог Марцелло встать. Потом провел его в комнату для отдыха, в которой была дверь, ведущая в совсем крошечный садик, огороженный заборчиком. Пока дон Марцелло ждал, прислонившись к забору, Якоб быстро погасил свет. Подойдя к забору, он посчитал нужную доску и отвернул ее. — Сможешь протиснуться? — спросил он Марцелло. Испанец вздохнул и, немного подумав, кивнул. Как только они оказались по ту сторону забора, их окружили густые заросли жасмина. Первым шел Якоб, деловито и вместе с тем осторожно оглядываясь по сторонам. Прошло почти двадцать минут, как они вышли из зарослей и сразу же уткнулись в маленькую железную калитку, ведущую к задворкам, через которые можно было попасть на окраину Мадрида. Голландец постоянно оглядывался на друга — выдержит ли он такой длительный переход? Может быть, разумнее было бы привести его к себе домой или взять экипаж и доставить его в замок к одному из дворян? Ведь не откажут же они в приюте раненному дворянину! Но нет, нет, и ещё раз нет! Если все, что рассказал ему Марцелло про наследника герцога — правда, тогда ни в коем случае нельзя, чтобы их сейчас заметила даже мышь! С этими мыслями голландец взялся за ручку калитки и с силой дернул. Дверца дрогнула, задребезжав, но не открылась. Якоб дернул еще раз, а потом еще раз. Каждый раз он напрягал мышцы все сильнее, чтобы калитка лязгала меньше. — Не открывается? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Марцелло. Но Якоб только молча дергал калитку. И наконец, спустя ещё пять-семь попыток, старые проржавевшие петли не выдержали, и аптекарю удалось, немного поднапрягшись, снять дверь. Они прошлись по небольшому переходу и вышли на улочку, пронизывающую бедные кварталы, словно спица. В этот вечер беднота устроила себе маленький праздник. Хотя, назвать «маленьким праздником» веселое, искрометное факельное шествие, больше похожее на карнавал, было трудно. Марцелло и Якоб надеялись прикрыться толпой, чтобы незаметно проникнуть туда, где виконт мог бы затаиться на некоторое время. Они шли добрые сорок минут, прежде чем они вынырнули из толпы и завернули в маленькую улочку, потом завернули еще раз в маленький тоннель. А выйдя из него, они завернули направо, и пройдя шагов семь, до угла дома, вышли на небольшое открытое пространство: здания стояли друг к другу впритык, как бы образуя букву «П». К тому времени, что они добрались до нужного места, уже порядочно стемнело. Горело всего три-четыре окна. — Жди здесь, — коротко сказал Якоб и, не оборачиваясь, быстро подошел к одной из дверей и, взявшись за дверное кольцо, постучал. И как только ему открыли, быстро юркнул туда, и дверь тут же закрылась. Марцелло припал плечом к стене дома, и на секунду прикрыв глаза, вслушался в ночную тишину. Наконец дверь снова открылась, оттуда вышел Якоб и закрыл за собой. Он мотнул головой, за мной мол, и пошёл через своеобразную площадь к довольно большим воротам. Марцелло, стараясь стать как можно незаметнее, последовал за другом. Тем временем голландец отпер двери и немного отворил их. Створки поддались на удивление легко, несмотря на свои размеры и железную оковку. Когда Ван Смеллтет вошел в помещение, Марцелло, перед тем как войти вслед за ним, на мгновение задержался, огляделся и, только убедившись, что за ними похоже, никто не следит, он вошел внутрь. А Якоб уже зажег фонарь и закрыл маленькую створочку. Потом он занял ещё одну лучину и зажег настенные канделябры. Теперь, когда стало довольно светло, виконт де’Агиларр смог осмотреться. Как уже упомянул Якоб, это был склад, который шурин Якоба Ван Смеллтета купил, чтобы заниматься торговлей. Здесь не было окон, за исключением маленьких, прямоугольных окошек, на расстоянии метра от потолка. Все помещение от пола до потолка было заставлено всевозможными корзинами: большие и маленькие, с круглым дном и с прямоугольным, с ажурным плетением и простенькие, для мяса, для овощей и зелени. И не только это, множество изделий из ивовых прутьев было навалено повсюду. Якоб задул лучину и повернулся к Марцелло, скинувшему плащ в стоящее неподалёку кресло (тоже плетеное). — А теперь послушай меня, Марцелло. Я меньше всего хочу, чтобы я был впутан в подобного рода историю. Ты знаешь, что как аптекарь и человек почтенный, я ценю стабильность и полный покой. И рисковать семьёй я тоже не хочу. Да и моя собственная жизнь мне дорога… Но ты — мой друг, и раз тебе нужна моя помощь… то я не могу тебе отказать, помня о нашей давней дружбе, да и вообще… но прошу лишь об одном: придерживайся плана, что мы наметили. Ни шагу! Ни полшага отсюда! Даже на улицу не выходи! Еду и все остальное, нужное тебе, будет приносить либо я, либо мой старший сын Гаррет. Хотя… это может быть и мой младшенький, Уильям… или… нет, племянницу я пожалуй, не буду посылать… Да! Я, кажется, отвлекся. Итак, четыре дня, а то и все десять, ты будешь здесь! И не сверкай на меня глазами! Вижу, у тебя горит! Но подумай о безопасности! Моей, моей семьи, твоей или этого Мигеля, в конце концов! — Ты как всегда прав, Якоб. Твоя точность во всем не раз выручала меня… Я во всем полагаюсь на тебя, но… как насчёт твоей супруги и остальных домочадцев? Не будут ли тебя искать, ведь ты, как я понял, собираешься составить мне компанию? И Марцелло криво усмехнулся. Но на лице Якоба не дрогнул ни один мускул: — Грета не из тех, кто задаёт лишние вопросы. По крайней мере, у нас в семье так заведено. Я объясню домашним все завтра. Слова прозвучали более чем жёстко, но Марцелло знал, что Якоб просто нервничает — он терпеть не мог, когда что-то шло не по плану. Но он не настолько жёсткий человек. Якоб отвернулся, чтобы скрыть румянец. На ходу дергая ни в чем не повинные манжеты, Якоб широким шагом пересек расстояние до двери. Марцелло обвел взглядом свое временное пристанище: что ж, это его убежище на целых десять, а то и больше, дней. Якоб отсутствовал около получаса, или чуть меньше, но, когда он вернулся, в руке он держал средних размеров поднос, на котором стояла бутылка вина и немного хлеба и хамона. Затворяя за собой, он буркнул: «И вот что подумал, открывать будешь только на условный стук!» И Якоб не преминул продемонстрировать условный стук: Стук! Стук! Стук! (перерыв две-три секунды) Стук! Стук! Стук!. Марцелло, спрятав улыбку, принял поднос у друга. Якоб заметил, что почти все свечи догорели. Он показал кабальеро, где лежит запас свечей. Марцелло расставил снедь на столе довольно грубой работы. Но вдруг в глазах у дворянина потемнело и закружилась голова. Он почувствовал, как сзади он опирается на плечо Якоба. Марцелло потряс головой и потер правой рукой глаза. Кажется, отпустило… Взяв его под руку, Якоб отволок его в кресло и затем налил ему вина. — Твоя преданность герцогу, а теперь и его наследникам, порой переходит всякие границы! — возмутился уроженец Антверпена. — Прости, друг, но кажется, прогулки по Мадриду в моем состоянии, это слишком… — Наконец-то понял… Якоб похлопал себя по карманам, где-то у него лежали нюхательные соли… привычка аптекаря, знаете ли. Когда Марцелло стало лучше, двое друзей стали ужинать, вспоминая бурную молодость и золотые дни.***
Стояла невыносимая жара. Испанское солнце казалось белым, и только цикады возмущенно стрекотали. Казалось, их пение было голосом этого зноя. А наши друзья только-только расположились на новом месте. После неожиданного исчезновения ранного гостя, Тулио смог уговорить друга и невесту временно уехать в какую-нибудь глухую деревню. Если всё будет спокойно, они вернуться. Вряд ли кому-то придёт в голову искать их здесь. Хозяин местной гасиенды, как и обещал, выделил им дом. Ну как дом… Это нельзя было назвать даже лачугой. Но Тулио, Мигелю и Челл было вполне достаточно и этого. Ведь они были вместе, да и здесь было как-то спокойнее. Тот человек, назвавшийся Раулем Паскуалем, а потом исчезнувший буквально на следующий вечер, довольно ошарашил друзей. Нет, возможно, их покоробило не столько его эффектное появление и исчезновение, сколько то, что он был, можно казать, последней каплей в череде событий. Их розыск неизвестными людьми, прибытие Кортеса… Надо было выждать время, и, возможно, совсем скоро они вернуться в Мадрид. В город солнца. А может, им махнуть в Кадис? — Знаешь, Мигель, когда все это устаканиться, предлагаю купить дом… — щурясь на солнце, сказал Тулио. — Дом? — хохотнул Мигель. — А почему не дворец? Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, после того, как мы были «богами», дом — это как-то мелко! — Да? Ты так считаешь? — наигранно озадаченно поинтересовался Тулио и потер подбородок, как бы размышляя. Две секунды — и два друга рассмеялись. Пот с них лился рекой, но они и не думали уходить в тень. Они соскучились по испанскому солнцу. — Но, если честно, Тулио, я думаю, что найти дом было бы неплохо… Дом, Тулио! — Наш дом — Испания! — ответил его друг и распустил длинные волосы. Жарко… — И сколько мы будем здесь торчать? — спросил Мигель. — Ну… Я об этом не думал… Две недели, полагаю. — Откуда такой срок? Послышался вздох. Тулио, до этого безмятежно загоравший, привстал и посмотрел на друга — он знал, о чем думает его друг. — Думаешь о том незнакомце? — сказал брюнет. — Как он там сейчас? Раны были нешуточные… Бедный господин. — Ох, Мигель… Именно с такого щенячьего взгляда мы и попали в переделку! — Которая и принесла вам обоим золото! — задорно заметила Чел, выходя из лачуги. Она держала в руках кувшин с прохладной водой, набранной из колодца. Вдали послышался окрик. Дело в том, что на время Туио и Мигель нанялись в помощники к местному землевладельцу, на работу в апельсиновом саду. Сиеста подходила к концу, и им снова надо было идти на работу. Кряхтя, они поднялись и, надев широкие соломенные шляпы, отправились работать. А Чел вернулась в дом. Ей хотелось вернуться в этот незнакомый, но такой прекрасный город — Кадис. Вот хотелось, и все!