Берсерк

Клан вовсю готовился к зиме: вялили и коптили мясо, перетирали сушеные фрукты с медом, перетряхивали меха для постелей. Но вот наступил второй месяц осени, месяц бога Ходера, месяц, когда начиналась Ловитва. И все хозяйственные дела замерли. Ночи в лесу становились холодными, и лучше всего было согреваться в объятьях другого оборотня. Далеко не все участвовали в Ловитве, только желающие, в основном это были взрослые омеги без пары. Юные совершеннолетние омеги тоже могли, но это не приветствовалось, в отличие от альф. И зачастую на одного омегу приходилось двое, трое, а то и пятеро альф. Омегу пялили так, что он потом долго ноги свести вместе не мог, хотя случка происходила исключительно в аниформе. Шептуны варили отвары, вызывающие течку, и противозачаточные, чтобы обе стороны получили удовольствие без последствий. Массовая течка у омег вызывала гон у альф. Омеги шли в темпол, пили отвары, раздевались и уже тиграми бежали в лес. Альфам положено было подождать, дать омегам спрятаться, и только тогда начиналась погоня. Запах течных омег стоял такой, что прятки становились бессмысленными. Но все соблюдали традиции игры, ибо Ловитва была самой настоящей игрой для взрослых. Джареду ни разу не пришлось гоняться за омегами в Ловитву, а теперь он и не хотел. Все, чего или, точнее, кого он хотел, это был Дженсен. Ночью он приходил в сны Джареда, становившиеся все откровеннее, а днем притягивал каждым своим жестом, движением, голосом, запахом, наконец. Джаред уже давно собирался признаться Дженсену. Надеялся, что и сам небезразличен, но боялся. Боялся разницы в возрасте, того, что на самом деле не нравится Дженсену. Джаред в очередной раз залюбовался точеным профилем Дженсена. Тот снова вырезал из дерева и — что радовало Джареда — постоянно для этого пользовался теми странными инструментами, что Джаред купил у кобольда. Непонятная штука, что Дженсен вырезал перед этим, оказалось бельчонком. — Как живой, — восхитился Джаред. — Отдам потом Мару, племяннику. Настоящий, наверное, уже вырос и сбежал в лес, — улыбнулся довольный Дженсен. И от улыбки его, от удовлетворения хорошо сделанной работы, что исходило от Дженсена, у Джареда счастливо подпрыгивало сердце. Запахи, флюиды, напряжение витали в воздухе — массовая течка откладывалась до возвращения альф из клана Ягуара, они должны были не только отнести тело Моргана, но и остаться до выбора нового вожака. Если все пройдет быстро, то через полдекады они вернутся. Джаред подходил к своему дому, когда из открытого окна донесся громкий голос Алова: — Чего ты не вернулся в свой клан? Там альфу не нашел — здесь найдешь? Джаред закатил глаза, хотелось зайти в дом и выкинуть Алова за дверь. А где Маккензи? Она точно не позволила бы оскорблять брата. Джаред легко хлопнул себя по лицу: ну смешно же, Дженсен не оценит, если сестра или сам Джаред начнут защищать его от омег. — Прицепился к Джареду, как клещ, — продолжил излияния Алов. — Думаешь, лучше остальных омег? Да посмотри на себя! На этих словах Джаред поднял брови, потому что он-то как раз все свободное время смотрел на Дженсена. Пожалуй, даже любимое звездное небо не могло с ним сравниться. Дженсену и не нужно соревноваться с другими омегами, чтобы доказать, что он лучше — это и так видно. А если Алов этого не замечает, то он слеп и завистлив! — Ты же не омега, а недоальфа какой-то! — зло заключил Алов. Джаред вскинулся. Ну все, его терпение закончилось — давно уже пора Алова осадить, но тут раздался голос Дженсена: — Алов, да? Джаред представил, как Дженсен напрягся, готовый кинуться в бой. — Ты красивый и приятно пахнешь, Алов. Ты обязательно найдешь свою пару, — уверил его Дженсен. Джаред застыл, даже дышать перестал, ожидая, вдруг Дженсен скажет «только не Джареда, он моя пара!» Алов надменно огрызнулся: — Я и без тебя все это знаю! Не набивайся ко мне в друзья! Джаред скрипнул зубами, мечтая придавить мелкого гаденыша, но Дженсен мягко рассмеялся. — Зачем бы мне? Это тебе нужна моя дружба и помощь. — Ничего мне от тебя не надо! Просто отстань от Джареда! — Возьми и поверь, твой альфа тебя обязательно найдет. — Что это? — в голосе Алова слышалась растерянность. Джареду тоже было интересно, что такое дал Алову Дженсен. Решив, что с него хватит, он неустрашимо, почти совсем не боясь попасть в омежий скандал, вошел в дом. Алов вертел в руках небольшую деревянную фигурку совы, вырезанную Дженсеном. Увидев Джареда и совершенно однозначно истолковав его взгляд, пробормотал нечто невнятное и ретировался. — Дженсен, — произнес Джаред, делая шаг навстречу. Дженсен поднял свои невообразимые ресницы и посмотрел прямо в глаза. У Джареда зашумело в ушах, а воздух, казалось, сгустился до состояния меда. Где-то в лесу перекликались птицы, шумели деревья, стучали копытцами и мекали козы в загончике. Но Джаред видел только Дженсена, каждую крошечную веснушку на его лице, темные крапинки в зелени глаз, губы, розовые и влажные, такие соблазнительные, безупречные. Сердце Джареда билось в горле, воздух с трудом проходил в легкие, от безумного волнения кожа покрылась испариной. — Дженсен, — прошептал Джаред, с трудом проталкивая слова — в горле пересохло. Ему хотелось спросить, почему Дженсен так добр к Алову, но Дженсен неожиданно оказался совсем близко. Джаред чувствовал его дыхание, его запах, и наполнял ими себя. — Дженсен, — снова сказал Джаред, но изо рта не донеслось ни звука — только движение губ. И вдруг оказалось, что Дженсен уже прижимается своими губами к его. Джаред снова смог дышать и тут же нырнул языком в его теплый влажный рот. Их дыхание смешивалось, по телу прокатывались волны возбуждения, по жилам растекался жар, они плыли в своих ощущениях, вжимаясь друг в друга все сильнее. Никогда в жизни Джаред не испытывал ничего подобного. Ни один неловкий подростковый поцелуй не мог сравниться с тем, что он ощущал, держа в своих руках Дженсена. Дженсена, издающего совершенно непристойные стоны и изгибающегося так, что у Джареда мозги расплавились и стекли в штаны. Скользнув по крепкой спине Дженсена, он опустил руку на ягодицу и прижал к себе еще крепче, еще бесстыднее. Дженсен разорвал поцелуй, тяжело дыша и глядя сквозь Джареда. Его губы пылали, глаза туманились, запах усилился стократ. Он вплел пальцы в длинные волосы Джареда. Грохот входной двери, ударившейся о стену, заставил их отпрянуть друг от друга, но не разжать руки. — Чем это вы занимаетесь? — поинтересовалась Маккензи, входя в комнату и глядя на них с живейшим любопытством. Дженсен недовольно фыркнул, но отцепился от Джареда и сел за стол, чтобы хоть как-то скрыть свое возбуждение. — Там альфы вернулись, — сообщила как ни в чем не бывало Маккензи. — Пойду, — прохрипел Джаред, — пойду… — Он махнул в сторону двери, — в общем, пойду. — Ого, — протянула Маккензи. — Дженсен, что ты с ним сделал? А Дженсен и сам не знал, что нашло на него, что толкнуло на то, чтобы первым поцеловать Джареда. И не хотел знать, хотелось цепляться за гладкие густые волосы и тонуть в поцелуе. Джаред шел по поселению, пошатываясь, как хмельной — делали шептуны настойку, от которой голову вело, довелось как-то ему попробовать. Внутри дрожало от счастья — Дженсен не оттолкнул. Наоборот, сам, первый, потянулся поцеловать. Какой у него рот шелковый, нежный. Джаред не сразу сообразил: пахло течными омегами — началась Ловитва. Джаред даже остановился, стоит ли идти, но тут увидел Варди. Значит, друг не участвует в охоте за омегами. — Джаред! — метнулся к нему Варди, широко улыбаясь. — Все отлично! — И понизил голос: — По-моему, ягуары вздохнули с облегчением, избавившись от Моргана. — Новый вожак? Варди пожал плечами: — Кажется более адекватным, да и ягуары искренне радовались, когда он победил. — Хорошие новости. — Угу, и вроде вожак стал сразу собирать команду пройтись по соседям, а потом в клан Ирбиса. Мы рассказали ему новости, принесенные от Ацура. Джаред кивнул несколько отрешенно: — Хорошо, это хорошо. — Эй, дружище, сам-то в порядке? — всмотрелся в него Варди. — Да, в порядке, почему нет? — Ну не знаю, — протянул Варди. — Выглядишь странно, — он оглядел его с головы до ног. — И пахнешь, как будто у тебя гон начинается. Собираешься участвовать в Ловитве? — Нет, — замотал головой Джаред и скривился. Никаких чужих омег — только Дженсен! К которому тянуло вернуться побыстрее. — Скажи Верарду, пусть выставит охрану вокруг поселка из тех альф, что не бегают с членами наперевес по лесу, — велел Джаред. — Зачем? — вытаращился Варди. — Моргана больше нет, а ты все боишься за своего Дженсена? Джаред одарил его тяжелым взглядом и пошел домой. К своему Дженсену. На крыльце его встречала озабоченная Маккензи с прялкой и мешком с куделью. — Наконец-то, — выпалила она, — у Дженсена течка. — Что? — Джаред замер, оглядываясь. Словно опасаясь, что Дженсен рванул в лес развлекаться с альфами. — Он в комнате, — кивнула на дом Маккензи. — Я пойду к Гуде. Джаред не понимал, зачем ей идти к соседке, да еще со своей прялкой. — Ладно, — он посмотрел на крыльцо, — тогда я… — Ты пойдешь к нему, — прошипела ему в лицо Маккензи, приподнимаясь на цыпочки. — И будешь вести себя, как и положено альфе! Джаред растерянно смотрел, как она спускалась с крыльца, таща за собой прялку. — Джаред! Он поднял голову и увидел запыхавшегося Лейва, маленького омегу, не достигшего еще возраста течки. — Джаред, тебя Вагни зовет в темпол. Срочно! Джаред бросил взгляд на дом. Там, разметавшись по постели, его ждал Дженсен. Джаред скрипнул зубами, понимая, что если зайдет в дом, то в ближайшие дни оттуда уже не выйдет, да и альф надо предупредить, что он не появится скоро.

***

Джаред ворвался в темпол, с недоумением обозревая открывшуюся картину: четыре горящие жаровни курились сизым дымком, сильно пахнущим травами. В центре образованного ими квадрата стоял Рунольв, внимательно изучая обрывок затасканного пергамента, у маленького столика возле стены возился Вагни, бросивший быстрый взгляд на Джареда. — Джаред, иди-ка сюда! — обрадованно воскликнул Рунольв. — Ты только посмотри, что я нашел! С каждым шагом ощущая, как тело наливается тяжестью, а голову сдавливает все сильнее, да так, что мысли ворочались словно камни, Джаред пошел к Рунольву. — Что ты хотел? Что за срочность? — прохрипел он, чувствуя, что язык отнимается. — Это очень важно, Джаред, да ты и сам поймешь сейчас, — Рунольв поднял на него внимательный взгляд и громко прочитал написанное на пергаменте. Дым с жаровен потянулся к Джареду и обвил его со всех сторон словно веревками, не давая шевелиться. Джареда замутило, он не понимал почти ни слова, хотя одно он все-таки разобрал, и теперь оно билось в одурманенной голове — «берсерк». К ним подошел Вагни и протянул Рунольву небольшую плошку, тот взял ее и с легкой издевкой посмотрел на Джареда. — Еще немножко, Джаред, и все закончится, — сказал он, поднося плошку к его рту. Джареду хотелось закричать, оттолкнуть его, но он не мог пошевелить и пальцем. Он даже не мог закрыть слезящиеся от дыма глаза — веки не опускались. Рунольв вливал теплую жидкость в его рот, и Джаред чувствовал запах аманиты — смертельно ядовитого гриба, изредка используемого шептунами, когда им необходимо «побеседовать» с богами. Зелье текло по подбородку и груди Джареда, но что-то попадало и внутрь. — Прекрасно! — довольный Рунольв отшвырнул плошку и вытащил из мешочка на поясе медальон на длинном кожаном шнурке. — Видишь? — он поднес медальон к лицу Джареда, и тот увидел выбитое изображение оскаленной морды медведя. Рунольв накинул шнурок на шею Джареда и разулыбался: — Теперь ты мой, ты будешь делать все, что я скажу и исполнять любые мои приказы. И первым станет твой отказ от места вожака. — Рунольв! — воскликнул подошедший Вагни. — Что ты делаешь?! Ты сказал, что Джаред станет безоговорочно преданным и послушным, он не будет больше игнорировать наши советы и поступать по-своему. — Так и будет, Вагни! — Зачем тогда ему отказываться от места вожака? Если он перестанет быть вожаком, то какой смысл в его послушании? — Вожаком будет мой сын, а Джаред превратится в оружие, беспрекословно выполняющее мои приказы, — торжествующе произнес Рунольв. — Мы так не договаривались! Какой вождь из твоего сына? — Прекрасный! — отрезал Рунольв, сверкая глазами, и выхватил из мешочка, где до этого находился медальон, маленький деревянный коробок. Снял крышку и сыпанул содержимое в лицо Вагни. Его ноги подкосились, и, издав хрип, он опустился на пол. — Обязательно нужно лезть не в свое дело, — недовольно пробормотал Рунольв и повернулся к Джареду. — Не понимаешь? Конечно, нет, — ответил сам себе. — Ты знаешь, что я рос вместе с твоим отцом, мы были лучшими друзьями. Альфа и омега… — его голос затих, глаза смотрели сквозь время в прошлое. — Я любил его, а он... он относился ко мне как к другу. Голос Рунольва зазвенел, наполнился злобой, а лицо исказилось. — Твой отец выбрал другого, — Рунольв хмыкнул, — глупец! Как он мог променять меня на то невзрачное создание? Любовь, говорил он, сверкая глазами, и счастливая улыбка не сходила с его лица. Моя пара, говорил он, благодаря всех богов. Я! — возопил Рунольв. — Я был его парой! Я должен был родить ему детей! Мой первенец должен был стать вожаком! Он весь насквозь пропитался безумием, и в ином случае Джареду стало бы страшно. Но сейчас слова только бессмысленно перекатывались в его голове, наполненной ядовитым туманом. Джареду хотелось сорвать с себя морок, броситься на шептуна, но он не мог пошевелить и кончиком пальца. — Ты должен был погибнуть вместе с ними, — совершенно обыденно произнес Рунольв. — Да, для тебя так было бы лучше, — лицо его снова исказилось, словно под кожей шевелились черви. — Мне пришлось вызвать у себя течку и отдаться этому тупице Колльбьерну! — он расхохотался. — Еще один глупец! Все альфы глупцы, даже мой сын. Колльбьерн выкопал ловчую яму, поверил, что станет вожаком, когда вы все погибнете. Я собрал свой секрет и заманил твоих отца и брата. Они побежали на мой запах к своей смерти, — Рунольв снова захохотал. — А всего-то и нужно было добавить им в воду отвар, вызывающий гон. Очень хороший, древний рецепт, — самодовольно добавил Рунольв. — Можно выпить и ходить целый день, ничего не чувствуя, но только унюхаешь запах течного омеги — отвар срабатывает и начинается гон. В одурманенной голове Джареда всплыла мысль: вот что было не так возле ловчей ямы — запах течки, слабый, забитый другими ароматами и совершенно неуместный. — Что-то мы чересчур разговорились, а нам нужно закончить, бывший вожак клана. Рунольв взял обрывок все того же пергамента и принялся монотонно читать заклинание снова и снова. С каждым повторением касаясь кончиком пальца головы медведя на медальоне. Джаред чувствовал, как место на груди под медальоном горит огнем и жар постепенно распространяется по всему телу. — Явись, берсерк! — выкрикнул он в конце, и Джаред ощутил, как неведомая сила ломает его кости и выкручивает мышцы, как трансформируется его лицо, а волосы скользят по спине, удлиняясь. — Получилось! — ликующе воскликнул Рунольв, жадно разглядывая меняющиеся тело и лицо Джареда. — Обратись! — приказал он, и Джаред перетек в ипостась зверя — огромного саблезубого тигра. Спину прошил ряд костяных пластин, кончик хвоста утяжелили длинные острые выросты. — Прекрасен! Послушный мой, возвращайся. Голову Джареда наполнял серый, как дым от жаровен, туман — ни мыслей, ни чувств — ничего. Только приказы Рунольва — «обратись», «возвращайся», пылающие огнем в голове. И следующий: — Джаред, ты пойдешь домой и выбросишь Дженсена оттуда в лес, отдашь его на потеху альфам, а потом найдешь его и убьешь. Слышишь? Я приказываю! В голове Джареда зазвенело. Отдать. Убить. — Иди! Идти. Убить Дженсена. Это имя неожиданно прояснило мозги, и перед глазами встало самое прекрасное и самое любимое лицо. Дженсен. Джаред зарычал и поднял руку к медальону — рука двигалась медленно, словно к ней привязали мешок камней. — Что?! Не смей! — закричал Рунольв. — Я приказываю тебе идти домой и убить Дженсена. Ладно, альфы в гоне, которых он послал изнасиловать самого ненавидимого им омегу, уже наверняка и так управились. — Убить Дженсена, — повторил Джаред непослушными губами. — Да, да! Молодец! Убей Дженсена! Раз от разу повторяющееся имя смывало туман и прочищало голову. — Дженсен, — прохрипел Джаред и рванул кожаный шнурок. Медальон обжег руку и упал у ног. Джаред повернулся к Рунольву, кричавшему «нет!», и одним взмахом когтистой руки снес ему голову.

***

От удара руки входная дверь повисла на одной петле. Наклонив голову, Джаред прошел в проем и зарычал, увидев сжавшегося в углу Дженсена и нависшего над ним Колльбьерна. Тот обернулся и с ужасом глядел на Джареда. Не раздумывая ни мига, Джаред рванул к нему и, как и Рунольву, снес голову одним ударом. Дженсена окатило кровью из упавшего к его ногам тела. — Ну и подарки у тебя, Джаред, — произнес Дженсен дрожащим голосом, глядя на него с опаской. — Джен-сен, — с трудом прохрипел Джаред деформированным ртом-полупастью. Каким-то чудом Дженсен догадался, что интересует Джареда, и быстро проговорил: — Со мной все в порядке, он ничего не успел, ты вовремя, как и всегда. — Джен-сен, — выдохнул Джаред. — Все хорошо, правда, только… — он показал на себя, — хотелось бы смыть кровь. Ты не против? Дженсен медленно направился к выходу, старательно не глядя на обезглавленное тело Колльбьерна. Джаред следил за ним взглядом, в котором плескалось безумие. Амок. — Ну, — Дженсен приостановился у двери и протянул дрогнувшую руку, — ты идешь? — Джен-сен. — Да, идем мыть Дженсена. Дженсен не ощущал холода воды: все внутри скручивалось в предвкушении — его не пугал такой Джаред, он возбуждал его. Течка ли была в этом виновата или сам Джаред, Дженсену не хотелось разбираться. Он мог думать только о том, что сейчас у него будет первая в жизни случка. Джаред стоял рядом, тяжело дыша и глядя на Дженсена пожирающим взглядом. Когда последняя капля крови была смыта, Дженсен, зябко поводя плечами, побежал к дому, но был тут же пойман и взвален на плечо Джареда. Миг, и он уже упал спиной на кровать. Джаред смотрел на него, и в глазах его Дженсен видел обожание, благоговение и страсть. Такую, что захватывает разум и тело. Джаред медленно опустился в изножье кровати, взял Дженсена за щиколотку, потянул вверх и поцеловал выступающую косточку. Прошелся языком по голени и стал вылизывать колено. Язык у Джареда-берсерка оказался немножко шершавым, не таким, как у тигра, но и не гладким, как у человеческой формы. И от этих будоражащих мазков по телу Дженсена бежали мурашки и поднимались волоски. Он отодвинул другую ногу, открываясь шире, и Джаред начал гладить ее, продвигаясь все выше и слегка цепляя кожу когтями. Дженсен дышал ртом, с трудом удерживаясь, чтобы не поторопить Джареда. Тот медленно-медленно наконец дошел до того места, где пульсировала влажная текущая дырка. Джаред лизнул ее на пробу, чуть касаясь клыками раскрытых ягодиц. Дженсен непроизвольно издал громкий стон, приглашающе приподнимая бедра. Джаред вылизывал его, пил сок, которым он истекал. Дженсен задыхался, хватаясь за простыню, раздирая ее, цепляясь за плечи Джареда, пока пальцы не схватились за его волосы. Дженсен вжимал Джареда лицом в себя, непрерывно выстанывая: — Джаред, Джаред, Джаред. Джаред приподнялся на руках и, глядя Дженсену в глаза, вошел в его тело одним мощным движением. Пронзил его, нанизал на себя, так глубоко и остро, так необходимо, словно вошел одновременно и в душу. Его губы обжигали плечи и шею, оставляя свои отпечатки. Дженсен выгибался в его руках, желая еще, больше, сильнее. И Джаред, словно почувствовал, начал вбиваться быстро, глубоко, каждый раз задевая внутри точку, от которой волной расходилось наслаждение. Никогда в жизни Дженсен не представлял, что существует такое нереальное удовольствие, сейчас заполняющее все тело. И хотелось еще больше. И Джаред давал ему это, пока сумасшедший оргазм не скрутил Дженсена, не выгнул. Джаред зарычал, чувствуя сокращение мышц, плотно сжавших его член и выдаивавших из него горячее семя. Не успел Дженсен отдышаться, как Джаред плавно соскользнул с него на пол и обратился в тигра. Дженсен, повернув голову набок и распахнув в немом изумлении глаза, разглядывал его — огромного, с клыками в полруки, с костяным гребнем на позвоночнике и выростами на хвосте. Прекрасен! Дженсен застонал в экстазе и, прикрыв глаза, сполз с кровати, оборачиваясь ягуаром. Джаред зарычал грозно, страшно и в то же время зовуще. Дженсен приземлился перед ним на четыре лапы и приглашающе отогнул в сторону хвост. Тигриный член с твердой головкой и шипами, которые раздвинулись, стоило ему оказаться внутри, принес боль и удовлетворение одновременно. Дженсен замурчал, крутя задом и насаживаясь глубже. Джаред рыкнул и вонзил клыки ему в загривок. И эта боль тоже несла удовольствие, она была правильной. Всю ночь Джаред ублажал Дженсена. Дженсен выбрал для себя именно это слово, описывающее творящееся действо. Он крепко спал в объятьях Джареда, когда какой-то звук разбудил его. Аккуратно выбравшись из-под руки Джареда, он натянул штаны и подошел к двери, прислушиваясь, и тихонько приоткрыл ее. В комнате обнаружился шептун, Вагни, который, очевидно, руководил уборкой. По крайней мере, труп Колльбьерна уже исчез. Второй раз за утро Дженсен проснулся уже один. Натянув штаны на ноющую задницу, он вышел из комнаты. Джаред сидел за столом, всем своим видом выражая сожаление и раскаяние. — Позавтракаем? — спросил Дженсен и направился в кладовую. Джаред, в ужасе распахнув глаза, разглядывал его спину — всю в засосах, укусах и царапинах. И как вершина всего этого кошмара — огромная метка на загривке. Вспомнив, как новоприобретенными клыками легко вспарывал кожу Дженсена и погружался в его тело, он застонал. Дженсен подошел с глиняной тарелкой, наполненной кусками мяса. — Прости! — воскликнул Джаред. — Я не хотел! — Чего не хотел? — сузил глаза Дженсен. — Метить тебя, — покаянно опустил голову Джаред. — Не хотел?! — взревел Дженсен, с такой силой швыряя тарелку на стол, что она раскололась, а мясо разлетелось по всей столешнице. — Трахать хотел, а как метить, так на попятный?! — Нет-нет, Дженсен, — вскочил Джаред, — ты не так понял. Я стал опасным уродом, я не могу оставаться с тобой. Мне необходимо уйти. — Куда еще? — Уйти из клана, — пояснил Джаред, — иначе я могу кого-нибудь покалечить или убить. И меньше всего я хочу навредить тебе. — Ах навредить! — Дженсен подскочил к нему и врезал кулаком в плечо. — Ой, не дерись. Ты чего? — Джаред выставил перед собой ладони и попробовал воззвать к разуму Дженсена: — Тебе тут тоже опасно оставаться. Я отведу тебя к брату, а потом уйду, но клан я покину в любом случае. И лучше нам уходить прямо сейчас, пока за мной не пришли с факелами. — И куда ты потом уйдешь? — В лес, — отвел глаза Джаред. — Значит, поимел и бросил, да? — угрюмо спросил Дженсен, складывая на груди руки. — Боги, Дженсен! Я всего лишь хочу, чтобы ты был в безопасности и счастлив! — вскричал Джаред. — Джаред, ты — вожак, ты не можешь бросить клан. «И меня», — добавил Дженсен мысленно. — Я — берсерк! — Джаред заметался по комнате. — Неуправляемый монстр! Я люблю тебя больше жизни, Дженсен, но хочу, чтобы у тебя была нормальная семья. Мы должны уходить немедленно, пока кто-нибудь не захотел тебе причинить вред и я не убил его. Дженсен поднял брови, понимая, что Джаред даже не заметил своего признания. — Ты не монстр, монстра ты убил, — спокойно сказал Дженсен, хотя все внутри него дрожало от осознания, что Джаред любит его. — Не монстр? — взревел Джаред, превращаясь в огромного тигра, из пасти которого торчали кинжалами клыки, по хребту шел костяной гребень, а на кончике хвоста выросли три острых длинных шипа. Джаред был опасен и прекрасен, Дженсен восхищенно вздохнул. Вспомнил, как эти клыки вонзались в его загривок, и почувствовал возбуждение. Джаред встряхнулся и поднялся берсерком. Почему-то в таком виде, когда лицо приобрело полузвериные черты, а плечи и грудь стали шире, рост выше, он нравился Дженсену еще сильнее. Внутри все замирало от осознания, что эта мощь, эта неуправляемая сила принадлежит ему. Дженсен показал на пол: — Присядь. Джаред сел на колени возле его ног и, осторожно приобняв их, чтобы не поранить острыми когтями, поцеловал в бедро, наклоняясь и шумно втягивая запах Дженсена. Поднял голову и провел языком по голому животу. Дженсен, ахнув, вздрогнул, но Джаред уткнулся носом и не отпустил. Джаред поднимался все выше, целуя грудь, шею, пока не дошел до губ. Он склонился над Дженсеном, жадно и жарко целуя его. Дженсен с трудом приподнял отяжелевшие веки, чтобы увидеть преданный взгляд серых глаз Джареда, ставшего снова собой. Из последних сил Дженсен отстранился. — Вагни приходил, когда ты спал, — сказал он. — Он жив? — воскликнул Джаред. — Вполне. Он объяснил, что произошло, сказал, что утром собрал весь клан перед темполом и рассказал про Рунольва. Его сын даже ничего не подозревал, представляешь? — Да, — кивнул Джаред. — Рунольв проболтался во время ритуала. — Джаред, никто тебя ни в чем не винит и никто не собирается занимать твое место. Наоборот, все гордятся, что у нашего клана такой сильный вожак. — Монстр, — горько бросил Джаред. — Сильный, опасный и красивый, — поправил Дженсен. — Ты сказал «у нашего»? — Сказал, — подтвердил Дженсен и переплел их пальцы. — Я принадлежу клану, в котором живу, потому что тут моя пара и тут я хочу вырастить наших котят, — он положил свободную руку на низ своего живота. Джаред посмотрел вниз на его красноречивый жест, поднял слегка остекленевший взгляд и улыбнулся широко, сияя ямочками на щеках. — Дженсен, — обнял крепко-крепко, — ты невероятный, и я люблю тебя так сильно! — Задушишь, глупый, — вопреки своим словам, Дженсен и сам прижался к нему сильнее, думая, что надо Джареду улыбаться почаще — его улыбкой можно разгонять темноту. А Джаред старался ни о чем не думать: ну раз Дженсен не беспокоится о том, что родит монстров, то и он не станет. Это будут их дети, самые родные и любимые, и неважно, если клыки у них вырастут чуть длиннее, чем положено, или острый гребень пройдет вдоль позвоночника. Пусть об этом волнуются их враги!