Излеченные души

      Чёрт, во что я ввязалась?! И чем только я думала? Очевидно, что не тем местом. Но перспектива хорошего и здорового сна взяла верх. Только еще нужно будет намекнуть, что не только музыка и вечеринки мне мешают. Еще он каждый день занимается сексом. И я не могу запретить ему это, просто он делает это слишком громко.       Я вздохнула и поняла, что уже не отвертеться. К тому же, это хорошая практика для актрисы. Поэтому я должна справиться с этой ролью. Я пошла в комнату и надела тёмно-фиолетовое платье с рукавами до локтя и юбкой до колен. На ноги я выбрала простые балетки. Я быстро пошла в ванную. Хардин сказал, что его родители приедут уже скоро, поэтому не было времени на причёску и макияж. Я просто расчесала волосы и подкрасила глаза тушью, чтобы сделать их более выразительными.       Неплохо. Но для знакомства с родителями ненастоящего парня — просто отлично. Я еще раз посмотрела на себя, взяла ключи, чтобы закрыть дверь, и пошла наверх. Хардин оставил дверь открытой, как и обещал. Сам он был в гостиной. Когда я зашла, он поднял на меня взгляд и усмехнулся. — Ты сто процентов понравишься моим родителям. — В смысле? — я поняла, что он намекнул на мой наряд, но я не поняла, что в нём было не так. — Забудь, — сказал он и начал убирать мусор. — Чёрт! Они уже через пару минут будут тут, а мне еще нужно переодеться. — Ну, так иди и переодевайся, а я пока приберусь. — Ладно, — Хардин развернулся и отправился в комнату.       Я осталась в его гостиной и начала осматриваться. Боже! Двух минут, чтобы прибраться мне не хватит. Повсюду коробки от пиццы и китайской еды. Банки от пива. На полу разбросана обувь, на диване одежда. Да одежда тут практически повсюду. У него есть шкаф? Я решила хотя бы со стола убрать мусор. Тут стояло несколько пустых коробок из-под пиццы, я подняла их, а под ними на столе лежали чёрные стринги. На столе! Чьи-то трусы! Фу-у! Какая же это гадость.       Я кинула коробки на стол и пошла на кухню. Тут было еще хуже, а запах стоял такой, словно уже что-то сгнило, а потом сгнило еще раз. В раковине гора немытой посуды, на кухонном островке пустые бутылки от пива, пачки от чипсов и сухариков. В холодильнике была бутылка текилы, огрызок яблока и заплесневевший сыр. Я сразу захлопнула дверцу, так как меня обдало этим ароматом. Порывшись в ящиках, я нашла несколько пакетов для мусора и с одним из них вернулась в гостиную.       Я скидывала туда весь мусор со стола, со стула, с комодов, все бутылки от пива, хотя все не получится. Их тут сотни! И они повсюду. Как можно пить так много пива? И как можно так загадить квартиру? И как можно оставить чьи-то трусы на столе?! На столе, где едят. Боже, теперь я не смогу сесть туда! Это же отвратительно. И мерзко. Какой свиньёй нужно быть для этого! — Не свиньёй, а обычным мужчиной.       От голоса Хардина я вздрогнула и уронила одну из бутылок на пол. На сто процентов уверена, что стала красной, как рак, но я переборола себя и повернулась, чтобы посмотреть на него. И потеряла дар речи. Хардин вытащил весь пирсинг с лица и из уха. Надел чёрные облегающие джинсы и чёрную рубашку, которую застегнул на все пуговицы, видимо для того, чтобы закрыть татуировки. Я бы и не узнала его. Он стал таким красивым. Я имею в виду, что он красивый всегда, и его татуировки мне нравятся, но сейчас он стал более взрослым. Зрелым. — Спасибо. Родителям понравится. — Чёрт! Я опять размышляла вслух? — Это твои мысли? — Со мной такое иногда случается. Я думаю о чём-то, а потом понимаю, что не думаю, а говорю. И порой попадаю в неловкие ситуации, как сейчас. — Миленько, — усмехнулся он. Мне захотелось развернуться и уйти, но я сдержалась. — У тебя есть тряпка? — Что? — Тряпка. Стол протереть. — А, ты про нижнее бельё Мэг? — хмыкнул он и пошёл на кухню. Меня чуть не стошнило оттого, что я держала мешок, где были её трусы, но сдержалась. Хардин вернулся, неся в руках мокрую тряпку. — Куда мусор? — спросила я и показала на мешок. — Пока на кухню, — меня передёрнуло от этого. Боже, тут нужна санобработка.       Хардин взял пакет и понёс на кухню, а я протёрла стол, стулья, журнальный столик перед диваном, полку из-под телевизора, комод. Жёлтая тряпка стала чёрной от такого количества грязи, а чище в квартире не стало. Вернулся Хардин, и я отдала ему тряпку. — Куда одежду? — спросила я. — Брось на кровать в комнате.       Я хотела, чтобы он сам этим занялся, потому что опасалась увидеть еще предметы одежды его девушки (или девушек), но всё-таки я переборола себя и начала собирать его футболки, джинсы и кофту. В комнате всё было еще приемлемо. Хотя тоже беспорядок. Мусор, одежда на полу и на кресле, а на столе целая куча листков, а одежда, которую он снял, валялась на кровати. Но меня поразило, что в углу комнаты стояла подставка, а на ней гитара. И она выглядела так, словно это единственное, за чем Хардин тут следит. Что он холит и лелеет.       Чтобы перетащить всё из гостиной мне понадобилось три подхода. Женской одежды было не так много. Из нижнего белья лишь лифчик, но его я запихала под диван. Не хочу трогать! Как Хардин и сказал, я скидала всё на кровать и решила всё-таки сложить это. Когда я складывала очередную футболку, Хардин позвал меня. — Лидия, они приехали.       Лишь сейчас я осознала, что познакомлюсь с родителями парня. Не настоящего, но они будут думать, что мы вместе. Сейчас у меня задрожали руки, но я всё-таки собралась и напомнила себе, что я актриса и должна с этим справиться. Эта просто роль. Роль, которую мне нужно сыграть. И я справлюсь.       Я вышла из спальни Хардина и закрыла дверь, чтобы туда не зашли. Я подошла к нему, а он обнял меня за плечи. Сначала я растерялась, но потом положила свою руку на его талию и почувствовала, какие у него мышцы. — Расслабься, — шепнул он и как раз в этот момент дверь открылась.       Сначала появилась невысокая женщина. Она была очень худой с милым лицом, на котором была такая добрая улыбка, что я резко успокоилась. У неё были голубые глаза, как у Хардина, а волосы тёмно-рыжие, в которых просвечивалась редкая седина. — Привет, милая! — добродушно сказала она и подошла, чтобы обнять меня. Я немного смутилась от такого резкого порыва чувств, но обняла её в ответ. — Здравствуйте… — и вот сейчас я поняла, что за полтора года я впервые узнала имя соседа. Но фамилию он мне так и не сказал. И что сейчас я должна говорить? Я улыбнулась и сказала первое, что пришло в голову. — …мама.       Женщина передо мной просто просияла от счастья, а рука Хардина переместилась мне на талию и сдавила её. Мама Хардина подошла к нему и протянула руки. — Милый, обними меня. Мы так редко видимся. Он отпустил меня и позволил ей обнять себя. Я думала, что он будет раздражён, но он спокойно позволил ей это сделать, и обнял её в ответ. Я перевела взгляд на дверь и увидела там мужчину. Он был такой же высокий, как Хардин, и черты его лица были такими же, как у парня. Я словно смотрела на Хардина в старости, только с карими, а не голубыми глазами. — Здравствуйте, сэр, — почему я не назвала маму Хардина просто «Мэм»? Потому что я идиотка. — Приятно с тобой познакомиться… — Лидия, — быстро сказала я. — Лидия, — он протянул мне руку, и я пожала её. — Привет, сынок, — мужчина протянул руку Хардину, а тот пожал её. Но такой же улыбки, с которой он встречал маму, у него на губах уже не было.       Сначала я подумала, что со знакомством покончено, но потом увидела в дверях мальчика лет пятнадцати. Он чем-то походил на Хардина, только был гораздо ниже и худее. — Привет, — сказала я ему и улыбнулась. — Привет, — ответил он и подошёл. — Я Элиот, — слава Богу, он представился! — А я Лидия. — Иди сюда, чувак, — Хардин улыбнулся и расставил руки в стороны, чтобы обнять мальчика. Я неожиданно поймала себя на мысли, что это брат Хардина. — Мы купили вина, чтобы отпраздновать знакомство и наш приезд! — радостно сказала мама Хардина. — Еще тортик. — Отлично, — сказал Хардин. — Мы принесём бокалы, а вы располагайтесь.       Хардин схватил меня за руку и утащил на кухню. Он закрыл дверь и сразу развернул меня к себе лицом. — Ты с ума сошла? — Спросил он. — Ты какого хера мою маму мамой назвала? — Ну, ты просто забыл сказать мне свою фамилию или хотя бы их имена! — огрызнулась я в ответ. — Ты права, — чуть помолчав, сказал он. — Карен Стоун и Скотт Стоун. Мой брат Элиот Стоун. Мы с тобой познакомились в библиотеке, встречаемся четыре месяца и собираемся съезжаться. — Что?! Жить в этой помойке? — Ты не переезжаешь сюда, идиотка, — грубо ответил он. — Ты просто должна сказать так. — У тебя хоть есть бокалы? Или вино по баночкам пивным разливать?       Хардин закатил глаза и потянулся за какой-то коробкой, которая стояла на самом верхнем ящике. Когда он открыл её, я увидела там шесть бокалов, несколько ложек и вилок, тарелки. — Мама подарила, когда я сюда переехал, — произнес Хардин и достал четыре бокала, пять тарелок и пять вилок. — Почему не пользуешься? — Я же свинья, — сказал он с усмешкой. — Зачем мне тарелки и бокалы?       Я покраснела и отвела взгляд. Дурацкая привычка вечно думать вслух.       Я вернулись в гостиную. Родители и брат Хардина уже сидели за столом. Я начала расставлять тарелки и бокалы, а Хардин открыл вино и разлил его, потом он нарезал торт и сел рядом со мной. — Вы так слаженно всё делаете, — сказала мама Хардина и улыбнулась. — Словно уже давно вместе живёте.       Нет, мы знакомы всего десять минут. Но я улыбнулась и положила свою руку на руку Хардина. — Просто такое чувство, что мы знакомы уже сто лет, — я улыбнулась Хардину. — А где ты учишься? — спросил мистер Стоун. — В Университете Темпл. На актёра и режиссера-постановщика. — Ух, ты! — сказала мама Хардина. — Это здорово. — Актёрство — не самая серьёзная профессия, — пренебрежительно вставил мистер Стоун. — Я бы так не сказала. В Голливуде сейчас крутятся большие деньги, поэтому актёрство сейчас одна из самых выгодных профессий. И плюс сказать, что он актёр, может каждый, но не каждый может им быть.       Мистер Стоун внимательно смотрел на меня, а потом удовлетворенно кивнул, словно мой ответ его полностью устраивал. — А твои родители, Лидия, — миссис Стоун начала есть торт, но до вина не дотрагивалась. — Они тоже актёры? — О, нет, — я улыбнулась и чуть не рассмеялась представив, как папа пытается исполнить чью-то роль. Скажем Себастьяна из «Двенадцатой ночи» или Хитклифа из «Грозового перевала». — У моего папы своя компания, а мама была детским врачом. — Была? — спросил Элиот. Все остальные за столом уже поняли, но он еще ребёнок. — Да, она умерла. — А как это случилось? — спросил он.