От лица Кристиана.
Первым моим желанием было схватить Ану и маленького Криса и унести как можно дальше. Но я прекрасно понимал, что у меня на это нет никакого права. Прошло уже шесть лет, у неё муж… и ребёнок, который смотрел на меня и видел незнакомого ему дядю. Я быстро поднялся на третий этаж автосалона и подошёл к панорамному окну, чтобы увидеть, как Ана посадила Криса на заднее сиденье, а потом подошла к пассажирскому спереди. Прежде чем сесть, она оглянулась и посмотрела на меня, после чего покачала головой и села в машину. А через секунду Родригез умчался так быстро, как мог в сторону их дома. Только от мысли, что они поехали к себе домой, где будут вместе ужинать, потом укладывать Криса спать и вместе лягут в постель, мне было тошно. Я не должен был такого чувствовать. Прошло столько лет, у каждого из нас уже своя жизнь, каждый двигался дальше после того взрыва чувств, что когда-то был между нами. Смотря в сторону, куда только что умчалась машина Аны и Хосе, я вспоминал о своих первых днях в тюрьме. Излишне говорить о том, что я пожалел о том, что сказал Ане уже в первый день. Я знал, что она слишком хороша для меня, что ей будет лучше с кем-то другим. Но я не мог дышать без неё, не мог жить больше в мире, где не будет её. Поэтому каждый день, закрывая глаза, я надеялся, что завтра мне скажут, что ко мне пришла мисс Анастейша Стил. Я надеялся, что она действительно любит меня и ждёт. Потом я просто понял, что перенял от неё чрезмерный оптимизм и веру в настоящую любовь, которая преодолеет всё. Спустя пару месяцев, когда она так и не пришла, я начал спрашивать у охранников, не появлялась ли эта девушка, но все качали головами и говорили, что не видели. Тогда я попросил связаться с офицером Родригезом. Он — последнее, что мне было нужно и видеть его я хотел в самую последнюю очередь. Но он был единственным, кто располагал какими-либо сведениями об Анастейше. Поэтому выбора у меня особо не было. — Не понимаю, на что ты надеешься, — сказал он, когда пришёл ко мне. — Конечно, она немного грустила, но спустя время вздохнула с облегчением, потому что поняла, что с тобой у неё бы никогда не было нормальной жизни. Теперь её главной проблемой является груз, который ты оставил ей. Ребёнок. Мой ребёнок. Больше всего я боялся, что у меня родятся дети, а я стану плохим отцом. А в итоге я не просто стал плохим отцом, я стал самым дерьмовым отцом на свете. Он не родился, а я уже подвёл его. И бросил его и его мать в одиночестве справляться с этими проблемами. — Вот тебе совет, — продолжил Хосе. — Забудь её, она не твоя женщина. А моя. У нас только начало что-то получаться. Она переехала ко мне, и мы пытаемся построить серьёзные отношения. Оставь её и мысли о ней. Мы провели с Аной не так много времени, но она оказала на меня колоссальное влияние. Поэтому после ухода Хосе я не оставлял мысли об Ане. Я, как наивный романтик, надеялся, что выйду из тюрьмы, она встретит меня, и мы заживём счастливой жизни. Надеялся, хотя в глубине души понимал, что со мной она полноценно никогда не станет счастлива. Я снова допущу ошибку, снова сделаю что-то не так, снова подведу её и заставлю страдать. Всё то время, что я провёл за решёткой, я держался только благодаря мыслям об Анастейше. И, когда я вышел, первым делом я сел на автобус и поехал её искать. Я даже не знал, куда мне ехать, не знал у кого спрашивать и где её искать. Я бродил по Сиэтлу в местах, где она предположительно могла быть, подрабатывал на разгрузках и разных складах и ночевал в приютах для бездомных. Через пару недель мои поиски оправдались. Я видел её и своего сына. Видел, как Ана гуляла по парку с нашим ребёнком, как он ел мороженное, она вытирала ему рот и смеялась, когда он в очередной раз заляпал себе лицо. Она была такой красивой. Волосы стали чуть длиннее, фигура немного округлилась и в формах появилась такая нежная аппетитность, что я не мог устоять на ногах, глядя на неё. Я всё собирался с духом. Собирался подойти к ней, сказать… хоть что-нибудь сказать. Хотя бы просто «Привет» и принять всё, что за этим последует. Объятия и поцелуи или же крики и скандал со словами, что я урод, который подвёл её. Мне просто хотелось узнать, есть ли у меня хоть шанс, есть ли хоть маленькая вероятность того, что она позволит мне быть рядом и исправить все ошибки. В тот момент, когда я уже набрался сил, когда был готов ко всему, когда сделал первый шаг, я увидел, как к ней подошёл Родригез и обнял. А потом поцеловал. Я сразу остановился посреди дороги и мог только смотреть на то, как он поднял на руки моего (видимо, уже не моего, а своего) сына и повёл их с Аной в сторону его машины. Тогда я понял, что он не соврал мне. Они действительно были счастливы. Они были вместе и у них была полноценная семья. От этого я горько усмехнулся. Чего я ожидал? Что она ждала меня? Преступника, который испортил ей жизнь, да еще сказал, чтобы она меня не ждала. Так она и поступила. Она была счастлива с парнем, которому очень сильно нравилась, который мог предоставить ей стабильность, счастье и всё, о чём она только мечтала в своей жизни. Я пытался её забыть, пытался двигаться дальше, пытался жить без неё. Это было трудно. Потребовалось множество разговоров по душам с Генри, алкоголя и воспоминаний о том дне в парке. Однажды я попросил Генри, чтобы он через своих людей нашёл Ану и собрал на неё дело. Мне нужно было удостовериться на сто процентов, что тот день в парке не привиделся мне, что это была не победа моего мозга над сердцем. — Тебе это не нужно, Кристиан, — сказал тогда Генри. — Этим ты только сделаешь себе еще больнее. Я вижу, что ты очень любил эту девушку. — Это нужно мне, Генри, — лишь отвечал я, не глядя на него. Как же он не понимает? — Зачем? В очередной раз проехаться по своему сердцу? — Мне нужно понять, есть ли у меня какие-то шансы или же я просрал раз и навсегда то, что у меня было, — тихо ответил я. Генри сомневался, но всё-таки принёс мне дело на Ану. Миссис Анастейша Родригес. Только от этого мне хотелось кого-нибудь убить и что-то сломать. Но я сдержался и читал дальше. Оказывается, она так и не закончила учёбу. Полтора года держалась на заочном обучении, а потом просто забрала документы. И её сын… новая порция боли прошлась по моему сердцу, когда я прочитал Кристиан Рэймонд Родригес. Как это можно было понять? Расценить? Что она говорила этим? Просто напоминание о своей ошибке? Или что? В тот день, когда я видел её и нашего (её и Родригеса) сына, я понял, что она души в нём не чает и безумно любит. Но почему же назвала его моим именем? Прочитав это дело пару сотен раз я понял, что она счастлива и живёт своей жизнью. Когда-то она была счастлива, строила планы, у неё всё было хорошо и её ждало большое будущее. А потом появился я и наполнил её безмятежную жизнь дерьмом. Сейчас у неё было всё хорошо. И в последнюю очередь ей нужно, чтобы я появился и снова всё испортил. И Крису… у него есть отец, который служит ему настоящим примером для подражания, который не оставляет его. Для детей полицейские всегда были сродни героям. И у этого мальчика был свой папа-герой. Я отпустил прошлое. Это было не сразу и не безболезненно. Но каждый раз, вспоминая тот день в парке и вспоминая её дело, я понимал, что так будет лучше. А через несколько месяцев в мою жизнь ворвалась Гвен. И дала мне возможность попытаться быть счастливым. — Очень знакомая девушка, — сказал Генри, подходя ко мне со спины. — Где я мог её видеть? Меньше всего мне хотелось сейчас начинать этот разговор с Генри. Он не отстал бы от меня, задал бы слишком много вопросов, на которые я сам еще не нашёл ответы. Ана так резко и неожиданно вернулась в мою жизнь, что я не успел остановиться и понять, что это значит для меня. Спустя столько лет и столько событий. Всё в моей жизни изменилось. И я изменился. — Нигде, — ответил я Генри. — Кто она? — Призрак прошлого. — Как её зовут? — Что за допрос, Генри? — прорычал я и направился в сторону выхода. — Мне просто стала интересна такая резкая перемена твоего настроения. По тому, как ты смотрел ей в след, можно сказать, что она тебе не безразлична. Я не знал, что ответить на это. Анастейша… она была главной любовью моей жизни, главным смыслом моего существования. Всем для меня. Но прошло уже шесть лет, многое изменилось и главное — мы сами. Поэтому сейчас мне было очень трудно сказать что-либо о своих чувствах. — Тебя не касается это, — прорычал я, отходя от окна. Я направился к лифту, а Генри шёл следом. Пока мы спускались на первый этаж, зазвонил моё телефон, и я увидел фотографию Гвен на дисплее. Недолго думая, я сбросил вызов и убрал телефон в карман. Краем глаза я заметил, что Генри обратил на это внимание, но мне было глубоко насрать.От лица Анастейши.
За столько лет брака с Хосе я научилась отключаться и не чувствовать того, что происходит и что он делает со мной. Это хорошо получалось, когда он бил меня. Но лучше всего это получалось, когда он насиловал меня. Так вышло, что Хосе считал себя неотразимым и был уверен, что он может спать с кем угодно, а мне нельзя было даже разговаривать с другими парнями, потому что у него сразу включался режим ревнивца. И за это обычно наказывали меня. Встреча с Кристианом, мой разговор с ним и радостный рассказ моего сына по поводу того, что добрый дядя разрешил бы ему посидеть за рулём машины, повлиял на Хосе в два раза сильнее. Нет, даже в три, если не во все десять. Он был зол. Даже взбешён. Часть меня даже боялась, что Хосе будет настолько зол, что причинит вред малышу Крису. Поэтому как только мы вернулись домой, я попросила его спрятаться в комнате и закрыть дверь. И была рада, когда всю свою злость Хосе вымещал на мне. Хосе переместил свою руку мне на шею и сжал её, перекрывая доступ кислороду. Перед глазами всё начало темнеть, а сознание быстрее покидало моё тело. Я знала, что если попрошу его остановиться или ослабить хватку, начну плакать и умолять не делать мне больно, он сделает всё противоположно и только сильнее будет душить меня и трахать меня еще больнее. Когда я уже была близка к тому, чтобы потерять сознание от нехватки кислорода, Хосе кончил мне на живот и отпустил меня. Я сразу начала глубоко дышать, чтобы чёрные пятна перестали плясать перед глазами. Хосе растянулся рядом со мной и закинул руки за голову, тяжело дыша. Я же быстро встала с кровати и пошла в ванну, чтобы смыть с себя это. Его прикосновения, поцелуи, руки. Я всегда думала, если я быстрее смою с себя всё это, то можно стараться думать, что этого и не было, что он никогда не трогал меня. Знаю, что глупо, но во мне всё еще была часть той наивной девочки, которая верила в настоящую любовь из книжек. Я вышла из душа и надела домашние штаны и футболку, а потом вышла из душа. Хосе лежал голый на кровати в той позе, в которой я оставила его и храпел. Я закатила глаза и направилась в сторону комнаты Криса, чтобы узнать, как он. — Крис? — позвала я и постучала в дверь, а потом услышала щелчок замка. — Мама! — он сразу бросился ко мне и обхватил своими руками, а я подняла его. Мой малыш всегда становился моим главным утешением. Я зашла в комнату и закрыла за собой дверь, а потом положила его в кровать. — Мам, а мы поедем завтра к тёте Кейт и дяди Элиоту? — Конечно, милый. Я так ждала эту поездку. Хотела наконец-то отдохнуть от Хосе в компании своей лучшей подруги и чтобы у Криса была возможность пообщаться с примером настоящего мужчины. Элиот был очень привязан к Крису и постоянно играл с ним, когда мы заходили в гости, а Крис всегда искал в Элиоте пример для подражания. Я знала, что мальчикам всегда нужно на кого-то равняться и им нужен настоящий мужчина для подражания. Увы, Хосе никогда не стремился стать тем, на кого бы Крис хотел походить. Наоборот, он часто говорил мне, как сильно боится стать таким, как Хосе. Тогда я рассказывала ему про то, что его отец другой человек. Замечательный человек. К сожалению, я не знала, как сказать Крису, что он уже встретил своего отца. Я прочитала Крису несколько сказок и осталась в его комнате после того, как он заснул. Я всегда любила вот так сидеть рядом и перебирать его волосы, пока он спит и просто смотреть на него. Во сне он был такой милый и красивый. И еще больше становился похож на Кристиана. Я перебирала его волосы, когда почувствовала, как в моём кармане зазвонил телефон. Как только я увидела, кто звонил мне, сразу улыбнулась. — Привет, мам, — тихо сказала я, чтобы не разбудить Криса. — Привет, милая, — радостно ответила она. — Как ты? Мы больше недели не разговаривали. Знаю, что ты много работаешь, но мне же приятно, когда ты звонишь, не забывай об этом. — Я помню об этом, мам. Просто так много всего, что я не успеваю. Но я хотела приехать к тебе на пару недель. Крис по тебе очень скучает. — Я тоже соскучилась по этому маленькому медвежонку. Он уже спит? — К сожалению, да. У нас был долгий день. — Как жаль, я так хотела поговорить с ним. Ладно, если вы приедете, то у меня еще будет время. Лучше расскажи, как у вас дела. Вы с Хосе так и не говорили о втором ребёнке? Я так и не набралась сил рассказать маме правду про себя и Хосе. Она думала, что мы безумно влюблены и счастливы вместе. Мне пришлось сказать ей, что Кристиан, узнав о беременности, бросил меня, а Хосе остался рядом и поддержал, а потом я влюбилась в него, и мы поженились. И вот уже шесть лет счастливы в нашем браке. Если бы мама узнала правду, она бы бросила всё, приехала сюда, убила бы Хосе и забрала нас с Крисом в Джорджию, чтобы я залечивала свои раны. Я бы хотела хоть часть такой её силы и умения бороться. Но также я знала, что мама бы не избавилась от чувства вины и не остановилась, пока не выудила у меня всю правду. От и до. Я не хотела её расстраивать и не вредить ей. Пять лет назад у неё был сердечный приступ. Ей пришлось бросить работу и по большей части она теперь сидела дома, занималась садом и начала шить. Я не собиралась заставлять её нервничать. И так как она думала, что мы с Хосе самая обычная счастливая и по уши влюблённая замужняя пара, она постоянно спрашивала меня, не планируем ли мы завести еще одного малыша. Мама просто души не чаяла в Крисе и сказала, что хотела бы иметь как можно больше внуков и внучек. — Мам, я же говорила, что мы пока не готовы, — вздохнула я. Точнее я бы только через свой труп родила от Хосе. — Хосе не хочет заводить детей, пока не получит повышение, а мне нужно работать, чтобы обеспечить садик для Криса, его вещи и игрушки, ты же знаешь, мам. — Ох, конечно, я понимаю это. И ты знаешь, что я могу помочь тебе деньгами в любую минуты, ты только должна попросить. — Мам, мы справимся сами, — я уже научилась выживать в таких условиях и помощь мне не нужна. — Просто я хочу сказать, что лучше всего делать маленький разрыв между детьми. Тогда они вырастут, и у вас с Хосе останется много времени, чтобы жить для себя. А так вам придётся лет до шестидесяти растить последнего, а там уже и внуки пойдут… — Мам! — одёрнула её я. — Прости-прости, — вздохнула она. — Я просто хочу тебе лучшего. Ты так сильно любишь Криса, и я знаю, что ты хочешь еще малыша. Я посмотрела на сына и поправила его медные волосы. Да, я хотела бы еще ребёнка. Но я точно не хочу рожать ребёнка от человека, которого не люблю. И которому не могу доверять. Часть меня понимает, что со своим ребёнком он будет вести себя гораздо лучше. Но другая по-прежнему опасается того, что он будет вечно зол и будет продолжать срываться на всех, кто попадётся под руку. В этот момент я снова подумала про Кристиана, который вновь появился в моей жизни. Кристиана, которого я когда-то до безумия любила. — Мам… мне нужно бежать, — сказала я, стараясь сдержать слёзы, которые были готовы вот- вот прорваться наружу. — Хорошо, милая. Звони почаще, и обязательно приезжайте в гости. — Конечно. Люблю тебя. — И я тебя, милая. Я убрала телефон и из моих глаз потекли слёзы. Я плакала по той наивности, которая когда-то была у меня, по той любви, что я испытала когда-то. Я плакала из-за своего сыну, у которого не было нормально отца. Я плакала по той жизни, которую никогда бы не смогла иметь. Потому что живу не в сраном любовном романе. Любовь тут не всегда побеждает. Она является причиной всех страданий и главных жизненных ошибок.