Привет, зануда!

      — Мальчик, ты в каком классе? В пятом? А то одет ты больно по-детски, — с нахальной насмешкой протягивает Энзо, главарь лицейской банды «крутых ребят».       Конечно, никакие они не крутые. Позиционируют они себя настоящими спортсменами, но на деле эти обалдуи больше похожи на гопников (одни их спортивные костюмы чего стоят!). В них нет ни капли человечности: каждая их фраза — попытка задеть, каждое их действие — попытка сделать больно. Они насмехаются над всеми: слабыми и сильными, ранимыми и выносливыми. И если те, кто покрепче духом, могут за себя хоть как-то постоять, то слишком чувствительные сразу же ломаются под гнётом этих подонков. И к каким же из них относится парень, который и предложения-то нормально никому сказать не может? Безусловно, к нуждающимся в защите.       Все ученики разошлись по своим делам: многие заполнили холл лицея, некоторые решили провести всю перемену в спортзале, кто-то умчался перекусить в столовой. В этом узком пространстве остались лишь мы втроем. Я прячусь за шкафчиками, желая знать, что произойдёт и как развернутся события, учитывая характеры этих двоих. Генри смиренно стоит, подпирая стену, и делает вид, что язвительные комментарии по поводу внешнего вида адресованы вовсе не ему, а пустоте коридора. Энзо, увидев нулевую реакцию, прибавляет ходу:       — Ну, малыш, как тебе учиться тут? Наверное, тяжело, бедняжка? Тебе бы ещё в ясельки!       Блондин продолжает пропускать мимо ушей издевательства этого мерзавца, и я понимаю, что его бездействие может привести к серьёзным последствиям. Энзо ненавидит, когда кто-то игнорирует его, и всегда пускает в ход кулаки, если такое случается. Не то чтобы я совсем не верила в силы нашей надменной всезнайки, но против злюки Энзо у него точно нет шансов…       — Не беси меня, — уже более злобно шипит Энзо, сократив расстояние между собой и новеньким.       Кажется, дело дойдёт до драки. Генри только пришёл к нам в лицей и уже в первый день окажется разукрашенным руками местного задиры? Нельзя позволить этому случиться! Взвалив на себя обязательство спасти маленького светловолосого мальчика из лап бездушного существа, я выхожу из укрытия и направляюсь к парням. Энзо стоит ко мне спиной, а вот мистер Знаю-Всё сразу же замечает меня, награждая не особо довольным взглядом. Но я уже к этому привыкла.       — Оставь его, Энзо, — решительно произношу я, и забияка поворачивается ко мне с нахальной улыбкой.       Генри стоит неподвижно, пристально следя за происходящим. Я ожидаю, что он уже ликует в душе, но по его лицу этого не скажешь — полное безразличие. Зато Энзо весь во внимании, обращённый теперь уже ко мне, а не к очкастому блондину.       — Привет, красотка! — ехидно проговаривает он.       — Будь добр, перестань, — как можно серьёзнее выдаю я, пока в моих глазах отражается негодование от того, что этого человека хлебом не корми — лишь дай над кем-нибудь поглумиться.       — А ты что же, Лайла, — пиявит он, — втюрилась в эту малолетку? Или он просто маменькин сыночек, вот ты о нём и печёшься?       Краем глаза я замечаю, что Генри вдоволь сыт этим спектаклем. Его лицо не выражает ничего, кроме усталости от этих пререканий. Он уже даже смотрит не на нас, а себе под ноги, видимо, выжидая, когда всё это закончится.       — Хватит, Энзо. Ты ведёшь себя по-свински, — пытаюсь пробудить в этом человеке хоть каплю гуманности.       — Правда?! Ух, какая жалость, — отвечает он сквозь зубы, от чего я морщусь. — А ты, я смотрю, защитница! Сам он бы не справился, да?       Его колкие фразочки в сторону Генри порядком достают меня, поэтому я подхожу к этому скандалисту ближе и, выставив кулак перед его носом, тихо, но яростно бросаю:       — Не перестанешь — будешь иметь дело со мной.       Разразившись громким смехом, Энзо чуть ли не падает с ног. Я знала, что будет примерно такая реакция, но это лучше, чем серьёзные наезды на хоть и бесящего до жути, но всё-таки ни в чём не виноватого новенького. Как бы он сам не выводил меня из себя, он не заслуживает такого отношения.       — Ты предлагаешь мне драться с девчонкой? — недоумевает Энзо, всё ещё посмеиваясь. — Он что, настолько жалок, что вместо него со мной будет драться такая хлюпкая веточка, как ты?       — Мал, да удал, как говорится, — не в силах терпеть, отвечаю ему я. — Прекращай.       — Вы смехотворны, — бросает Энзо и, стремительно зашагав прочь, скрывается за поворотом.       Подумать только! Лайла только что спасла своего одноклассника от мордобоя! Я, довольная своей маленькой победой, среднего размера находчивостью и большим альтруизмом, подхожу к белобрысому. Готовясь наконец по-нормальному с ним заговорить, раз уж мне не удалось сделать это за утро, натягиваю свою самую лучезарную улыбку.       — Ну кто тебя просил?.. — раздосадованно выдаёт парень, сверкнув своими голубоватыми глазами, в которых читается огорчение.       — Не стоит благодарности, я всего ли… — начинаю автоматически говорить я, как вдруг понимаю, что в его словах не было ни слова «спасибо», ни любого даже намека на признательность. — Стоп, что?!       Парень «отпечатывается» от стены, не желая и стоять со мной рядом. Уязвлённость Генри распласталась по коридору отголоском его печального голоса. Снаружи он оставался таким же, как и всегда: почти безэмоциональным и отчуждённым, но внутреннее… похоже, случившееся не на шутку его обидело. Только вот почему?       — Ты всего лишь унизила меня, — будто прочитав мои мысли, он поясняет вопрос, проскочивший в них секунду назад, а затем неспешно двигается по коридору к холлу здания.       — Если бы не я!.. — не смея стоять на месте, ровняюсь с ним и пытаюсь прояснить то, что никак не хочет укладываться у меня в голове. — Если бы не я, знаешь, какого цвета сейчас был бы твой глаз?! Тёмно-синего!       — Какая разница? — тихо выдаёт он, и моё нутро пронзает отчаяние в его голосе. — Тебя не должно это касаться.       — В смысле?! — я резко останавливаю его, преграждая путь собой. Теперь я заглядываю ему в глаза, тщетно пытаясь прочесть в них все ответы на вопросы. — Я не могла просто пройти мимо, зная, что ты, болван, окажешься в беде!       Генри чуть наклоняется ко мне, и я чувствую, что это напряжение между нами сильно расстраивает меня, расползаясь где-то внутри мучительным беспокойством. Никогда не понимала, почему люди, которым помогаешь, могут этого не ценить? Разве в его понимании я должна была остаться безучастной? Я должна была позволить Энзо и дальше осмеивать, издеваться и чморить его? Никто не заслуживает травли, и я действительно не понимаю логики этого парня.       — Я ненавижу, когда кто-то меня жалеет, — медленно и с нескрываемым отвращением почти по слогам проговаривает он, а затем, обойдя меня, прибавляет шагу.       Ошарашенная его словами, я остаюсь стоять на месте, словно прилипшая к полу. Не в состоянии даже спокойно принять произошедшее, я воспроизвожу всё в мыслях и совершенно не могу осознать, что на уме у этого блондина.       — Я просто хотела тебе помочь! — кричу ему вослед, что он, конечно, попросту игнорирует.       В эту же секунду раздаётся звонок, оповещающий о начале следующего урока, и я, заставив себя хоть немного отойти от пребывания в шоке, плетусь к кабинету. По пути я встречаю суетящихся бегущих учеников, но сама нахожусь в прострации. Мир вокруг будто замедливается, всё происходит плавно и заторможенно, как в слоу-мо, и я не обращаю внимания ни на что. Дойдя до кабинета в такой нешуточной растерянности, я останавливаюсь у него и оглядываюсь по сторонам. Прилизанного заучку нигде не видно, а Жасмин стоит у окна и неслышно подпевает песне, играющей в её наушниках. Я замечаю, что Клеман смеётся в компании своих друзей из команды, а это значит, что с Жасмин у них так и не вышло лада после ссоры в столовой. Это ещё больше меня печалит.       Урок проходит тяжело, я даже не слушаю учителя по химии. Честно, меня никогда не интересовал этот предмет. Не понимаю, что может нравиться во всяких бромах, литиях и прочих элементах. Как по мне, это смертная скукотища. А если учесть то, сколько за сегодняшний день навалилось, — это ещё и ненужная нагрузка на мозг!       Светловолосый очкарик не появился на уроке. Разве же может отличник не посещать занятия?! Да это же полный бред! Или, может, с ним что-то случилось?.. Вдруг Энзо подкараулил его и решил разобраться без такого шумного свидетеля, как я?.. Вдруг он умудрился попасть в неприятности?.. Надо поскорее это узнать.       Оглянувшись по сторонам, я замечаю, что Жасмин решила заглушить свою грусть учёбой: подруга активно переписывает с доски в тетрадь всякие важные штуки, при этом не отвлекаясь от материала, преподаваемого учителем. Чего не скажешь о Клемане… Парень лежит на последней парте и, прикрывшись спинами учеников, неспокойно посапывает. Обычно они сидят вместе, а тут по разным углам класса… Так не может дальше продолжаться.       Я судорожно копаюсь в сумке, чтобы найти листочек. Мне это удаётся, и я пишу на нём короткое сообщение для подруги, которая ударилась в углубленное изучение химии ради отвлечения от горького раздора с лучшим другом. Аккуратно передаю через ребят записку, чтобы не видел учитель, и жду, пока она ответит.       «Как ты? :с» — бегло читает она и тут же, отложив тетрадь с конспектами, чирикает что-то на бумажке.       Мне возвращается моя мятая писулька, на которой ровным, чудесным почерком Жасмин написано лишь одно слово:       «Отстой…»       После этого урока я, удручённая случившимся, вылавливаю Клемана у спортзала, пока он снова не ушёл тренироваться, в искренней надежде на то, что хотя бы у них с Жасмин всё встанет на свои места. Хотя бы это точно надо исправить. Ладно уж мы с этим выскочкой, мне с ним ведь детей не крестить, но друзья… Нельзя, чтобы Жасмин и Клеман так сильно повздорили и не помирились. Думая обо всём этом, я могу сделать лишь один вывод: сегодня не день, а просто глобальная катастрофа! Такой разнообразный спектр эмоций и количество различных происшествий за столь короткое время — настоящий рекорд.       — Клем, — я кладу руку ему на плечо, когда мы остаёмся один на один в коридоре около спортзала.       — Лайла? Давай быстрее, у меня важная тренировка, — второпях говорит он, вытирая пот с лица.       — Пожалуйста, не сердись на Жасмин, — говорю я как можно убедительнее, но он лишь приподнимает одну бровь и с недоверием смотрит на меня.       — С какой стати? Пусть она сначала сама перестанет беситься по поводу и без, а потом и посмотрим, — он убирает мою руку с этими словами, показывая, что он слишком занят, чтобы думать об этом. — Я спешу!       Мысленно ругаясь на него за излишнюю гордость, я могу удержаться от крика. Представляя, как переживает Жасмин, как у неё на душе скребут кошки, когда они с Клеманом умудряются рассориться, я начинаю будто чувствовать это и на себе в той же мере: глубоко, сильно, едко. Мне сразу становится так паршиво, так досадно, что я просто не могу нормально соображать. Их ссоры всегда заставляли меня грустить, но после того, как я начала видеть в этом не просто дружбу, становится вдвойне больно и нехорошо. Именно поэтому я пытаюсь воззвать к его доброй стороне, чтобы он одумался. Вся эта ситуация лишь мешает, не принося ничего положительного, и они оба это чувствуют. Я уверена, сам Клеман не может спокойно играть: руки трясутся, пальцы не слушаются, а голова тяжелеет с каждой минутой, вот только он совсем не хочет уступить ей и пойти навстречу. И я очень хочу это исправить.       — Клем! — повышаю голос я.       Неожиданно для самой себя принимаю невероятно серьёзный вид, а дрожь в голосе выдаёт мои переживания с потрохами. Мой друг нехотя оборачивается, готовый уже скрыться в дверях спортзала.       — Ну что ещё?       — Она не находит себе места, — встревоженно выдаю я.       Он обречённо кивает, понимая, что я права, и нажимает на ручку двери.