Костя должен был родиться не в это время, а на десяток лет раньше — к такому выводу пришла Саша, переключая песни, закачанные младшим братом на флешку, чтобы слушать музыку в колонках. Не так давно в его плей-листе появились рок-группы девяностых годов, а теперь Саша с ужасом заметила его интерес к блатному шансону. Нет, ему надо было родиться ещё раньше, в начале восьмидесятых, чтоб юность выпала на лихие девяностые. Это ведь его стихия. Разборки, стрелки, борьба за территорию. А вот она должна была родиться позже. Это десятилетие ей нравится больше, чем предыдущее. И будь ей сейчас пятнадцать, а не двадцать пять, она бы точно не стала объектом вожделения криминального авторитета Вадима Рослина.
Он пришёл к ней на следующий же день после случившегося — как и обещал. Саша сделала вид, что спит. Они с Костей постояли на пороге в комнату, и решили её не будить. Ушли на кухню и недолго — минут пять, беседовали за неплотно закрытой дверью. Беседовали о ней. И о тех парнях, что напали на неё. Вадим сказал, что их уже ищут. Ещё сказал, что придёт завтра. Снова.
И он пришёл. Саша наивно подумала, что он всегда отвечает за свои слова, но не придумала ничего лучше, чем опять притвориться спящей.
— Спящая красавица, блять! — именно так выразился Костя перед тем, как открыть Вадиму дверь, но после того, как она пулей пронеслась мимо и него и буквально прыгнула в кровать, попутно выкрикнув то же, что и вчера: «Скажи, что я сплю».
Вот уже подходит к концу третий день и Вадим пока не появился. Пока. Но она точно знает, что он придёт — это он пообещал вчера.
Саша не хотела с ним видеться по одной простой причине: она понятия не имеет, как себя с ним вести после случившегося. Той ночью кое-что произошло, из-за чего она теперь не знает, как мужчине смотреть в глаза. Да, это он попытался её поцеловать. Это он неоднократно заставал врасплох неоднозначными прикосновениями. Это он вынудил признаться, что нужен ей. Это ему должно быть стыдно. Но как будто проклятая, она не могла сбросить с себя этот груз и сделать вид, что ничего не было. Как это не было, если было?
И тем не менее, сегодня она с ним встретится. В самом деле, не притворяться ведь опять спящей? Он больше в это не поверит. Ещё решит, что она его избегает. Хотя, по факту, именно это она и делает. Но не прятаться же ей вечно? В конце концов, рано или поздно они всё равно встретятся. И она решила, что лучше рано.
Саша протягивает руку к колонке и с какой-то особой ненавистью жмёт на выключатель. Задолбала. И без того голова трещит по швам от разных мыслей. В частности, от одной: что она может сделать, чтобы Костя не узнал, что произошедший три дня назад пиздец — а иначе он это не называет, был организован женой её бывшего?
Не так давно братик намекнул ей, что нашёл убийцу отца. И отомстил. Он говорил это сильно завуалированно, но она поняла. И у неё нет сомнений, что за неё он тоже решит мстить. Пусть всё обошлось, и Саша отделалась лёгким испугом — и множеством ссадин, она совершенно точно уверена: он будет мстить. Такова его натура. И даже если она попросит его этого не делать, он всё равно сделает.
Костя никогда, с самого детства, не обижал девочек. Даже за косы не дёргал. Он их, наоборот, всегда защищал. Так его воспитала Саша. И сейчас ударить женщину — для него табу. Ну, а если эта самая женщина заплатила двум мужчинам, чтобы те напали на его сестру и изнасиловали? Переступит ли он через себя в этом случае?
Этот же вопрос однажды задал себе и Вадик.
У Пулемёта были некоторые сомнения начнёт профпригодности Цыпы. Сначала он без раздумий разломил череп абсолютно незнакомому человеку, а потом ревел как девчонка, когда на его глазах избивали женщину. Нельзя быть настолько чувствительным. И разделять людей тоже нельзя. Не важно, кто перед тобой: женщина, ребёнок, или старик. Если ты встал на скользкую дорожку, то будь морально готов к любым сложностям.
Он блестяще прошёл проверку на прочность, когда Вадим указал на убийцу его отца и предложил помощь. Цыпа отказался, всё сделал сам. Отомстил — как он считает. Сделал всё как надо — красиво, кроваво. Пришлось за ним, правда, подчищать: ножичек пацан выкинул, засветился на камерах. Но кто не ошибается? Тем более, когда убиваешь впервые, и тобою руководят эмоции? Проверку он прошёл. Осталось сломать в нём это идиотское правило, что девочек бить нельзя. И более лучшего способа, чем привлечь к этой проблеме его сестрёнку, найти просто невозможно. Цыпа просто не сможет поступить иначе. Тут без вариантов. Он сломает себя сам.
Саша не хочет, чтобы он мстил. И это не девичье кокетсво и не попытка казаться добродушной. Это банальный страх за младшего брата. Его ведь могут посадить. А от одной мысли, что делают с мальчиками в тюрьме для несовершеннолетних, Саша ощущает, как внутри всё сжимается. Она тянет сигарету в рот и делает долгую затяжку. Нет, надо что-то придумать. Нельзя, чтобы Вадим нашёл тех парней. Не найдёт — они и не расскажут, что это нападение было совершено по наводке. Но что она может сделать? Только надеяться, что те парни, после встречи с Вадиком — точнее, с его пулемётом, окажутся достаточно умными, чтобы залечь на дно. Но на это мало надежды. У Вадима связи. И особое положение в мире криминала. Он обязательно их найдёт, это лишь вопрос времени. А это означает только одно: у Саши нет других вариантов, кроме как играть на опережение. Нужно рассказать всё Вадику самой, а потом надеяться, что он поймёт её, войдёт в её положение, и согласится уберечь Костика от ошибки. Сашу совсем не радует такая перспектива. Мало того, что он будет знать о её связи с женатым мужчиной, так она ещё и останется ему должна. Опять. Вадима в её жизни становится слишком много и это тоже её не радует. И всё же, выбирая между благополучием брата и собственными чувствами, она выбирает брата.
И именно сейчас, в эту минуту, когда она приняла столь сложное решение, ярко светя фарами, во двор медленно повернула машина Рослина. Саша даже не сразу сообразила, что это он. Лишь когда автомобиль припарковался возле её подъезда, а со стороны водителя показался молодой человек, она, как ошпаренная, слезает с подоконника и садится на пол. Осознавая, как по-идиотски себя ведёт, девушка тушит сигарету в пепельнице и прислоняется спиной к холодной батарее. И сожалеет, что выключить в квартире свет и притвориться, что дома никого нет, уже поздно.
Когда в дверь раздаётся звонок, Саша ещё несколько секунд сидит неподвижно, но потом, внушив себе, что эта встреча ей действительно нужна, встаёт с грязного пола, и направляется в коридор.
— Привет, — Вадим облокачивается на дверь и улыбается плотоядной улыбкой, когда встречается с ней взглядом.
— Привет, — девушка не держит его в подъезде, как раньше, и отходит в сторону, позволяя войти без всяких объяснений причин для визита — пусть и столь позднего, ведь на часах уже половина десятого ночи.
Вадим заходит и останавливается рядом. Смотрит на Сашу так, словно только что случилось что-то невообразимое — то, чего не должно быть.
— С каких пор ты здороваешься? Помнится, дружков своего брата ты принципиально игнорируешь. Что изменилось?
Уже не в первый раз он использует её слова против неё же. Саша растерянно смотрит мужчине в глаза, не зная, что ответить и как отреагировать. А потом замечает в них коварство.
— Держи витаминки, — после неловкой паузы он протягивает ей средних размеров пакет. Через него просвечивается связка бананов, апельсины, и другие фрукты. Саша молча берёт пакет и прижимает к животу.
— Эти витаминки уже некуда складывать.
Она игнорирует его колкую насмешку и отвечает по существу. Вадим приносит такие пакеты все три дня. Первый очень обрадовал Костю, но он не стал к нему притрагиваться, аргументируя тем, что Саше сейчас фрукты нужнее. Она к ним, естественно, не притронулась тоже — их ведь принёс Вадим. Когда появился второй пакет, содержимое первого было мгновенно съедено Костей. Теперь Рослин принёс третий — и она надеется, что на этом поставка фруктов прекратится. Как и визиты Вадика.
— А ты их не складывай, ешь. Тебе сейчас нужны витамины.
Саша жуть, как хочет придавить его самоуверенность, и довести до его сведения, что витамины нужны, когда иммунитет ослаблен. А у неё проблема в другой области. Но решает промолчать. Александра уходит на кухню, кинув по пути, чтобы Вадик не разувался — с той самой ночи в их квартире никто полы не мыл.
Оставив пакет на столешнице, рядом с печкой, Цыплакова заламывает себе руки за спиной и поворачивается к двери. Рослин останавливается в проёме и облокачивается плечом на дверной косяк.
— Ты как? — когда их взгляды встречаются, мужчина тихо, осторожно, интересуется её состоянием. От Кости он знает, что о случившемся Цыплаковы не говорили. Не факт, конечно, что она разоткровенничается с ним, но, а вдруг? Он, всё-таки, оказался её спасителем. Героем. Так, кому ещё можно открыть душу, как не ему? — Подожди, дай угадаю, — он склоняет голову набок и вспоминает, как при последней встрече она прятала свою слабость. — Нормально? — его взгляд шутливый, озорной. А в тоне нет и намёка на вопрос — Вадим точно знает, что его вариант ответа верен — она не признается, что ей хреново.
— Угадал, — спустя несколько секунд размышлений, Саша подтверждает. Собственная проницательность вызывает у Вадима усмешку. Он задумчиво смотрит на неё и чем дольше, тем глубже становится его взгляд.
— Ну, а если серьёзно? Ты как вообще?
Саша не спешит с ответом. Переводит взгляд на гостинец и понимает, что кроме ебучего «нормально» ответить-то и нечего.
— Лучше, чем той ночью, — всё-таки, найдя более-менее приближенный вариант к тому, что она чувствует, и который удовлетворил бы Вадика, она снова обращает взор к мужчине.
Он смотрит как всегда прямо, в упор. Саша думает: неужели он не понимает, что такой пытливый взгляд действует на собеседника не самым лучшим образом? Он вынуждает ощущать себя, как под прицелом. От него хочется сбежать. И это желание оказывается настолько сильным, что девушка подчиняется своим мыслям молниеносно.
— Кости нет. Сейчас я ему позвоню.
Цыплакова чуть ли не бегом срывается с места, напрочь позабыв, что собиралась поговорить с Вадимом, и отсутствие младшего брата сейчас ей как раз на руку. Но в этой неуютной атмосфере оказалось настолько невыносимо пребывать, что она оказалась готова пожертвовать столь ценным моментом — лишь бы не находиться под его пристальным взглядом.
— Подожди, — Рослин перехватывает её руку, когда Саша едва не прошмыгнула мимо. Она совершенно не учла тот факт, что путь к побегу лежит через Вадима, так «удачно» остановившегося в дверях. Девушка поднимает на мужчину взволнованный и немного затравленный взгляд. — Ничего мне рассказать не хочешь? — он многозначительно смотрит в ответ и замечает в её глазах промелькнувший страх.
О чём он говорит? Что она должна ему рассказать? Страшная догадка, что он узнал обо всём сам — о том, что она действительно собиралась рассказать, приходит на ум первой. А за ней ещё одна — что, если ему стало известно про их с Громовым деятельность?
— Например? — она старается сделать голос и лицо максимально беззаботными. Но волнение выдают глаза.
— Например, что тех гоблинов наняла жена твоего бывшего, — так же беззаботно отвечает Вадик, и видит потрясающую реакцию: глаза Саши расширились — то ли от удивления, то ли от неожиданности, а может, от всего вместе взятого. Её больше не волнует ни рука, что до сих пор зажата в его, ни узкий коридор, в котором они находятся. Теперь её волнует поистине главный вопрос:
— Откуда ты знаешь? — она даже не моргает, выглядит обескураженной. Даже голос стал ниже. Жаль, что не дрогнул.
— Ну, неужели ты думала, что я не стану искать тех, кто тебя обидел? — его губы трогает лёгкая улыбка, но взгляд продолжает оставаться глубоким.
Не без труда Саша вытягивает руку из его ладони — Вадим совсем не хочет лишаться телесного контакта с ней. Она делает шаг назад, но взгляда с Вадима не сводит. Теперь она иначе смотрит на него: как на проблему, которую необходимо решить. Но вот незадача: она понятия не имеет, как. Саша делает еще пару шагов назад и медленно разворачивается, до последнего не отрывая взгляда от мужчины — словно боится оставить его без присмотра.
Снова оказавшись на кухне, и теперь уже не собираясь отсюда сбегать, Александра подходит к окну. Теперь она следит за Вадимом, глядя в отражение на окне — но не в открытую, а краем глаз. Девушка берёт с подоконника пачку красного Marlboro и трясущимися пальцами, нагло выдающими её волнение, вынимает сигарету. Она зажимает фильтр губами, а другой конец подпаляет зажигалкой. Сизый дым, и плохая видимость в оконном стекле не позволяет ей рассмотреть выражение лица Вадика. Но она почти уверена: он удивлён. Почему-то все испытывают именно эту эмоцию, когда видят у неё в руках, а затем и в губах, сигарету. В нашем обществе принято считать, что такие, как она — не курят. Какая глупость. Именно такие и курят, и пьют, и закладки по городу делают.
— Не говори Косте.
Её просьба звучит неожиданно. И так интересно одновременно. Шутка, вроде: о чём конкретно не говорить — о том, что она курит, или о том, что нападение было подстроено, — сейчас кажется совсем неуместной. С немым вопросом в глазах Вадим подходит к Саше и становится сбоку.
Он склоняет голову набок и молча ждёт объяснений — хоть каких-нибудь. С того момента, как Цыплакова взяла в руки сигареты, прошло минут десять — не меньше. Сначала она курила, и он ей не мешал. Стоял всё в том же дверном проёме, наблюдая, как тревожно её плечи вздымались каждый раз, когда она делала затяжку. То, что она курила не вхолостую, а по всем правилам, по-взрослому, он знал. В её состоянии иначе быть не могло. А потом, выкинув в окно незатушенный бычок, Саша молча смотрела в окно. Что она там видела — для Вадима загадка. Он, например, не видел ничего, кроме непроглядной тьмы.
— Ну, что ты смотришь на меня? — она больше не выносит его пригвоздённого и молчаливого взгляда. Поворачивается к мужчине и смотрит в глаза — так вымученно, устало, как ещё никогда. — Если он узнает, то убьёт всех причастных: и тех двоих, и моего бывшего, и жену его, — мрачно объявляет она и отводит взгляд в сторону. — И я не преувеличиваю, — обречённо дополняет она.
— Убьёт — и правильно сделает, — в упор глядя на неё заявляет Рослин. Он видел, как нелегко ей было признаться, как она боялась, что своими словами накаркает беду. А теперь видит, как резко меняется её эмоциональное состояние: из разбитого и безнадёжного оно превращается в боевое.
— Ты что несёшь? — неуверенности и страха в ней как не было. Её лицо принимает огорошенный и одновременно возмущённый вид. — Ему шестнадцать лет!
Быстрая смена её поведения и настроя вызывает у Вадика щекочещее чувство. Ему становится совершенно ясно, что Саша намерена не позволить младшему брату узнать всю правду о нападении. И теперь ему очень интересно, что она собирается ради этого сделать и на какие отчаянные меры пойти.
— Ты бы что сделала на его месте? — Вадим себя не выдаёт ничем: смотрит и звучит так, словно в его голове нет других мыслей. — Только честно.
Цыплакова напористо смотрит ему в глаза и нехотя признаёт: она бы поступила так же. С проскользнувшей во взгляде досадой, отворачивается к окну и нервно стучит ногтями по подоконнику.
— Он же знает, что ты ищешь тех двоих? Ты можешь сказать, что не нашёл их?
Вадим даже не скрывает удивлённого взгляда. Впрочем, Саша всё равно не смотрит на него. Она обращает на мужчину взор лишь после того, как задала свои вопросы. И по её глазам Вадик понимает, что она уже даже не просит. Она требует.
— Предлагаешь соврать моему лучшему другу? И поставить под сомнение мою репутацию? И мои возможности? — он смотрит иронично, едва не насмехаясь, чтобы Саше стало ясно: он не собирается жертвовать своим положением. И судя по тому, как она резко отвернулась, Рослин не без оснований думает, что она сейчас кроет его всеми грязными словами, которые только знает. — Даже если я соглашусь, он мне не поверит. И сам начнёт их искать. И поверь — найдёт.
После этих неоспоримых фактов Вадим точно уверен, что на этом всё: уверенность Цыплаковой должна пошатнуться, и больше никаких неожиданных предложений от неё не поступит. Но вдруг она машет головой. Отрицательно.
— Тебе — поверит, — твёрдо заявляет она.
— С чего такая уверенность?
Цыплакова молчит какое-то время и вдруг буквально взрывается:
— Да он молится на тебя! — резко повернувшись, она выплёвывает веское основание — которое явно не хотела озвучивать вслух. Девушка молча смотрит ему в глаза, постепенно успокаиваясь, и когда эмоции утихают, продолжает: — Что бы ты ни сказал, он поверит. Даже в сущий бред.
Такое откровение на миг вызывает оцепенение. Для Вадика её слова — не новость. Он прекрасно видит, что Цыпа буквально смотрит ему в рот. Как его псы. Но то, что это понимает — и даже признаёт, Саша, для него становится открытием. Вадим в очередной раз думает, что надо завязывать недооценивать других людей. А эту девушку — особенно.
— Он же маленький ещё, — её тихий голос отрывает Рослина от мыслительного процесса и обращает всё его внимание на себя. — Ты же знаешь, что в шестнадцать мозгов нет. Он натворит дел, а потом что? Искалеченная психика? Алкоголь и наркотики? Пусть он нормально живёт… хотя бы сейчас.
Хотя бы сейчас — потому что жизнь «до» у младшего брата была не самой лучшей. Саша считает своё детство неудачным, но по сравнению с тем, что пережил Костя, оно было вполне сносным. Даже счастливым.
Родители работали на машиностроительном заводе — на том самом, где сейчас обитает Вадик. Их двушка не была такой прокуренной, а со стен не слазили обои. Паркет был светло-коричневым, покрытый лаком. А когда маленькая Сашенька неудачно подскользнулась на нём и упала рядом с сервантом, то в нём даже стоял хрусталь. Саша помнит, как каждые выходные они всей семьёй выбирались отдыхать в парк. Помнит, как каталась на лошадке, весело смеясь и махая родителям ручками. Помнит даже Анапу в девяносто седьмом. А вот дефолт девяносто восьмого она не ощутила. Что, в принципе, мог ощутить семилетний ребёнок? Она, как и прежде, на карманные деньги покупала петушка на палочке, собирала фишки, а летом ездила в детский лагерь по путёвке, которую выдали на работе у родителей. Потом наступил двухтысячный. Миллениум, который вся страна ждала едва ли не с теми же надеждами, которые ждала в эпоху перестройки, оказался для семьи Цыплаковых переломным. Завод закрылся.
Оставшись без работы, молодые родители впали в депрессию. И пока Светлана Михайловна пахала на подработках, Алексей Петрович запил. Глава семейства даже думать не хотел, чтобы пойти торговать на рынок. В нулевых этот бизнес процветал. Платили мало, но зато брали всех подряд. А если товар незаметно продать с наценкой, то на вырученные деньги можно было бы зажить как прежде — практически ни в чём себе не отказывая. Но разве мог он, заслуженный работник по сборке машин опуститься до простого торгаша? Вот и сидел Алексей Петрович дома, на кухне, в компании водки и иногда жены.
Через год родился Костя. А ещё через два мама всё активнее стала прикладываться к водке, а контроль над уже подросшей Сашей стал ослабевать. Уроки проверялись всё меньше, а гостей в их доме становилось всё больше. Саше они нравились: весёлые дяди и тёти всегда приносили что-нибудь вкусное. А иногда давали даже деньги.
Вследствии такого родительского контроля, а точнее — его отсутствия, Саша просто не могла не связаться с плохой компанией и не соблазниться на лёгкие деньги путём продажи наркотиков. В её случае по-другому быть просто не могло.
Но она хотя бы помнит, что так было не всегда. А что помнит Костя? Вечно пьяного отца, пропадающие из дома ценности и постоянную ругань. А ещё он был в детском доме.
Это случилось три года назад. Саша тогда была заграницей со своим парнем — тем самым Димой. А когда вернулась, и обо всём узнала, то, конечно, приняла меры, чтобы как можно скорее забрать младшего брата из этого ада. Дима помог: заплатил кому надо, и малого отпустили. Он там пробыл всего две недели, но впечатлений хватило на всю жизнь.
И как бы сильно Саша ни любила своего отца, она не может не согласиться с братом: после его смерти стало лучше. Спокойнее. Маму никто не спаивает. Саша не нервничает, когда отца сутками не бывает дома. У них в квартире больше не ошиваются алкоголики, и тайник под паркетом в их комнате больше не нужен: ценные вещи теперь можно оставлять на видном месте, их никто не утащит, и не обменяет на бутылку. У них у всех наконец-то появился шанс пожить нормально, спокойно. Как все.
— Ну, может ты и права.
Слова Вадима звучат, как обухом по голове. В хорошем смысле. Не веря, Саша обращает взор на мужчину. Он задумчиво и немного отрешённо глядит прямо перед собой, а потом резко делает шаг к столу и садится на табуретку. Он вынимает из олимпийки пачку сигарет — хорошо знакомые Саше Sobranie Black Russian и прикуривает. Делает несколько затяжек подряд — всё с тем же напряжённым видом — словно он мысленно взвешивает все «за» и «против».
— Зная натуру твоего братца… может и впрямь будет лучше, если он будет не при делах?
Вадим явно задаёт вопрос не ей — себе. И тем не менее, услышав его мысли вслух, Саша начинает внутренне ликовать. Она понимает, что ещё рано — Вадик не дал согласия. Он только думает. Но и это для неё уже победа. Цыплакова плавно, словно стараясь не привлечь его внимания, тоже присаживается за стол и обращает внимание, что надо бы Рослину стряхнуть с сигареты пепел. Не вставая со стула, она разворачивается назад и нагибается за пепельницей. Поставив её перед Вадиком, девушка решается задать вопрос:
— Что ты скажешь ему?
Уговорить Вадика было не самой сложной проблемой. Сложнее придумать, что сказать Косте.
— Надо подумать.
Примерно через минуту, почти докурив сигарету до фильтра, мужчина поднимает на девушку взгляд.
— Костян одержим одной только мыслью о расправе. И пока он этого не сделает, он не успокоится. И тут никакие уловки не сработают. Он — пацан. Ему важно тебя защищать. С этим вышла лажа. И не дать ему отомстить, значит уничтожить стержень внутри него. Ты же не хочешь поломать собственного брата?
Последний вопрос — риторический, потому Саша на него не отвечает. Тем более, что Вадим явно сказал не всё.
— Нужно дать ему то, что он хочет.
— В каком смысле? — она напряжённо смотрит на мужчину. Вадим явно предлагает не то, что она думает. Но что он имеет в виду, она расшифровать не может.
— Я ему скажу, что нашёл напавших на тебя. И отдам. Вот только они будут в таком состоянии, что даже разговаривать не смогут. Не факт, что вообще доживут до встречи с Костей. Если что, скажу, что мои люди перестарались. Таким образом мы убьём сразу двух зайцев: совершим вендетту и твой брат будет морально удовлетворён.
Девушка отводит взгляд, а затем и голову, в сторону.
— Это не то, что я хотела.
Это совсем не то. Саша хотела, чтобы Костя и близко не приближался к тем парням. Но Вадик, чёрт бы его побрал, как же он прав! Костя действительно должен за неё отомстить — для себя. Но поскольку такой вариант она априори не преемлет, то пусть он хотя бы думает, что отомстил.
— Пусть твои люди перестараются, — без явного энтузиазма просит она.
Из двух зол Саша снова выбрала самое злое — и снова у него лицо Вадика. Он молча кивает и тушит догоревшую сигарету в пепельнице.
— Хорошо, с этими упырями разобрались. С остальными чё делать?
— С какими остальными?
Он складывает руки на груди, опускает голову, и исподлобья многозначительно смотрит Саше в глаза. Не может же быть, чтобы она забыла, что в этом деле есть не только исполнители, но и заказчик?
— Не надо с ней ничего делать.
Не вполне понимая смысл её слов, словно Саша сейчас говорила на иностранном языке, которого Вадим не знает, он хмурит лоб и внимательно смотрит на девушку, пытаясь поймать её взгляд. Но она явно избегает смотреть ему в глаза, вынуждая подумать о худшем.
— Шутишь? Смешно.
Ему совсем не смешно. Более того, Пулемёту откровенно не нравится тот путь, куда ведёт их разговор.
— Я серьёзно, — она, наконец, поднимает на него глаза и так смотрит — уверенно, и совершенно определённо, что теперь Вадим убедился окончательно: она не забыла. Она надеялась, что забудет он.
— Обоснуй, — он внешне абсолютно спокоен, в то время, как внутри поднимается целый ураган.
Вопросов слишком много. И если в первой её просьбе был смысл, и Вадим даже предвидел такой вариант — что она попросит ничего не рассказывать Косте, то тут откровенная пробоина — Вадим понятия не имеет, почему она просит не трогать ту женщину. Он вопросительно смотрит на Сашу, но она упорно хранит молчание. Когда ему надоедает эта томящая тишина, разбавленная лишь редкими «у-ху» филина, Пулемёт шумно вздыхает, облокачивается локтями на край стола и нагибает корпус вперёд — ближе к Саше.
— Позволь тебе напомнить, Сашенька, что тебя чуть в рот не трахнули по заказу одной ебанутой бабы. И ты говоришь с ней ничего не делать? Да её убить мало, — довольно резко высказавшись, он возвращается в прежнее положение. Прислоняется спиной к стене, и задрав голову вверх, смотрит в потолок — недолго, пару секунд. Вдруг он внезапно переводит взгляд на девушку и совершенно спокойным тоном спрашивает: — Я вот думаю, может ей устроить то же, что она устроила тебе? И нанять тех же пацанов? Представляешь? Око за око. Как тебе?
Взбешенное состояние, которое Вадим не смог сдержать, передалось теперь и Саше. Она вскакивает, как ошпаренная, и поражает его твёрдым, самоуверенным тоном:
— Это мои проблемы. И решать я их буду сама. Не лезь в это.
Она заранее знала, что ничем хорошим её высказывание не закончится. Как минимум, Вадик выдаст очередную матерную тираду, а как максимум просто прикончит её. Он тоже встаёт с места и делает шаг к ней. Теперь Вадик максимально близко. Саша смело, с вызовом смотрит ему в глаза и изо всех старается не показывать, как ей страшно.
— Это было твоей проблемой до того, как они тебя чуть не отымели во все места. И пока я тебя не спас от этого. Теперь это мои проблемы.
Выразив своё мнение, мужчина ещё некоторое время смотрит ей в глаза. В упор. Назидательно. А потом отходит к окну. Пока он не видит, Саша закрывает глаза и выдыхает.
Уже привычное молчание опять воцаряется между ними. В знак протеста оба стоят друг к другу спиной. Вадим, облокачиваясь ладонями на подоконник, смотрит в тёмное окно. А Саша, находясь в противоположном конце кухни, в качестве зрительного объекта выбрала плитку на стене.
— Что-то мне подсказывает, что ты просишь её не трогать не потому что хочешь сама ей накостылять. В чём дело, Саш?
— Ты всё равно не поймёшь.
Цыплакова слышит за спиной движение. Ей кажется, что Вадим обернулся.
— Ну, я же как-то понял, почему ты не хочешь посвящать в эти проблемы Костю.
Саша оказывается в безысходности — прямо как полчаса тому назад, когда стала заложницей в собственном коридоре. Сейчас Вадим её не держит, но она так же чувсвует, что деться от него некуда.
— У неё двое детей. Младшему десять.
Рослин даже рад, что Саша так и не обернулась, поскольку выражение его лица сменило несколько эмоций: от глубокого удивления до истеричного немого хохота, и теперь выглядит несколько неоднозначно, даже странно.
— Серьёзно?! — в его тоне Саша отчётливо слышит недоумение. Мол, как так?! И разочарование — он совершенно не ожидал, что её ответ будет таким.
— Я же говорила — ты не поймёшь, — она не углубляется, и не объясняет ему, что как человек, отца которого убили, она ни морально, ни физически, не может допустить, чтобы из-за неё отняли у кого-то мать. И тут уже не имеет значения, что эта самая мать натравила на неё бандитов.
— Мать Тереза, блять!
Ей ой, как далеко до этой Святой, но высказывание Вадика — такое злое, брюзжащее, отчего-то вызывает улыбку.
— Есть ещё кое-что, — Саша наконец оборачивается и серьёзно смотрит ему в глаза. Вадим уже без смеха выжидающе глядит в ответ, не представляя, чем ещё она его удивит. — Эта женщина — капитан полиции, — судя по тому, каким сосредоточенным, и даже настороженным стал его взгляд, мужчина осознаёт, чем это грозит, и всё равно Саша решает спросить: — Ты же понимаешь, что тебе светит за мента?
— Одного моего знакомого за убийство мента короновали.
Округлив глаза, Александра откровенно поражается спокойному тону Вадима и невообразимо глупому ответу.
— Тебя посадят! — она срывается с места и быстрыми шагами сокращает расстояние до мужчины. Она встаёт рядом с ним и уже тише, но все так же беспокойно дополняет: — Если не убьют. — Девушка поворачивает к Вадиму голову и объясняет то, что он сам понять не может или просто не хочет: — Если ты её тронешь, то пострадают все: и ты, и я, и Костя. Нам всем крышка, ты понимаешь это? — с надеждой в глазах она ненадолго замолкает, давая время подумать над её словами, а потом медленно подводит к тому, в чём пытается его убедить с самого начала: — То, что она сделала — это плохо. И хорошо, что всё хорошо закончилось.
— Хорошо закончилось? — с иронией в тоне переспрашивает Вадим. — Нихуя там не закончилось. Всё только началось, — жёстко ответив, он первый отводит глаза — как в знак, что разговор окончен. Оттолкнувшись от подоконника, он делает шаг в сторону.
Саша с самого начала понимала, что этот разговор обречён на провал. В вопросе с Костей она на один процент была уверена, что он её поддержит. А в этом она уверена на все сто — что он будет против. И его понять она может: Вадим был там. Он видел, что те парни с ней едва не сотворили. Будь она совершенно левой девушкой, ещё можно было бы с ним договориться. Но в её случае всё гораздо сложнее: мало того, что он её знает лично, так она ещё и является сестрой его друга. И самое важное: у Вадима на неё стоит. Именно стоит, за влюблённость она его заинтересованность не считает. И вот тут уже действительно рассчитывать не на что.
— Послушай, — и тем не менее, Саша не отступает. Неожиданно — и для себя тоже, она хватает его за руку. — Мы живём не в средневековье, чтобы устраивать кровную месть.
Видя взгляд, который мужчина направил не на неё, а на их руки, Саша тут же убирает свою и неосознанно прячет за спину. Её глаза заискивающе смотрят Вадиму в лицо, и когда он обращает на неё внимание, они принимают умоляющий вид.
— Я услышал, — монотонно заявляет он. А потом вдруг хватает девушку в охапку и резко тянет на себя. — Теперь ты послушай, — Александра не успевает опомниться, как сидит у мужчины на коленях. Она делает попытку вскочить, но в ответ лишь чувствует, как его руки, сложенные вокруг неё, крепко сжимают рёбра — почти до боли. — Сиди спокойно и слушай, — властный голос прямо в ухо настоятельно рекомендует успокоиться. И Саша затихает, интуитивно чувствуя, что лучше подчиниться. — Видишь ли, Сашенька, не всё так просто, как кажется. Даже если бы я хотел, я бы это не смог оставить вот так. Ты ведь знаешь, кто я такой, да? Ты ведь всё поняла? — в его голосе слышится надежда. Он действительно хочет думать, что она всё знает. — Костян рассказывал? Даже если нет, ты умная девочка, и ты должна была догадаться.
— Я знаю, — Саша отвечает сквозь зубы, сжав руки в кулаки.
— Хорошо, — он облегчённо выдыхает. И начинает объяснять, как неразумному существу всё то, что она и так прекрасно понимает: про своё особое положение, про то, что его не поймут, если он спустит это дело на тормозах, и про то, что любое зло должно быть наказано. — Я не могу, понимаешь? Я был там. Весь этот пиздец случился при мне. И случился он с тобой.
Высказав всё, как есть, он молча смотрит на её профиль лица с желанием понять: услышала ли она его?
— Ты меня убедила не рассказывать про это Костяну. Хоть я и категорически не согласен с этим, но ладно. Тут тебя понять можно. Но твоя вторая просьба — уже перебор.
Рослин размыкает силки. Предупреждает её намерение вскочить и кладёт ладони на её бёдра и подталкивает вперёд. Он поднимается на ноги и кидает на девушку ещё один взгляд — контрольный. А вдруг она поняла его? Но, увы, Саша лишь с прежней угрюмостью смотрит себе под нос. Он встаёт и собирается уходить, как вдруг она хватает его за руку — уже второй раз за последние десять минут. Но на этот раз она его не отпускает, держит сильно, и смотрит щенячьими глазами. У неё получается не так хорошо, как у Сэма Винчестера, тем не менее, на Вадика производит впечатление.
Нервный смешок вырывается из его уст. Вадим резко отводит глаза и несогласно качает головой.
— Не смотри на меня так, — предостерегающе говорит он. По-лисьи хитро смотрит на Сашу и меняет положение их рук: теперь уже не она его держит, а он её. Его лицо снова принимает серьёзный вид, и Рослин убеждает: — Я любую твою просьбу выполню. Любую прихоть. Но не эту.
— Вадик, — Цыплакова не отступает и взглядом даёт понять, что настроена решительно. Почти шепчет: — Пожалуйста.
Вадим отчётливо понимает, что все её причины, чтобы не мстить — полная херня. Любая девушка бы хотела, чтобы за неё было совершено возмездие. И почему этого не хочет Саша — хороший вопрос, на который она, почему-то, категорически не хочет отвечать. Более того, пытается его спрятать за другими сомнительными фактами. Он смотрит на неё — и чем дольше, тем навязчивее становится мысль пойти у неё на поводу. Между ними такие трепетные отношения возникли в ту ночь, когда он её спас! И не согласиться выполнить её просьбу — значит расшатать к ебеням то шаткое доверие, что есть у неё к нему сейчас. Он всё ближе и ближе к тому, чтобы согласиться. Но не просто так. Грех не воспользоваться её готовностью сделать всё, что угодно. Вот только Саша ничего не предлагает. Лишь смотрит своими красивыми глазами. Если это она так намекает, то делает это слишком завуалированно. С мужчинами так нельзя, они же не понимают намёков. Саша не может не знать об этом. Чего же она ждёт? Надеется, что ему хватит её красивых глаз?
— Да что ж ты делаешь?! — и ему, кажется, хватает. Когда Вадим вырывает руку, а потом отворачивается к окну, Саша с удивлением, и некоторым сомнением осознаёт, что эта чисто женская уловка сработала.
Мужчина сквозь зубы матерится и берёт со стола свои чёрные сигареты. Саша смотрит, как лихорадочно он щёлкает зажигалкой, и чувствует, что тоже хочет курить. Причём, хочет курить то же, что и Вадик.
— Нахрена я пришёл сюда? Сделал бы всё по-тихому, ты бы и не узнала, — прикурив, он со злостью бросает пачку на подоконник. Подпрыгнув, она вылетает в открытое окно. — Прекрасно, — произносит он спустя несколько секунд молчания и осознания, насколько нелепая ситуация сейчас произошла. — Ещё и сигареты просрал.
— Но ты же хотел, чтобы я узнала, — не спрашивая, совершенно уверенным тоном выдаёт Саша. Вадик поворачивает к ней голову и видит потрясающую картину: скрестив руки на груди, она облокачивается задом на стол и улыбается — одними глазами, как никогда прежде.
Между ними воцаряется тишина — совершенно особенная. Её отличие в том, что теперь и Саша, и Вадим, смотрят друг на друга с абсолютно идентичными чувствами. Без пошлости, гнева, недоразумений и коварства. В их глазах что-то светлое, чистое. И взаимное.
— Пообещай мне одну вещь, — не отрывая от неё взгляда, Вадим стряхивает пепел в окно. — Ты больше никогда не будешь ходить мимо гаражей, строек, и так далее.
— Обещаю, — моментально говорит она, едва заметно кивнув головой. Вадим удовлетворённо улыбается — и даже после того, как она выдвигает взаимное требование: — Теперь ты пообещай, что не тронешь её.
Рослин готов рассмеяться от их глупого диалога — точно в детском саду, и тем не менее, совершенно серьёзно отвечает:
— Обещаю.
Но как же планы? У него ведь были такие грандиозные планы! А никто и не говорит об их отмене. Всё будет так, как он задумал. Разве что с небольшими дополнениями.
И, похоже, убитых зайцев ожидается больше, чем два.
— Ну, а теперь честно: что из всего вышеперечисленного заставляет тебя не врубать ответку? — всё ещё злясь от непонимания её мотивов, Вадим возвращается к прежней теме. И теперь уже искренне надеется, что удовлетворит своё любопытство — он ведь пообещал Саше не мстить. Смысл ей теперь утаивать правду?
Не скрывая интереса во взгляде, он затягивается. Вадим прав — её причины не мстить, лишь попытка спрятать истинную причину. И она по-прежнему не хочет её раскрывать. Смотрит на Вадика — как он курит, склонив голову, а белый дым струится вокруг него, и ощущает желание забрать у него сигарету.
— Ты.
Её ответ застаёт Пулемёта врасплох. Застыв на месте, он смотрит на неё как дурак, и откровенно охуевает, когда Саша, постояв ещё немного на прежнем месте, делает шаг и оказывается напротив него. Она идёт на поводу у своего странного желания и не думая о том, как это будет выглядеть со стороны, забирает из его рук дымящуюся сигарету и… курит. Она, блять, курит его сигарету, которую совсем недавно курил он, и с совершенно обычным, ничего не выражающим лицом, смотрит куда-то в темноту улицы.
— Я не хочу быть тебе должна.
Она возвращает ему сигарету и краем глаз замечает, что на его лице начинает растягиваться улыбка. А спустя несколько секунд размышлений приходит к осмыслению:
— Я всё равно тебе должна, да? — Саша поворачивает голову к Вадиму и по его реакции понимает, что права.
— Знаешь, что мне в тебе нравится? — он улыбается, точно плутовка. Не отрывая глаз от девушки, затягивается, и выдыхает дым в сторону. И ловит чёртов кайф от одной мысли, что несколько секунд назад эта самая сигарета была в её губах. — Ты поразительно догадливая, — неожиданная откровенность пошла дальше, чем они оба думали, и вот уже Вадим признаётся ей в симпатии — прямо, словами, а не как раньше — намёками и взглядом. Но на этом он не останавливается: — Я тебя тогда действительно караулил. Оба раза.
Саше нравится его честность — такая внезапная и интригующая. Она испытывает волнение от всей этой странной ситуации, но не прерывает взгляда глаза в глаза. Вадим замечает, как уголки её губ немного поднялись вверх в ответ на его последние слова. И идёт ва-банк:
— Сходи со мной на свидание.
Как громовой раскат прозвучало его предложение. Девушка отводит глаза в сторону и чувствует, как краснеют щёки от его взгляда. Саша всеми силами старается держаться и не показывать рвущуюся наружу глупую улыбку.
Она думает около минуты. Вернее, делает вид, что думает, ведь и ей, и Вадику, прекрасно известно, что выбора у Саши нет: она уже по многим пунктам ему должна. И свидание — самое малое, и самое безобидное взамен на всё, что он пообещал сделать, и что уже сделал.
— Хорошо, — Александра медленно и нехотя поднимает взгляд на своего собеседника. На его лице растянута его фирменная улыбка — широкая, и не совсем адекватная. — Только не думай, что это что-то изменит. Моё мнение насчёт тебя всё то же.
— Конечно, конечно, — он подозрительно быстро и легко отчеканивает ответ — абсолютно на отьебись, и затянувшись, принимается по-особому смотреть Саше в глаза — как на высокую гору, которую вот-вот покорит.
Его озорная улыбка не внушает Саше доверия. Вадим многообещающе смотрит и вдруг протягивает ей сигарету — как в знак состоявшейся сделки. Девушка ненадолго переводит взгляд к объекту в его пальцах, затем опять возвращает к Рослину.
— Я не курю.
Вадим озадаченно приподнимает брови в немом вопросе: тогда, что это было пару минут назад? А потом сам и отвечает себе — тоже про себя: она курит не на постоянной основе, а только когда прижмёт.
— Какая ты правильная. Ни пьёшь, ни куришь, — колко пошутив, он замолкает. Странно глядя на девушку, пару раз моргает, а потом задаёт неожиданный вопрос: — Может, ты хоть наркоту толкаешь?
Он смеётся почти сразу после своей гениальной шутки. Но Саше хватило времени, чтобы ощутить внутри тревожный толчок.
— Когда ты свободна? — его голос звучит мягко, ласково. И никак не выдаёт внутреннее ликование — ему удалось провернуть такую грандиозную аферу! Да, снова нечестно, но когда он играл по правилам? А победителей, как известно, не судят.
— Давай через неделю, а лучше через две. Как раз царапины затянутся, — она машинально поднимает руку и рассматривает ладонь. Царапины-то затянутся, а вот болячки на коленках ещё долго заживать будут. Вадик берёт её руку в свою и принимается рассматривать свои старания — во всех смыслах этого слова.
— Ты мне позвонишь или я тебе? — как ни в чём не бывало, он внимательно рассматривает её ладонь, и выглядит вполне непринуждённо, пока не поднимает на девушку глаза — хитрые, с чертовщинкой. — Или подкараулить тебя?
Саша вытягивает руку из его лап и пытается быстро принять решение. Если ждать, пока он позвонит — вся изведётся. Будет вздрагивать от каждого звука, и панически бояться увидеть входящий с незнакомого номера. Узнать у Кости его номер, чтобы знать точно, когда Вадик позвонит — не вариант. Всё равно будет в нервном напряжении от ожидания. Позвонить самой — тоже весьма волнительный, но более щадящий вариант. И самый оптимальный. На нём Саша и остановилась… пока в её голову не пришла гениальная идея.
— Не звони мне. Напиши, — ждать сообщение — тоже весьма волнительно. Но не настолько, как ждать звонка. — Номер мой у Кости спросишь.
Вадик, в отличие от Саши, не боится телефонных разговоров. И он даже в глубине души расстроился, что она предложила этот вариант. Возможно, даже бы поспорил, если бы не её последнее предложение. Он уже привычно пристально смотрит ей в глаза, а потом вдруг усмехается. Достаёт из кармана телефон, что-то там делает, а потом переводит взгляд на девушку. На его губах запечатлена ухмылка. Вадим держит телефон так, будто кому-то звонит по громкой связи. Но гудков не слышно. Саша чувствует какой-то подвох. И вдруг слышит, как в комнате звонит её телефон. Она машинально срывается с места, делает шаг, и вдруг резко останавливается. Поворачивает голову к Вадику — он смотрит как и прежде, с издёвкой, и до неё наконец доходит, в чём был подвох.
— Неужели ты думала, что у меня нет твоего номера?
— И давно он у тебя?
— С того дня, как впервые тебя увидел.
Вадим снова её удивляет. Саше хочется узнать, почему он за всё время ей ни разу не звонил? Не писал? Но спрашивать не станет. Неожиданно для себя она осознаёт, что боится услышать ответ.
По своему опыту она знает: что четырнадцатилетние мальчики, что двадцатилетние парни, что тридцатипятилетние мужчины, обзаведясь номером телефона понравившейся девушки, тут же ей позвонят. И будут названивать до тех пор, пока не выйдет толк. В этом плане они упёртые. Но Вадик… давно знает её номер и ни разу этим не воспользовался? А что вместо этого? Два раза подкараулил для личной встречи, устроил так, что она два дня была с ним на даче, и пришёл с предложением вместе поехать в Питер. Вадим, определенно, не ищет лёгких путей. Пора бы понять, что Вадик — не все, и живёт он по каким-то своим правилам. И если бы не этот вопрос — кто кому позвонит, когда бы она узнала, что её номер уже давно имеется у Вадима? И откуда? Впрочем, она догадывается. Но не знает, что её предположение ошибочно. Её номер телефона он узнал из досье. Да, он соврал, когда сказал, что знает его с того дня, когда её впервые увидел. Так просто звучит красиво, эффектно. Тем более, как выяснилось — на понты она всё-таки ведётся.
Не счесть, сколько раз Вадик порывался ей позвонить, или написать. Как идиот открывал чат, начинал что-то писать, потом стирал, потом опять писал, стирал, и так по кругу. Просто, что он мог написать ей? Банальное «Привет»? Или какую-то пошлятину? Смайлик отправить? Или мем? Ебучий двадцать первый век! У нас есть десятки способов для общения, но порой они все бессмысленны. Вот и оставалось единственное — рассматривать её Инстаграм. Там он не стал скрываться, понаставил лайков на все фотографии, подписался со своей настоящей страницы, не стесняясь ни разврата, ни укуренных и обдолбанных лиц, которых на его странице хоть завались — а он был уверен, что она зайдёт посмотреть. Она же девушка, и иначе быть просто не могло. Но и здесь он ей не докучал — ни комментариев под фотографиями, ни ответов на истории. Только грёбаные лайки. И почему она не кинула Вадима в чёрный список и не закрыла страницу — для него серьёзная такая, непонятная загадка.
***
Цыпа уже который день не может отделаться от странной и навязчивой мысли, что ни в какой Питер Вадим не уезжал. Он всё это время был здесь, в Чай-Хонте. И если предположить, что он прав, то напрашивается вопрос: зачем тогда было врать? Хитроумный Вадик никогда и ничего не делает просто так, всё имеет свои цели. И какая же тут могла быть цель? Всех запутать? Отвести от себя внимание? Цыпа не представляет, как близок к правде, но вместо того, чтобы думать дальше на эту тему, он переключается на соседнюю: Вадим следит за Сашей. И это факт. Факт, который очень сильно ему не нравится. Как и не затихающий интерес Пулемёта к ней. Если раньше Костя воспринимал это всё как забаву, ему даже было приятно, что Вадим запал на его сестру, то теперь он относится к этому вопросу иначе — острее, с явной настороженностью. А тут ещё это нападение. И по странному стечению обстоятельств её вызволяет из беды этот грёбаный принц на белом коне. Точнее, на чёрной бэхе. Цыпа не верит, что Пулемёт там оказался случайно. Как он говорит: в нужном месте и в нужное время. Не бывает таких совпадений. Он следил за ней. Но зачем? И связано ли это как-то с его псевдокоммандировкой? А ещё, как назло, уже почти прошёл пятый день с той злополучной ночи, а Пулемёт до сих пор не нашёл тех, кто напал на Сашу. Цыпе это тоже кажется странным. Он убийцу его отца нашёл за меньший срок. Костя пытается свести все эти странности воедино и найти общую нить, но выходит какая-то лажа.
До его ушей доносится говнорэп Фила — Ленка опять притащила с собой этого ботана. Цыпа оборачивается и мажет взглядом по парню. Его бесит в нём всё: дурацкая кепка, синяя ветровка с непонятным рисунком, идиотские кроссовки с не менее идиотскими ядовито-красными шнурками — поди дорогущими, родители у него неплохо зарабатывают. Цыпа смотрит на этого попугая и ощущает, как внутри него поднимается пёс. Филипп его раздражает одним своим видом и Цыпа не знает, почему. Он ведь самый обычный пацан: как он, как Гоша. Трусливый, правда. И гнусный. Друзей у него нет — что не удивительно, только Ленка. И то, он у неё вроде страшной подружки. Поныть там, слащавые сериальчики посмотреть, когда Иры нет. Так говорит Тим. А ещё Фил умный. До омерзения умный. Насколько, что он рядом с ним ощущает себя непроходимым тупицей — хотя он, в общем-то, неглупый парень — хоть и смотрит «Дом-2». Костя смачно схаркивает и невольно думает, что этот бы точно догадался — какую важную деталь он упускает.
Решение подтянуть к вопросу Губина приходит моментально. Нет, конечно, он не собирается его посвящать во все вопросы. Пусть хотя бы выяснит, покидал ли Рослин Чай-Хонте. И если окажется, что нет, то он будет наверняка знать, в каком направлении думать дальше.
Он свистом привлекает его внимание, а потом жестом зовёт к себе. Дважды споткнувшись на пути к Цыпе, и всё время оглядываясь на свою подругу, Филипп останавливается в двух шагах от Кости. Цыпа посмеивается и колко шутит на тему, чего это он так далеко встал? Боится? А потом, резко сменив стиль поведения на вполне нормальный, он сам сокращает дистанцию и обнимает пацана за плечи. Тихо, чтобы никто не услышал, он задаёт свои вопросы, и получает в ответ целую диссертацию, половина которой состоит из молодёжного сленга, используемого в интернете. И вот они с Губиным, вроде бы, ровесники, но Цыплаков ничего не понял!
— Ты мне просто скажи — это возможно как-то узнать? — терпение Кости уже на пределе. А когда его собеседник начинает в ответ что-то мямлить, Цыпа ставит вопрос ребром: — Да или нет?
— Теоретически — да, но вот практически…
— Отлично, — Цыпа перебивает его, не желая выслушивать отговорки, и хлопает по спине. От неожиданности и, видать, сильного удара, парень чуть не падает. — Что тебе нужно для этого? Имя, фамилия, адрес?
— Номера телефона и ссылки на Инстаграм будет достаточно.
Цыпа дал Гуфу два дня и собрался уходить — больше тут ловить нечего. Подойдя к ребятам, чтобы попрощаться, в кармане его спортивок зазвонил телефон. Лиза, услышав мелодию — ту самую, что он нашёл в её плей-листе и специально поставил на звонок, наконец-то отрывается от съёмки всего вокруг происходящего, и смотрит прямо на него. Удивлённо, с недоверием. Оскалившись в ответ, парень принимает вызов.
— Цыпа? Я нашёл тех гоблинов. Приезжай.
Голос Вадика звучит ниже обычного. Он не называет адреса, и не говорит конкретно, куда приезжать. Но Цыпа и так знает. И кого тот имел ввиду, говоря о гоблинах, он тоже знает.
— Я сейчас буду.
Цыплаков быстро прощается с друзьями и уходит. Лиза, внимательно рассматривая его во время недолго разговора, и после, сразу заметила резкую перемену в его лице. А ещё раньше она заметила, что Костя в последние дни какой-то мрачный. Лена говорит, что он всегда такой. И Лиза с ней отчасти согласна. Но в последние дни он какой-то особенно мрачный. Гордеева мысленно ставит себе крестик, чтобы завтра с ним поговорить об этом, ну, а пока предлагает брату и его друзьям закругляться и идти по домам.
***
— Где они?
Увидев Вадика на кухне, Цыпа сходу задаёт свой главный вопрос. Он так зол и возбуждён мыслью, что сейчас расправится с теми, кто посмел подумать совершить те отвратительные действия с его сестрой, что даже не обращает внимания на двух парней, которым Вадим передаёт пачку зелени. Лишь замечает, что один, уходя, хромает.
— Пошли.
Рослин кивает в сторону и уходит первым. Он приводит пацана в свой кабинет и сразу подходит к мини-бару. Наливает полный стакан водки и протягивает Цыпе.
— Пей, — без объяснений говорит он, видя удивлённый и немного тупой взгляд малого. Парень выпивает до дна и занюхивает рукавом олимпийки. — Выпил? Теперь сядь. Информация невесёлая, сразу предупреждаю.
Не зная, о чём думать, Цыплаков садится в кресло. Вадим наливает во второй стакан тот же напиток и садится напротив. Он внимательно и в то же время осторожно заглядывает в глаза Косте и перекладывает стакан из руки в руку.
— Я тебе должен кое-что рассказать. Хоть и твоя сестра просила тебя не посвящать в это, я считаю, что ты должен знать.
И он вываливает на Цыпу всё то, что было сфальсифицировано им изначально. Теоретически Вадим не нарушил своё слово, данное Саше. Он обещал ей, что не станет мстить. Он и не будет. Будет Костя. А что касается вопроса — не посвящать малого в суть, тот тут он и вовсе не давал никаких обещаний. Он просто сделал задумчивое лицо, а она отчего-то решила, что убедила его.
— Вот сука, — опешив от услышанного, Цыпа горячо обещает: — Я убью её. Тварь, — он вскакивает, и чувствует, что готов прямо сейчас идти искать ту женщину и мстить. За сестру он убьёт любого, и не важно какого он пола.
Вадим оказался прав. Его план сработал.
— Тихо-тихо, сядь, — но неожиданно Рослин протягивает к нему руку, надавливает на плечо, и наставническим тоном просит не спешить.
— Что, тихо? Из-за неё мою сестру чуть не… — Цыпа говорит громко и возмущённо, но замолкает на полуслове и сжимает губы в тонкую полоску. — Я урою её, — выдохнув, сдавленно добавляет он.
— Уроешь. Но выслушай сначала меня. Убьёшь ты её, и чё? Она тупо сдохнет. Ну, помучается чуток перед смертью. И всё? Такой мести ты хочешь?
Осознавая, что Вадим сдерживает его не просто так, а явно что-то замышляя, Костя переключает внимание на него.
— А что ты предлагаешь?
Вадим довольно улыбается и расслабленно облокачивается на спинку дивана. Цыпа, остыв, садится в кресло и готов внимательно выслушать Рослина.
— Каково, на твой взгляд, самое худшее наказание для взрослого, состоявшегося человека?
— Отнять бизнес? — подумав, предполагает Костя.
— Тоже вариант. Но я не про то. Единственное слабое место у человека — любого, это его ребёнок. У этой бабы двое детей. Пацан, и девка. Девка в этом году школу окончила. Свеженькая, непотасканная. Возможно, девственница. Хотя, знаю я этих девственниц, у меня половина стриптизёрш — девственницы.
— Что, правда? — Цыпа хмурит брови и кидает на Вадика недоверчивый взгляд.
— Правда, — без тени лжи на лице подтверждает тот. — Они в жопу дают.
Густо покраснев, парень отворачивается. Вадик ухмыляется от его реакции, а потом опять возвращается к разговору:
— Если ты хочешь отомстить этой суке, то лучше всего это получится с помощью её девки, — он нагибается вперёд и особенно серьёзно смотрит в глаза Цыпе. — Для матери нет ничего хуже, чем боль, причинённая её ребёнку.
— Ты предлагаешь убить её дочь? — прямо уточняет Цыпа. Его голос неожиданно для Пулемёта дрожит, а в глазах отчётливо виден страх. — Вадик, ты что?! Она же тут вообще не при делах.
— А так обычно и бывает: страдают всегда невинные, — по-философски заявляет Вадим. — Но ты меня не совсем понял. Зачем убивать? Её ебанутая мамаша наняла тех утырков с другой целью. Вот ты, её же методом, и отомстишь. Око за око. Смекаешь?
Цыпе требуется несколько долгих и жутких секунд, чтобы осмыслить, а затем переварить слова Пулемёта.
— Ты имеешь в виду… — теперь уже в его глазах отражается не страх, а самый настоящий ужас. — Нет, ты что! Нет. Я не смогу.
— Сможешь. Просто подумай, что что те ублюдки чуть не сделали с твоей сестрой, — Вадим психологически давит на Цыпу, а вдовесок продолжает шокировать неожиданными идеями: — А хочешь, даже не один это сделай. Тима позови. Думаю, он не будет против такого движа. А чё, тех было двое, вас будет двое. Всё, как мадам заказывала.
Костя с содроганием думает о том, как просто и обыденно Вадим говорит об изнасиловании ни в чём не виновной девочки. И этот человек имеет виды на его сестру. Да он же чудовище! Цыпа не понимает, как вообще допустил мысль, что Вадик был бы Саше хорошей парой. Он поднимает на мужчину взгляд и встречается с его холодными, стеклянными глазами и мысленно клянётся, что не подпустит Вадика к ней ни на метр. Только через его труп.
— Почему Саша не хочет, чтобы я знал?
— Боится за тебя. Она знает, что ты захочешь мстить. И не хочет, чтобы ты лез во всё это дерьмо. Думает, что ты маленький беззащитный мальчик, и это опасно для твоей психики. Я ей обещал, что ты ничего не узнаешь. Но у меня тоже была сестра. И не сказать я не мог.
Цыпа опять смотрит на Пулемёта, но теперь уже с удивлением. В моменты откровенных разговоров Вадик однажды поведал, что до пяти лет жил с матерью. А потом у него появился отчим. Он пил, водил домой других баб, развлекался с ними прямо при нём, и избивал его мать. В тринадцать Вадиму надоело это терпеть, и он впервые нанёс ответный удар — ножом, в бочину. Мать не оценила его заботу и выгнала из дома, предварительно обвинив во всех своих бедах. Через полгода скитаний и разбоев — ведь надо было на что-то жить и зарабатывать авторитет среди местной шпаны, его заприметил один человек, как позже выяснилось — вор в законе, давший впоследствии билет — в мир денег, власти, и безнаказанности. Это был билет в один конец. Вадим его не взял. Взял Пулемёт.
В восемнадцать лет он попал в тюрьму. Криминальные покровители его не стали отмазывать. Только помогли максимально скостить срок. Так было надо. Вадиму объяснили, что тюрьма — это как школа. Школа жизни. И ему было необходимо её пройти. Он отбывал там наказание полтора года, и вышел по УДО. И первым делом отправился в свой дом. Там всё было как и прежде: какие-то посторонние люди, избитая мать, и пьяный в хлам отчим. Только он был уже совершенно другим человеком. Вадим сделал то же, что и шесть лет назад: нанёс удар кухонным ножом. Но уже не в бок — в сердце. На этот раз он не плакал. Он смотрел, как жизнь уходит из глаз мужчины, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Он не побежал мыть руки в ванную, он спокойно их вытер кухонным полотенцем и кинул в лицо отчиму, валяющемуся у него в ногах.
И ни разу, мысленно отправляясь на несколько лет назад, ни в одной истории не фигурировала личность его сестры.
— Ты сказал — была? — Цыпа цепляется за прошедшее время и осторожно интересуется: он правильно понял?
— Была, — подтверждает его худшие мысли Вадим. — Умерла. От передоза.
— Извини.
Цыпа задумчиво уставился себе под нос. Он считал, что его жизнь — дерьмо. У некоторых и похуже, оказывается. Он не оправдывает жесткость Вадима, но думает, что тот имеет право быть таким.
Пулемёт выпивает водку и ставит стакан на стол. И умалчивает, что сам свою сестру и убил, подсадив на иглу.
— Саша ни о чём не узнает, не переживай, — на выдохе, резко, и не глядя Пулемёту в глаза, Цыпа вскакивает с кресла, пересекает кабинет и распахивает дверь.
— Что ты решил? — но вопрос Вадима не даёт ему уйти.
— Я… я не знаю. Мне надо подумать.
— Ты ещё и думать собираешься? — он недобро ухмыляется. Смотрит на Цыпу, как на слабака. — А я бы не думал.
Последние слова бьют прямо в цель — в стократ сильнее, чем все предыдущие. И судя по тому, как резко Цыпа поменял выражение лица, он принял решение.
