Расстроение личности

Я лежал на спине с открытыми глазами и пялился в потолок. Я хотел спать. Забыться, отдохнуть, утонуть во сне, а потом проснуться, как ни в чем не бывало. Я устал. Майда куда-то ушла с утра, травки собирать, наверное. Она их запасала сейчас, чтобы продать на торгу в городище. Мне велела приготовить еды, вымести пол и закончить прочесывание мравки, травы, похожей на лен, я вспомнил. Осталась неделя до нашего отъезда, основные приготовления были сделаны – осталось дочесать последние мешки, дособирать последние травки, выстирать завтра все вещи. Но я чувствовал себя разбитым. Не то, чтобы совсем разбитым, не то, чтобы скучающим – дел было полно, но это мерзкое ощущение ненаполненности, отсутствия занятия, в котором я мог отдохнуть, угнетало. Обычно я после особенно тяжелых дней просто сидел и смотрел какой-нибудь фильм со своим догом и женой. Жена прислонится к плечу, дог головой на коленях. А здесь что? Сплошное нервное напряжение. Нужно столько всего сделать, а я совершенно не хочу этого всего делать. Я замер вдруг. Это были мысли не взрослого человека. Это была какая-то очередная хрень, которая меня бесила и выводила из себя. Как будто бы я становился маленькой девчонкой, ленивой и праздной. Необходимо подняться, заставить себя, побороть эту лень. Но нет сил. Повалявшись еще с часок, я влез в поднадоевшее платье, собрал волосы и пошел умываться к колодцу. День уже вовсю занялся, это меня бабулька жалела и не будила на рассвете, но воздух все равно оставался свежим и прохладным, так что после умывания я поспешил в избушку за какой-нибудь накидкой и платком и принялся, скрепя сердце, за работу. Вымел пол веничком из тонких черных прутьев, промыл зерна, заготовленные с вечера и замочил их. Потом пришлось потаскать дровишек из кучи, наколотой пацанами позавчера, и запалить печку. Пока я всю работу не переделал, не решился садиться поесть – думал, дождусь Майду. Все же как-то неудобно без хозяйки есть. Потом не вытерпел – наелся пресной баланды. И мы это каждый день едим! Хорошо хоть сытная, а то вкусовых качеств лишена каша. Ждал ее, ждал, уже и вечер занялся, солнце зависло над кромкой леса, а я даже дочесал сегодняшний мешок. Потом придет Майда и заново все перечешет зонтикообразной щеткой-ершиком. Я долго не понимал, зачем тогда моя работа, но один раз попробовал прочесать напервую щеткой и понял, что не очень получается, слишком грубые волокна. Из таких приятную на ощупь одежду не сделать. А после двукратной обработки Майды волокна становились мягкими как нити и чистыми совсем. Все-таки она очень много делала. Я предполагал, что та же мравка перед тем, как дать мне ее прочесывать, была обработана не один раз. Солнце зашло, а Майда не вернулась. Я слопал всю сваренную утром кашу и сидел теперь в теплой землянке и беспокоился. Посидев, поглазев на тени от всполохов на двери я поднялся, накинул свою шкуру и решил пойти к дому старосты. Ну и пускай она взрослая, как она может задерживаться, не предупредив меня. Ни разу еще не уходила никуда так надолго. На улице было холодно, ветер гнал тучи, которые то и дело закрывали спутник. Я его в первый раз увидел – тут луна была какая-то мелкая и блеклая. А потом я увидел как будто солнце, поднимающееся за полем. Я даже хотел остановиться и усвоить, что это такое, но пока еще не совсем уж поздняя ночь, нужно было дойти до старосты и узнать у Лиски, не у нее ли застряла со своими разговорчиками моя бабуська. А то придется проводить воспитательные работы по поводу того, как плохо оставлять меня одного. Сначала носится Голубушка-Голубушка, а потом пропадает где-то. Пока я шел по тропе, второй спутник резво выплыл на небо. Странно это все, если честно, - мелькнуло у меня, но я скривился при мысли о «странно». Надо привыкнуть, а то трудно будет влиться в поток жизни и найти деньги для существования и поиска способов вернуться в цивилизацию. Камней и кочек на дороге не видно было и я споткнулся пару раз, чуть не расшибив себе нос. Все этой бабке выскажу. Если с ней ничего не случилось. Надеюсь, она просто у Лиски, задержалась и заболталась. У меня в груди такое неприятное чувство было, никогда его почти не испытывал. Тревожность и беспокойство, когда не могу контролировать что-то важное. Дог мой щенком убежал, так я с этим чувством чуть голову не потерял, хорошо, что жена с работы возвращалась и увидела его, глупого. И Майда тут, как эта собачонка, шастает где-то без спроса. Что за дела, взрослая же. Дотумкала бы, что я беспокоюсь. За мыслями дошел до дома старосты быстро, поднялся на холм – ноги от нагрузки чуть тянуло, но я добрел до дверцы, восстановил дыхание парой вздохов и постучал громко. Не спят, небось. Дверь, удивительно, никто не открыл. Ну, может и спят. Но пусть ищут Майду тоже, она их соседка и подруга же. Если не тут. Блять, тут она, где ей еще быть. - Хей! – Громко сказал я. – Открывайте! Майда тут? Опять тихо, потом услышал, как завозились за дверью и снова постучал. - Это я, Голубка, открывайте уже! Зашуршало, зашумело, и мне открыл зевающий Кирьяш. - Чего не спишь, сегодня Луна, - пробурчал он, запуская меня. - Привет, Кирьяш. Прости, что разбудила, я Майду ищу. Она у вас? Позови маму свою, я уже извелся. Я заметил ошибку, но сонный пацан не заметил, кажется. - Нет ее у нас, говорю же, Луна сегодня. Иди домой. И мамы нет, завтра утром она вернется. Что ты как маленькая? – он уже собирался выставить меня за дверь, как я начал что-то понимать. - А при чем тут Луна? И почему утром? Объясни толком, куда ты меня гонишь-то? Пацан зевнул, закрыл дверь и пошел в дом, а я за ним, хоть не понял. Можно ли мне. - Поспи на печке тут тогда, - сказал он мне и собирался забраться на лежанку к брату и сестре, но я его остановил. - Мне не спать надо, мне Майду найти надо. Куда она среди ночи делась, объясни мне! Чего ты-то спокойный такой, мать твоя где? Он потоптался на месте, не до конца проснувшись, помотал головой, потер глаза и сел на скамью у стены. - В лесу они, где им еще сегодня быть? На охоте. - И Майда? – Возмутился я. – Что она там делает? И мне не сказала почему? Что за охота, черт возьми? Пацан зевал и уже откровенно спал, но я его растряс, не церемонясь. В конце концов, куда они все пропали? - Легла бы да спала, - пробормотал он. – В Луну всегда уходят на охоту в лес, а иначе задерут кого-нибудь, чего тут непонятного. Один раз в луну нужно. Я через два года тоже с ними на охоту пойду. Бабка Майда хотела возвернуться домой, чтоб тебя предупредить, но надо было маме помочь с травами ограждающими и амулетами, она и задержалась, а потом уже поздно было. Я тоже зевнул, пытаясь переварить. Еще какая-то херь происходит. И почему никто ничего не объяснил толком-то. - Хорошо, а зачем им охотиться вообще? - Они же в волков переворачиваются, им никак – только в лес. Спать ложись, поздно уже. Завтра за ними ухаживать целый день – умаешься. Пойдем спать. Я хотел пойти домой, но Кирьяш сказал, что Луна уже высоко, волки задрать могут, не признают. Поэтому мне пришлось остаться. Я провалялся на лежанке долго, но потом с трудом заставил себя заснуть. Когда я очнулся в козлячьей тушке, то, кажется, меня отпаивали чем-то, так что я даже захлебнулся сначала. Женщина заголосила громко, и знакомый пацаненок сразу же стал меня гладить. Кажется, он плакал. - Ну все, хорошо, просто потравился он чем-то. Пару деньков травами отпоим и здоров будет. - Живоой, - ныл мальчишка, и я как-то опешил даже. Наверное, я слишком долго не просыпался, и поэтому кто-то решил, что я траванулся. Пацаненок сгреб меня и так мы посидели некоторое время. Потом пришла собачонка, захотела поиграть, так что мальчик высвободил одну руку и погладил ее по голове. Ей надоело и скоро она убежала. Потом он принес каких-то игрушек и целый день от меня не отходил, раскладывая свои глиняные и деревянные игрушки. Зато я почерпнул от мальца немного о мире и каких-то его представлениях о нем. Каждое сражение гляняных «солдатиков» заканчивалось тем, что прилетал дракон и всех съедал. Я прям уловил это – что бы ни произошло, всегда прилетает дракон, разбрасывает все игрушки, «сжигает», и на этом история заканчивается. За дракона была свистулька, поэтому, когда приходило время сжигать всех, он просто свистел в нее. Все селения и города, которые он описывал, были какими-то обособленными. Все постоянно с кем-то воевали, уходили в другие города продавать что-нибудь, как будто в своем городе или селе некому было. Так я понял, что тут, скорей всего, раннефеодальные государства, общины, феодализм на ранней стадии. По крайней мере, вот тут, в селении Майды и в маленьком мире Лянхвы. Это значит, что я, может, чего-то и добьюсь, но нужно найти достаточно конкурентоспособный город. Где есть права, собственность. Там мне еще, может, повезет. Я сомневался насчет своего козьего тела, но попусту тратить такой ресурс считал невыгодным. Я не проживу долго, будучи козлом, но было бы неплохо воссоединиться с моим другим телом. Определить бы еще, где я. Достать карту, что ли. Но что достанешь в этих деревнях, опять-таки ждать надо, когда уеду в городище. Пока у меня только планы хорошо получается строить. - Бля, - выругался я. Мальчик удивленно воззрился, но счел это блеяньем. Я же насторожился, у меня не просто какой-то звук вышел, а слово, и даже моим голосом. Как же я по нему скучал. Но пытаться еще раз я не решился, нужно было более уединенное место. А то малец еще напугается и меня зарежут второпях, не разобравшись. Надо с поверьями местными ознакомиться. Я тихонько вылез из корзины, но собачень, видимо, решила, что ей тоже позволено меня воспитывать, и кинулась наперерез. Встала и мешается, подгавкивает и смотрит на пацана. Тот спохватился, засунул меня в коробку, а у меня уже ноги затекли от неподвижного положения! И я писать хочу, и вообще, мне нужно личное пространство. Так что я вырвался-таки и припустил, продрался через бурьян и спрятался от собаки. Сделал свои дела по-быстрому и парой словечек подоспевшую псину напугал. Она уже стояла чуть поодаль и гавкала только, не смела ко мне подойти. Но скоро осмелеет, наверное, кусаться начнет, знаю я этих собак. Им слабину дашь – они тебя подомнут. Ну, или попытаются. Но в моем случае сомнут и загавкают, как эта брехливая псина. Мальчик уже хотел сунуть меня в коробку, но вышла на лай его мать – у нее разболелась голова от этой псины – и велела меня не мучить, а собаку загнала в дом. Так что я спокойно теперь ходил, только калитку закрыли. Тут, в отличие от деревни, где жила Голубка, были заборчики. Видимо, просто в деревне холмов никто не держал скот, как здесь. Мне со смешком вспомнился мой родной городок и Чехов, отзывавшийся весьма нелестно о Сибири и восточной России. Чем дальше от цивилизации – тем больше заборов, цепей и ограничений. Тут я свиней на запаянных металлических ошейниках не видел, по крайней мере, но подметил разницу. Потом мы с пацаном во что-то играли, я так и не понял, во что. Он убегал, а я его догонял. Но парнишка изображал из себя или воина, который сражается с драконом, или мага, или не понять, что. Но я размял бока и был доволен скачками.