Цитарум

Возмужавший и загорелый под Гонконгским солнцем, Райли переехал в первый попавшийся городок на карте штатов США, в которую он ткнул пальцем — Грейпвайн, штат Техас. Райли был парнем, который мог быстро приспособиться к условиям быстрой смены климата, к жаркой погоде и черной работе — все-таки образования он почти не имел, ну, а навыки вождения егеря вряд ли кому-то пригодились бы в Грейпвайне. Райли не жаловался — первое время он хотел пожить в дешевом мотеле, чтобы потом съехать на квартиру и зажить, как нормальный человек, но как-то все не срослось с самого начала — никуда Беккета брать просто так, да еще и без образования, не хотели — он оказался брошен на произвол судьбы, а кошелек с отложенными на квартиру деньгами начал пустеть. Райли понял, что нужно оставаться в мотеле — так он и сделал, суровый парень с Аляски, остался в душном прокуренном номере мотеля и стал завсегдатаем местного бара по вечерам суббот. Поначалу обжиться в Грейпвайне Райли было тяжело — никого из местных он не знал, работы не имел и не имел коммуникабельности, с которой обычно должен бы был подходить к таким же простым парням и заводить полезные знакомства. Райли перестал следить за собой, удрученный отсутствием работы и денег, которых почти никогда и не было — его волосы отросли прямо до острых ушей, и на подбородке и скулах проступила светлая жесткая щетина. После очередного отказа в работе расстроенный Райли отправился в свой любимый бар и пропил все оставшиеся деньги — ему было паршиво, и он, ведомый раздражением от незадавшейся новой жизни, развязал драку с каким-то сильным стариком — их разнимали всем баром, но в конце концов дед тяжело дышал, опираясь на скамейку при баре, а Райли стоял рядом и потирал ушибленную щеку. — Ну ты, сынок, даешь… — на одном дыхании тогда высказался дед. — Чего руки распускаешь? — Я не распускаю, — Райли было обиднее вдвойне еще и за то, что его, профессионала рукопашного боя, обдурил какой-то дед. — От «хорошей» жизни и не такого наворотить можно… — Райли тогда прозаично посмотрел в ночное небо, где плескались звезды, а дед глянул на него, подняв голову, и оперся на свой костыль (которым, кстати, Райли пару раз прилетело по сопатке). — Чего такое? Девушка бросила? — полюбопытствовал сварливым голосом дед. Райли истерично рассмеялся тогда, схватившись за больной живот, но быстро смолк, раздумывая над своей новой неудавшейся попыткой начать «новую» жизнь. — Если бы, — отмахнулся он. — Переехал сюда — думал, найду работу, заживу, как человек, а все по бороде пошло… — он хотел выругаться, но все же счел такой тон непотребным для старшего собеседника и удержал ругательства при себе. Дед поглядел на него испытующе с минуту, а потом протянул морщинистую шершавую ладонь: — Роберт Бейзнэс, — сказал он серьезно, и Райли, вскинув брови, удивленно посмотрел на него. С тех пор жизнь у Райли завертелась — Роберт, или просто Берт, взял его на работу в свою небольшую автомастерскую — Райли был рад найти постоянное место работы, но из мотеля все-таки выбираться не стал: уже привык к запаху сигарет с соседних номеров и плохой кровати с жесткой подушкой. Берт был отличным мужиком — учил Райли обращаться с машинами и мотоциклами, пока тот драил полы за вполне приличную сумму для поломойщика — Райли был не против побыть чернорабочим. Тем более, таковым он уже однажды был, к тому же — Берт обещал взять его на должность посолиднее тогда, когда Райли научится обращаться с машинами и мотоциклами. Райли наблюдал, пока мыл полы в автомастерской, за работой старшего механика — Грея — и вскоре перенял у него все знания, неосознанно впитав их за просмотром его работы; часто Райли сидел на скамье при автомастерской, пялился в сухое голубое небо и думал, что жизнь его, которую он теперь не стеснялся называть «новой», задалась. Очень скоро Райли взяли механиком, и он даже гордо вышагивал по автомастерской в своем синем джинсовом комбинезоне, который ему выделил Берт — Райли нравилось, как ребенку, чувствовать себя на порядок выше — он со всей серьезностью подходил к изучению дела, которое теперь стало для него любимым и даже иногда напоминало о егерях. Райли рос и креп в знаниях прямо на глазах, уже сам с легкостью чинил проводки и коробки передач, менял шины, бортовал колеса — на полке номера в мотеле постепенно появлялись книги по автомеханике, и Райли углублялся в новую работу с головой. Он бросил проводить время в баре, стал заглядывать туда раз в две недели — но даже тогда, когда заглядывал, молча садился за стойку, заказывал себе кружку безалкогольного пива и смотрел то, что крутили по телевизору, висевшему на стене. Райли было хорошо в Грейпвайне, он ни капли не жалел, что сбежал от прежней жизни, которая давила его клеймом героя — теперь он был обычным, таким же, как все парни в его городе. Хотя, скорее, возраст его склонялся к отметке «мужчина». Вскоре Грей уволился, решив отдохнуть от работы и на скопленные деньги уехать в другую страну — кажется, ему всегда нравилась Прага, и он, конечно, захотел побывать там на старости лет. Все дела в автомастерской легли на плечи Райли — с утра до ночи он в одиночку чинил неисправные машины и притом умудрялся батрачить над полами — после каждой смены приходилось драить инструменты, полы и стены: все было заляпано брызгами машинного масла и бензина. Райли не жаловался — Берт и так был слишком добр к нему — да и какие могли быть жалобы у того, кто буквально обрел второе дыхание? Райли нравилось осознавать, что, пройдя через войну с гигантскими пришельцами, ему удалось выжить. В конце концов, каждый день вставать на работу к восьми утра ему нравилось куда больше, чем разъезжать в «Бродяге» по морям Гонконга и убивать несусветных чудовищ своей огромной лапой с ускорителем. Этот день, гадская пятница, начинается для Райли тяжело — уставший донельзя, он просыпается очень злым, трет глаза кулаками и долго смотрит в потолок, решая, что делать. В автомастерской нужно быть к восьми, а на часах уже семь тридцать. Райли с громким зевком потягивается и садится на край кровати, а во рту у него, словно кошки нагадили — он потирает сонные красные глаза и, разминая плечо, собирается в душ. Стоя под струей воды, Райли намывает голову, намылив ее шампунем, и смывает все водой, теплыми каплями попадающую в глаза. Мышцы ноют, запах машинного масла и бензина потихоньку выветривается, на смену ему приходит аромат дешевого мыла. Райли заворачивается в полотенце, идет одеваться: натягивает на влажное тело американку, надевает джинсовый комбинезон, спускает одну лямку и ищет носки. Уже у дверей номера Райли вспоминает, что забыл бумажник и телефон, и, забрав нужное с тумбы у кровати, спешит вниз. Добираться до работы каждый день приходится пешком — пробежка в три квартала поддерживает Райли в хорошей форме — и сейчас он, выдыхая через рот и вдыхая через нос, бежит вперед, держа кулаки кверху. Девушки на улице, спеша в школу, смотрят на него — скромный деревенский парень привлекает внимание своей широкой улыбкой, девушки скромно хихикают, когда Райли проскальзывает мимо них, виновато хмурясь, когда задевает кого-то локтем. Девушки в охапку готовы схватить такого красавца и потащить его к себе домой — знакомить с мамой и откармливать эту исхудавшую милую мордашку. Райли пробегает три квартала, как истинный спринтер, тормозит у автомастерской под жарким июльским солнцем, накрывает глаза веером растопыренных пальцев — двери уже призывно открыты, и Райли видит Берта, который сидит за кассой, читая сухую старую газету. Райли вздыхает, улыбается измученно и входит внутрь. — О, доброго утра ранним пташкам, — говорит Берт, сложив с шуршанием газету и отложив ее в сторону. Райли молча кивает ему, зевнув, потирает руки и идет разбирать инструменты, не убранные со вчерашнего дня. — Чего молчишь, Райли? День не задался? — Берт с веселым старческим прищуром смотрит на него: спина у Райли широкая, и из-за нее не видно, что он пытается оттереть гаечный ключ. — Да-а… — с глупым выдохом безнадежной усталой тоски тянет Райли. — Все нормально, не берите в голову, Берт. В голосе его слышится невозможная усталость от работы и постоянного бега по утрам, Берт вздыхает, потирая переносицу, и мудрым взрослым взглядом смотрит на Райли. — Отдохнуть бы тебе, трудяга, — Берт хитро смотрит на затылок Райли — тот будто оживает за раз: поворачивается через плечо, глаза его широко распахиваются, он моргает часто-часто, а дыхание его сбивается под напором нахлынувшего счастья. Стараясь скрыть возбуждение, Райли хмурится, делает вид, что не понимает: — Это как это? — Ну, официально это называется отпуском, — Берт выстукивает по столу пальцами незатейливую мелодию, склоняет голову набок и покусывает губы. — Отпуском? — недоверчиво переспрашивает Райли, вскинув брови: на его лице застывает детское выражение наивной простоты, незнания предстоящей тайны — Берт видит это со старческим веселым глазом, посмеивается в кулак. — Точно, — Берт кивает сдержанно. — Но перед отпуском, как известно, нужно вдоволь наработаться. Весь детский восторг в глазах Райли меркнет, а привычная усталость берет верх — он снова натирает злополучный гаечный ключ, испачканный вчерашним пролитым на него машинным маслом. — Оу, — скупо выдыхает он, с какой-то сухостью подумав о Берте. — Сегодня к нам приедет один мой хороший знакомый, точнее, знакомая, — продолжает Берт, надеясь заинтересовать Райли, но тому уже все равно — он методично ходит вдоль стены и развешивает инструменты по местам, делая вид, что слушает. — Ей нужно проверить проводку, поизносился немного ее мотоцикл, — Берт вздыхает, видя, что Райли неинтересно: он опирается бедрами о стол, складывает ладони на груди — поджимает губу, глядит в пол, ожидая работы. — Мотоцикл? — опомнившись после мысли об упущенном отпуске, Райли ковыряет мыском кроссовка пол, расслабленно разминая шею наклонами головы. — Да, ktm duke двести, — Берт глядит на наручные часы. — Пробег всего две тысячи, брали в прошлом году, — Райли задумчиво хрустит пальцами, пока Берт внимательным взглядом рассматривает стрелки часов — с минуты на минуту должна прибыть его знакомая. Мнение Райли на этот счет его не очень волнует — Берт хочет услужить, воспользовавшись панибратством, и отпустить Райли в отпуск на недельку или две — как ляжет карта, как будет с деньгами, какой будет настрой. В автомастерской тихо, Райли разглядывает камеры шин, висящие под потолком, как украшения, и жалеет, что Грей уволился — сейчас было бы гораздо легче работать вдвоем, чем одному: каждый день Райли приходит домой, выжатый, как лимон, пусть и клиентов бывает не много. Городок-то маленький, почти не населенный, однако водители здесь — больные на всю голову лихачи, которые в автомастерскую наведываются чаще, чем в магазин за продуктами. Райли мимоходом улыбается своей глупой мысли и, убрав руки в карманы, отрывается от стойки: слышится приглушенный рев мотора, приближение спортивного мощного мотоцикла, свист ветра, который врывается в распахнутые двери автомастерской. — А вот и она! — восклицает Берт и, вскочив на ноги, быстрым шагом идет встречать таинственную знакомую. Райли нехотя плетется за ним, словно на каторгу, и он очень надеется, что у этой дамочки дело с проводкой будет пустяковым — максимум на час. — Рут! — восклицает Берт, распахнув жаркие объятия: на парковке стоит спортивный мотоцикл, выглядящий тяжелым из-за пресыщения пластиком, номерного знака нет, а шлем гонщицы блестит лаконичной чернотой на солнце. Райли разглядывает ее со скепсисом — невысокая, довольно объемная в области бедер дамочка в черном кожаном комбинезоне. Застегнут под горло — Райли усмехается: какая целомудренность! Рут снимает шлем, ее волосы распадаются по покатым плечам — Райли не подает виду, но его предвзятое отношение буквально видно невооруженным взглядом: он убирает руки за спину, оглядывая байк, пока наездница обнимается с Бертом. — Ну как ты, дорогая? Как переезд? Разобралась с чемоданами? — о, Райли знает этот заботливый тон — так Берт говорит, когда вынужден преподнести невеселую новость, а потому уже заранее чувствует себя виноватым. Райли опускается рядом с байком на колени, заглядывает на поддон и хмыкает — чисто, видно, это дамочка обслуживает своего «зверя» со всеми почестями. Тогда почему приехала? — Решила изучить местность и проехаться по дорогам, чемоданы подождут, — говорит Рут, весело смеясь. Райли встает, отряхая руки для виду, недоверчиво смотрит на нее, и Рут вскидывает брови. — Это и есть твой мастер, дядюшка? — Райли вздыхает: все понятно — племянница Берта. — А Вас что-то не устраивает? — он высокомерно глядит на Рут, она заливисто смеется, а Берт неловко пожимает плечами, словно говоря Райли: «Прости, она с детства такая, я не знаю, что с ней делать». — В данный момент мне не нравится работа моей проводки, — она кивает на мотоцикл, Райли еще раз окидывает его критичным взглядом: игрушка для девчонок — повидал он такие в Грейпвайне. — Так что Вы можете приступать к работе, мистер… — Рут заминается, а Райли в раздраженной манере предлагает любезным, но злым тоном: — Беккет. Райли Беккет. — Точно, Райли, — тут же Рут начинает в какой-то дружеской манере смотреть на Райли, и ему не нравится, что она использует его, как бесплатную рабочую силу. — Рут, дорогая… — видя вполне сносное знакомство Райли и своей племянницы, начинает Берт каким-то деловым тоном, поглядывая на наручные часы. — Мне придется оставить вас, — сжимая шлем рукой и бочиной, Рут играет в агрессивные «гляделки» с Райли, а потом опоминается, словно желая избавиться от дяди побыстрее: — А? Да-да, конечно, дядя. — Отлично, — Берт звенит ключами своей машины и идет на задний двор, бросая на ходу: — Райли, завтра с утра я отпущу тебя отдыхать, на недельку или две — зависит от того, как ты справишься с работой, — не оборачиваясь, он указывает на мотоцикл пальцем и скрывается на заднем дворе. Повисает неловкая молчаливая пауза — Рут и Райли переглядываются. — Закатывайте, — дает отмашку Райли и заходит внутрь автомастерской. Рут понятливо кивает, седлает байк, накинув шлем, заводит его с пол-тычка и медленно, поревев мотором, заводит следом. Припарковавшись и с трудом, но все же поставив байк на подножку, она снимает шлем и отставляет его в сторону, наблюдая за Райли — он начинает снимать защитную раму и фару, орудуя отверткой. — Давно барахлит? — не оборачиваясь, спрашивает он, разглядывая показавшиеся провода. Рут отвлекается от разглядывания его широкой мускулистой спины, едва прикрытой лямками американки, и хмурится, пытаясь припомнить. — Дня два, начал как раз после переезда. Думаю, такие дистанции ему нелегко даются, — она любовно глядит на мотоцикл теплым дружеским взглядом, слегка улыбаясь, а Райли копается в проводке и оглядывает байк со всех сторон. — Датчик бака ни к черту, — заключает он, проведя пальцами по панели приборов. Рут хмурится, не доверяя этому «мастеру» — по приезду в Грейпвейн Рут заручилась добротой дяди на обследование мотоцикла: он активно рекомендовал своего нового механика — какой-то молодой парень, сбежавший из Гонконга. Сейчас Рут смотрит на Райли недоверчиво, будто ребенок, который в чем-то подозревает всех вокруг, обманутый коварными взрослыми. — И что будем делать? — Рут с интересом смотрит на Райли, который возится со шнурами проводки. — Бегунок датчика протер себе дорожку на контактных рисках, — не отвлекаясь, оповещает он. — Надо попытаться восстановить его. Рут вытаскивает из-за стола дяди стул, садится на него, развернув к себе спинкой, и подпирает щеки руками, с воодушевлением слушая Райли. Симпатичный парень, особенно его эта борода и отросшие волосы — забавно, но в то же время мило. Райли притягательный, толпы фанаток наверняка осаждают его широкую грудь каждый день — Рут с усмешкой смотрит на правую руку: безымянный палец смотрится сиротливо без кольца, но Рут так комфортнее — ни тебе готовки для мужа, ни уборки и стирки, ни глажки и штопанья носков. Рут вздыхает незаметно, стараясь не привлекать внимание Райли — он отсоединяет разъем с проводами, вставляет в паз крышки толстую отвертку и проворачивает по часовой стрелке градусов десять-пятнадцать, а затем аккуратно достает датчик с поплавком. Умелый парень — Рут щурится, разглядывая джинсу комбинезона на Райли. Интересно… —…Почему сбежал из Гонконга?.. — вслух додумывает она. — Что? — отвлекается Райли: с секунду он не верит своим ушам, но потом все же убедительно утверждает в своей голове мысль, что ему не послышалось. — Ой, я… — мнется Рут, смущенная случайностью. — Простите, Райли, я… Вырвалось. Райли хмыкает, разворачивается к Рут спиной и продолжает работать — в автомастерской воцаряется тишина, которая давит на уши обоим. Рут грустнеет от скуки, а Райли, хмурясь, вспоминает о событиях минувших дней: нет, ему не отрадно думать, что все тогда было, как нельзя лучше — пилотирование егеря было тяжким трудом, к которому Райли теперь ни за что бы не вернулся. Но тоска по былым временам все равно томится в сердце. — Я не сбегал, — в разорванной тишине его голос звучит глухим выстрелом. Райли не планировал исповедоваться за столько времени первой встречной, просто становится паршиво от мысли, будто все думают, что он «сбежал». — Просто решил начать новую жизнь в новом месте. С каких пор это считается побегом? — Эу… — Рут теряется, не знает, что можно говорить в таких случаях, потому неуверенно выдает: — А чем Вам не угодила прежняя жизнь? — Прежняя жизнь… — с издевкой тихим голосом, словно эхо, повторяет Райли. Сколько желчи и одновременной скорби в этом тоне — Рут смотрит на широкую спину, вскинув брови от удивления, а Райли разглядывает плату датчика уровня топлива. — Я бы все отдал, чтобы жить, как «все», — говорит он, а Рут разглядывает ходящие ходуном желваки на его скулах. — Чтобы не быть «героем», а быть обычным парнем, — Райли надфилем стачивает напайку на бегунке. — Тогда, может, Йенси был бы жив… Голос его на последних словах звучит как-то слишком убито, и Рут настораживается: — Йенси? — Мой старший брат, — поясняет Райли. — Погиб в битве с кайдзю… — Кайдзю? Битве?.. О, Вы, наверное, пилот е..? — Егеря, да, — перебивает Райли. — Точнее, был им до недавних пор. Снова зависает пауза, читаемая в воздухе по щелчку пальцев. Рут мнется — этот парень не так прост, каким кажется на первый взгляд: видно, он многое пережил. Нет, Рут не невежда, она знает о Гонконге и знаменитом разломе в Тихом океане, просто ей не верится, что сейчас перед ней может стоять один из пилотов егеря — эти ужасно громадные махины, словно небоскребы, — и чинить проводку обычного мотоцикла. Рут выдыхает с благоговейным восторгом — тихий голос Райли нравится ей своим спокойствием и какой-то заранее набранной житейской мудростью. — Так Вы, выходит, герой, Райли? — она пытается свести все в шутку, потому что не любит портить людям настроение — это слишком отвратительно, по ее мнению. Человеку было плохо однажды, зачем напоминать ему об этом, чтобы он снова все вспомнил? Рут смотрит на спину Райли с затаенным дыханием, гадая, правильно ли он истолкует тон ее голоса и добрые намерения. — В каком-то роде, — потеплевшим голосом, едва заметно улыбаясь уголками губ, говорит Райли. — А Вам нравятся герои? — он не знает, зачем это спросил: наверное, ему просто давно хотелось с кем-то поговорить по душам, чтобы без масок и лишнего притворства быть собой. Как с братом, как с покойным Йенси. Райли отмывает плату, натирая ее сухой тряпкой, пытаясь сбить легкую ржавчину и потертость, а сам трусит повернуться назад и посмотреть на Рут — все-таки флиртовать он никогда не умел. Да и некому было учить. Вообще не было времени кого-то любить, кроме «Бродяги» и брата, потому Райли покрывается сейчас красными пятнами, задержавший дыхание, очень надеющийся на снисходительное понимание Рут. — Мне нравится мой мотоцикл, и я хочу, чтобы все с ним было в порядке, — Райли улыбается: в свое время для него «Бродяга» тоже был своего рода любимым мотоциклом, за которым приходилось следить — Рут задумчиво почесывает подбородок, изощряясь в мыслях. Этот парень только притворяется таким наивным или в самом деле не имеет опыта общения с девушками? — Мотоциклы — это хорошо, — говорит Райли, стараясь не заканчивать диалог. Сейчас, когда он наконец-то за несколько лет почувствовал нить единения с покойным братом, ему не хотелось ее терять — Рут даже чем-то напомнила ему Йенси: такая же бесстрашная и хвастливая снаружи, но внутри мягкая и добрая, как… Как булочки. Райли вдруг вспоминает, что забыл позавтракать, и живот его согласно урчит на всю автомастерскую. — Вы голодны, Райли? — наблюдательно интересуется Рут, Райли неловко кивает. — Может, Вам что-нибудь купить? Дядюшка сказал, что за осмотр не возьмет ни гроша, но работать не ему, а Вам, так что… Я подумала, может, Вы будете не против, если я расплачусь… Так? — Райли улыбается: Рут очень похожа на Йенси нутром — тоже всегда стремится кому-то помочь, кого-то накормить и совершить доброе дело. — Я люблю пиццу, — с хитрой улыбкой сообщает он, сдвигая напайку вперед, практически на кончик бегунка. — И холодное чешское пиво, — прибавляет он, пока живот продолжает урчать. Рут усмехается — быстро же они нашли общий язык с этим героем из Гонконга. Она вскакивает на ноги, идет к двери, ступая мягко: — Я вернусь минут через пятнадцать, Райли. Постарайтесь не разрушить моего «коня»… — она улыбается, когда выходит, и, оставшись в пустой автомастерской, Райли выдыхает — ему кажется, что Йенси стоит рядом с ним, кладет руку ему на плечо и похлопывает, по-доброму усмехаясь. Райли вздыхает — племянница Берта оказалась не такой, какой показалась на первый взгляд, и этому Райли, несомненно, исключительно рад, ведь, согласитесь, всегда приятно, когда тебе попадается адекватный собеседник с чувством такта и юмора? Вот и Райли, скромно улыбаясь уголком губ, продолжает работу под завывания собственного желудка, надеясь на обещанную «оплату» за труд. Он мастерски находит среди груды хлама реле РЭС 22, напайка на котором, мелкая и полукруглая, подходит идеально — Райли отрезает кусочек контакта с напайкой от реле и накрепко припаивает его на бегунок ровно по краю, утирая со лба капли пота. Пока урчит живот, Райли собирает все обратно и, прикрепив поплавок, проверяет все, вертя в разные стороны — стрелка ходит по гравировке без проблем. Собирая проводку и ставя датчик бака на место, Райли поглядывает через плечо — его не покидает ощущение присутствия Йенси: Райли сердце греют воспоминания о брате, и он с полуулыбкой, закончив работу и протерев руки от смазки, устраивается на стул, который Рут вытащила из-за стола дяди. В автомастерской тихо, даже малюсенький ветерок не колыхает светлые волосы Райли — за дверями начинает собираться гроза. Тучи стягивают небо, и уже слышны раскаты грома — Райли хмурится, такая погода ему напоминает о Тихом океане и последней битве с кайдзю. Вздохнув, убедив себя, что это всего лишь обычная гроза, Райли терпеливо ждет Рут — а тем временем молнии уже начинают нервно поблескивать среди туч. Минут через пятнадцать дикого бушующего ливня в автомастерскую вваливается Рут — в ее руке большой пакет, и она тяжело дышит, вся вымокшая до нитки: нервные капли воды стекают по гладкой коже ее спокойного лица, и Рут скидывает со лба прилипшие змеи волос, остановившись перед Райли. — Вы быстро, — улыбается он. — Вы тоже, — она оглядывает байк профессиональным изучающим взглядом: у Райли создается впечатление, будто Рут и сама могла все починить, не обращаясь за помощью к дяде, просто после его рассказов она словно решила протестировать нового механика. Райли глупо улыбается, зачесывает жилистой пятерней назад свои светлые волосы и смотрит на Рут — она выкладывает влажный пакет на стол и копается в нем. — Это Вам, Райли, — она протягивает ему еще теплую, пахнущую ужасно вкусно, промасленную со всех сторон коробку с пиццей. Райли радостно принимает еду, благодарно смотря на спину Рут — она продолжает доставать что-то из пакета: на стол ставится пачка апельсинового сока. Райли, не евший с утра, ликует! — Оно того не стоило, — кивает он на байк, откусывая самый смачный кусок пиццы. Рут улыбается, развернувшись к нему и оперевшись бедрами о стол, жует красное яблоко. Живот у Райли снова урчит, чтобы разогнать звуки грома за дверями автомастерской и тишины вокруг. — Хотя, может, и стоило… — добавляет Райли наивным голосом, и Рут не может сдержать смеха: открытого и теплого, словно взрослый, услышавший от ребенка до умопомрачения смешную шутку. — Вы забавный, Райли, — говорит она, жуя яблоко, сок которого каплями стекает по красным губам. Райли скромно опускает глаза: до сих пор он не успел привыкнуть к тому, что его хвалят — и не важно, кто — Йенси, Пентекост или обычная племянница его работодателя. Райли жует пиццу с какой-то интенсивностью, пока коробка стоит на его коленях, а Рут задумчиво разглядывает его прямой нос и пробивающуюся в бороду щетину. — Дядя не говорил, что Вы будете таким молодым, — говорит она вдруг, внезапно даже для самой себя. — А Вы ожидали увидеть старого жирного мужика в спецовке, от которого за километр несет бензином и алкоголем? — он усмехается, принимаясь за следующий кусок пиццы. Рут пожимает плечами. — Не знаю, — честно признается она. Райли хитро щурится, каким-то по-дружески теплым взглядом рассматривая промокшие насквозь волосы. — Я думала, Вы будете безобидным старичком с седыми волосами, зачесанными под кепку, который водит трактор по субботам, — она неловко заминается, решаясь — посмеяться или нет. Райли строит удивленное выражение лица: — Трактор? Неужто я так похож на деревенского парня? — с усмешкой спрашивает он, уминая пиццу за обе щеки. Рут краснеет, а может, думает Райли, ему это только кажется. А может, ее щеки становятся розовыми оттого, что ветер, разыгравшийся вместе с грозой, холодными порывами проходится по лицу. Райли сам не чувствует холода, ему уютно в автомастерской, где пахнет машинным маслом и бензином — он со вздохом смотрит на кусок пиццы в руке, чавкает тем, что осталось у него во рту, и жалобно переводит собравшиеся в кучку глаза на коробку с пиццей. — Нет, не-е-ет, не похожи, — смеется Рут, наблюдая за ним с забавой и изредка поглядывая на наручные часы на тонком запястье. Райли усмехается про себя: похоже, носить часы на правой руке — семейная традиция Бейзнэсов. — Вы похожи на модель, — говорит Рут со смущением, которое тщетно пытается подавить. — Правда? — громко сглотнув прожеванное, интересуется Райли, недоверчиво посмотрев на Рут. Ему кажется, что эта девчонка может расположить к себе с первых минут разговора — она приятная, она очень приятная и добрая, а еще справедливая (решила же его накормить за работу!) и щедрая — Райли кивает про себя, разглядывая голубые глаза Рут. Она опускает голову с какой-то невинной ухмылкой, а затем вскидывает ее так резко, что капли воды с ее влажных волос слетают на раз-два, хлестнув по лицу. — Да, — говорит она, а в глазах ее пляшут озорные чертята. Райли хочет что-то сказать, но Рут указывает на кончик своих губ: — Особенно с этой каплей майонеза на бороде, — говорит она каким-то степенным размеренным голосом, и Райли вспыхивает, смущенный до мозга костей. А потом одергивает себя — не краснеть перед девушками, не стесняться — чему учил Йенси? Выше голову, смотреть прямо в глаза — и все дамы сами будут отводить взгляды в сторону, желая затащить тебя в кровать. — О, спасибо, — Райли ставит коробку пиццы на пол, прочищая горло сухим кашлем, и Рут молча с улыбкой подает ему пачку сока: открыв ее одной рукой, Райли делает несколько жадных глотков, которые полностью утоляют жажду, и удовлетворенно выдыхает. — Жизнь удалась! — В какой-то мере, — с грустью соглашается Рут и снова глядит на наручные часы, отодвинув рукав кожаного комбинезона: она выпрямляется, надевает шлем, поднимает вверх полупрозрачное забрало и седлает байк. — Спасибо за помощь, Райли, — говорит она. — Могу я… — она мнется, но затем уверенно продолжает. — Могу я знать Ваш номер телефона или адрес, чтобы изредка консультироваться у Вас насчет него? — она кивает на мотоцикл, а Райли рассеянно перебирает длинными пальцами по пачке сока, как-то простодушно играя губами, словно конь. — Да, конечно, — растерявшийся, сбитый с толку, но такой милый, Райли роется в кармане комбинезона и достает мятую черную визитку, протягивает ее Рут со стыдом — мятая и неопрятная, как из задницы, — Рут берет бумажку с улыбкой, расстегивает ворот комбинезона, кладет ее в разрез декольте и снова щелкает молнией. — Спасибо, Райли, — говорит она, пока он с какой-то зачарованностью смотрит на стянутую кожей комбинезона грудь. — Всего доброго, — Рут вставляет ключ в зажигание, заводится с кнопки и сдает назад, выезжая прямо под грозу — капли проливного дождя окатывают байк сразу же, и Райли даже привстает со стула, чтобы в щель открытых дверей глянуть на то, как Рут, газанув пару раз, набрав обороты, уезжает в дождливую дорогу Грейпвайна. Райли опускается на стул с каким-то добродушным выдохом — тут же ему кажется, что Йенси снова стоит за спиной и похлопывает по плечу с доброй улыбкой, как бы говоря: «Хорошая девушка,» — Райли усмехается. Вот уж точно — хорошая. Но жутко рассеянная — Райли останавливается глазами на столе, на котором стоит пакет, принесенный Рут — забыла, вот ворона! Недолго раздумывая и выхаживая кругами рядом со столом, Райли все-таки заглядывает внутрь: там лежит еще одна коробка пиццы и пачка сока. Сначала Райли хлопает глазами, а потом расплывается в какой-то скромной деревенской улыбке: — Спасибо… — говорит он в пустоту и раскаты грома за дверями автомастерской. Все-таки пятницы хороши не только тем, что после них следуют субботы.