Осторожно: Взрывоопасно

Он не знал, чья это была охуительная идея включать тему «Челюстей» каждый раз, когда он входил в класс, но это очень быстро устарело. Вся школа была наряжена в цвета команды, и это относилось не только к самому строению: девчонки носили ленты в волосах под цвет, а парни были одеты в спортивные куртки и кепки — все наряжались в бело-синий как могли. Он вышел из класса тригонометрии через несколько минут после звонка, опустив голову, но не то, чтобы это сильно помогло. Он больше не мог добраться от класса до класса без как минимум трёх звенящих в ушах кричалок и хлопков по плечу. Через несколько минут он дошёл до солнечного двора. Дождя надолго не хватило, и всё, что он успел намочить, осталось глубоко под землёй, вытолкнув всё остальное обратно немного ярче, чем было ранее. — Эй! Майкл! — он обернулся. Кристи, Блэйк и Рамирез направлялись в его сторону. Вскоре они пристроились рядом, светясь от счастья. — Неплохо, а? — спросил Рамирез. — Что? — Быть суперзвёздами, — Блэйк расплылась в широкой улыбке, — я ни разу сегодня не таскала свою сумку сама. — Ага, — Майкл выдавил улыбку, — неплохо. — Интересно, что будет, если мы выиграем чемпионат, — сказала Кристи. — Через две недели все об этом забудут, — ответил Майкл. — О да, очень оптимистично, — Блэйк закатила глаза, — эй, а ты не видел Аманду? Она сказала, что не знает, будешь ли ты в школе сегодня. Типа, ты болеешь или что-то вроде того. — Нет, — коротко ответил он. Ему не стоило избегать её. Легче от этого не станет. Чёрт, по факту, увидев её, он, возможно, всё разом прояснит. Но, может, он просто боялся прояснять всё вот так сразу. — Я встречусь с ней позже. — Где ты был, чувак? — спросил Рамирез. — Тут всё ещё горячо, но ты бы видел, что тут творилось сразу после игры. Люди с ума сходили. Где ты был? Болел или что? — Не хотел идти в школу, — ответил Майкл. Всего лишь несколько дней. Всего лишь несколько дней он избегал всё и всех, что в этом такого? — Да, слышал, — сказал Рамирез, — идёшь на тренировку сегодня? — Да, конечно. — Хорошо. — Ты не один, кого не было в последнее время, знаешь, — подала голос Блэйк, искоса глядя на него. — Что? — спросил Майкл. — Этот мудак не показывался с тех пор, как выбежал на поле, — сказал Рамирез, — не то, чтобы это было удивительно. — Да уж, — Майкл оглядел двор, — полагаю нет. — И не то, чтобы кто-то собирался что-то с ним делать, — сказала Блэйк. — Стебёшься? Конечно, сделают. Его как минимум отстранят, — отозвалась Кристи. — Да, отстранят, — Майкл ухватился за эту мысль, — да, это имеет смысл. Может, его исключили. Может, избегать школы два дня совсем не было обязательно. Может, это последнее место, где он бы появился. Может, Майкл это прекрасно понимал и сидел дома в ожидании стука камушков в окно. Часть его всё ещё была не уверена, что эта ночь действительно произошла. Будто какой-то сумасшедший сон: Тревор в его дворе, серебряный силуэт в свете уличных фонарей и грохочущая гроза в небе. Янтарные глаза, сверлящие его взглядом, в котором боль перегорала, превращаясь в ярость. Дождь, вырвавшийся с неба, как нечто абсолютно мифическое. Этот поцелуй. Самая невозможная часть из этого всего. Как долбаный сон, бездумный и потерянный; его рот, мокрый от дождя, требующий, нуждающийся, горячий; чужие пальцы, цепляющиеся за него, тупые ногти, царапающие подбородок, и его собственные руки, сжимающие тонкую талию. Прямо как сон. А кто сказал, что это был не сон? Просто какой-то сумасшедший сон. Но, боже, разве от этого лучше? Просыпаться с ужасным стояком после того, как во сне прижимал это худое тело к стене, терзая чужие губы? И, бля, ему определённо надо завязывать с такими мыслями прямо, блять, сейчас. Над их головами затрещал звонок. — Ладно тогда, увидимся, — сказал Рамирез. — Как Хэйнс? — спросил Майкл. — Что? А, я слышал, он в порядке. Нос сломан. Ничего серьёзного. — Всё ещё играет? — Нет пока, но по-любому скоро вернётся. — Увидимся, Майкл? — крикнула Кристи. — Ага, — он сглотнул, — ага, увидимся. Группа разделилась, уходя в разных направлениях. Майкл повернул на освещённый солнцем двор, присоединяясь к толпе суетливых учеников, направляясь к классу мимо криков в его сторону. Он остановился на второй ступеньке, уставившись на дверь класса. Отсюда он видел табличку на двери: «23В мисс Джекинс». Остальные дети двигались мимо него по коридору, открывая и закрывая двери и ящики со знакомыми звуками. Майкл стоял на месте, прислонившись к ближайшей стене, и смотрел на дверь. Несколько учеников вошли внутрь. Отстранили. Да, это самый вероятный исход. Его нигде не было видно. Но ведь это ещё не всё, да? Может, он уже в классе? Если он вообще в школе… Да, отстранение бы имело смысл. Майкл сглотнул. Число народу в холле стремительно уменьшалось, по мере того, как ученики разбредались по классам, звуки затихали в эхе коридоров. К чёрту. Ему ведь это не нужно. Так зачем париться? Майкл повернулся в обратную сторону и заспешил по ступеням. Только один урок. Это погоды не сделает. Он может пропустить один урок. У подножия лестницы он развернулся, направляясь обратно к солнечному свету. — Прогуливаешь уроки? — послышался сзади голос. Надо продолжить идти. Просто продолжить идти прямо через двор и не оборачиваться. Это будет умно. Но ведь он никогда не блистал умом. И что-то было в этом голосе, как крючок, который проникает под кожу и не отпускает. Майкл обернулся. Тревор сидел на ограждении во дворе, прислонившись к цементной колонне. Там была тень, и выглядела она ещё темнее с того солнечного места, где стоял Майкл. Пару секунд он лишь смотрел на него. Тревор молча болтал ногами, смотря спокойно и невозмутимо. Двор не был пуст: кто-то проводил время в свободное от урока окно, кто-то уже спешил в класс. Голоса смешивались с лёгким постукиванием баннера на ветру. Вдруг Майкл услышал собственный голос: — Как твоё лицо? Тревор отошёл от стены и прислонился к следующей колонне. — Просто замечательно. Майкл подступил ближе. Солнце было таким ярким — в тени стоять было куда приятней. Он сощурился, глядя на Тревора. Порез на брови начал заживать, но всё ещё выглядел не лучшим образом: кожа вокруг него была слегка фиолетовой. — Ага, — Майкл почувствовал улыбку на своих губах, — выглядит именно так. Кстати, с Хэйнсом всё будет в порядке. Если ты интересуешься. — Я очень, очень не интересуюсь. Тревор опёрся на колонну, наклонив голову вбок; мышцы на его шее напряглись. Он смотрел пытливо, но лениво, будто не имел ни малейшего представления, что сейчас произойдёт, но ему было всё равно. В общем-то так и было — никто не знал, что произойдёт следующим. И Майкл не думал, что его это волнует. — А ты не должен быть где-то… не здесь? — спросил он. — Почему это? — Слышал, тебя отстранили. Тревор пожал плечами. — Всего на неделю. Плевать. Да и я не в классе, ведь так? Майкл не сводил с парня взгляда. Тревор выше, но из-за того, что он сгорбился, прислонившись к стене, они были на одном уровне. Майкл должен был быть не здесь, а на другой стороне двора, либо же смертельно скучать в классе. Он не должен позволять себе смотреть на него. На угол его плеч, на то, как изгибаются его неровные брови, когда он улыбается, как наклоняются его бёдра на одну сторону, но он ничего не мог поделать. Но ведь в этом весь Тревор, разве не так? Он заставляет всё выглядеть таким простым и понятным, что на секунду ты действительно веришь, что жизнь и вправду такая простая штука. — Что ты здесь делаешь, Трев? — с его голосом явно что-то было не так, ниже, чем он должен быть. — Скучно стало, — разбитая губа растянулась в улыбке, — так долго дрочить в одиночестве ужасно наскучивает. Что-то в животе Майкла перевернулось, отзываясь тянущим чувством. Он не мог перестать смотреть на этот рот, на эту губу и на то, как он не переставал улыбаться, будто прекрасно знал, что делает, и, чёрт возьми, это определённо работало именно так, как он хотел. Тревор сделал ещё один шаг, и его ботинок скользнул меж кедов Майкла. Он сам же наблюдал за этим с таким интересом, будто это происходит само по себе. — Ты знаешь, — протянул он, цепляясь большим пальцем за его ремень и очерчивая его остальными пальцами, — а ты динамщик. Майкл посмотрел на него. Во рту внезапно пересохло. — Ты не пошёл за мной. Его взгляд был тяжёлый. Но в нём было что-то ещё. — Не знал, что ты ждал этого. Как просто. Он всё делает таким, чёрт возьми, простым. Майкл схватил его за плечо, разворачивая и толкая вглубь коридора сильнее, чем намеревался. — Воу, эй, офицер, можно без рук, huh? — засмеялся Тревор. — Просто, блять, иди, — проскрипел Майкл, снова толкая его. Рука Тревора живо скользнула за спину, костяшками пальцев задевая явный стояк Майкла сквозь джинсы, и тот едва удержался от того, чтобы развернуть его и прижать к ближайшей стене. Коридор разделился. Они уперлись в дверь в конце левой ветви с аккуратной надписью «мужской». Майкл подтолкнул его, и Тревор ввалился в комнату. Дверь захлопнулась позади, Майкл направился за угол, чтобы проверить, никого ли здесь нет, но руки Тревора поймали его за воротник, разворачивая его и прижимая к двери. Он открыл рот, хватая губами шею Майкла. Тот едва сдержал стон, шаркая кедами об пол, пытаясь оттолкнуть парня от себя. — Ёбаный в рот, кто-то же может быть здесь… — ЗДЕСЬ КТО-НИБУДЬ ТРАХАЕТСЯ? — заорал Тревор, шаря руками под серой тканью на животе Майкла. Ответа не было. — А ты умеешь в намёки, — сказал Майкл. — Твоя скромность не пострадает, — руки Тревора скользили по его торсу, медленно поднимаясь вверх, большими пальцами обводя рёбра, и боже это в сочетании с его ртом на изгибе его шеи… — Эй, хватит, — смог выдавить он, чувствуя как к возбуждению примешивается паника, — блять, ты мне засос оставишь. Он почувствовал улыбку Тревора, когда тот чересчур сильно укусил мышцу у основания его шеи. Майкл выругался, вцепился в его волосы и потянул голову парня назад, на пару дюймов от своего лица. Он ощущал жар собственного дыхания между ними. — Осторожней. — Что? А ты не этого хотел? Видимо, я неправильно понял, когда ты пихал меня в туалет, — он хитро перенёс вес так, что теперь его бедро находилось между ног Майкла и потиралось о его промежность. — Блять! — голова Майкла упала назад на дверь. Он потянулся к ручке. Замка не было. Просто замечательно. — Ёбаная срань. — Что такое? — выдохнул Тревор, снова поднимая ногу. Голос Майкла сорвался в рваный стон. Он двинул бёдрами навстречу, притянув Тревора за шею и накрыв его рот своим. Майкл целовал насколько крепко, насколько мог, с такой же силой, с которой Тревор прижимал его к двери. Он скользнул языком глубоко в чужой рот, и Тревор открылся, стал беспечно тереться бёдрами об него. Рука Майкла вдруг оказалась на спине другого парня, задирая его футболку, чтобы почувствовать этот ритм, который его тело так отчаянно пыталось установить, и он просто зашёл уже слишком далеко. Он высунул язык, очерчивая им контур разбитой губы Тревора, и удовлетворённо промычал. Тревор улыбнулся: — Ты хотел это сделать. — Да, блять, — его уже слишком унесло, чтобы пытаться что-либо отрицать, он потерялся в ощущении собственного члена, о который тёрлась нога Тревора, жар нарастал в животе, сводя все мысли и желания в «потрогать, толкнуться, попробовать на вкус». Вдруг дверь у него за спиной шевельнулась. Сердце Майкла ушло в пятки. — ПОШЁЛ НАХУЙ! — зарычал Тревор сквозь сжатые зубы, сильнее толкая Майкла к двери. За дверью успокоились очень быстро. — Чёрт, чёрт, — выругался Майкл. Тревор не замедлил свой темп, даже не шелохнулся. Майкл скользнул руками вниз, хватая его за задницу и крепче прижимая к себе. Теперь его было не остановить. Чёрт, да даже если бы через эту дверь пытался пробиться директор, Майкл не был уверен, что смог бы остановиться. Тревор слегка шевельнул бёдрами, меняя угол, и давления стало ещё больше. Простонав, Майкл сжал руки сильнее. — Ебать, Ти, чёрт… я… Тревор промычал что-то нечленораздельное ему в шею и внезапно его руки оказались на бёдрах Майкла, развернули его, пихая грудью к двери. Тот едва понял, что происходит, опёрся локтями о холодный металл, и Тревор жадно вцепился в его бёдра, потираясь об него своим стояком через два слоя джинс, тяжело дыша ему в шею и прижимаясь ближе. Одной рукой он обвил туловище Майкла под его рукой, подстраивая его тело под свой ритм. А его другая рука, другая рука скользнула вокруг его бедра, ниже и… — Боже! — Майкл заглушил стон в сгибе своего локтя, толкаясь в руку Тревора, трущуюся о его джинсы. Рука прижималась крепко, а Тревор выдерживал свой неровный ритм позади, и, блять, он не продержится долго, ни единого шанса. Майкл сильнее прижался к двери, толкаясь беспорядочно и неистово. Он выдохнул, резко открывая глаза, чувствуя, как внезапно на него обрушивается оргазм. И этого, кажется, хватило — дыхание Тревора сбилось, и из его горла вырвался задушенный звук. Он двинул бёдрами раз, два, держа его крепко, и наконец медленно и рвано выдохнул. Майкл уставился на обшарпанную стену перед собой, бешеный стук сердца отдавался гулом в уши, воздух обжигал глотку. Тревор всё ещё сжимал его плечо, но как только Майкл пошевелился, он отпустил его и тяжело упал спиной на стену. Майкл не поворачивался. Он опёрся рукой о дверь, пытаясь привести в порядок дыхание и не обращать внимание на дискомфорт в штанах. Позади него Тревор вздохнул, поднимаясь. Через несколько секунд включилась вода в душе и послышался гулкий звук её столкновения с плиткой, а вместе с ним — шуршание туалетной бумаги. Майкл развернулся, прислоняясь задом к двери. Он смотрел, как Тревор выкидывает мокрую бумагу в мусор и поправляет очевидно мокрые джинсы. Он направлялся обратно к нему. Майкл сглотнул. Тревор остановился примерно в футе от него, пялясь. Майкл ответил на взгляд, не в состоянии сделать что-либо большее. — Я пойду переоденусь. Домой, — сказал он, — ты со мной? Майкл уставился на него. А затем мотнул головой. Тревор небрежно фыркнул. — Как неожиданно. Когда он открыл дверь, Майкл отступил назад, освобождая проход. Тревор ступил наружу, а затем остановился. Он быстро наклонился назад, положив руку на щёку Майкла, разворачивая его в свою сторону, чтобы поспешно прижаться поцелуем к его губам. Поцелуй был неуклюжий и пришёлся лишь на уголок его губ, но длился он всего секунду, затем Тревор прокашлялся и скользнул за дверь. Майкл уставился на плитку на полу, чувствуя себя одновременно онемевшим и взволнованным, превосходно и ужасно. Он снова прислонился к двери, закрыв глаза с тяжёлым вздохом, и пытался просчитать, сколько времени займёт попытка проскользнуть к своей чистой одежде в ящике. Как оказалось, проще всего было переждать урок сидя в раздевалке. Возможно, дело было в знакомом месте, которое, как он думал, может помочь прояснить всё в голове. Остальные начинали прибывать, голоса и хлопки шкафчиков заполнили помещение, энергия двадцати жадных до победы голосов гудела в воздухе. Тренировка прошла как в тумане. Всё было таким же, как и всегда. Разве что поле было слегка более упругим после дождя, но голоса были всё те же, всё те же люди и те же упражнения, привычные крики проходящих мимо учеников. Всё то, что раньше было таким правильным и нужным, сегодня будто было выбито из колеи, будто было не на своём месте, и никто не замечал этого кроме него. А может, в этом и дело. Может, это не всё было не на месте, а он сам? Может, теперь он стоял одной ногой выйдя из привычного круга вещей, и видел его, покрытым бледно-серым туманом, который он не мог разглядеть, стоя изнутри, но всегда чувствовал краем сознания. Плечо всё ещё побаливало, но даже близко не так, как было — недельный отдых определённо помог. Должно бы зажить к следующей игре и к той, что после неё, ведь последняя игра перед чемпионатом уже виднелась за горизонтом. Фонари над полем светили всё ярче, и тренировка подходила к концу: игроки собирались у скамеек с бутылками с водой и спортивными напитками, смеясь о чём-то. Майкл кинул взгляд на противоположную часть поля. Группа поддержки тоже сворачивалась, из ровного строя превращаясь в рассыпающуюся толпу. Одна из фигур стояла, не шевелясь, смотря в его направлении. Её волосы были собраны в аккуратный хвост на затылке, а поза была прямая и спокойная. Он начал пересекать поле. Когда Майкл добрался до неё, девушка подняла свою спортивную сумку с пола. Она отдала сумку ему, и он перекинул ремень через здоровое плечо, инстинктивно беря её за руку. Её пальцы сомкнулись на его руке, но они были едва ощутимы. Они в тишине добрались до её машины, припаркованной возле грязного участка. Аманда стояла, положив руки на капот машины, повернувшись к нему спиной. Её юбка слегка развевалась на ветру. Майкл смотрел на девушку. Было бы легко протянуть руку, положить на её бедро и прижать её к своей груди. Возможно, она даже позволила бы. Но это тоже будто было чем-то неправильным, будто если он это сделает, то ступит обеими ступнями обратно в этот серый мир, и по какой-то причине он не мог этого допустить. — Ну и что? — наконец подала она голос. Майкл сглотнул, облизывая губы перед тем, как ответить: — Что что? Она повернулась, её выражение лица было чем-то между злостью и усталостью. — Что происходит, Майкл? Он нахмурился: — О чём ты? Аманда засмеялась, качнув головой. — Боже, ты просто не можешь перестать вести себя так, не можешь, да? — Я не понимаю, о чём ты говоришь, Мэнд. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Ты изменился. И я хочу знать почему. Я заслуживаю знать. Незамедлительный ответ уже вертелся на языке, такая лёгкая отговорка, пусть и правда лишь наполовину: «ничего не изменилось. Тебе кажется, Мэнд. Всё хорошо, это всё стрессы, игра, чемпионат и всё такое». Но почему-то не эти слова вылетели из его уст. — Я не знаю. Боже, — он покачал головой, запуская руку в волосы, — я не знаю, Мэнд. Я честно не знаю. Аманда скрестила руки на груди. — Всё дело в этом… Филипсе, как там его зовут? — Нет. Да. В смысле… Бля, — Майкл громко простонал, — я не знаю. Нет. Нет. Это не то, не он, это что-то другое, что-то глубже, чем это, Мэнд, всё это, вся эта херня. Она не сводила с него взгляд, обеспокоенно нахмурившись своими идеальными бровями. — Какая «херня», Майкл? — Это! — внезапно крикнул он, раскидывая руки. — Всё это! — Всё что? — Всё! Боже… — он отступил на пару шагов назад. — Ты не видишь? Не видишь, как это всё ненормально? — О чём ты говоришь? — Все эти притворства и ложь и всё это дерьмо, и ничего, боже, это всё — просто ничто! — Ты тут единственный, кто лжёт, Майкл. — Нет. Нет, нет, нет, все пиздят, все хватаются за эту ложь и прячутся за ней, потому что они не ебут, что ещё делать, потому что они боятся увидеть мир без неё. Популярность, и притязания, и вечеринки, и вся эта хуета, высокомерие, мы, чёрт возьми, мы, ходим по школе, будто хозяева, но что это значит? Что из этого, блять, реально? Она смотрела на него, вытаращив глаза: — Реально? Да о чём ты вообще? — Я, блять, не знаю! — Ты сошёл с ума, Майкл! Конечно же это реально! — Нихуя, — он мотнул головой, — это говно. Это просто огромная бездонная куча необъяснимого говнища. Мы делаем это, это всё, потому что думаем, что должны, потому что думаем, что это делает нас кем-то. Но нихера. И, боже, это всё такая ёбаная херня. На секунду оба замолкли. Вдалеке были слышны разговоры других игроков и учеников, идущих к своим машинам. — Майкл. Он поднял взгляд. Аманда решительно смотрела на него: — Пошёл ты. Он моргнул. — Что, прости? — Ты меня слышал. Ты говоришь, что это всё херня, что это говно, но это не так. Не для меня. Не для Блэйк, и Куперса, и Джексона, и всех нас. Я люблю эту жизнь. Я хочу быть счастлива. Даже если ты решил, что не хочешь. И знаешь, что? Если ты ненавидишь это всё так сильно, это всё и нас всех, то какого хрена ты здесь делаешь? Почему бы тебе самому не съебать вместо того, чтобы хотеть, чтобы это сделало всё остальное?! Он уставился на неё, открыв рот, но не мог вымолвить ни слова. — Но ты не съебал, ведь так? Ты не съебал, чтобы делать что-то лучшее, чтобы жить своей «не лживой» жизнью. Ты всё ещё здесь. Всё ещё вместе со всеми нами, потому что ты тут единственный, кто в самом деле трус, Майкл. Ведь так легко быть над всеми, да? Но знаешь что, когда ты думаешь, что выше всех и всего, ты окажешься один, Майкл. Не лучше. Не превосходней. Просто один. Она вернулась к машине и открыла водительскую дверь. Майкл тупо наблюдал за ней, не в состоянии придумать, что сказать. Она залезла внутрь, доставая что-то и пихая это в его руки, и забрала сумку с асфальта. — Вот. Он сжал пальцы на своей именной куртке и наклонился к машине Аманды. — Она тебе больше не нужна? — выдавил он. — Не сейчас, — вздохнула она, сжимая в руках руль. — Слушай, Майкл, просто… разберись с тем, чего ты хочешь. Потому что я не могу сделать это за тебя. И не думаю, что хочу. Она закрыла за собой дверь. Майкл смотрел вслед отъезжающей машине и не сводил взгляда с места, где она исчезла, ещё долгое время. Дорога до его Ауди не заняла много времени. Он легко развернул машину, выезжая с парковки на дороге. Он остановился на перекрёстке, уставившись на дорогу впереди. Лёгкий бриз прокрался сквозь открытые окна автомобиля, щекоча влажную после тренировки кожу. Он глянул в зеркало заднего вида на поле позади. Оно выглядело так идеально, будто с брошюры или из телевизора. Оно едва ли вообще выглядело реальным. Майкл опустил взгляд. Куртка лежала свёрнутой на сиденье рядом. Он снова глянул на дорогу. Тихую, спокойную. Как и всё остальное. Он завернул в обратном направлении от дома, набирая скорость и даже не дав себе времени подумать. Ауди остановилась в нескольких футах от трейлера. Майкл погасил зажигание, но из машины не вышел. Боже. Сколько ошибок можно совершить за один день? Должно быть, есть какой-то рекорд, к которому он стремительно приближался. Майкл со вздохом уронил голову между рук, лежащих на руле. Она ведь права, разве не так? Она абсолютно точно права. И что он собирался с этим делать? Он снова окунулся в это чувство, будто две реальности находились рядом, и он стоял в каждой из них одной ногой. Чего ты хочешь… А чего он хочет? Откуда такое чувство, будто у ответа на этот вопрос есть десять оттенков, и форма его меняется, будто зеркало в солнечном свете? Ему не стоило быть здесь, и он это знал. Это только усложняло всё, от этого было сложнее оттолкнуть эту жизнь и вернуться в ту, где он должен быть. Это было так легко несколько недель назад, до этого всего. До него. Было легко жить той жизнью, находиться только в одном мире и не задумываться, что есть другой. Надо было только заставить себя… Пассажирская дверь распахнулась. Кто-то залез внутрь. Майкл поднял голову с руля. — Слушай, Ти… С удивительной ловкостью Тревор перекинул ногу через него, и меньше, чем через секунду он сидел на его коленях, целуя его, и внезапно мир ожил, взорвавшись яркими оглушающими красками. Майкл услышал свой собственный вдох, резкий и глубокий, все чувства смешались вместе, кружась в искрящем хаосе: зубы Тревора на его губе, бёдра Тревора вокруг его бёдер, пальцы Тревора в волосах, рот Тревора горячий и бойкий, со вкусом бухла, и дыма, и чего-то металлического, его запах, резкий и ошеломляющий: пива, прожжёной на солнце кожи и пустыни. Просто он, везде, во всём, и через две секунды весь чёртов мир превратился в ничто. Майкл простонал Тревору в рот, хватая его за задницу, чтобы прижать ближе, хотя и не то, чтобы между сиденьем и рулём вообще было много места, но не то, чтобы это было проблемой. Тревор был почти что грациозен для кого-то такого высокого, сидящего на переднем сидении машины на коленях другого парня. Его ноги поместились именно так, как надо, а руки жадно шарили под рубашкой Майкла. — Где ты был так долго? — пробормотал Тревор, потираясь бёдрами о его бёдра. Майкл явственно почувствовал его член сквозь штаны. Майкл поймал губами его челюсть, чувствуя щетину, шепча ему в ухо: — Ничего, блять, не стоило этого. Тревор тихо простонал в ответ, жадно лапая Майкла за талию под рубашкой. — Боже, ну ты и массивный, ты знаешь это? Майкл ухмыльнулся. — Ага, а ты костлявый пидорас, это ты знаешь? Тревор усмехнулся: — Умно. Очень, блять, умно, — он схватил член Майкла через одежду. Тот громко выругался, роняя голову назад, а руку — вниз, к ручке сиденья, чтобы отодвинуть его назад, на что Тревор одобрительно промычал, цепляя пальцами его ремень и наклоняясь для поцелуя. Майкл утонул в нём, открываясь, чувствуя чужой язык на своём, влажные губы и кусающие зубы. Рука скользнула по шее Филипса, зарылась в его волосы, потянула, а затем вернулась к задней стороне шеи, прижимая ближе, чтобы было удобно делать отчаянные маленькие толчки бёдрами. Тревор потянул его ремень, расстёгивая ширинку, и скользнул рукой к его обнажённому члену, ловя зубами его нижнюю губу. Майкл простонал вне себя, громко и грязно, выгибаясь навстречу. — Ебать, — пробормотал Тревор, крутя рукой. — Боже! — рука Майкла сжала задницу Тревора, а затем неуклюже переместилась на его ремень. Тревор одобрительно промычал, перенося вес и ещё крепче сжимая руку на его члене, свободной рукой помогая ему расстегнуть свои джинсы. Когда он это сделал, Майкл не смог удержаться от того, чтобы не вытянуть шею, чтобы посмотреть вниз. Он снова схватил Тревора за бёдра и придвинул его ближе, и тот шумно выдохнул, обхватывая рукой оба члена. Удивлённый стон вырвался у Майкла из груди, и он уронил голову вперёд на плечо Тревора. Он чувствовал, как дыхание Тревора сбивается, грудь всё чаще вздымается, а он пытается держать темп, двигая бёдрами. — Ну и как? — пробормотал он. Майкл открыл рот, скользя губами по его ключице: — Хорошо. — Да? — прошипел он, обдавая ухо горячим дыханием. Майкл едва не заскулил. — Хорошо. Боже. Охуенно… Тревор снова одобрительно промычал. Майкл замешкался на секунду, будучи неуверенным, что он пытается сделать, а затем обхватил руку Тревора, укрепляя их хватку. — Блять, — простонал Тревор, внезапно дёргаясь бёдрами вперёд. Майкл сделал то же самое, чувствуя поступающий жар внизу живота, который подгонял его движения. И он ответил ему тем же, толкаясь вперёд, сжимая ногами его ноги и ускоряя движения руки. Тревор кончил первым. Он коротко вскрикнул, изливаясь горячо и липко между ними, чёрт возьми, Майклу этого хватило. Он низко и глубоко простонал, медленно кончая. Он рвано выдохнул, почувствовав последнюю волну ощущений. Он ощущал вкус кожи Тревора, чувствовал, как расслабляются мышцы его плеча. Поначалу они не шевелились, но затем отстранились друг от друга. Майкл откинулся на сиденье, чувствуя, как пост-оргазмическое гудение течёт по конечностям. Тревор прислонился спиной к рулю, разжимая бёдра. Он посмотрел вниз с маленьким удовлетворённым звуком, снял свою майку, вытер руку и себя, а затем сунул ткань Майклу в руку и застегнул джинсы. Открыл дверь, вывалился на пыльную дорогу и по-кошачьи потянулся, протяжно выдыхая. Майкл сидел на месте, откинув голову, прикрыв глаза и ни о чём не думая. Тревор облокотился на машину, заглядывая в открытое окно с расслабленной позой и ленивой улыбкой. — Эй. Майкл приоткрыл глаз. — Мм? — Хочешь набухаться и потрахаться на пляже? Майкл почувствовал собственную улыбку.