Какой же ты идиот.

      Просыпаюсь от звонка в дверь, вокруг меня никого нет. Видимо, друзья были не настолько бухие и смогли уйти домой. Голова трещит так, как будто на нее надели ведро и бьют чем-то тяжелым. Звонок повторяется, поднимаюсь с кровати и ощущаю что-то мокрое: бинт был насквозь пропитан кровью, начинает кружиться голова. Здорово, блять. Я чувствую, что вот-вот потеряю сознание, но медленно встаю и иду к двери. Скорее всего, это Настя, она, конечно, убьет меня, но не раньше, чем поможет не сдохнуть. Открываю дверь и вижу… тебя. Единственного и неповторимого. —Ладно, я уяснил, не стоит столько пить. Такие галюны меня до добра не доведут. Я завяжу, обещаю, только уйди, пожалуйста, отсюда нахер, —произношу я вслух и собираюсь уже с силой захлопнуть дверь, но ты придерживаешь её, морщась от боли в прищемленных пальцах. —Это ты в таком виде собрался восстанавливать канал, а, Лаггер? — ты ухмыляешься и крепко прижимаешь меня к себе. —Андрей? Эй! —Настоящий… — шепчу я и теряю сознание, обвисая у тебя на руках. —ЭТО УЖЕ НЕ СМЕШНО!.. — последние слова, которые я слышу. —Андрей, не пей так много, это вредно для тебя, — Настя пытается забрать у меня очередной стакан вискаря. —Насть, не трогай. Пусть вредно, но можно я хоть раз за двадцать пять лет не буду слушать то, что мне говорят? — огрызаюсь я, залпом выпивая стакан и морщась от горького вкуса. И правда, как я это могу пить? —У тебя что-то случилось? Ты давно меня знаешь, можешь мне рассказать, — она смотрит на меня тревожно, как смотрела всегда, когда я творил какую-нибудь херню и потом страдал.       Не знаю почему, но я доверился ей. Я рассказал ей все, что происходило и происходит. Все, что чувствовал тогда и что чувствую сейчас. Сначала она слушала спокойно, но чем больше я затрагивал Яра, тем более удивленным и растерянным становилось ее лицо. —Я теперь противен тебе? Твой лучший друг — гей, ты явно не о таком мечтала, — я ухмыляюсь и наливаю ей вино. Ну да, как о таком может мечтать человек, который без памяти в тебя влюблен? —Ну, почти каждая девочка мечтает иметь такого друга, но я никогда бы не подумала, что им окажешься ты. Нет, мне не противно, я скорее озадачена, особенно после нашего разговора десятилетней давности, — она залпом осушает бокал и укладывается на кровать. —Настя, только, пожалуйста, не говори никому. —Не волнуйся. И передай Ярику, что если он будет тебя обижать, то будет иметь дело со мной, — я слышу хруст её пальцев и начинаю смеяться. —Передам, обязательно. Спасибо, что поняла меня.       Она улыбается в ответ и начинает разгонять моих друзей, дабы дать мне отдохнуть. Дверь захлопывается, самой правильной мыслью на тот момент было пойти спать. Но я беру виски и напиваюсь до полной отключки…

***

      Боль. Вспышки света. Больничный запах, въевшийся в кожу. Отдаленные голоса. —Что ты с ним сделал?! До встречи с тобой он таким не был!       Этот голос я узнаю без труда. На кого кричит Настя? Я не могу пошевелиться. —Я его не трогал, это он после ваших пьянок!       Такой знакомый и родной голос. Неужели?.. —Ярик, мне всё равно, что ты думаешь, но он мне все рассказал! Это он из-за твоего эгоизма вскрыться пытался! Чертов ублюдок, да ты даже не попытался с ним связаться!       Эй, меня слышит кто-нибудь?! Я еще живой! Тело меня не слушается, все онемело, видимо, я без сознания или, еще похуже, в коме. Господи, да не дай бог! —Истеричка, перестань на меня орать и пропусти к нему! — ты не уступаешь ей по громкости, а мне хочется закрыть уши, чтобы не слышать ваших пререканий. —Я сказала, что если с ним что-то случится, то ты будешь иметь дело со мной. Не приближайся, иначе я сломаю тебе жизнь также, как ты сломал ему!

И мои колонки заиграют новый трек У меня уже нет сил, но я — сильный человек Мне так хочется уснуть и не просыпаться вовсе Но я улыбаюсь, даже в эту осень Я такой большой и никому не нужный Кинь в меня сигарету, мне так будет лучше Я такой большой, но бегаю по лужам Мне так хорошо, даже если я простужен…

      Боже, она, как всегда, все неправильно поняла! Я слышу резкий хлопок дверью, мягкие шаги в сторону моей кровати. А затем наступает тишина. После её слов, я, возможно, снова потеряю тебя, а значит для меня больше нет необходимости просыпаться…

***

      Я с трудом разлепляю глаза и сразу же замечаю, что рядом с моей кроватью спит Настя. А сколько проспал я? На часах пять утра. Я поднимаюсь с кровати, отключаю себя от аппарата и иду в коридор. Никого нет, что даже удивительно. На улице свежо и прохладно, ночные огни тускло мигают. Как же хорошо наконец-таки выйти из душной больницы и размять ноги. Будто вечность дома просидел! Я замечаю вдалеке одиночную фигуру, но меня она не тревожит. Мало ли, кому приспичило погулять в пять утра. Шаги приближаются, я не поднимаю глаз и бреду дальше, пока не врезаюсь во что-то. Или в кого-то. Я поднимаю голову и уже собираюсь начать возмущаться, как вдруг замираю на месте, с полнейшим ахуем на лице. Счастливо улыбаясь, на меня смотрит чубатый заспанный парень. И я, без лишних разговоров, крепко обнимаю тебя. И когда ты сжимаешь меня в ответ, то я перестаю себя сдерживать и слезы начинают течь водопадом. Ты опускаешься на колени и утыкаешься головой мне в живот. Гладя тебя по голове, я опускаюсь перед тобой на землю и прижимаю к себе за шею. И тут ты шепчешь: —Прости меня, пожалуйста… Если бы я знал… —Яр, все хорошо. Я же живой. —Ты из-за меня чуть не погиб! Ты пробыл в коме три месяца, — СКОЛЬКО?! —Ты потерял слишком много крови и чуть не отравился, потому что выпил паленую водку. Зачем ты вообще столько пил? — я ослабляю хватку и отвожу глаза. Ну вот зачем ты это спросил? Правду тебе знать точно не нужно, а оправданий я еще не придумал.       Ты берешь меня за подбородок и поворачиваешь мое лицо к себе. Я снова отвожу глаза, но не могу делать этого вечно, и мне приходится взглянуть на тебя. Ты сначала смотришь на меня серьезно, а потом притягиваешь к себе и осторожно целуешь. У меня сразу же сваливается камень с души и я выдаю то, что давно хотел сказать: —Я… я думал, что ты забыл про меня и мой день рождения и… и решил напиться, чтобы заглушить эмоции.       Ты смотришь на меня с открытым ртом. А я даю волю эмоциям и начинаю рыдать. Сначала ты растерян, но потом тебе приходится собраться, ты обнимаешь меня за талию и говоришь: —Я не забыл, дурачок… Я специально приехал к тебе в качестве подарка, просто поезд задержали и я на день опоздал… Еще не хватало, что бы ты из-за меня руки резал и травился! Пойдем, тебе надо возвращаться в больницу, иначе ты простынешь, а я получу нехилых пиздюлей.       Я киваю и пытаюсь подняться, но ты берешь меня на руки, как маленькую девочку. Сначала я протестую, говоря, что ты меня уронишь, но усталость после комы берет верх и я просто засыпаю, полностью доверившись тебе.

***

      Просыпаюсь я, как и тогда, от женских криков. Не понимая, что происходит, я резко подскакиваю, понимая, что я все еще на больничной койке. Рядом со мной Настя материт тебя, но и ты ей не уступаешь. Я, недолго думая, вскакиваю и встаю между вами. Но от резкого подъема в глазах резко темнеет и горлу подступает тошнота. —Нгх! — из груди вырывается сдавленный стон и я сгибаюсь пополам, прижимая одну руку к груди. —Что ты делаешь, тебе нельзя вставать! — кричит Настя. —Он не инвалид! — перебиваешь ее ты. —Я тебя не спросила! —ЗАТКНИТЕСЬ ОБА! Из-за чего вы ссоритесь? — рявкаю я, выпрямляясь и расставляя руки в стороны. —Я сказала ему не приближаться к тебе, но он не понял меня! Так он еще и пытался выкрасть тебя, я застукала его с тобой на руках! — Настя кричит мне прямо в ухо, от чего я морщусь. —Ты совсем рехнулась, дура?! Зачем мне его красть?! — ладно, второе ухо тоже было атаковано. —Яр, следи за выражениями. А ты, Настя, не делай поспешных выводов. —Что значит «не делай поспешных выводов»?! Что бы ты подумал на моем месте?! Что ты пошел погулять с утра пораньше, встретил случайно его, уснул и он на руках занес тебя обратно?! Ты меня за дуру не держи! —Во-первых прекрати истерику! — от этих жутких криков начинает болеть голова, но я уже и сам начинаю срывать голос. Достали. —А во-вторых все так и было. —Даже если это так, то это не отменяет того, что ты из-за него сюда попал! Сам же мне рассказывал! А я сказала тебе, что если он к тебе приблизится, то будет иметь дело со мной и я испорчу ему жизнь!       Ярость окончательно берет верх и затмевает разум, я одним легким движением хватаю Настю за горло и прижимаю ее к стене, сдавливая шею все сильнее и сильнее. Она начинает хрипеть и хватает меня за руку, пытаясь отцепить мою руку, а я рычу сквозь зубы: —Только подойди к нему, и я не посмотрю на то, что мы друзья с детства. Я от тебя и мокрого места не оставлю. А теперь выметайся отсюда и не порть мне жизнь! —Андрей, пусти ее!       Ты силой оттаскиваешь меня от Насти. Мои глаза горят яростным огнем, твои руки трясутся, но почему-то я начинаю успокаиваться в твоих объятиях. Настя смотрит на меня бешеными, растерянными глазами. Глазами человека, которого жестоко предали. Моими глазами. И вылетает из палаты. Я медленно выдыхаю и опускаю руки, слезы снова берут верх. Ну почему у меня все не как у людей?

Под самый, самый, самый — самый грустный мотив, Мы друг друга избегали, ведь нам не по пути, Виноватыми глазами ты смотреть прекрати, Все, что нас объединяет — этот грустный мотив.