Под рассветным небом

Но кончилось все, близка была заря. Взглянуть в твои глаза, стыдясь, боялся я. - «Проща́й» - я прошептал, пока дремала ты, И скрылся от тебя под сенью темноты. Beneath a moonless sky (фрагмент, эквиритмичный авторский перевод)

      Прошло еще немало времени, прежде чем Эрик нашел в себе силы подняться. Он медленно оделся в тишине, стараясь не оборачиваться и не бросить даже мимолетного взгляда на постель, где мирно спала нагая девушка. В комнатенке заброшенного здания, служившего ему пристанищем, все еще царила почти непроглядная темнота. Эрик с трудом нашел на столе свою черную полумаску. Несколько часов назад ее сняла с его лица бесстрашная девушка.       Не выпуская маску из рук, худой мужчина бесшумно подошел к незашторенному окну. На горизонте едва начало светлеть, и этого света пока было недостаточно, чтобы разогнать густую темноту. В начале весны солнце поднимается поздно.       Эрик глубоко вздохнул и аккуратно надел маску на обезображенную часть своего лица. Он с трудом сглотнул, чтобы подавить уже готовый вырваться на волю хрип. Нельзя нарушить ее сон.       В тот миг, когда Кристина ступила на порог его дома, он уже знал, что ему придется ее отпустить. И сейчас ему следовало уйти. И не возвращаться. Он не позволит себе снова затянуть этого светлого ангела во тьму. Он должен уйти не прощаясь. Он знал, что не сможет взглянуть в ее глаза, полные сожаления о случившемся — он не переживет этого. Он не выдержит, не сможет наблюдать за тем, как с рассветом Кристина — его дорогая любимая Кристина — соберет свои вещи и, боясь даже взглянуть на него, покинет его дом и его жизнь. Она уйдет к другому мужчине, чтобы перед Богом и людьми связать с ним свою судьбу и поклясться всегда принадлежать только ему, этому юному мальчишке. Ему, Раулю, а не Эрику, который без любви Кристины не представляет своей жизни.       Но именно так и случится, если он продолжит и дальше стоять здесь, у окна, скованный горечью и неспособный сделать хотя бы шаг. Он должен освободить Кристину от ненужных объяснений, не заставлять ее проходить через излишние унижения. Что он услышит от нее, когда она проснется? Сожаления, упреки по отношению к нему и к самой себе. Вероятно, он ощутит ее жалость. Ей будет стыдно за то, что они вместе совершили этой темной ночью. Безумные, подчинившиеся какому-то безрассудному порыву.       Он должен освободить Кристину от этих ненужных слов и взглядов, которые не принесут ничего, кроме лишних страданий им обоим. Он должен освободить ее от надуманных глупых обязательств перед ним. Так правильно, так будет лучше. Ей и без того будет непросто осознать и принять случившееся. Быть может, и вовсе невозможно. Зачем ее лишний раз мучить?       Правильно. Уйти. Уйти и не возвращаться. Убежать так далеко, как только возможно. Уйти и постараться не вспоминать, хотя Эрик понимает, что это выше его сил. Он будет лелеять воспоминания об этой волшебной ночи до последней минуты своей жалкой жизни.       Уйти. Уйти сейчас, чтобы не уносить с собой в свой жалкий остаток жизни полные невыразимых сожалений глаза Кристины. Уйти сейчас же, пока не стало слишком поздно.       Вдруг тишину ночи нарушил шорох из глубины комнаты. А затем нежный девичий голос произнес в темноту:       — Эрик? ***       Кристина пробудилась внезапно, чувствуя, как тяжело, словно в испуге, стучит в груди сердце. Она машинально провела рукой по рядом лежащей подушке. Дезориентированная, девушка не сразу вспомнила события прошедшей ночи. Подушка под ее рукой все еще хранила в себе тепло человеческого тела. Однако место рядом на постели пустовало.       В беспокойстве приподнявшись, Кристина произнесла в темноту мужское имя, которое услышала только вчера. За последние несколько часов оно успело стать почти родным.       — Эрик?       Комнату окутывал мрак, и, с трудом вглядываясь в темноту, Кристина наконец разобрала силуэт худого мужчины у окна.       — Эрик, — выдохнула она с некоторым облегчением. — Что ты там делаешь?       Она скорее почувствовала, нежели увидела, как он повернулся к ней и медленно приблизился. Кровать мягко прогнулась под его весом, когда он присел на нее с самого края, в отдалении от нее. Кристина поспешила прикоснуться к нему, нащупывая его напряженные руки и в легком изумлении констатируя:       — Ты одет…       Мужчина хранил молчание, и Кристина всем своим существом чувствовала его напряжение. Даже не видя его лица, разбирая лишь тени в предутренней мгле, она чувствовала, как он отводит он нее свой взгляд.       — Эрик? — в тревоге повторила она.       Он шумно выдохнул. Страшная догадка пронеслась в мыслях Кристины, и девушка резко поднялась с подушек. Кутаясь от утреннего холода в скомканные простыни, она придвинулась к застывшему будто в оцепенении мужчине. Теплые девичьи ладони нащупали в темноте его лицо. Эрик был в маске.       Едва ее руки коснулись его лица, мужчина вздрогнул, и на мгновении Кристина ясно почувствовала, что он хотел отпрянуть от нее. Хмурясь от отчетливой тревоги, Кристина слепо пыталась разгадать выражение его лица в темноте. Спустя секунду она спросила серьезным тоном:       — Что ты задумал, Эрик?       Очнувшись от оцепенения, мужчина поднял руки с колен и крепко, но не теряя нежности в своих действиях, сжал ладони девушки. Он медленно отвел их от своего лица.       — То, что будет наиболее правильно.       Его голос прозвучал хрипло и глухо. От понимания происходящего, от того, что ее догадки подтверждаются, Кристина задышала чаще. Непрошенные слезы подступили к ее глазам.       — Нет…       — Ты сама знаешь, что случившееся этой ночью не должно было произойти, — сказал он твердо. — Я лишь хочу, чтобы эта ошибка не стала роковой.       — Что ты считаешь ошибкой? — с гневом спросила Кристина.       — Дьявол, Кристина, не будь ребенком! Нет нужды отрицать очевидное.       Эрик резко встал и сделал несколько шагов в сторону. Опершись ладонью о стену, мужчина поверженно сгорбился.       — Что ты собирался сделать? — решительный голос Кристины разрезал тишину. — Если бы я не проснулась? Ушел бы, не сказав ни слова?       На последнем слоге женский голос сорвался, эмоции бушевали внутри нее. Не меньше минуты в комнате стояло молчание, пока Кристина старалась взять себя в руки и привести в порядок дыхание. Сломленная, но гордая, она держалась, чтобы не заплакать в голос.       Тишину утра нарушил негромкий ответ:       — Да.       Кристина соскочила с кровати, стягивая с нее простынь и в темноте укутываясь в нее. Девушка приблизилась к напряженному мужчине и взволнованно коснулась его лица. Эрик опять предпринял попытку увернуться, однако с неожиданной решительностью Кристина удерживала его лицо ладонью, заставив его обратить на нее взгляд.       — Почему? — твердо спросила она, в полутьме вглядываясь в выражение его глаз. — Если ты мне скажешь, что ты жалеешь об этом, я никогда тебе не поверю.       — Ты права, — прозвучал ответ. — Я не могу жалеть о лучшей ночи в моей никчемной жизни.       — Тогда почему? — уже с нежностью повторила вопрос Кристина.       Но Эрик вновь отпрянул от нее, тяжело дыша. Его пальцы с ожесточением впились в его волосы, в лицо, в черную полумаску.       — Потому что ты жалеешь! — прошипел жестко мужчина. — Или будешь жалеть. Обязательно пожалеешь, что нашла меня и провела эту ночь здесь, со мной. Черт возьми, зачем? Что за безумие нашло на тебя, на нас?       Но Кристина продолжала стоять рядом. Внезапно она поняла, что теперь вспышки гнева не имеют над ней прежней власти — он не сможет причинить ей зла, не после всего, что произошло. Не после того, как он открыл ей свое сердце. Куда большее значение для нее имеет отчаяние, звучащее в голосе этого сломленного мужчины.       Девушка вновь приблизилась к Эрику. На этот раз она говорила совсем тихо, но слова ее прозвучали в тишине утра громче любого крика:       — Потому что я люблю тебя.       Эрик замер. Его сердце, прежде ноющее от боли, внезапно понеслось вскачь. Беспокойное, оно будто бы предчувствовало волнительную радость от слов, которые пока отказывался понять и принять разум. Эрик вообще мало что понимал в это мгновение. Он обернулся к девушке, теперь уже сам требуя встречи с ее взглядом. После продолжительного безмолвия, он выдохнул:       — Что?..       Он опешил, и его растерянность явственно звучала в его голосе. В нем не было даже намека на какую-либо надежду, которую Эрик давным-давно утратил, а, может, и вовсе никогда не имел.       — Я люблю тебя, — тверже заявила Кристина. — И если бы этим утром все шло так, как должно было идти, я бы обязательно сказала бы тебе об этом. Отчаянно краснея, с трудом осмеливаясь взглянуть в твои глаза, я бы призналась бы тебе в этом и объяснила бы, почему я пришла вчера к тебе, и почему этой ночью случилось то, что случилось.       — Почему? — все та же растерянность звучала в голосе Эрика. Однако постепенно он приходил в себя, в глазах его прибавилось твердости.       Кристина смущенно опустила глаза:       — Я… я не могла позволить себе совершить страшную ошибку. Я… постоянно думала о тебе. Ты мне снился. Ты, поющий мне колыбельную, когда я впервые попала в твой дом, в твое царство искусства. И твой взгляд, когда ты смотрел на меня с надеждой в подземелье. Ты говорил мне о любви, а я бессердечно отдавала тебе твое кольцо и уходила прочь. Лишь только потому, что боялась…       Черты лица Эрика ожесточились.       — Боялась не тебя, не твоего лица! — поспешила заверить Кристина. — Я сама не знаю, чего именно я боялась. Твоего необузданного непредсказуемого характера или того, что ты попросту можешь убить человека, который мне дорог. Или чего-то другого, чего не понимала тогда. Но поверь, я много чего передумала за это время. Я не могла забыть тебя, ведь ты был рядом со мной всю мою сознательную жизнь. Я тосковала по тебе, меня тянуло к тебе, я хотела найти тебя. Это была просто какая-то одержимость!       Пока Кристина взволнованно тараторила, Эрик сделал шаг ближе.       — И я все-таки нашла тебя. Мне нужно было понять, что за чувства преследовали меня все это время, понять до того, как я вдруг совершу непоправимую ошибку.       — Ты смеешься надо мной, — резко заявил мужчина. Кристина распахнула глаза и встретилась с жестоким взглядом Эрика. — Или ты действительно безумна. Какие чувства ты можешь испытывать ко мне, чудовищу, жалкой твари, не знающей сострадания. Я едва не убил твоего драгоценного жениха, которого ты так любишь, который тебе так дорог.       — Да, он мне дорог, — ответила Кристина, смело смотря в глаза бывшему Призраку Оперы. — Но я не люблю его так, как должно любить мужчину, с которым предстоит пойти к алтарю. Он мой друг, но он всего лишь выловил мой шарф из океана много лет назад. А ты был рядом со мной всю мою жизнь…       — И разумеется, он не знает, что ты сейчас здесь, с его злейшим врагом, который хотел отнять у него невесту? — съязвил Призрак.       — Нет, я не сказала ему, — тихо подтвердила девушка. — Мне надо было самой разобраться во всем.       — Чтобы потом с чистой… — он запнулся, — или не очень чистой совестью вновь вернуться к нему?       — Ты слышишь меня? — перебила решительно Кристина. — Я люблю тебя. Ты был рядом со мной почти всю мою жизнь. Ты ухаживал за мной, оберегал меня, учил. Ты заменил мне отца, ты был моим лучшим другом.       — Ты путаешь значение слов «отец» и «любовник», — Эрик не удержался от язвительного комментария.       — Поверь, если бы это было так, меня бы здесь не было. Но я здесь. Я узнала тебя как мужчину…       — Ты ничего обо мне не знаешь, — ответил, качая головой, собеседник.       — Быть может, я не знаю всей истории твоей жизни…       — Лучше тебе и не знать, — парировал яростнее Эрик.       — Но я знаю, какой ты, ты на самом деле! Ангел музыки, оперный Призрак, человек с ужасной судьбой. Ты, так безгранично любящий, ты, Эрик. И я приняла это, со всеми твоими недостатками и достоинствами. И я полюбила. И лишь убедилась в этом, придя сегодня ночью к тебе.       После ее слов наступило долгое молчание. Им обоим нужно было отдышаться после этой страстной перепалки. Эрик с вызовом глядел девушке в глаза. Кристина сохраняла молчание в надежде на ответ мужчины, но поняв, что не дождется его, продолжила:       — И я больше не позволю тебе гнать меня. Однажды ты уже принял за меня важное решение, влияющее на твою и на мою жизнь.       — Разве я мог поступить иначе? — горько усмехнулся Эрик, наконец, сдвинувшись с места и медленно преодолев то небольшое расстояние, что между ними оставалось.       — Но я не дам тебе снова поступать подобным образом. Я люблю тебя и буду следовать за тобой повсюду. И даже если ты вдруг скажешь, что разлюбил меня…       — Глупая девчонка…       — Я тебе не поверю.       — Ты и сама прекрасно знаешь, что этого не произойдет. Я не смогу солгать подобным образом.       Двое любовников и не заметили, как оказались в полушаге друг от друга. Кристина нежно улыбнулась мужчине, однако улыбка Эрика оставалась горькой:       — Глупая девчонка, на что ты себя обрекаешь?       Улыбка на лице Кристины стала шире:       — И ты не избавишься от меня уже.       — Как будто теперь я позволю тебе куда-либо от меня уйти, — приблизившись, проговорил мужчина. Кристина тихо радостно засмеялась, и теперь и лицо Эрика озарила нерешительная ошеломленная улыбка. Они смотрели друг на друга с болезненной нежностью, а потом Кристина потянулась вперед и неторопливо прикоснулась своими губами к его сухим и горячим губам. Вдруг она коснулась рукой его лица и осторожно сняла маску с мужчины.       Эрик резко отстранился и отвел лицо в сторону, с болью вглядываясь в пространство. Он только теперь понял, как незаметно подступил тусклый рассвет, вырвавший из мрака неуютный дом одинокого человека.       Но, отложив маску, Кристина нежно коснулась лица Эрика, заставляя его взглянуть на нее. Ее внимательные глаза были серьезны, но они ни на секунду не утратили ласкового выражения. Кристина вновь потянулась к нему и коротко коснулась губ. Затем прошептала тихо, но твердо:       — Я приняла тебя. И полюбила. Верь мне.       Эрик сглотнул и поджал губы, чувствуя, как засаднило глаза.       — Я не позволю тебе теперь куда-либо от меня уйти, — повторил он, а затем резко притянул ее к себе и крепко обнял, словно боялся, что его Кристина, его горячо любимая Кристина может исчезнуть. Он прижимал ее к груди, опустив подбородок ей на макушку, чувствуя ее запах, ее живое тепло и ее ответное объятие и ощущая, что больше не может сдерживать тихих слез.       Кристина улыбалась, ощущая его крепкие руки вокруг себя, хотя и у нее на глазах выступили счастливые слезы.       А потом Эрик отстранился и вдруг поцеловал ее в губы, крепко-крепко, словно подтверждая этим свое желание и свое право держать ее вечно подле себя.