Под рассветным небом

Любовь — любопытная вещь, Она часто приходит скрытно. Посмотришь на любовь неправильно, И она пройдет незамеченная. Так что смотри своим сердцем, а не своими глазами, Сердце понимает, сердце никогда не лжет. Look with your heart (фрагмент, построчный авторский перевод)

      Быстро темнело. Промозглый ветер пробирался под плащ, его порывы вызывали дрожь у спешащей по пустой мостовой молодой девушки. Капюшон то и дело подхватывал ветер, волосы сбились, раз за разом падая на лицо, а пальцы начали леденеть. Раздался гром, но это лишь прибавило решимости у девушки. Не сбавляя шага, она резко свернула с дороги и взбежала по ступенькам непримечательного парижского здания. Быстрый стук в дверь потонул в завывании ветра. Спустя долгие мгновения дверь осторожно открыли.       — Мадам, мне нужна Ваша помощь. Только Вы можете знать, где я могу его найти.       Небеса гремели, на секунду молния осветила пустую улицу. На брусчатку упали первые капли весеннего дождя.       — Заходи, Кристина. Начинается гроза.       В небольшом доме, недалеко от театра, Мадам Жири и ее дочь уже много лет снимали угол с отдельным входом. Даже спустя столько лет преданной работы в одном месте Антуанетта не желала терять этот островок независимости в своей служивой жизни. Мег же часто оставалась ночевать в Опере, где только недавно возобновились репетиции после разрушительного пожара. Вот и сегодня молодая балерина чувствовала себя слишком уставшей, чтобы покидать театр лишь на несколько часов, прежде чем придет пора вернуться к утренним занятиям. Опера медленно готовилась к новому сезону.       В апартаментах мадам Жири Кристина бывала не раз. Ей была привычна эта скромная обстановка, хотя по прошествии нескольких недель, что она сюда не захаживала, сегодня квартирка показалась ей чрезвычайно маленькой. Кристина подумала о графском доме, в котором она провела эти недели, где только отведенная ей комната была больше апартаментов четы Жири.       Кристина поджала губы. ***       Блеск и богатство городского особняка графов де Шаньи с самого первого дня вызвали странный холод у нее внутри. Граф и графиня поприветствовали юную спутницу сына в своем доме неукоснительно вежливо, но с ожидаемой прохладой: бывшая певица в невестах у наследника титула вряд ли могла пробудить иную реакцию.       Это не имело существенного значения, по крайней мере, сейчас. Рауль верил, что пройдет лишь немного времени и родительская вежливость перерастет в теплую привязанность. Кристина не была столь оптимистична, но сдержанность графа и графини беспокоили ее не так сильно, как собственные размышления. Эти недели в новом доме заставили ее по-новому взглянуть на принятое в романтическом флере решение.       Дни, заполненные подготовкой к свадьбе, показались Кристине странно одинаковыми. Выбор тканей, организация приема, составление списка гостей — все это вызвало у молодой невесты неожиданную скуку, граничащую с неприятием. Привыкшая к постоянной деятельности, спешащая с репетиции на репетицию, Кристина не раз ловила себя на мысли, что все эти предсвадебные списки, в составлении которых, как оказалось к тому же, у нее почти нет права голоса, кажутся ей бесполезной тратой времени. Его можно было бы посвятить чему-то более интересному, хоть бы поездке по городу или встрече с оперными подругами. Или музыке.       Кристина скучала по музыке. Она сопровождала ее всю ее жизнь. После пожара театр на время остановил свою работу, репетиции прекратились. Стремительные события в жизни Кристины какое-то время не давали мыслям о будущем занять ее голову. Но шли дни, такие разные и такие одинаковые, и совершенно неожиданно Кристина осознала, что она больше не вернется в театр. Не то что бы после дня пожара, о котором она до сих пор думала со страхом, Кристина так стремилась в Оперу. Но понимание того, что путь туда ей на самом деле закрыт, больно ударило. Виконтесса не может выступать на сцене.       А отвергшая учителя ученица не может вернуться в его дом.       Мысли о событиях в Опере в день пожара и о бывшем учителе Кристина старательно гнала от себя. Гнев обезумевшего человека, страх за жизнь Рауля и ужас от своей беспомощности — после дня пожара все это преследовало ее во снах. Спустя пару дней после прибытия в новый дом ей в руки попалась утренняя газета. Заголовок с главной страницы гласил: «ПРИЗРАК СГИНУЛ». Держа дрожащими руками газету, Кристина с ужасом читала о том, как после убийства в Опере толпа преследовала душегубца, как она нашла его убежище в подвалах и в мстительном гневе разрушила пристанище бывшего Призрака Оперы. Когда в подвал добрались полицейские, убийцу там не нашли, ни живого, ни мертвого. В статье говорилось, что подземелья несколько раз проверили, все входы и выходы опечатали. Если мучитель в самом деле сбежал, то вернуться в свой дом он уже не сможет.       Сперва Кристина страшно испугалась: разгневанный бывший учитель теперь придет за ней. Несколько ночей девушка с трудом могла уснуть, а когда у нее это получалось, кошмары настигали ее с новой силой.       Когда прошла неделя после событий в подземелье, и никто за ней не явился, она обругала саму себя за панику и за свои мысли. В конце концов, ее мучитель сам отпустил ее. Значит, в нем еще осталось что-то человеческое. Его так и не нашли, по крайней мере, какие-либо новости об этом отсутствовали. И Кристина ловила себя на мысли, что думает об этом с облегчением. Он сбежал, а значит, спасся. Кристина не хотела думать о его возможной смерти, ведь, не смотря ни на что, он был ее покровителем и другом много лет, и она не могла не дорожить этими воспоминаниями.       Все эти недели Рауль был рядом. Он занимал ее дни, обадривал и поддерживал. А еще он мечтал о будущем. И чем ближе становилась дата свадьбы, тем тягостнее было Кристине. Сначала она реагировала неловко. Думая о том, почему она не может как раньше с открытым сердцем разделить мечты жениха, Кристина пришла к выводу, что из-за трагедии в Опере радость сейчас кажется ей неуместной. Потом она решила вести себя как в первые дни их влюбленности: пыталась радоваться проведенному с Раулем времени и думать о том, что, не смотря на все испытания, теперь они должны обрести счастье. Так дни перетекали в недели, но Кристина все чаще ловила себя на том, что ей тягостно его общество. Ей была приятна его поддержка, но всякий раз, стоило ему заговорить о жизни в усадьбе, или о свадебном путешествии, или вдруг о детях, у нее внутри все холодело. А когда он целомудренно целовал ее перед отходом ко сну — в единственное время, когда их оставляли наедине на короткую минуту — Кристина могла лишь неловко улыбаться в ответ. И улыбка день ото дня давалась ей все с большим трудом.       Кристина не знала, в какой момент все переменилось. Тягость ли свадебной подготовки или настойчивое внимание Рауля повлияли на нее? Возможно. А может, это страх мало-помалу улегся. Но постепенно образ разгневанного мучителя перестал вызывать нестерпимый ужас у нее в душе.       Кристина думала о прежних днях, когда она с нетерпением ждала встречи со своим незримым другом. В те дни она еще не знала о другой стороне его жизни. Тогда он был для нее то строгим наставником, то оберегающим другом. Он мог выслушать и успокоить ее. Он своим бестелесным присутствием мог подарить ей тепло. Кристина с тоской думала о тех днях, ведь такого тепла она уже давно не испытывала.       Это случилось за две недели до намеченной свадьбы. Рауль радостно попрощался с ней, напомнив, что только пара недель отделяет его и ее от безграничного счастья. И Кристина четко ощутила, что она давно не испытывает подобающего предвкушения по этому поводу. Более того, она боится того, как стремительно несутся дни. Рауль был добр и нежен, но его поцелуи стали будто мукой для нее, стали самой неприятной частью дня. Правильно ли это? В конце концов, Рауль ее жених, будущий муж, и он будет целовать ее всю ее жизнь, и будет делать намного больше.       Тогда Кристина невольно подумала о том единственном поцелуе, который она разделила не со своим женихом. То был поцелуй гнева. Поцелуй ненависти, решительности, поцелуй жертвы. То был кошмар, случившийся в подвале, когда она целовала мучителя, чтобы спасти дорогого ей человека.       Разумеется, нежный и любящий Рауль — это правильно.       Опустившись в постель, она долго размышляла о своей неверной реакции на происходящее и о том, что пора уже обуздать свою предсвадебную лихорадку, пока она не повлияла на их добрые отношения с виконтом. Проворочавшись не один час, она, наконец, забылась тревожным сном.       Ей снилась звучащая в ночи музыка, свечи и лодка на воде. И человек в тумане, который пел ей сладкую колыбельную. Незнакомец вел ее по лабиринтам, и, завороженная, она шла за ним. Он привел ее в царство, где блеск свечей едва разгонял мрак. Она тянулась к этому странному мужчине. Он не касался ее, но будто в танце вел ее тело. Он полушептал-полунапевал:       — Коснись меня…       Его руки обвили ее тело.       — Доверься мне.       Его запах. Его горящий взгляд на ускользающем от разума лице.       — Наслаждайся каждым ощущением.       Она, ведомая, приникла к нему, и дрожь пробежала по ее телу. Горячее дыхание овевало ее шею.       — Позволь сдаться своей темной стороне…       Тогда Кристина проснулась. Тяжело дыша и дрожа, она пыталась сбросить марево сумасбродного сна. Кристина не обманывала себя. Она знала, кто ей снился. И во сне этот человек говорил ей те же слова, что когда-то наяву. И, стоит признаться честно, тело ее реагировало точно так же, как и в ту далекую ночь.       Может, Кристина и была неопытна в любовных делах — хотя, живя в театре, она не могла не знать, что представляют собой отношения мужчины и женщины. Но одно она знала точно: девушке, которая собирается замуж, не следует испытывать таких чувств к мужчине, который не является ее будущим мужем. И, что еще важно, будучи с Раулем, она никогда не испытывала подобных чувств. ***       — Кристина.       Девушка вынырнула из своих мыслей. Мадам Жири поставила перед ней чашку горячего чая и присела напротив, придвинув к себе свою.       — Спасибо, — Кристина припала холодными руками к фаянсу, надеясь быстрее согреться.       — Что привело тебя сегодня сюда? — без лишних предисловий спросила бывшая наставница. — До твоего венчания всего два дня, и я полагала, что увижу тебя только на церемонии.       В голосе Антуанетты Жири не было осуждения, но Кристина стушевалась. Она знала, что ее посещение продиктовано вовсе не необходимостью получить предсвадебный совет. Цель ее визита не встретила бы одобрения ни у единой души, даже у мадам Жири. Но девушка знала: лучше сейчас покончить со всеми своими сомнениями, чем спустя время жалеть о своей нерешительности.       Кристина выпрямилась. В конце концов, именно мадам Жири знает ситуацию лучше, чем кто-либо. А еще она единственная может помочь ей. Время для раздумий прошло.       — Мне жаль, что я не навещала Вас столько времени, мадам.       — Право, я надеялась, что заслужила немного больше, чем посланное по почте приглашение, — спокойно ответила ей Антуанетта. В ее голосе не было осуждения, в нем даже был намек на шутку, но Кристина чувствовала строгость, исходящую от нее.       — Это правда, и мне, право, жаль. Я была бы рада проводить с Вами часы и дни. Но, говоря откровенно, и сейчас я здесь не за этим.       Антуанетта нахмурилась.       — Я пришла, потому что только Вы можете мне помощь. Вы единственная знаете, где я могу найти его.       Лицо мадам Жири ожесточилось. Некоторое время она молчала, а потом строго спросила:       — Твой жених знает? Где ты и зачем?       — Нет, не знает, — честно ответила девушка. — Иначе он бы меня даже из дома не выпустил.       — И чего ты добиваешься, Кристина? — сухо поинтересовалась Антуанетта. — Тебе следовало бы сейчас пришивать кружева к подвенечному платью. А не бередить то, что бередить не следует.       — Мадам, — твердо ответила Кристина. Она пришла сюда не слушать упреки о должном поведении при помолвке. Время утекало, скоро Рауль поймет, что она пропала и поднимет тревогу, а Кристина хотела до этого момента разобраться со всеми своими сомнениями. — Я знаю, что Вы единственная знали о нем, когда он жил в театре. Вы хранили этот секрет, оберегая его пристанище. Вы единственная можете знать, где он теперь, после того как варвары разрушили его дом.       — Его игры привели к тому, что люди решили расправиться с ним.       — Мадам… он жив? — голос Кристины задрожал. До этого момента она искренне верила, что с ним ничего не могло случиться. Он столько лет держал в страхе целый театр, у него всегда был разработанный план. «Только вот в ту ночь его разрушенная жизнь и сломленный дух никак не вязались с какими бы то ни было планами. Что если его все-таки загнали в угол, и случилось непоправимое?..»       Сердце Кристины сжалось. Она не хотела верить этому, особенно после того, что узнала о своем сердце.       — Да, он жив, — наконец, ответила Антуанетта, наблюдая за ней пристальным взглядом. Стальные прутья вокруг сердца ослабли, и Кристина снова смогла дышать.       — Значит, Вы знаете, где он, — не могла не улыбнуться Кристина.       Но Антуанетта молчала, продолжая пристально наблюдать за ней. Девушка поняла, что просто так она не скажет ей ни слова.       — Мадам… пожалуйста! Я не желаю причинить ему вред или раскрыть кому-либо сведения о его местонахождении. Я лишь хочу увидеться с ним и поговорить.       — Кристина, через два дня ты выходишь замуж. Ты в самом деле думаешь, что кому-то пойдет на пользу этот разговор?       — Это не блажь, — твердо сказала Кристина. — Мадам Жири… может статься, я вообще не соберусь замуж.       Брови Антуанетты в удивлении поднялись.       — Объяснись.       — Я… чем больше я думаю обо всем, что произошло за эти месяцы, тем больше понимаю, что все пошло не так, как должно было. То романтичное чувство, которое подхватило нас с Раулем — любовь ли это? Я вовсе не уверена. А он… Из-за всего, что случилось, он лишился дома и своего дела. Я хочу объясниться с ним. Я хочу убедиться, что он в порядке. Я…       Кристина замолчала, боясь продолжить свой монолог. Любовь ли? Любовь ли то, что, как она думает, она испытывает к нему? Она не была уверена и в этом. Последние недели она провела в придуманном ею мире, размышляя обо всех произошедших событиях. Когда она перестала думать о нем не как об обезумевшем убийце? Может, она снова придумала себе его, несчастного ангела, как прежде придумала свою любовь к Раулю?       Но сердце подсказывало, что это не так.       — Кристина, — проговорила мадам Жири.       — Мадам, пожалуйста. Скажите мне, где я могу его найти, — умоляла Кристина. — Я не намерена причинять ему зла. Я лишь хочу поговорить.       — Ты осознаешь, что ищешь встречи с мужчиной, в то время как у тебя самой намечено венчание всего через два дня? С мужчиной, который признавался тебе в любви? С мужчиной, который делал много отвратительных вещей, который убивал?.. С мужчиной, который едва нашел в себе силы отпустить тебя и твоего жениха с миром?       Это был очень серьезный вопрос. Но Кристина уже много раз думала обо всем об этом. Как она и сказала, это не была пустая блажь.       — Я осознаю, мадам Жири, — просто ответила она.       — Ты так уверена в том, что ты делаешь? Один разговор… Он ведь может разрушить едва устоявшееся равновесие.       — Если я этого не сделаю, я всю оставшуюся жизнь буду корить себя за это, — твердо сказала девушка, хотя в глазах ее собрались слезы.       Мадам Жири не ответила. Она потеребила манжету платья, затем медленно отпила глоток чая. Она будто размышляла о сложном решении.       — Он и в самом деле связывался со мной, — наконец, нарушила молчание Антуанетта. Всегда твердая в своих решениях, теперь она сомневалась в том, что правильно. Она видела, в каких расстроенных чувствах пришла к ней Кристина, девочка, которую она практически вырастила. Кристина никогда не отличалась эгоизмом. Она не стала бы ради прихоти бередить чужие раны. Но понимает ли она, что даже простой разговор может разрушить ее и его жизнь? Антуанетта никогда не была другом Призраку Оперы, но могла наблюдать за ним со стороны. То, что он испытывал к этой девочке, было разрушительно для него и чуть не стало погибелью для нее. Но может?.. Может, он все-таки сможет найти свой покой?       И, судя по всему, Кристина пока тоже не в состоянии найти свой.       Кристина смотрела на мадам Жири в нетерпении и с надеждой, что она продолжит свой рассказ.       — Он надеялся, что я помогу ему забрать некоторые вещи из подвала. С недавних пор там стало небезопасно.       — А Вы?       — Я передала, что осталось. Большую часть ценных вещей растащили. Однако к моему удивлению, многие бумаги — ноты и зарисовки — остались невредимы.       Кристина коротко улыбнулась. Каждая вещица в его подземелье была особенной, но его работы были ценнее во сто крат. Кристина была рада, что хотя бы до бумаг не добрался огонь и людской гнев.       — Он скрылся за городом. Сказал, что через несколько месяцев, когда шумиха утихнет, возможно, переберется через Ла Манш.       Глаза Кристины наполнились слезами. Он бежал. Бежал от единственной жизни, которую он знал. Бежал от нее, той, которая предала и покинула его.       — У Вас есть его адрес?