Сборник Драбблов BTS (Slash)

Чонгук устало нажимает на кнопку включения, и яркий свет от ламп заполняет небольшую комнату. Лучи отражаются от металлических шкафчиков, один из которых юноша открывает, чтобы положить верхнюю одежду на полку. Надевает черную рубашку-поло, поправляет воротник и, шумно откашлявшись из-за попавшего в горло надоедливого снега, завязывает на поясе ленты фартука с логотипом бара. Работа не пыльная, деньги всегда приходят в срок, на выплату коммунальных услуг хватает, даже на новую куртку перед праздниками потратиться не составило труда. По своей природе скрытный парень, поначалу, стеснялся выслушивать посетителей, которые только для того и приходили, чтобы выплакаться бармену за стаканом-другим хорошей выпивки. Но однажды однообразные серые будни Чонгука скрасил один мужчина, вернее даже, такой же молодой парень, как и сам работник заведения. Светловолосый, среднего роста, он вошел внутрь, озаряемый мягким светом вечернего фонаря, в чьих лучах неторопливо кружились и падали на асфальт снежные хлопья. Может, он и сам выглядел, как снежинка? Гук усмехнулся, удивившись собственным мыслям, но так и не смог отвести пристального взгляда. – Американо с одним кубиком тростникового сахара, - сухо произнес посетитель и, сжав оледенелые пальцы до легкого хруста, расслабленно откинулся на невысокую спинку барного стула. Чон опомнился и, не скрывая улыбки, «исполнил» заказ в лучшем виде. Он не знал, чем удручен этот загадочный юноша, но ему было до дрожи интересно понять, что творится в этой белобрысой голове. Исподлобья наблюдая, бармен отметил для себя, что парень пьет мелкими глоточками, откусывая мелкие кусочки сахара и кладя их за щеку. «Так странно, - Гук наполнил рюмку очередной порцией водки и поставил на стойку. Чья-то темная рука забрала напиток, после чего прозвучал шумный вздох, и скрюченные пальцы потянулись к фартуку работника за закуской. Юноша молча отдал порезанное на дольки яблоко и снова устремил заинтересованный взгляд на «таинственного» посетителя. – Он будто не замечает, что кофе обжигающе горячий». – Как тебя зовут? – Чонгук осмелился подойти. Сжав, незаметно для гостя, тряпку для чистки стойки, бармен прикусил нижнюю губу. – Юнги, - светловолосый приподнял голову, поблагодарил за кофе и, оставив деньги у блюдца, скрылся в сумраке подступающего вечера. Чон боялся, что больше не увидит его. На следующий день он пришел раньше всех, включил свет у бара, самостоятельно помыл полы. Рабочий день тянулся предательски медленно в томительном ожидании встречи. Когда стрелка часов подходила к семи вечера, аккурат к часу, в котором вчера и явился Юнги, парень замер и притаился. В груди защемило от радостного предвкушения, когда темная шапка, прикрывающая довольно пышную светлую шевелюру, показалась в далеком окне заведения. – Американо с одним кубиком тростникового сахара? – спросил Чонгук и подмигнул левым глазом, отчего посетитель чуть улыбнулся уголком рта. – Да, пожалуй, - Юнги сложил руки в замок, но, дождавшись заказа, не приступил к нему сразу. Бармен замялся, ощутив на себе внимательный, будто прожигающий взгляд. – Я должен был рассказать тебе историю, верно? – Вы не обязаны, - бармен был предельно вежлив, потому как попросту не хотел расстраивать и без того озадаченного гостя, - но я выслушаю, если захотите поделиться чем-нибудь. –Тот работяга, которому ты продал водку, тоже что-то бубнил себе под нос, - парень задумчиво оглядел барный стул, на котором вчера сидел тот самый мужчина «с темными руками», - я считаю, он хотел, чтобы его выслушали. – Он был достаточно пьян, чтобы начать разговаривать с собой, - Чонгук пожал плечами, но, очевидно, это не особо понравилось светловолосому. Тот снял шапку и, осторожно положив ее на стойку, откашлялся, готовясь, видимо, к важному рассказу из жизни. В ту минуту, казалось, других посетителей бармен не хотел даже видеть, чтобы те не нарушали своеобразную атмосферу спокойствия, возникшую вокруг. И с того момента новый приятель Гука каждый вечер приходил, чтобы поведать очередную интересную историю, приключившуюся с ним за пусть и недолгое время. Часы замедляли ход в такт движению тонких, но до неприличия ярких губ Юнги. Он пил свой кофе и, прикусывая сахар, рассказывал о своей бывшей девушке, предательствах лучших друзей, которых прощал по каким-то известным только ему причинам. Чонгук внимательно слушал, не смея даже дышать, лишь бы запомнить этот низкий голос с хрипотцой из-за жуткого январского холода. Но их обоих в мгновения встречи согревало спасительное тепло, которому, очевидно, не суждено было растаять. Но в один вечер Юнги не явился. Бармен надеялся до последней секунды, до самого закрытия ждал, когда же темная шапка, прикрывающая светлые волосы, промелькнет под тусклым светом вечернего фонаря. И все без толку. Чон ждал. Долго. И в томительной скуке прошли две недели, когда парень, дрожащей рукой наливая очередному мужчине в потертом костюме его порцию коньяка, пытался вспомнить ставшие по-своему родные очертания вишневых губ, ненавязчивый запах уюта и вечно запачканную грязным снегом куртку. Февраль ступил на порог дома юного бармена, когда тот решил, наконец, побороться за свое счастье. Сердце стучало втрое чаще, пока пальцы набирали номер знакомого полицейского, работавшего неподалеку в местном участке. Моля всеми силами, тревожным голосом шепча в трубку имя приятеля, Чонгук верил до последнего, что ему помогут. Помогут найти белобрысого паренька, любителя крепкого кофе и разговоров по душам. Но все оборвалось в одну секунду, когда полицейский, дружелюбно решивший прийти на выручку, безучастно ответил: «Прости, Гук, но, как ты говоришь его звали… Юнги? Верно? Если все так, то по последним данным «светловолосых парней среднего роста в черной шапке и запачканной куртке» во всей округе не появлялось. А, нет, постой. В базе пробита только одна ячейка… И этот Мин Юнги покончил... Оставил только предсмертную записку с обращением к бывшей девушке. Прости еще раз». Но его уже не слушали. Прозвучали гудки, и только в минуту, когда все вокруг замерло, Чонгук осознал, что больше никогда не увидит в сумраке огней знакомый силуэт, который придет и сядет за барную стойку, чтобы выпить чашку «Американо с одним кубиком тростникового сахара».