Посмотри на меня

Было холодно. Это единственное, что сейчас волновало Шиноа. Она зябко куталась в пальто, жалея, что оставила перчатки в комнате. Кончики пальцев заледенели, и девушка подышала на них. Это не сильно помогло, но лучше, чем ничего. Гурен молча шагал рядом. Он уже мог идти без поддержки в своём обычном темпе. Даже если подполковник и испытывал боль, виду он не подавал. На спокойном лице не отражалось ничего, кроме скуки и утренней сонливости. Девушка бросила быстрый взгляд на спутника и чуть слышно вздохнула. - Не думаешь, что пейзаж уныловат? – спросил молодой человек, заметив взгляд. - Скоро снег ляжет – будет красивее, — отозвалась Шиноа. – Ты не устал? Давай посидим? - Нет, я в порядке. - Уверен? Гурен секунды три молчал, борясь с раздражением. - Вполне. Я не инвалид и не ребёнок, не надо со мной нянчиться. - Ну, прости, что проявляю заботу. - Обойдусь без этого. Шиноа остановилась и демонстративно уселась на парковую лавочку. Пейзаж и правда был довольно удручающим – листья почти полностью облетели и деревья чернели скорбными остовами. Снег уже кое-где лежал, но его было недостаточно, чтобы покрыть серый асфальт дорожек больничного парка, а земля была ещё слишком тёплой и там, где асфальта не было, расплывались слякотные лужи. Сегодняшняя прогулка почти не отличалась от остальных. Шиноа уже около недели каждый день до занятий приходила к Гурену, и они просто без цели бродили по большому запущенному парку. Врач сказал, что подполковнику надо больше двигаться, но о тренировках пока не могло идти и речи, поэтому оставалось только ходить. Перед выпиской надо набраться сил. Ичиносе считал дни и чувствовал себя как в тюрьме. Уже в следующую среду он сможет покинуть это осточертевшее место. Шиноа же не знала, как себя вести с хмурым и молчаливым парнем, никак не желавшим становиться прежним собой. Если говорить откровенно, она не очень и хотела здесь находиться – что толку от этого хождения кругами в практически полном молчании? Она найдёт лучшее применение потраченному бесцельно времени. Они по-прежнему очень мало разговаривали. Не то чтобы девушку это устраивало, но она не хотела снова брать на себя роль той, кому больше всех надо. Ни к чему хорошему это их ещё ни разу не привело. Но пальцы замёрзли, а перчатки она не взяла. Шиноа, робкая и не до конца уверенная в том, что делает, просунула свою ладонь под его, переплетая пальцы. Гурен оторопело перевёл взгляд на собственную руку и губы его тронула улыбка. Редкая гостья в последнее время. Ему пришлось подойти к лавочке так, что колени Шиноа оказались непозволительно близко. Она не смотрела на мужчину, делая вид, что разглядывает пустую бетонную клумбу слева. - Нечего лыбиться, я просто замёрзла, - буркнула Шиноа, впиваясь в мужские пальцы острыми ногтями. Это было не самое приятное ощущение, но Гурен только крепче сжал её руку. - Как дела? У тебя, я имею в виду… В смысле… - он запнулся и замолчал. Взрослый, переживший столько разного дерьма мужчина, ни с того и с сего почувствовал себя школьником на первом свидании. Гурен усмехнулся и уже увереннее произнёс: - Хорошо, давай посидим. Он опустился рядом, но так, чтобы держать дистанцию. На девушку Гурен тоже не смотрел, и только сплетённые пальцы потихоньку согревались. - Ши, ты не обязана, - нарушил тишину подполковник. - Заткнись, я так хочу. - Я всё ещё твой командир, помни о субординации. - Да? И часто ты с другими своим подчинёнными за руки держишься? - Я серьёзно, выбирай выражения. Как твои дела? Как учёба? - Ничего особенного, - она пожала плечами, - пропустила много. Только нагнала – опять приходится учёбу прогуливать. Но это по делу. - Что, больше некому работать, надо тебе на образование забивать? - Слушай, только давай без этого. Не изображай заботливого бойфренда. Если бы не… Когда отсюда выйдешь – сам будешь всю работу делать, я палец о палец не ударю. А пока не действуй мне на нервы, их и так осталось немного. Она закусила губу, осознавая собственную резкость на грани грубости. Ну, в самом деле, он прохлаждается тут, пока у них такое… Гурен погладил большим пальцем тыльную сторону её ладони и медленно разжал руку. Шиноа резко развернулась, глядя на подполковника с обидой. - Гурен, я стараюсь. - Вижу. Мне не нужны эти жертвы. Злишься на меня – злись. Не давай мне повода думать, что всё может стать хорошо. Хиираги снова отвернулась, пряча обе руки в карманах. Она постаралась придать голосу всю возможную отстранённость. - Всё может стать хорошо, но не думай, что для меня это просто. Тебе ещё интересно, почему я передумала? Почему переспала с тобой? Гурен молчал, но Шиноа и не ждала ответа. - По разным причинам. В основном, мне хотелось, чтобы ты стал моим. Наивно и эгоистично, знаю. Ты всегда казался мне таким гордым и неприступным, таким колким и саркастичным. Хотелось сбить с тебя эту спесь. Хотелось увидеть тебя другим. Беззащитным, что ли. - Ну, так посмотри. Сейчас я именно такой – слабый и беззащитный. Посмотри внимательно, Шиноа, и запомни. Больше ты меня таким не увидишь. И никто не увидит, даю слово. Посмотри на меня. Подполковник, не заботясь о том, что она может подумать, взял девушку за плечи и развернул к себе лицом. Она дёрнулась рефлекторно, но взгляд не отвела и не попыталась вырваться. Посмотрела на мужчину открыто. Ему показалось, что в карих глазах плещутся волны раздражения и обиды вперемешку с пониманием. Что ж, он это заслужил. Но не отступит так просто. - Ещё я хотела почувствовать себя желанной, – продолжила она тем же ничего не выражающим голосом. - Сомневаюсь, что у тебя были с этим проблемы, - скептически заметил Гурен, всё ещё держа её за плечи. Отпускать не хотелось, но он переступил через собственную слабость. Шиноа, казалось, тоже не хочет, чтобы он убирал руки, но он убрал. - Желанной тобой. - Ты знала, что я хочу тебя. Вроде бы я ясно дал это понят, когда попытался поцеловать. - Одно дело знать, что мужчина тебя хочет, и совсем другое – чувствовать. Это как «люблю» и «хочу любить», — Она чуть улыбнулась. — А ты? Для чего устроил спектакль с советом? Вдруг внезапно решил, что без моей неоценимой помощи не справишься? Зачем оторвал меня от такой важной учёбы? – с издёвкой поинтересовалась Шиноа. - Мне надоело тебе врать. Нечего глаза закатывать, врать и недоговаривать я отлично умею. И продолжал бы дальше, если бы не одно непреодолимое обстоятельство – мне хотелось быть рядом с тобой, а врать тебе мне противно. К тому же, появилась отличная возможность скинуть часть обязанностей. - Ты хочешь сказать, что из соображений личного комфорта всё это затеял? – Шиноа удивилась, что всё оказалось настолько просто. - Не совсем. Решил совместить приятное с полезным. - Ага, и рыбку съесть и на люстре покататься? – возмутилась девушка. - Да не очень-то я пока и покатался, - хмыкнул подполковник. – Что-то не заметно от тебя пользы делу. - Это потому, что ты здесь торчишь, вместо того, чтобы чем-то полезным заняться! - Гляжу, Мито и до тебя добралась? Ровно эту фразу она сказала вчера. Шиноа фыркнула. Догадливость Гурена её раздражала. - Да, мы с ней сходимся во мнениях. Знаешь, мог бы уже давно прекратить страдать и… - Я не страдаю, — резко оборвал её Гурен, — а вам с Мито нужно поменьше обсуждать начальство и держать свои сплетни при себе! Архивы хоть прочитала? – спросил молодой человек, устыдившись своей вспышке. - Да, — обиженно откликнулась Шиноа, — и страницы твои дурацкие нашла. - Какие страницы? - Из досье на Сибату. Шинья, когда нас в кабинете застал… Он же их искал? - Да. Откуда знаешь, где нашла? – нахмурил брови Гурен. - В том же шкафу, что и саму папку, только они отдельно валялись. Я, когда фамилию увидела, сразу у Шиньи спросила, что это и откуда. Подполковник её уже почти не слушал. После того, как Курето появился в его лаборатории тем вечером, Гурен поменял шифр от замка. А когда из сейфа пропала часть важного документа, изменил комбинацию и там. Но от греха перенёс все бумаги в подвал. Он эти страницы не находил и их там точно не было, когда Ичиносе клал папку с делом Сибаты, значит… - Эй, алло, — Шиноа пощёлкала пальцами у Гурена перед лицом. Он досадливо отмахнулся и поднял выше ворот пальто – сидеть на месте было холоднее, чем идти. – Те вампиры, которых ты замочил, когда был не совсем в себе, были мелкими сошками. Но то, что они не вернулись, заметили ребята посерьёзнее, спасибо тебе большое. Их бы допросить, но нет, тебе же надо было мечом помахать!.. И теперь у нас проблемы. Я с отрядом иду за стену, нужно проверить одно место в Коганеи*, но сомневаюсь, что это получится сделать скрытно. Не очень хочется подвергать ребят опасности, но одна я не справлюсь. - С каким ещё отрядом? Куда это ты собралась? Что за выходки? - Не включай начальника, прошу, – маскируя беспокойство за раздражением попросила Шиноа. – Со своим. Пока от тебя никакой пользы, я в общих чертах подробнее рассказала ребятам о вирусе. О том, кто его разработал и зачем, — она старалась говорить уверенно, но понимала, что перешла черту. Лицо подполковника изменилось. Из устало-виноватого оно резко стало каменным, а значить это могло только одно. Когда Гурен был в бешенстве, но не хотел этого показывать, он становился пугающе-спокойным. Это выражение Шиноа знала хорошо. Внутри у девушки всё сжалось. Она инстинктивно отодвинулась подальше и почувствовала, как паника неотвратимо подступает. Нет, дело было вовсе не в том, что она испугалась гнева Гурен. Всё её существо боялось того создания, что владело им недавно. - Ты понимаешь, что не просто наплевала на мою просьбу? Ты нарушила приказ вышестоящего офицера. Прямой и чёткий, — губы Гурена побелели и сжались в линию. Глаза напротив становились всё темнее, это стало последней каплей. - Пожалуйста, просто накричи на меня, — пискнула Шиноа, по-детски зажмуриваясь. - Что? - Кричи, ругайся, влепи дисциплинарное взыскание. Только не говори, как он. Я боюсь и сейчас заплачу, — выдавила она, прикрывая ладонями глаза. Гурена будто поездом на полной скорости снесло. Он запоздало осознал, что демон говорил с ней так же спокойно прежде, чем причинить боль. - Я бы отстранил тебя от работы, но не стану! – выкрикнул он, давая волю эмоциям и делая так, как она просила. – А знаешь, почему?! Девушка помотала головой, в её глазах стояли слёзы. - Потому, что сейчас функции твоей руководительницы выполняет Мито. Иди и скажи ей, что конкретно и в каких формулировках ты рассказала Юи и остальным. И никуда вы не пойдёте, пока я не разрешу! Доходчиво? Он резко встал, сверля Шиноа взглядом. - Так Мито же главная, она разрешит… - Хорошо, что я уже в больнице, иначе ты бы меня до неё довела!.. Невозможная, упрямая, своевольная!.. - Поцелуй меня. - Ничего у тебя не получится, — бросил Гурен, быстро справившись с собой, — я очень зол и не расположен поддаваться на манипуляции! - Значит, целовать не станешь? - Нет! - Тогда я сама. Шиноа поднялась, влезла на скамейку коленками и потянула подполковника за отворот пальто. Он не двинулся с места, сердито сопя. Тогда девушка сильнее подалась навстречу и обняла мужчину за шею. Его губы были слегка солоноватые и влажные, в первый момент это удивило, но потом Шиноа поняла, что это её собственные слёзы, сбегающие по щекам. Тоже почувствовав их привкус, Гурен осторожно обнял её за талию одной рукой. Вторая легла на затылок и чуть зарылась в волосы. Шиноа вздрогнула и замерла. Гурен быстро сообразил в чём дело, и убрал руку. - Прости, — шепнул он, отрываясь. Она ткнулась носом пониже его уха стараясь не расплакаться окончательно. Спросила тихо: - Так поцелуешь меня? Он взял её за подбородок и едва ощутимо, как тогда, в самый первый раз, коснулся её губ своими. Это длилось не очень долго – Шиноа сама прижалась сильнее, вцепилась в его одежду озябшими пальцами и, словно решившись, приоткрыла рот. Его язык проник внутрь, нежно сплетаясь с её. Гурен хотел целовать её ещё, сильнее, отчаяннее, но боялся отпугнуть. «Никаких пальцев в волосах» — велел он сам себе, ведь чёртов демон с этого начал. Поэтому молодой человек просто позволил девушке самой решать, как всё будет. А она чуть отстранилась, лаская его нижнюю губу, затянула её внутрь и снова обвила его язык стоим. Гурен прижал её к себе теснее, ощущая, как девушка едва заметно дрожит. Спустя несколько долгих минут она совсем отстранилась и перевела дыхание. В лицо Гурену Шиноа не смотрела, сосредоточив внимание на верхней пуговиц его пальто. - Всё хорошо? - Да. Прости, это было нечестно. - Что? - Я отвлекла тебя от своего проступка. Гурен засмеялся с облегчением. - Не волнуйся, я не забыл. Перед Мито будешь отчитываться сама. А уж я позабочусь, чтобы она осознала всю тяжесть ситуации. И никаких вылазок за стену. - Есть, сэр. - Ши. - М-м-м? - Ты всё ещё плачешь. Я что, так плохо целуюсь? Она провела ладонями по щекам и не ответила. Слезла со скамейки, но садиться не стала — пошла вперёд, и Гурену пришлось за ней последовать. - Как мне сердиться на тебя, чтобы не напугать? — спросил он серьёзно. - Ори. Можешь наказывать, только никогда больше не разговаривай со мной так, ладно? Он кивнул. - Меня это точно не напугает. К тому же, — продолжила Шиноа, — я уже говорила, что меня смешат твои попытки строить из себя главного. Они сделали полный круг по парку и снова подошли к больничному корпусу. - Иди, занятия начинаются. Не смей втягивать в это Юичиро, мальчишке и так досталось. Дождись меня. Я пойду с тобой за стену. - Это не очень… - Я не спрашиваю твоего разрешения, Ши. Без меня ты никуда не пойдёшь. И вообще, я сначала должен понять, о чём идёт речь. Кажется мне, Мито слишком много на себя берёт. Шиноа спрятала улыбку, сделав вид, что зевает, прикрыв ладошкой рот. Если бы она знала, что её самоуправство подействует на Гурена так – рассказала бы сразу. Слишком светло. Свет бьёт по глазам хлёстко и нестерпимо. В попытке спастись Курето прикрывает лицо рукой, согнутой в локте. Слепящие лучи притупляются, но через плотную ткань рукава генерал видит только всепроникающее сияние. - Прекрати это! – властно велит он. Не происходит ничего, это слегка осаживает человека, привыкшего командовать. Он уже забыл, каково было в прошлый раз – слишком много времени прошло. Но то, что пыл надо поумерить, Курето понимает без пояснений. Произносит более смиренно: - Я не смогу увидеть то, что хочешь мне показать, если ты выжжешь мне глаза. Свет пропал так же резко, как появился. Это тоже причинило боль. Зрение только начало немного адаптироваться, и наступившая кромешная темнота расплылась красными кругами перед взором старшего Хиираги. - Занятный способ ошеломить соискателя, — одобрил Курето. — Теперь мы можем поговорить? - Теперь – можем, — приятный женский голос доносился будто отовсюду сразу. — Ты пришёл предложить мне свою душу в обмен на силу, я правильно поняла? - Приятно иметь дело с проницательным чело… демоном. Только важны формулировки. Перспектива получить шанс отобрать мою душу в обмен на силу. Так точнее. - Догадаться было несложно. Заклинание, которое ты произнёс, не позволяет мне тебя съесть, значит, тебе от меня что-то нужно. И, знаешь, я и правда довольно проницательна. Твоя душа — не слишком ценный деликатес. - Неужели? Я настолько плохой человек? - Хороший-плохой, формулировки важны только для людей. Ты сам считаешь свою душу порченым товаром. Сам не уверен в её ценности. Поэтому и выбрал меня. Что ж, это не очень приятно, но я переживу. - Слабая попытка, — усмехнулся генерал-лейтенант, — я в себе уверен. А также в том, что сделка тебя заинтересовала. Был бы рад поговорить лицом к лицу, если ты не возражаешь. Темнота мягко отступила, словно кто-то медленно повернул ручку модернового светильника. Курето смог увидеть собственное тело, одетое в больничную пижаму. А ещё он увидел Аой. Она была в лёгком платье василькового цвета. Том самом, которое ему так нравилось. - Как это происходит? Я должна попытаться сломить твою волю, а ты подчинить меня себе? - Да. - А что, если я не хочу? - Тогда я зря трачу время. Как тебя зовут? - Зови меня Комико**. Давай договоримся? Ты красивый мужчина, я могу быть любой женщиной, которой захочешь. Могу остаться этой милашкой из твоих мыслей, — она покружилась на месте, и юбка чудесного платя поднялась волной, — а могу выглядеть, например, вот так. Демоница щёлкнула пальцами, и теперь на Курето смотрели розово-карие глаза Махиру. Молодой человек прекрасно понимал, что она уже с ним играет и сохранял полное спокойствие, ожидая развития событий. - В чём же смысл договора? - Я, знаешь ли, очень соскучилась по мужскому вниманию. Зачем нам сражаться, если можно выбрать более приятный способ получить власть друг над другом? - И поэтому ты решила, что облик сестры, которую я ненавидел и мечтал убить — то, что меня убедит? — Курето улыбнулся. Ему достался до абсурда бестолковый демон. Ну, это ничего, главное, чтобы сильным был, а беседы с ним и вовсе вести не обязательно. - О, ты хочешь сказать, что в вашей конкуренции не было никакого подтекста? Неужели тебе никогда не хотелось показать ей, кто главный? - Прозрачная провокация, я на неё не куплюсь. Можешь оставаться такой Махиру, какой я её помню, но уверен, что уже давно потерял к ней какой бы то ни было интерес. Вот будь на моём месте Гурен… Хотя, даже на него это уже впечатления не произведёт. А можешь снова превратиться в Аой? Она мне нравится куда больше. - Любопытно. Хорошо, тогда я буду собой, — на этот раз она воздержалась от пошлых театральных эффектов со щелчками и просто на секунду пропала и появилась снова. Обличие, которое демоница считала своим, было более неожиданным, чем все иллюзии. Невысокая черноволосая девочка с некрасивым лицом уселась прямо на пол, не утруждая себя созданием иллюзорной мебели. - Перейдём к делу. Так что, попробуем мой способ? По-моему, так будет куда проще, — сказала демоница, с лёгкой ухмылкой посмотрев на Курето, — или ты просто боишься, зная, что я сильнее? - Судя по всему, я напрасно трачу время. Либо соглашайся сделать так, как нужно мне, либо сделка, в которой ты сама заинтересована, отменяется, и разговор будет окончен. Я без труда найду другого демона, — сложив руки за спиной, Курето неторопливо повернулся уходить, и уже сделал несколько уверенных шагов. Комико поспешно вскочила со своего места и побежала за мужчиной, нагнав через несколько секунд. Небольшая ладошка на удивление резко проникла в его тело со спины. Демоница с неудовольствием произнесла: - А ты неплох в ведении переговоров. Будь по-твоему, — её ладонь всё глубже проникала в плоть, причиняя странную боль на грани удовольствия. Глаза Курето распахнулись, а изо рта стекла тонкая вязкая струйка, окрашивая алым ворот больничной одежды. Взгляд расфорусоровался, а голова закружилась. Хиираги почувствовал, как земля уходит из-под ног, и это была вовсе не фигура речи. Инстинктивно он прижал ладонь к рёбрам, в ожидании агонии. Нечто подобное он испытывал, когда меч Гурена прошил его насквозь, только тогда было куда больнее. Как через плотный туман генерал услышал голоса, становившиеся яснее и громче с каждой секундой. Один из них принадлежал мужчине, второй мальчику. - …Неприемлемо. Я не хочу больше слышать от твоих учителей о том, что ты с чем-то не справляешься. - Не моя вина, что эта глупая училка так плохо объяснила тему, что я не понял! - Даже обсуждать это не стану. Не думал, что тебе до сих пор нужно объяснять настолько простые вещи: ты должен быть лучшим. - Я лучший! Никто из класса не сравнится со мной в бою! Кому нужна эта дурацкая математика? Как она поможет победить врагов? Дай мне меч — и любой из моих никчёмных одноклассников будет повержен. Жёстким указательным пальцем мужчина надавил на лоб мальчишки, упрямо насупившего брови. - Кроме физической силы есть ещё интеллект, Курето. Как ты собираешься управлять людьми, которые умнее тебя? Мальчик сердито мотнул головой, стряхивая палец. - Ты меня понял? - Да, отец. - Если не можешь в чём-то разобраться – попроси Махиру о помощи, — снисходительно произнёс мужчина. — На неё мне учителя не жалуются. Щёки ребёнка тут же вспыхнули, а брови сильнее сдвинулись к переносице. - Я сам! Ты будешь мной гордиться. - Ну-ну, посмотрим. Маленький Курето гордо вздёрнул нос, а взрослый отнял руку от того места, где должна была зиять дыра, проделанная демоницей. Но на ладони не было крови, а сладкая боль отступила куда-то вглубь сознания. - С тобой ничего не случилось, не бойся. Здесь ты можешь умереть только если я поглощу твою душу. Просто захотелось немного разнообразить твои ощущения, – Комико, появившись из ниоткуда, повисла на локте Курето, весело болтая ножками в воздухе. - Я помню этот разговор, — произнёс молодой человек, стряхивая демоницу, как назойливую муху. — Тенри всегда требовал высших результатов. Что ж, зрелище было занимательным, но не слишком впечатляющим. Ещё что-то покажешь? - Мы только начали, — пропела девочка. Курето сделал глубокий вдох, готовясь к новому приступу боли. Он всё ещё разглядывал застывшую сцену из своих воспоминаний (сколько ему тогда было? Восемь или девять?..), когда пространство вокруг стремительно изменилось. Когда резь в груди отступила, генерал смог увидеть более взрослую версию себя, лет на пятнадцать младше его нынешнего. - …Давно должен был справиться с этой группировкой фанатиков. Почему я вынужден тратить время на решение задач, порученных тебе? - Дайте мне ещё несколько дней, Ваше превосходительство. Задача оказалась немного сложнее, чем представлялось ранее. Тенри, уже потерявший глаз («Значит, мне семнадцать» — промелькнуло в голове), смотрел на сына без какого-либо выражения. Как на одного из своих подчинённых. - Ещё месяц. Если с сектой Хякуя не будет покончено — пеняй на себя. - Вас понял. Я хочу подключить... - Делай, что считаешь нужным, — перебил его отец, — меня интересует результат. - Могу идти? - Свободен. Развернувшись на пятках, юный Курето покинул кабинет отца, взрослый Курето — тоже. Демоница неотрывно следовала за ними. В коридоре ожидала Аой, ещё не такая собранная и бесстрастная, как сейчас. На её носу ещё заметны были веснушки, а в ушах серьги. Через пару лет от этого не останется ни следа. - Найди Ичиносе. Скажи, что мне нужна вся их шайка. И давай побыстрее, — отрывисто распорядился юноша. Когда помощница устремилась по коридору, младший Курето чуть наклонил голову, недвусмысленно разглядывая девичью фигуру. - Да, с этим пришлось попотеть. Я в первый раз привлёк к серьёзному делу посторонних. Если бы я знал тогда, что эта работёнка сделает близкими друзьями моего брата и Гурена… - Что бы ты сделал? Не стал бы просить о помощи сильного, подающего большие надежды мага из побочной ветви? - Я не просил его о помощи, а приказал. - Приказал справиться с тем, что не получилось у тебя самого? - Мне просто не хватило времени – были дела поважнее. - Ну да, утешай себя этим. Да и отношения с отцом у тебя такие тёплые — просто загляденье. Курето с раздражением посмотрел на девицу, не скрывавшую презрительной усмешки. - Что дальше? Покажешь мне мои провалы с девушками? - А хорошая идея, спасибо! Курето хмыкнул, почувствовав лёгкое превосходство. В его жизни не было ни одной девушки, которая бы посмеялась над ним или отказала. Пространство вокруг вновь поменялось, а в груди на несколько секунд всплыла уже знакомая режущая, но приятная боль. Он не помнил эту девушку. Лицо было неуловимо знакомым, но ни обстоятельств их встречи, ни длительности отношений Курето припомнить не смог. А девушка, на которую другой, прошлый Курето, даже не смотрел, быстро застегнула юбку и повернулась к молодому человеку, уже почти полностью одетому. Только рубашку оставалось застегнуть. - Мне было хорошо. - Ага. - Когда мы снова увидимся? - Не знаю, как у меня будет время. Молодой человек подошёл к двери и открыл её, давая понять, что разговор окончен. - Интересно, сколько их было, таких девушек? — с любопытством спросила демоница. — Ты же всегда воспринимал их как вещи. Красивые, приятные на ощупь, доставляющие удовольствие, но совершенно неинтересные и не заслуживающие особого внимания. Конечно, они тебе не отказывали, ведь ты имеешь силу и власть. Но ни одна тебя не любила. Ты скажешь, что их любовь тебе не нужна, но ответь: каково это — понимать, что сам тоже не заслуживаешь внимания? Комико снова исчезла, оставив только обманчиво-приятный голос. Ни один мускул не дрогнул на лице Курето. Он ничем не выдал истинных эмоций, только правая ладонь сжалась в кулак. А голос продолжал: - И всё-таки была одна девушка, не захотевшая быть твоей игрушкой. - Я был идиотом. Если ты думаешь, что показав мне это воспоминание, сможешь сломить — не трудись. Мы это уже пережили и двигаемся дальше. - Что-то я в этом сомневаюсь. Ты Аой спросил, пережила ли она? Или сам так решил? Думаю, ты просто не хочешь ещё раз смотреть на то, чего так стыдишься. Я знаю, как избавить вас обоих от этого воспоминания. - Не нуждаюсь, спасибо. - Я дам тебе время подумать. В этот раз боли не было, но это совершенно не обрадовало. Свет погас, а когда снова зажёгся, Курето увидел, как он сам прижимает к стене Аой, которая яростно сопротивляется. Как пытается поцеловать девушку, явно этого не желавшую. - Пусти! Курето бесцеремонно сжимает её грудь через тонкую ткань блузки. - Да ладно тебе, все вы этого хотите, — его рука тянется под юбку помощницы, а она, извернувшись, бьёт его локтем в лицо. - Я сказала нет! - Сука! Курето отпускает девушку, схватившись за разбитый нос. А Аой ещё добавляет пощёчину. Она часто дышит и дрожит, но совсем не от страха. - Я не одна из твоих шлюх, которые готовы когда и где угодно — только помани! Если ты... Если вы, сэр, не способны уважать меня как человека, женщину и вашу помощницу — даже не подходите ко мне! - Что, цену себе набиваешь? Ты кем себя возомнила, сучка? Думаешь, если ты из Сангу - тебе всё можно? - Нет, это вы решили, что раз вы из Хиираги - вам всё можно. Со мной - нельзя. Курето, перепачканный кровью и чертовски злой, смотрел на наглую дрянь потемневшими глазами. Он сделал вдох и прорычал: - Пошла вон. Расскажешь кому-то — ответишь. - А вы меня не пугайте, сэр. Это вы без меня не сможете, а не наоборот. - Что?! — взорвался молодой человек. — Убирайся! Аой выскочила из кабинета, громко хлопнув тяжёлой дверью. Повисшую тишину прорезал насмешливый голос: - И ты без неё действительно не смог. Ни одна из твоих временных помощниц не знала своё дело, как Аой. Ни одна больше не была способна лучше тебя знать, что тебе нужно. Хочешь, я покажу то унижение, через которое тебе пришлось пройти, принося ей извинения? Помнишь, как пришлось проглотить гордость, чувство собственной важности и обиду? Неприятно было, согласись. Взрослый Курето молчал. Его лицо побледнело, а густые брови съехались к переносице. Он и так отлично помнил, что чувствовал тогда. И то, что было потом. Какую непривычную и тошнотворную неуверенность он испытывал изо дня в день рядом с Аой. Она больше не возвращалась к этой теме и была ему верна, но дистанцию, которую девушка держала ни один год, Курето тоже забыть не мог. Только снова переступив через себя и заговорив о том, что произошло, Курето смог добиться прощения. Проклятый демон ударил сильнее, чем казалось в начале. «Я причинил ей боль. Я оттолкнул и унизил её. Заставил испытывать отвращение всякий раз, когда она на меня смотрела. Каково Аой было работать со мной?». Курето внезапно вспомнил, как Шинья ворвался в его кабинет и рассказал о том, что Гурен сделал с Шиноа. Он не сказал ничего конкретного, но Курето сразу понял, что произошло. То, что он чуть не совершил сам. Его глупая, бесполезная, слабая младшая сестра. Каково ей? А этот «подающий надежды сильный маг», этот придурок с обострённым чувством справедливости и бесящей верностью друзьям. Как он может смотреть на неё и не ненавидеть себя? Как ненавидел себя сам Курето, каждый раз глядя на Аой. - Мне больно, — произнёс он глухо. Никто не ответил. Отец... Он был прав. Чувства мешают. Привязанность, дружба. Эмпатия, стыд. Курето думал, что избавился от этих помех, но это явно было не так. «Чёртов старик, чтоб тебе в аду ни минуты покоя не было! Эгоистичный ублюдок, не способный на минимальную теплоту к собственному сыну! Ты не можешь быть прав! Не должен!». Комико плотоядно улыбнулась, предвкушая скорую победу. Она не показывалась человеку, но отлично чувствовала, как его воля слабеет. - Мне так нравится эта игра, — сообщила она. — Давай я ещё кое-что покажу? - Хватит, — произнёс Курето, оторвав руки от лица. Само собой, она его не послушала. Теперь боль была. Такая, которую невозможно было терпеть, и Курето закричал. - Ты не такой сильный, как я думала. Только скажи «да» — и всё закончится. Больно больше не будет, никогда. - Нет! - Ты обидел свою любимую, сестру, друга. Ты отталкиваешь и мучаешь всех своих близких. Ты даже собственного отца убил. - Вот об этом я не жалею! - Ну, хорошо. Только не говори потом, что я не предлагала всё прекратить. Сквозь пелену боли молодой человек вновь увидел себя. Он опять был испачкан кровью, только на этот раз она была не его. Нынешний Курето проследил за взглядом прошлого себя и заметил, как на крыше соседнего здания снайпер перезарядил винтовку, и в следующий момент вампир, метнувшийся в сторону генерал-лейтенанта, разлетелся кровавым брызгами. - Осторожнее! Я так весь в вампирьей трибухе изляпаюсь! Шинья его не слышал. Он был слишком занят прикрыванием его задницы, чтобы обращать внимание на недовольные вопли брата. Картинка переменилась со щелчком, будто кто-то переключил канал телевизора. Шиноа, немногим младше себя нынешней. Тенри, возвышающийся над ней грозной фигурой. - Это ты сделала? - Да, отец. Я просто хотела тебя порадовать, но была неосторожна. Такого больше не повторится. - Разумеется. У тебя больше не будет ни единого шанса попасть в мой кабинет. Неважно, буду я в нём или нет. Курето видел, как сам же подглядывает в узкую щель едва приоткрытой двери. - Только потому, что ты моя младшая дочь и можешь быть полезна, я тебя не накажу. - Спасибо. Тенри отвернулся, и Шиноа быстро выскользнула за дверь, плотно прикрывая её за собой. - Ну? - У него слепая зона за правым виском. Ближе он меня не подпустил, но я уверена. Зачем тебе вообще это знать? - Не имеет значения. Брат и сестра шли по коридору, держась друг от друга на расстоянии. Коридор был широк, поэтому личное пространство каждого нисколько не страдало. - А способа попроще, чем залить кофе его стол, ты выдумать не мог? - Это ты его выдумала. Я просто попросил подойти к отцу так близко, как сможешь. Что, не могла его просто обнять? Шиноа расхохоталась. Курето тоже улыбнулся - шутка и правда была хороша. Щёлк — Курето сидит на больничной койке. Подавленный и сердитый. - Ну, и что вы молчите? Двое парней синхронно скрестили руки на груди и переглянулись. - Как думаешь, если мы его свяжем — это поможет? — с сомнением спросил Шинья. - Ему понравится, Курето любит пожёсче, — серьёзно ответил Гурен. - А ты откуда знаешь? - Уверен, что готов к правде о наших отношениях? - Да вы охренели оба, что ли? — буркнул "пациент". — Что делать-то? Шинья вздохнул. - Надо тебя усыпить. Я наложу проклятие, а Гурен его усилит. Поспишь часов шестнадцать — всё как рукой снимет. - А точно сработает? - Понятия не имею. У меня, знаешь ли, не очень много опыта в обуздании демонических сущностей внутри старшего брата. Если мы не справимся — только богам известно, что будет. - Так справляетесь, — огрызнулся Курето, откидываясь на спину. Щёлк — полная темнота. Тот Курето, который всё ещё чувствовал боль, не сразу понял, что представление закончилось. Только когда тьму прорезал голос: - Ты причинил вред им всем. Всем, кто, не смотря ни на что, верен тебе. Ты растоптал их ради своих мелких эгоистичных целей. Ты, недолюбленный мальчишка, не способный ни на что, кроме презрения и пренебрежения. Что, стоило оно того? У тебя и так нет друзей, а сейчас все те, кто питал к тебе хоть что-то, напоминающее симпатию, тебя ненавидят. Просто скажи «да», и я избавлю тебя от страданий. Человек, практически готовый сдаться, поднял голову и чуть улыбнулся. Сама того не понимая, демоница совершила роковую ошибку. - Мелких, говоришь? Эгоистичных, значит? Да что ты знаешь, пигалица? — он поднялся на ноги, собирая в кулак остатки угасающей воли. — Если бы не эти «эгоистичные цели» не было бы ни преданных друзей, ни обиженных возлюбленных. Меня самого бы не было. Ты понятия не имеешь, чем мне пришлось пожертвовать ради того, чтобы миллионы людей в этой стране были живы и оставались в безопасности. Да, я убил отца. Не скажу, что мне это было неприятно. Но я убил его не ради удовольствия. Этот бесполезный человек уже не был способен возглавлять даже собственную семью, не то, что сильную страну. Да, я причинил боль людям, готовым идти за мной. Тем, кто испытывает ко мне что-то, отдалённо похожее на симпатию. Я сделал это сознательно и сделал бы снова! Теперь им не угрожает смерть внутри стен их города. Теперь их поддерживает сильная армия, объединённая под командованием человека, знающего цену человеческой жизни. Пусть ненавидят меня сколько хотят. Но живые. Аой меня простила. Ни я, ни кто-то ещё не обидит её больше, ясно тебе? Шинья скоро поймёт, ради чего я сделал то, что сделал. Он единственный, кто сможет не просрать всё, если меня не станет. То, что я никогда ему об этом не скажу, не значит, что я не признаю его силу и право быть одним из Хиираги. Темнота начала постепенно рассеиваться. Чем увереннее чувствовал себя человек, тем слабее становился демон, уже успевший почувствовать себя победителем. - Шиноа и Гурен — двое влюблённых идиотов. Они продолжат мучить друг друга. Это произошло бы и без моего участия, а так они хотя бы признались в собственной слабости и уязвимости. Так себе удовольствие, эта любовь. Мне тоже не очень нравится, но её не выключишь и не засунешь поглубже. Они сами разберутся, как друг друга прощать — не хочу лезть в эту липкую пакость. Я перед ними не виноват. Не тебе меня судить. Посмотри на меня, демоница, и признай, что я не тот, кем ты меня считала! Он открыл глаза и несколько минут лежал неподвижно, справляясь с ощущением ватности всего тела. Вместе с усталостью и ноющей болью где-то между рёбер пришла сила. Он медленно сел, повёл плечами. Рука, ещё недавно сжимавшаяся в кулак от бессильной ярости, теперь лежала на шершавой рукояти меча. - Комико-но Наги, добро пожаловать.