Хобби актера

Сколько Ламбо себя помнил, он был один. Нет, конечно, ему безоговорочно давали сладкое, он мог иметь огромное количество игрушек. Но на него обращали внимание только тогда, когда он капризничал и то, ненадолго, оставляя ребенка в маленьком царстве шоколада и игрушек. Одного. И никто не знал, что он мечтает о простом человеческом тепле. Об улыбках, о поддержке, о надежной и теплой руке. А шоколад уже так опротивел, что оседает оскоминой на языке. Но у Ламбо было только сладкое, которое на время заглушало горечь. Когда он понял, что бесполезно привлекать внимание, он узнал слово «цель». Он думал, что если она будет, то одиночество забудется. Его мечтой стало место Босса, а для этого нужна была победа над Реборном. И именно тогда Ламбо понял, что такое унижение. И погнался за новым, невероятно противным чувством. Ламбо никто никогда не унижал. Но это было лучше, чем абсолютное безразличие. - Умри Реборн! Эта фраза для Ламбо стала самой любимой, несмотря на то, что за ней следовали боль и унижение. И ребенок с маниакальным упорством гнался за своей целью, повторяя одну и ту же фразу. Так было, пока он не встретил его… POV Тсуны Эх, за что же мне такое наказание? День мой прошел не слишком продуктивно, но болезненно. Реборн со своей довольно странной, но весьма продуктивной системой обучения: «Ошибись и умри» взорвал меня пару тройку раз. Странно такое говорить, но мне все происходящее начинало нравиться все больше и больше. Не проходящий адреналин в крови, проверка моих актерских умений плюс нужные мне знания. Что еще пожелать? Желанным было бы отсутствие странных людей в моей жизни, но это, конечно, невыполнимо, пока в ней присутствует человек по имени Реборн. Вот и сейчас, я стою на берегу реки и несколько рассеяно смотрю на горько ревущего ребенка, не зная, что делать. Он немного напоминал мне меня самого в детстве, когда я с завистью смотрел на детей, у которых есть отцы. Мужчины с теплыми улыбками смотрящие на своих детей. У меня же не было отца, который бы так же крепко меня обнимал и защищал. Приезжая, он лишь ел, спал, пил и снова уезжал, оставляя маме слезы, а мне ярость, ненависть и обиду. А еще чувство ненужности, которое медленно, но верно превращало меня в полное ничтожество. И я стал бы им, если бы в моей жизни не появился сенсей. А этот ребенок, возможно, когда-нибудь станет никчемным, если кто-нибудь не протянет ему руку помощи. Я вздохнул. Во мне просыпалось желание помочь, заставляющее сползать маску и являя истинное лицо. Ведь ребенок не поймет того, что я настоящий. И ребенок не ударит достаточно больно. Устало хмыкнув, я присел на корточки перед Ламбо и искренне улыбнувшись, протянул ему руку: - Ты будешь моим другом, Ламбо? На меня уставились недоверчивые зеленые глаза, а слезы резко перестали течь. - Друг? - Ага! – беззаботно произнес я, - давай забудем одиночество? Ламбо шмыгнул носом, а в его глазах засияла совсем не детская надежда. И он протянул мне маленькую, невероятно хрупкую ручонку, которая потерялась даже в моей руке. - Друг Ламбо-сана. Я не один, да? - протянул ребенок и улыбнулся. Немного недоверчиво, тускло, но искренне. Я кивнул и произнес: - Пойдем гулять, Ламбо. - Я не один... Объятия были такими же хрупкими как и ладони, но своим весом мальчик заставил меня рухнуть не землю. Чуть поморщившись от боли, я погладил ревущее дитя по голове и с улыбкой посмотрел на небо. Знаете, сенсей, у меня, кажется, появился первый ученик. Я так много хочу вам рассказать, учитель. И так хочу попросить совета. Возвращайтесь скорей, пожалуйста. *** - Она отправляет на десять лет вперед? – спросил я у Ламбо, который с довольной улыбкой кушал шоколад прямо на моей кровати. Реборн куда-то испарился, оставив меня с ребенком наедине. - Ага, - мальчик облизал пальцы, - на пять минут, а если выстрелить дважды, то на двадцать. - Как интересно! – протянул я, поглаживая блестящую поверхность базуки, - ну, тогда проведем эксперимент! Приставив дуло к своей груди, я, немного поколебавшись, выстрелил. Глаза заволокло розовой пеленой. - Вот, почему, именно сейчас! – рыкнул кто-то, и я ошарашено открыл глаза, уставившись на мужскую обнаженную грудь. На лицо автоматически наползла привычное выражение лица испуганного неудачника. - Хиииии?! - Не ори, - рявкнул голос, принадлежащий высокому, смуглому мужчине, - не надо притворятся идиотом! Человек уселся на край кровати и уставился на меня. - Когда меня раскрыли? – выпалил я вопрос, вертящейся на языке. - Не знаю, - буркнул мужик, - это было не при мне, но до того, как ты стал Боссом. - Я все-таки стал Боссом? - Да, - коротко кинул собеседник, все так же рассматривая меня взглядом хищного животного. Я сглотнул. Слишком мне не нравился этот оценивающе-раздевающий взгляд. - Еще один животрепещущий вопрос. Когда я стал геем? – выпалил я. Мужчина прищурил глаза и только усмехнулся. А в следующий миг все заволокло розовым дымом. Конец POV Тсуны. Ламбо испуганно икнул, когда развеялся розовый дым и уставился на взрослого Тсуну. Такой же невысокий, с наполовину расстегнутой рубашкой, он лихорадочно горящим взглядом оглянулся вокруг и тяжко застонав, запустил пальцы в весьма сильно отросшие волосы: - Нет, ну обязательно мне надо было испытывать базуку прямо сейчас?! - Тсуна-нии? – пискнул Ламбо. Взрослый Тсунаеши перевел взгляд на него и улыбнулся: - Приветик, Ламбо! Какой ты маленький!!! Босс ностальгически вздохнул: - Вырос же, на мою голову! Всех дам мафиозного мира перепортил! Передай мне, чтобы я не таскал тебя к мисс Сафу, она плохому научит. Миг – и взрослый Тсуна испарился, явив миру встрепанного Саваду с ошалевшим взглядом. Чтобы не забыть, Ламбо сразу же протараторил сообщение от Босса. Услышав его, Тсуна, почему-то густо покраснел. Автор ищет бету. Желающих нет?