Начинай сначала

Мама позвонила в самое удобное время, когда Лэнс бегал по квартире и скидывал в сумку вещи, которые могли ему пригодиться в Конкорде. С собой он планировал взять всего ничего: несколько однотонных (красная, синяя и еще одна красная) футболок, две пары джинсов и три комплекта спортивных костюмов, кроссовки на смену уличной обуви, носки, трусы, средства для кожи (хотя в гостинице наверняка будут ждать минимальные наборы для постояльцев), ну, и ноутбук для развлечений. Мама поймала его точно в тот момент, когда он доставал свежевыстиранные костюмы с самой удобной полки за незакрывающейся дверцей шкафа (да, он так ее и не починил), и поэтому Лэнсу пришлось аккуратно положить одежду на кровать и только потом ответить на звонок. — Здравствуй, сынок, — сказала мама, и Лэнс присел на матрас. Они разговаривали не так давно, но он все равно успел соскучиться. Конечно, с появлением в его жизни Джейка (а скорее, возвращением в нее) общения стало побольше, а еще больше стало совсем другого, ну, такого, очень приятного (нельзя думать о сексе во время разговора с мамой), но никто никогда не верил в него так, как мама. И не любил его так. И не ценил. А Лэнс любил, когда его ценили, и потому с удовольствием отвечал на ее звонки (хотя порой в них было слишком много заботы). — Здравствуй, мам, — ответил он в том же тоне и перевел дух. Окинув взглядом раскиданные вещи, он закатил глаза, сомневаясь, что в этом бардаке получится хоть что-нибудь отыскать. Впрочем, до отъезда у него оставалась еще целая ночь. Главное, чтобы Люси уже спала (вот уж кому необходимо запастись силами, чтобы его не подвести). — Как у тебя дела, солнышко? — Ма-ам, — протянул Лэнс и закрыл лицо рукой. — Ну, какое я тебе солнышко, — пробубнил он в трубку, — мне скоро тридцать три. — Это не мешает тебе быть моим солнышком, — строго ответила мама и смягчилась: — Как ты себя чувствуешь? — Я? Да потрясающе, — сказал он, взмахнув рукой, и упал на спину. Кровать скрипнула (он тут же вспомнил, как она скрипела при других обстоятельствах, и его бросило в жар). Он откашлялся и продолжил: — Лучше не бывает. Завтра решится мое будущее, и я нервничаю как не знаю кто и подумываю выйти в окно, но меня же все равно откачают, потому что тут третий этаж... — Чтобы я таких разговоров больше не слышала, — отрезала мама и, судя по звукам, пригубила какой-то напиток. Скорее всего, кофе. Ей нельзя было пить кофе, но это «нельзя» было таким же, как и у него — он точно так же не пил пива. То есть, конечно же, пил (но очень, очень редко, в отличие от тебя, мама). — Хорошо, мам, — согласился Лэнс. Конечно, ни в какое окно он выходить не собирался, и мама тоже это знала, но ему было приятно снова ощутить ее беспокойство. — Как папа? — Все так же, — отмахнулась она. — Смотрит телевизор, читает газеты, собирает сплетни. Воюет за твою честь, — со смешком добавила она. — Ты в порядке? — Да, мам, я же уже сказал. — У тебя завтра соревнования. — Да что ты говоришь, — раздраженно отозвался Лэнс и стукнул кулаком по матрасу. Рука отскочила и тут же приземлилась обратно, и самого Лэнса по инерции закачало, как на мелководье. — Я же чувствую, что ты переживаешь. — Ну, конечно, я переживаю, мам, — воскликнул Лэнс, не понимая смысла этого разговора. До решающего момента оставалось чуть больше двенадцати часов (соревнования должны были начаться в час дня, поэтому было достаточно времени и на дорогу, и на регистрацию, и на разогрев спортсменок), но он был готов прямо сейчас сорваться с места и выехать по адресу спортивного комплекса. Наверное, только когда он увидит это уродливое здание, он поймет, что все происходящее происходит, а не кажется ему в мечтах и фантазиях. — Ну, хорошо-хорошо, — пошла на попятную мама и сменила тему. — У нас в городе недавно проходили соревнования. Твоего профиля, между прочим. — М-м, — отозвался Лэнс, поднимаясь с кровати и возвращаясь к сбору вещей. Родители жили в довольно крупном городе с населением в триста тысяч, поэтому и соревнования там должны были быть вполне себе на уровне. Он бы посмотрел, кто там на что способен... Так, спортивные костюмы наверх, чтобы не помялись. Что еще? Зубная щетка и немного уходовых средств, о которых маме знать не нужно, потом обувь... Брать пижаму или можно будет перебиться пару ночей в трусах или даже голышом? Интересно, Джейк придет его навестить или будет вести себя как приличный дядюшка, переживающий за племянницу, а потому даже не помышляющий о блуде?.. — ...разбился, Лэнсер! Разбился! — воскликнула мама в телефоне, и Лэнс опомнился. — Кто разбился? — переспросил он, ожидая гневного «я же только что рассказала», но — нет. — Мальчик. Восемь лет ему было. По всем новостям штата крутили, даже национальный канал показывал репортаж, — запальчиво произнесла мама. — Ты мог видеть... — Я не смотрю телевизор, — рассеянно перебил ее Лэнс, но она даже внимания не обратила. — ...Он был такой маленький, сынок, он был совсем маленький и такой хрупкий. Выступал на брусьях, сорвался и расшиб себе голову, вызвали скорую, но толку-то... Там не спасти было... А мать его ходила вокруг, пока он лежал и истекал кровью, и спрашивала у доктора, будет ли ее сын выступать дальше, ведь он шел на первое место. Трансляция была... То есть, про мать потом узнали, это уже тренер сказал, когда интервью давал. Нельзя о таких вещах рассказывать, конечно, но о такой материнской черствости, бесчувственности молчать тем более нельзя. — Мам... — устало выдохнул Лэнс и прислонился спиной к косяку. Запрокинув голову, он сглотнул: — Зачем ты мне об этом рассказываешь? — Чтобы ты знал. — Я прекрасно знаю, что бывает на соревнованиях, — сказал Лэнс, почувствовав озноб. В один миг ему привиделась окровавленная Люси с разбитой головой, Джейк над ней, ненависть в глазах каждого и жирный, жирнющий крест на будущем. И торжествующий Ларри, аплодирующий его провалу. Куда же без Ларри. — Ну, сынок, ко всему надо быть готовым... — К такому нельзя быть готовым, о таком даже думать нельзя. Мама, я ее тренер, я знаю ее слабые места, и теперь я не смогу думать больше ни о чем. Только о том, что она может сорваться и разбиться. — Сынок... Сынок, я не... — Да все, мам. Позже поговорим. Привет отцу. Отключившись, Лэнс швырнул телефон на кровать, отчего тот отлетел куда-то в тряпье. Настроение было изгажено. Раньше ему удавалось не фиксироваться на плохом, но теперь он с такой ясностью представил, что и как может случиться, что сам почувствовал боль в голове — как будто это он ударился о брусья, а не тот мальчик, как будто это его жизнь остановилась. Можно было все перевернуть. Можно было снять Люси с этих соревнований, отработать окончательно приземление на бревне, которое у нее до сих пор не всегда получалось, и он пару раз кричал на нее, хотя видел, как эта девочка старалась. Можно было обезопасить семью Тэйлоров от потери младшего ребенка, все это можно было сделать. И остаться еще на год в Пэмброуке? Остаться с Джейком еще на год. А еще можно было как следует взвесить риски, заглушить завопившее предчувствие и закончить собирать вещи, упасть в кровать, чтобы выспаться, и завтра быть свежим и уверенным в себе. Потому что Люси понадобится вся поддержка, какую он только сможет ей дать. * * * Как это всегда и бывает, утром черные тучи плохого предчувствия превратились в смешной дымок, развеивающийся от сквозняка, и в девятом часу Лэнс с отличным настроением вышел из дома, не забыв ни сумку с вещами, ни ноутбук. Закинув все на заднее сиденье, он с дюжину секунд постоял у водительской двери, прикрыв глаза и наслаждаясь яркими солнечными лучами. Морозный утренний воздух обращал его дыхание в пар, и Лэнс, поняв, что у него отчаянно прихватило уши, быстренько запрыгнул в машину, с первой попытки завел мотор и уверенно выехал с парковки. Навигатор показывал, что до Конкорда ему нужно было ехать меньше часа (хотя он и так это помнил после той истории с лобковыми вшами; жаль, что Конкорд теперь ассоциировался только с ними), и в запасе было столько времени, что он, наверное, сумел бы дважды доехать до Нью-Йорка. А может, и не сумел бы. Ему было все равно. Где-то в сумке лежал шейкер с намешанным протеиновым коктейлем, в отдельной банке он вез с собой порошок для того, чтобы не остаться без белка. Не дай Бог его мышцы куда-то пропадут. Курица курицей, но сами понимаете. Конечно, от обилия белка страдала печень, но Лэнсу удавалось держаться на самой границе нормы, и значит, все было в порядке (его подтянутый и мускулистый торс в первую очередь). Он чувствовал себя как девчонка перед свиданием. Еще бы: на соревнованиях будут другие спортсмены и их тренеры, и пусть сейчас Лэнсу было трудно определить, какая из этих категорий была его, ему все равно предстояло быть на виду. На него будут смотреть, его будут оценивать, и располневшие бывшие медалисты со злыми завистливыми взглядами — это то, чего ему так сильно не хватало. Кровь бурлила, настроение поднималось все выше и выше: дразнить конкурентов своей прекрасной формой — вот чего ему не хватало. Азарта. Азарта. Азарта. А после того, как его девочка возьмет первое место, его и вовсе захотят сожрать живьем, и это только сильнее подстегивало. Поскорей бы это все ощутить. Как долго он был этого лишен. Как же, черт возьми, он голодал по таким сборищам, что трепетал от низкоуровневого местечкового соревнования?.. Он настроил радио, посмотрелся в зеркало и нацепил на нос солнечные очки, потому что солнце начало светить так ярко и так нещадно, что грозило ослепить. Мимо проскакивали редкие машины, и он подумал, что, может быть, вон в той ехало все семейство Тэйлоров и Джейк с ними, на заднем сиденье вместе с Люси и Кэрол, жевал конфеты и постоянно дергал Люси, переживая за ее выступление. А уж как Лэнс переживал за ее выступление — никому не понять и не прочувствовать. От маленькой девочки и уровня ее стресса зависела жизнь Лэнса Такера, и это было совсем не смешно. Лэнс не хотел оставаться в Пэмброуке даже на неделю, и такое близкое избавление от ненавистного болота лишало его малейшего терпения. У него в заду будто завелся какой-то адский моторчик, который тянул его отсюда, тянул и тащил прочь, на свободу, в большой город, где он никому не был нужен и его никто не знал. Но знали все, в ком он был заинтересован. Черт возьми, сейчас он мог побежать впереди собственной машины — вот так сильно он был на взводе. И, как обычно, сразу после мыслей о Люси в голову пришел Джейк (они всегда ходили друг за другом). Лэнс как наяву увидел его — распаленного, развалившегося на собственной кровати, даже не прикрывшего опавший член простыней. Услышал дикие яростные крики кота, запертого на кухне и взламывающего дверь (после того раза они на постоянной основе перебрались в квартиру Лэнса и регулярно удивляли престарелых соседей и кокетливых старушек). Джейк-из-его-головы облизнулся, собрав кончиком языка капли спермы с нижней губы, и Лэнс-наяву-в-машине едва не затормозил, проклиная самого себя за то, что такие мысли посмели сунуться к нему сейчас, в такое чертовски неподходящее время. Интересно, когда Люси возьмет первое место, Джейк станет относиться к нему иначе?.. Хотя как именно иначе, Лэнс не представлял. Ему бы не помешало убедиться, что он все еще настолько крутой и восхитительный, что от его успехов и свершений ему под ноги падают поклонники, как это было раньше. А Джейк не падал ему под ноги. Не то чтобы Лэнс этого хотел — нет, перешагивать через Джейка он не желал (а с другими он поступал именно так), но вот понять, что именно к нему испытывал Джейк, было бы совсем неплохо. Хотя он понятия не имел, что делал бы с этим знанием. В первые мгновения ему стало бы приятно (еще одна одержанная победа без каких-либо усилий, еще одно подтверждение его совершенства и привлекательности), а потом на него упало бы тяжелое, невыносимое чувство ответственности, с которым Лэнс мириться уже не хотел. Он уже разбил несколько сердец, но вот это сердце было ему как-то непривычно дорого, и вредить ему... Нет. Он кое о чем подозревал, но подтверждений не находил. И хорошо бы, если бы так оставалось дальше. Его устраивало так, как было. Поэтому не надо никаких изменений. Никаких. Хотя, когда Люси победит, этот вопрос отпадет сам собой. * * * Зал был неплохим. Перед соревнованиями Лэнс сюда уже приезжал, чтобы осмотреть снаряды, когда организаторы подготовили площадку. Люси, разумеется, была знакома со снаряжением, поэтому никаких трудностей у нее не возникнет. А с такой мощной поддержкой, какую ей оказывал один только Джейк, стоивший вообще всех болельщиков и одетый в свою вечную нелепую лиловую футболку с надписью о петуньях, все сомнения разлетались как голуби с площади в Риме. Лэнс справился с взволнованной семьей Люси, отправив их на трибуну, но Джейк, никак не желавший покинуть подсобку, вертелся вокруг и сбивал девочку с настроя. Он то касался ее волос, выискивая неровности в прическе, то хватал ее за плечи и руки, уговаривая не волноваться, то бледнел, то краснел, то стирал с лица испарину (а может, и слезы, но история об этом умолчала). Даже его короткая бородка, и та топорщилась в разные стороны, он весь был как настороженный ежик, ощетинившийся иголками, и Лэнс понял, что не позавидует жюри, если те будут замечены в нечестном судействе. Натравить на таких Джейка — и все. Настоящее опасное оружие, которое за свою племянницу в кровищу раздерет — такой он был, этот Джейк Дженсен. Интересно, разорвал бы он кого-нибудь за Лэнса? В полдень они с Люси отправились в зал. Джейка едва ли не пинками удалось загнать на трибуну к сестре, и Лэнс, выдохнув, приступил к разогреву девочки. Осматриваясь по сторонам, он примерно прикидывал, кто из соревнующихся мог составить конкуренцию Люси, и на первый взгляд таких было очень мало. Темнокожая девочка в красном костюме с золотым швом была интересной, азиатка в лимонно-желтом с пайетками купальнике тоже вызвала у Лэнса небольшие опасения, но Люси одной левой оставит их позади. Они выступали шестыми. Люси не нервничала, в отличие от Лэнса, который, избегая избытка поддерживающих речей, просто растирал ее ладошки и косился на трибуны. Ему казалось, что Джейк пристально наблюдал за ними. Ему хотелось, чтобы Джейк пристально наблюдал за ними, чтобы это соревнование было как их обычная тренировка. Ему нужна была поддержка Джейка сильнее, чем Люси. Пришибленный этой мыслью, Лэнс едва не пропустил начало выступления первой девочки. Светловолосая спортсменка выбежала со своего места, обернулась на тренера и сглотнула. Лэнс хмыкнул, и Люси посмотрела на него с таким взрослым осуждением, что он почувствовал себя неловко. Девочка-на-бревне собралась с мыслями и приготовилась выступать, расставив руки в стороны и приняв нужную позицию. Лэнс смотрел на нее, прикидывая, какого уровня другие ученицы этого тренера, если вот это — все, чему он смог ее обучить перед соревнованиями. Люси она и в подметки не годилась — набор элементов был самым легким, но даже некоторые из них были запороты. Правда, соскок был хорошим и уверенным. Люси поежилась, и Лэнс тут же посмотрел на нее, оценивая состояние. Все было в порядке — розовощекая, улыбчивая и совершенно спокойная Люси с достоинством наблюдала за выступлениями, и Лэнс выдохнул, поверив, что все будет хорошо. — Вы боитесь, тренер Такер? — спросила вдруг она, и Лэнс сглотнул, не находясь с ответом. — Нет, конечно, — после заминки сказал он и нервно улыбнулся, со всей силы вливая в несчастную улыбку остатки уверенности. Не помогло — Люси нахмурилась. — Но почему вы боитесь? — Я... — начал было он придумывать ответ, но Люси вырвала свои маленькие ладошки из его больших рук и взяла их в свои. — Не бойтесь, — сказала она и улыбнулась. — Все будет хорошо. Вы замечательно надо мной потрудились. — Люси... Люси, это я должен тебя успокаивать, — со смешком отозвался Лэнс, сглатывая комок. — Но я-то не нервничаю, — с видом «как вы не понимаете элементарных вещей» сказала она. — Ты замечательная девочка, — вырвалось у Лэнса, и он прикусил язык, вспомнив вчерашний разговор с матерью. Как назло, он именно в этот момент поднял взгляд и наткнулся на улыбающегося с экрана Ларри, которого приветствовал весь зал как «важного представителя большого спорта». Ларри смотрел прямо в камеру и никак не мог видеть Лэнса, но ему казалось, что тот глядит ему в душу, лезет своими ручонками и ковыряется в том, чего вообще не должен был увидеть. Настроение рухнуло вниз, и его улыбка дрогнула. Девочка под номером три завершила выступление, ей выставили неплохие оценки, и Лэнс попытался вернуться в свой прежний настрой, такой боевой, горделивый. Люси поняла, что что-то стало не так — прижалась к его бедру, и он обнял ее хрупкое маленькое тельце, пытаясь согреться ее спокойствием и поддержкой. — Все будет хорошо, — повторила она. — Не бойтесь. Лэнс осторожно сжал ее плечо и отпустил. Она отстранилась от него, выпрямив спину, и он сам, расправив плечи, встал рядом, убрав руки за спину и гордо направив взгляд вперед. Если Ларри на него смотрел, то он должен был видеть только то, что Лэнс готов ко всему. Если на него смотрел Джейк, то он должен был видеть, что Лэнс не сомневается в успехе и в том, что его племяннице ничего не грозит. Когда Люси победит, Ларри заберет его отсюда. Лэнс умчится из Пэмброука с такой скоростью, что после него пыль не уляжется еще с неделю, и все жители этого чертового городка будут чихать и кашлять, вспоминая, как рядом с ними почти год жил и работал прекрасный, восхитительный Лэнс Такер, самый лучший тренер всех времен и народов, спортсмен, дважды нагнувший Хоуп Энн Грегори (которая сначала нагнула его, но не будем об этом). Четвертая девочка тоже не показала ничего особенного, хотя некоторые элементы в ее исполнении оказались неожиданно сильными. Лэнс едва не присвистнул от удивления — на фоне остального слабого выступления это было поразительно. Когда Лэнс вернется в Лос-Анджелес, когда он войдет в свою квартиру, он упадет на пол прямо в коридоре и пролежит так несколько дней, плача от счастья и оргазмируя от восторга, что больше никогда, никогда, никогдашеньки не вернется в Пэмброук. Это не значило, что он не будет встречаться с интересными людьми для интересных вещей (особенно для тех, которые ему показал Джейк), это значило, что он станет намного осторожнее и больше не будет записывать всякого рода видео, которые впоследствии смогут испортить ему жизнь. Джейк, конечно, останется здесь. Джейк-Джейк, веселый, простой и ни черта не понятный парень, который вот вроде бы и раскрылся, а потом опаньки — и вот тебе новые глубины, и хрен кто разберет, где там кончается и начинается этот гребаный Джейк Дженсен. Лэнс не хотел в нем копаться, а теперь не мог остановиться. А раз не мог сам, значит, нужна была сила со стороны, и этой силой послужит Ларри, который, сам того не зная, сделает доброе дело. Джейк хорош. Джейк был чертовски, адски хорош, как в постели, так и сам по себе, целостный и интересный, доступный и недоступный, за-га-доч-ный. Но все-таки не настолько он был хорош, чтобы по нему скучать, чтобы за два месяца связи (интимной и возобновившейся телефонной) привыкнуть к нему как к самому себе, чтобы пришлось если уж отрывать, то с корнем. Пятая девочка сорвала соскок и упала на задницу, отчего расплакалась, и к ней тут же подбежал тренер и принялся ее отчитывать. Естественно, ее оценка была невысокой, но после всех выступлений на бревне будут еще снаряды, и завтра соревнования продолжатся, так что у нее тоже оставались шансы на победу. Конечно, пока Люси не заявила о себе. Настала ее очередь. Стянув с себя штаны и курточку, Люси тряхнула головой (тугой пучок у нее на голове даже не шелохнулся) и поставленной походкой вышла к снаряду. Забралась на него ловко, легко и после кивка Лэнса вздохнула, настраиваясь, и начала выполнять составленную программу. Лэнс следил за ней пристально-пристально, замирая и задерживая дыхание в особенно сложных местах, но Люси вообще ни разу не ошиблась. Она выполняла сальто и прыжки, она переворачивалась колесом, она была сосредоточена и все равно улыбалась — настоящая будущая звезда. Лэнс гордился ею. Джейк снова влез в его мысли, и Лэнс на секунду отвлекся. Не отрывая взгляда от Люси, он прислушался к себе, думая, что Джейк настолько мало для него значит, что он сможет с легкостью от него отвыкнуть. Что он даже сейчас может представить, как уедет, не оглянувшись, как Джейк останется в Пэмброуке и они больше никогда не увидятся, и их ничто больше не будет связывать никогда-никогда, и никаких бредовых рассказов про опаленные усы, и никаких поцелуев с бородатым мужиком, и никаких приключений на задницу... Он представил себе это все и с ужасом обнаружил, как засосало под ложечкой, как в горле встал невиданных размеров комок. А потом Люси — Люси — в своем синем костюме — при выполнении соскока — неправильно поставила ногу, и ее колено с жутким хрустом выгнулось в неправильную сторону, и она упала с громким ужасным криком. Лэнс застыл на несколько секунд. Зал замер. Все звуки стихли, и до Лэнса доносился только плач Люси, которая корчилась, лежа на мате, рывками, как в замедленной съемке, и жмурилась, и плакала, и кусала губы от боли, даже не пытаясь схватиться за отекающее прямо на глазах колено. Выйдя из ступора, Лэнс, едва не сбитый с ног оглушительным ревом зала (он отчетливо различал в куче голосов крики Джейка, но не хотел об этом задумываться), бросился к Люси, упал рядом с ней на колени и положил руку ей на голову, погладив по волосам. Люси открыла глаза, реагируя на прикосновение, но не сразу сумела сфокусировать взгляд. Слезы заливали ее лицо, волоски выбились из прически, бретелька костюма съехала набок, обнажив острое плечо, и Лэнс неосознанно вернул лямку на место. Люси схватила его за руку, не говоря ни слова, и Лэнс, сглатывая ужас, смотрел не моргая на огромное раздувшееся колено, на врачей с носилками, которые, прибежав, тут же оттеснили его в сторону. Он перевел шокированый взгляд на Джейка, который рвался через охранников к племяннице, на ее родителей и сестру, которые не дышали и были бледными до синевы, и у Стефани так сильно дрожали руки, что это было заметно со стороны. «Мальчик такой маленький, такой хрупкий, разбился». «Не спасли». Лэнс прижал руки к лицу, понимая, какой кошмар только что произошел — он видел такие травмы, он знал, чем это заканчивается, и озвученный диагноз, брошенный врачами между собой, только подтвердил его подозрения: разрыв крестообразной связки. Он никогда не сталкивался с этим так близко. Рука Люси сжималась и разжималась, безвольно лежа на мате, пока врачи вводили препараты и накладывали шину. Лэнс потянулся к ладони Люси, сжал ее в своей, и пальцы девочки дрогнули, отвечая на пожатие. Лэнс сглотнул и приоткрыл рот, пытаясь вдохнуть, но у него не получалось. Он боялся поднять глаза и посмотреть на Джейка, боялся увидеть ненависть, услышать: «Это все из-за тебя». Ему было стыдно за то, что он не уберег маленькую девочку от травмы, которая перечеркнула ее будущее как в спорте, так и в жизни. Люси послужила разменной монетой в его с Ларри разборках, и Лэнс никогда не сможет себе этого простить. * * * Ему разрешили поехать в больницу в машине скорой помощи, но он отказался. Внутрь забрались Стефани и Билл, а Кэрол села за руль их семейной машины, потому что нервничала меньше, чем Джейк, на котором не было лица. Лэнс доехал самостоятельно, следуя за скорой, и припарковался рядом с машиной Тэйлоров. Ему потребовалось время, чтобы выйти наружу и, узнав, где Люси, пройти в отделение скорой помощи. Остановившись в коридоре около скамьи, на которой сидели Кэрол и Джейк, Лэнс убрал руки в карманы и замер рядом с ними, не решаясь сесть. — Её осматривает травматолог, — сказала Кэрол. Джейк даже не посмотрел в его сторону, и Лэнсу стало не по себе. Он знал, что поступил правильно, приехав сюда, но также он не ошибся насчет того, как будет себя чувствовать, находясь рядом с родственниками получившего травму ребенка — неуместно. — Потом у нее должны взять анализы и, скорее всего, отправят на операцию, потому что это девяносто процентов разрыв крестообразной связки коленного сустава, — тем же ровным тоном продолжила Кэрол, и Джейк отвернулся от Лэнса. — Мама вышла, когда мы приехали, и рассказала. — Я... — в горле запершило, и он откашлялся. — Джейк, я... — Если ты собираешься оправдываться, то не надо, — сухо отозвался тот, даже не повернув головы. — Тебе не в чем себя винить. Ты тренировал ее так, как умеешь, ты тренировал ее требовательно и хорошо. Если бы она не ошиблась и поставила стопу правильно, то травмы не случилось бы, но если бы ты не вцепился в нее своими паршивыми конечностями, ее тоже не было бы. Поэтому не трогай меня, прошу, я должен примириться с этой мыслью и не набить тебе рожу. — Мы в больнице, — пожал плечами Лэнс и усмехнулся через силу. — Можешь бить мне рожу, пока не полегчает. — Не надо вот этого. Этой вот жертвенности, покаяния. Это не в твоем характере. — Джейк неопределенно повел рукой и качнул головой: — Драка ничего не изменит. — Это поможет выпустить пар и уменьшить гнев, — заметил Лэнс. — Может быть, мне хочется,чтобы ты это сделал. Кэрол переводила взгляд с него на Джейка, и с каждым мигом ее глаза округлялись все сильнее. Лэнс не знал, как себя вести, чтобы девушка ничего не заподозрила, и не сильно горел желанием что-то изображать. Поймет так поймет. Джейк устало привалился к стене и поднял на него больные глаза: — Конкретно сейчас я тебя ненавижу, ты ведь это понимаешь? — Конкретно сейчас и я себя не люблю, — хмыкнул Лэнс. Наружу опять лезло вот это цирковое, напускное, а надо было хотя бы силой вытащить искренность. Но он не успел — взгляд Джейка потемнел от вновь накатившей ярости, и он вскочил на ноги, жестом остановив встрепенувшуюся Кэрол. — Подожди меня здесь. Мне нужно поговорить с тренером, — выдавил он с такой гадливостью, что Лэнса передернуло от обиды. Не подав виду, он поднялся следом и проследовал за вбивающим пятки в пол Джейком, который, повернув за угол, резко остановился у окна и развернулся, дернув Лэнса за руку и впечатав его в стену. Лэнс поморщился от боли, но через миг взял себя в руки и уверенно посмотрел в глаза Джейку. — И о чем ты хотел со мной поговорить? — Сохранять достоинство с рукой на горле было сложно, и Лэнс быстро оставил попытки. Джейк испепелял его разъяренным взглядом, его покрасневшие от сдерживаемых слез глаза глядели с таким разочарованием, что было почти физически больно. Скрутило где-то посередине груди, кольнуло — и нырнуло внутрь, и Лэнс приоткрыл рот, ловя воздух. — Я позволил тебе, — зашептал Джейк, приблизив свое лицо к его. Лэнс чувствовал запахи его дыхания, пота, туалетной воды. Он видел капли на острых ресницах, и покрасневшую от покусывания нижнюю губу, и нездоровый румянец на бледном лице. — Я позволил тебе сделать это с ней. Я. Ты хотел ее использовать, и я знал это. — Джейк... — Молчи, — рявкнул, не повышая голоса, Джейк. Лэнс заткнулся, и он продолжил все так же шепотом: — Тебе же наплевать на нас, на жителей «болота», из которого ты так мечтал выбраться. Ты же бог, Такер, ты же гений спорта. Ты же можешь взять ребенка и сломать его, а потом взять другого и даже не вспомнить о первом. Ты маленькая эгоистичная мразь. Ради возвращения в свой сраный большой спорт ты не пожалел Люси. Но что с тебя взять, если ты такой. Позволил-то я. Наблюдал. Смотрел. И не остановил. Я знал, что ты ее используешь — ты же тогда так и сказал, что эта девочка поможет тебе вернуться обратно. Помогла? Помогла, Такер? — Нет, — выдавил Лэнс, проглотив обвинения, и Джейк отшатнулся от него, за мгновение очутившись у противоположной стены. — Нет, не помогла. Джейк кивнул, кривя губы и явно с трудом сдерживая желание вбить боль и страх в лицо Лэнса. Лэнс его понимал. И за слова не винил — справедливые, заслуженные, достойные его слова. Только приятнее они от этого не становились, и теперь пульсировали там, глубоко, всплывая раз за разом. «Мразь». «Мразь». «Мразь». — Я надеюсь, ты уедешь из Пэмброука. Я надеюсь, я так на это надеюсь. Ты заслужил — ты так усердно работал, ведь должны же они оценить твои усилия. — Не уеду, — сказал Лэнс, и Джейк блеснул глазами. Лэнс развел руками: — Если бы Люси заняла первое место, я бы свалил первым же рейсом. Но Люси получила травму, поэтому я останусь. — В таком случае надеюсь, что мы никогда не пересечемся, — тихо произнес Джейк. — А сейчас ты вернешься к палате, дождешься ее родителей и принесешь им свои горячие извинения. И больше никогда не подойдешь к Люси. — Я знаю, ты мне не поверишь. Но я никогда ни о чем так не сожалел, как о том, что случилось с ней. И я никогда ничего не хотел исправить так сильно, как это. — Это очень мило, Такер. Иди к палате. На деревянных ногах Лэнс вышел из-за угла и прошел к скамье, на которой сидела взволнованная Кэрол. Она подняла на него взгляд, и Лэнс ободряюще ей улыбнулся, встал рядом, подперев стену, и принялся ждать, когда же дверь откроется и родители Люси выйдут в коридор. Ему очень хотелось свалить отсюда немедленно, и раньше он так бы и сделал, но сейчас уже не мог. Джейк пришел следом и сел рядом со старшей племянницей, взяв ее за руку. Девушка привалилась к нему, и Джейк обнял ее, поглаживая по плечу и шепча что-то невнятное. Лэнс сглотнул комок и зажмурился, отворачиваясь, потому что смотреть на это оказалось невыносимо. Когда дверь открылась, Лэнс подался вперед, готовый извиняться так горячо, как только может, но первым на глаза показалась каталка, на которой лежала бледная заплаканная Люси. Лэнс стиснул зубы, сдерживая желание подойти к ней, но девочка открыла глаза и улыбнулась, увидев его. Протянула руку и позвала: — Тренер Такер! — Люси... — заговорил Джейк, но Лэнс не обратил на него никакого внимания. Он подошел к девочке, наклонился к ней, и та положила ладонь ему на щеку. Лэнс улыбнулся через силу и сказал: — Прости меня, милая. — Но почему вы извиняетесь? Это же я упала, — удивилась Люси. — Это я должна извиниться. Поэтому: простите меня, тренер Такер, я вас подвела. Я не хотела. — Люси. Люси, милая. — Стефани обогнула каталку и взяла дочку за свободную руку. — Не плачь, солнышко. — Не плачь, Люси, —сказал Лэнс. — И я тебя прощаю. Ты самая замечательная ученица, которая только могла бы у меня быть. — Тренер Такер... — Люси улыбнулась. — Не переживайте. Все будет хорошо. Все будет хорошо? Жизнь опять совершила кувырок, одарив его таким пинком, что Лэнс очень сильно в этом сомневался. Но раз Люси так сказала, значит, ей нужно было верить. * * * Когда Ларри ему позвонил, Лэнс лежал на диване в гостиной своей съемной квартирки и думал, выйдет ли еще как-нибудь ухудшить жизнь. Вариант с «шагнуть в окно» по-прежнему не рассматривался, но теперь Лэнс относился к нему более благосклонно. Поэтому, когда телефон заиграл мелодию из «Звездных Войн», Лэнс даже не придал этому значения — попросту поднес трубку к уху и ответил на звонок, готовый и согласный принять все то дерьмо, что Ларри собрался на него вылить. Ларри все равно не придумал бы ничего оригинальнее того, чем покрывал себя он сам, а потому для него это было как мертвому припарка. Ну, и немного как гвозди в крышку гроба. — Такер, — поприветствовал его Ларри, звуча очень деловито. — Рад до тебя дозвониться. — И тебе всего хорошего, Ларри, — лениво отозвался Лэнс, даже не сдвинувшись с места — лежать, раскинув руки и ноги, практически сползая с дивана, было неудобно, но заслуженно. — Что-то ты печален, — заметил тем временем Ларри, и Лэнс даже не успел ничего сказать, как тот быстро перешел к главному вопросу: — Собирай вещи, Такер. Ты возвращаешься. — ...Что? — переспросил Лэнс, задержав дыхание. — Ты возвращаешься, — нетерпеливо повторил Ларри. — У тебя два дня на сборы — больше я при всем желании не смогу выдержать в этом ужасном месте. — Но почему? — Лэнс резко выпрямился, стукнувшись ногой об угол журнального столика, но даже не поморщился. — Я же... Это же был провал. — О, Такер, — вздохнул Ларри. — Это был не провал. Я с первых движений понял, как ты хорошо над ней поработал. Поэтому твое наказание закончено, и не испытывай моего терпения. Ты, конечно, специалист своего дела, но ты такой не один, и если будешь ломаться — останешься здесь. — Нет, — вырвалось у Лэнса. Он закрыл глаза рукой и даже зажмурился, не понимая толком, почему перспектива вернуться не радовала его так, как должна была. Не то чтобы он хотел оставаться тут и дальше, но возвращение в Лос-Анджелес было наградой за победу, за хорошую работу, а теперь получалось, что его достижение — это поломанная жизнь маленькой девочки, и за это ему давалась возможность снова попробовать себя в большом деле. Разве он был достоин этого? Нет, не был. Но и отказываться не собирался. Его пугала перспектива продолжать практику в этом месте — после провала на соревнованиях никто в здравом уме не доверит ему ребенка. В больших городах к этому относились немного проще — упс, не прошел естественный отбор. Упс, это не твое. Упс, проломил голову? Ну, что ты так неаккуратно. В маленьких городках детей берегли. Лишали многого, но так над ними тряслись, что те зачастую вырастали ничего не видавшими неженками, не подготовленными к жизни, быстро женились и заводили семьи, и этот порочный круг никогда не прекращался. Лэнс почти дал этим детям возможность вырваться в мир, но теперь все было кончено. Стоило посмотреть правде в глаза: Ларри забирал его, как побитого пса. — Собирай вещички, Такер, — повторил Ларри и отключился. Почти тут же упала смс-ка с номером рейса и временем вылета, и у Лэнса осталось не так много времени, чтобы завершить незаконченные дела. Например, отдать машину, взятую напрокат, разорвать договоры с родителями, вернуть им деньги за незаконченное обучение... Много, много возни. Но он чувствовал, что все будет в порядке. На душе скребли кошки, немного подташнивало, было страшновато от перспективы вернуться (и это его удивляло), но впереди забрезжил выход из такого очень длинного, очень темного тоннеля. Поэтому, когда два дня спустя он укладывал багаж в машину, он и думать не мог о чем-то другом. Ларри ему сказал, что в зал направят другого человека, который подхватит эстафету, но теперь часть финансирования покроет государство. Лэнс даже ревности не почувствовал — оставляя позади Пэмброук, он желал только, чтобы тот горел синим пламенем, чтобы его не было никогда, и чтобы Джейка не было, который... Который... — Лэнс, — окликнули его сзади, и он застыл. Отмерев, он, не думая оборачиваться, засунул сумку в багажник, закрыл его и только потом посмотрел на Джейка, который стоял против света раннего солнца и был весь озарен сраным нимбом во все тело. Солнце слепило, и Лэнс поднес руку ко лбу, закрываясь от яркости лучей. Джейк, такой весь осунувшийся, спавший с лица, с этими кругами под глазами, вызвал острый приступ чего-то неправильного, и Лэнс через силу улыбнулся, соблюдая приличия. — Уезжаю, как видишь, — сказал он. — Ты пришел убедиться лично, что я уберусь из города? — Лэнс, — досадливо произнес Джейк и покачал головой. Потер затылок — свет мигнул от движения, лучи бросились из-под руки Джейка и снова попали по глазам. Лэнс выругался и отвернулся, понимая, что не может выдержать этого... всего. — Я хочу с тобой поговорить. — Говори, — обронил Лэнс, проверяя, надежно ли заперт багажник. Потом прошелся вдоль машины, проверяя, закрыты ли двери, и остановился около водительской. Протирая зеркало, он не поднимал головы, потому что ненависти, увиденной в больнице, ему было достаточно, правда-правда. Джейк вряд ли пришел сказать что-то новое (а со старым ему придется разбираться с психотерапевтами, спасибо большое). — В общем, — вздохнул Джейк и приблизился. Лэнс напрягся и стер рукавом налипшую на стекло пыль. — Я должен перед тобой извиниться. Замерев, Лэнс медленно обернулся и, сощурившись, скорчил недовольную гримасу. — Ты издеваешься, мать твою? — рявкнул он. — Нет, я... — Джейк выставил руки вперед и отступил на шаг. — Я наговорил тебе много всякого дерьма, которого на самом деле не имел в виду, то есть, кое-что имел, но это не важно, потому что ты... — Я не уверен, что хочу это слышать, Дженсен, — устало сказал Лэнс и, скрестив руки на груди, оперся спиной о водительскую дверцу. Солнце светило слева, падало на лицо, прижигало кожу, и было даже приятно, если бы не разговор. Почему бы не сесть и не уехать? Он потянулся к ручке и потянул на себя, открывая машину. Джейк рванул вперед. — Лэнс. Выслушай меня, пожалуйста. — ...Хорошо, — сказал наконец Лэнс, сдаваясь. — Валяй. Извиняйся. — Я не должен был говорить тебе того, что сказал. Я был не прав. Ты не... Ты не мразь, — сглотнул Джейк. А вот Лэнс мог бы легко повторить это слово — он с ним примирился и даже немного смаковал. — Я так не думаю. Я был на эмоциях, я переживал за Люси, я натворил дерьма, Господи. — Джейк схватился за голову и отвернулся. — Ты не виноват в том, что случилось. Ты действительно мастер своего дела, и ты давал столько же, сколько и требовал — даже если Люси помогла бы тебе вырваться из Пэмброука, ты предлагал ей перспективы в большом спорте, ты учил ее. Я был к тебе несправедлив. Я очень надеюсь, что ты сможешь меня простить. — Окей, — ответил Лэнс. — Ты прощен. Теперь я могу уехать? — Уех... Да, конечно, — опомнился Джейк и отошел в сторону, хотя никак не мешал ему сесть в машину. Лэнс сглотнул комок (что-то много комков в его жизни в последнее время), забрался в холодный салон и тут же завел мотор. — Надеюсь, ты доберешься без проблем. — Все проблемы я оставляю здесь, — с холодной улыбкой сказал Лэнс, и Джейк отшатнулся. — Окей, — кивнул он. — Как скажешь. Легкой тебе дороги, Лэнс Такер. Он выехал с парковки и, оставив город позади, втопил педаль в пол, выкрутив радио погромче. В конторе в аэропорту он вернет машину, и больше ничего, ничегошеньки его не будет связывать с Пэмброуком. Стуча пальцами по рулю, он проезжал пустые поля и одинокие деревья, залитые все тем же бессердечно-ярким светом, и золото разливалось по едва зазеленевшему простору, а длинные острые тени вонзались в землю и проходили полосами по его машине, задевали его самого, и уклониться было нельзя. Перед глазами стоял Джейк — таким, каким Лэнс видел его в зеркале заднего вида, с этими его печальными глазами и сведенными бровями, опущенными уголками губ и посеревшей щетиной. Лэнс был резок с ним, Лэнс был не прав. Он представлял, чего стоило прийти и извиниться (сам он никогда так не делал, потому что трусил, хотя называл это иначе), и Лэнс, получается, был еще более жесток, чем Джейк, высказавший ему всё на эмоциях. В груди снова всё спеклось. Лежавший на соседнем сиденье телефон звякнул смс-кой, Лэнс тут же схватил его, надеясь, что это от Джейка. Нет, это было не от Джейка — проклятый банк снова прислал спам, и Лэнс стиснул телефон в пальцах, понимая, что если вернется, то опоздает на самолет. В горле забурлили невысказанные слова, стремясь наружу, и он открыл список контактов, практически готовый позвонить, занес палец над кнопкой вызова и застыл. Так и не позвонив, Лэнс съехал на обочину и прижался лбом к рулю, не зная, что нужно делать, и впервые в жизни желая совета. Пэмброук оказался для него слишком маленьким, а у Джейка тут была семья. Вздохнув, он снова активировал телефон и открыл приложение для сообщений. Выбрав нужный контакт, он набрал: «Я был очень рад с тобой общаться. Прости меня за последнее. Мне было с тобой хорошо». Ответ пришел полминуты спустя, когда Лэнс уже перестал ждать. «Мне жаль, что все вышло так». Он отправил незамедлительное: «Без обид». Джейк написал: «Без обид». Набравшись решимости, Лэнс трясущимися пальцами набрал: «Я буду по тебе скучать». «Ты говоришь о чувствах? Где-то сдох медведь». «Ты все еще меня бесишь», — отправил он, рассмеявшись, и, бросив телефон на сиденье, завел машину.