***
Спустя шесть часов Юрий, уже переодевшись, недовольно плелся в балетный зал. Юра, благодаря Барановской, знал, что такое балет и растяжка, но его пугало не только это: все это с ним будет делать Виктор. Дверь была открыта, парень прошел во внутрь и увидел такую картину: Никифоров стоял у стенки и что-то читал в своем смартфоне, Аня же сидела в шпагате и тянулась. Не желая показывать незнание того, что ему нужно делать, он сел радом с девочкой в такое же положение, как она. — Ребят, вы размялись? — не отрываясь от экрана спросил мужчина. — Ну… Я тип только пришёл. — Юр, давай скорее! — Плисецкий ничего не ответил и, пододвинулся ближе к Ане. — Мелочь, а что вы обычно делаете в балетном зале? — спросил подросток шепотом. — Хм… Просто движения балета у станка и без, на моё удивление Виктор в этом хорош, программу вне льда — это моя нелюбимая часть. — А прыжки? — На ОФП. — Б***ь, ты счастливая. Я тебе завидую! — А что так? — Ты знаешь, кто мне ставит программы в этом сезоне? — Не-а. — Кароч, примка Большого — Лилия Барановская. И знаешь, её фамилия полностью описывает её ко мне отношение. Она относится ко мне, как к барану или быдлу какому-то. А про то, какую дичь она мне целью поставила — п****ц. Цитирую: «Станешь главной, нет, прима-балериной!» Я не знаю, как это описать. Я к ней жить переехал, и теперь двадцать четыре на семь занимаюсь балетом, эта мр… эта м***ь ещё занялась моим воспитанием. Какого её заботит моя жизнь вне льда?! А главное я ничего и возразить та не могу, ведь она мой хореограф. — Мда… Мне и в правду повезло. Что было, если бы я осталась у Якова? — Нас пытали бы вместе. Ну, а может, она ставила программу только мне. Ведь Лилия и так не изъявила особого желания тренировать меня, — этот разговор затянулся уже на пять минут. — Если вы уже размялись, то прошу к станку! — как бы невзначай кинул Виктор, услышав разговор детей. Они поднялись, направились к станку, встали друг рядом с другом на расстоянии, примерно, метра. — Хотя нет, давайте начнем с растяжки. Садитесь на пол, лицом друг к другу, стопа к стопе. Лодочка, короче. Поняли? — Поняли! — синхронно сказали Аня я Юрой и сели, как просил тренер. — Юра первый. Как сильно можешь, так и тяни! — Да, тренер-Виктор! — по чеширски улыбнувшись, съязвил парень. — Помнишь, это прозвище ты придумал Якову? — Помню-помню. Давай быстрей, Юр! — без лишних слов Плисецкий начал наклоняться на спину, тем самым опуская Аню лицом к полу. — Юсь, а еще? — Скажи мне, пожалуйста, Виктор, куда мне еще наклонятся, если я и так на полу лежу? Под землю что-ли? — Ты можешь опустить руки, тогда Аня ляжет ниже, — парень исполнил то, что сказал тренер, но результат, которого хотел увидеть Никифоров, не вышел, и мужчина взял инициативу в свои руки. Виктор подошел к девочке, сел на корточки и (От авт: начал щелкать семки) надавил ей на спин— Нют, ты как? — Нормально, — ответила Аня так, будто бы и не лежала между двумя мужчинами не в самой удобной позиции. «Хм, а она растянулась намного быстрее, чем я предполагал. Она пластичная.» — А помнишь, что было пару месяцев назад? Напомнить? — Нет-нет, спасибо! — Девочка начала вырываться, не желая слушать тренера. — Аня, не вырывайся! — с усмешкой сказал Никифоров. Спустя минуту в положении, в котором лежала девушка, оказался и Юрий. Здесь на Виктора выпала бОльшая часть работы потому, что Аня была меньше Плисецкого и физически не могла его вытянуть. — Юра, я знал о твоей отличной для фигуриста растяжке, но не знал, что она на столько хороша. Помнишь, как я тянул тебя когда тебе было… Тринадцать лет, кажется? — Тяжело забыть. — Виктор, ты мне не рассказывал! — А тебе еще рано о таком знать. — Виктор, ну расскажи! — Еще одно слово и я жду тебя завтра в шесть утра! — под угрозой страшной расправы девочка стихла и продолжила молча пялится в потолок. — Что, испугалась? — усмешливо спросил Виктор. Аня помотала головой. — Да ладно-ладно, говори! Чего дальше хотите, шпагат или складку? — спросил Никифоров отпуская Юрия. — Шпагат! — воскликнула девочка. — Складку! — возгласил Юра. — Кто кому уступать будет? — «Вот и прекрасный возможность им начать налаживать отношения!» — Не я! — в унисон сказали оба. — Ну вы уж договоритесь! — Виктор, а давай один будет заниматься одним, а другой другим! — с сарказмом провозгласил Плисецкий так, как будто сделал научное открытие. — Мои хорошие, я должен… — на этом слове он сделал акцент — следить за вами обоими, а если каждый будет делать что-то свое, то я могу отвлечься на одного из вас, а другой сделает неправильно и, не дай Бог конечно, что-нибудь себе повредит. Ни я, ни Яков не простим мне это. Поэтому я повторюсь: договоритесь, пожалуйста! — стремясь показать своё нежелание отступать проговорил Никифоров. Ещё несколько минут было тихо. — Ну, тогда можно сделать так: сейчас, на мой страх и риск, каждый делает что хочет, но за это завтра вы отрабатываете дополнительные два часа. Придете вы раньше или уйдете позже — мне плевать. Или же вы можете договорится между собой и завтра тренироваться как обычно. Что вам больше нравится? — Да иди ты! — и снова угнетающе тихо, но теперь уже Аня повернулась и подсела ближе к Юре. — Юр, давай начнем со шпагата? За то завтра будем тренироваться не десять часов, а восемь! — Б***ь, — прошептал парень так, чтобы Виктор не услышал. — Ладно, давай! — Вот и молодцы! — сказал Никифоров, хлопнул в ладоши и сел между договорившимися. — Вон там скамейка, — мужчина кивнул головой назад и немного вправо. — Левую ногу на неё, сначала продолка, потом поперечка. Затем тоже самое с правой. По залу разнеслось тихое «Эх», практически вместе Юрий и Аня сели, положили ногу на скамейку и, на удивление, ничье лицо не поколебила боль. — Юрка, а я надеялся, что мне нужно будет тебя так посадить. Аня, сядь-ка так же! — девочка кивнула и попыталась сесть, как Юра. Плисецкий был в таком положении: шпагат с небольшим минусом, согнув правую ногу в колене и отодвинувнувшись немного дальше, чем Аня. Как бы девочка не старалась у нее не получилось. Плисецкий же сидел и тихонько посмеивался. Виктор снова решил наказать подростка, но на этот раз другим методом: он подошел к парню, держа в руке резинку для волос, взял пышную, львиную шевелюру парня и ловко завязал её в тугой хвост. — За что, Витя? Больно же! И от куда у тебя резинка? — Во-первых, Аня достаточно часто забывает их, поэтому я держу пару штук при себе. А хорошие и тугие хвосты я научился делать, когда у меня были длинные волосы; во-вторых, за то, что ты смеялся над Нютой, — девочка начала тихонько посмеиваться, ведь Юра с хвостиком выглядел довольно забавно. — Это и к тебе относится! — сказал Никифоров и толкнул ученицу в бок, та, находившись в неустойчивом положении, не удержала равновесия и упала. В глазах сразу зачиталась куча вопросов. — Отвечаю на вопросы, которые у тебя могли возникнуть: я думаю, ты поняла за то, что ты посмеялась над Юрой. Почему именно так? Потому, что не смог придумать ничего лучше. Ладно, вставай и садись заново! — Девушка тихо шикнула от боли и села в шпагат так же, как и сидела сорока секундами ранее. Виктор сел возле нее, взял Аню за колено, легко, будто перышко, поднял и отодвинул, примерно, до уровня Юры. Затем, тем же коленом стал давить так, чтобы шпагат из маленького минуса становился немного больший. — Не больно? — Нет, ничуть. — А так? — спросил мужчина, переходя почти двумя третьими своего веса на неё. — Немного. Бывало и хуже. «Ладно, займёмся растяжкой всерьёз после отъезда Юрочки.» — думал Никифоров отпуская Аню и пересаживаясь к Юрочке. — Юра-Юра, я знаю, кто тебе ставит в этом году программы, но я и не представлял, что она еще и неплохо твоей растяжкой занялась, — явнодовольный гибкостью парня, произнес Виктор. — Не напоминай мне про Лилию! Я её ненавижу! — Ты будешь удивлен, но когда я был ещё в юниорах, кажется, Лилия ставила мне программы. «Так вот откуда у Виктора такой уровень балета! А я думала-гадала! Забавно, что я эту Лилию знаю, но никогда не видела.» — Это было то ещё мучение, я тебя понимаю. Но знаешь, я в том сезоне выиграл. — Я как понимаю, Аньке одной здесь повезло? — Ну… Не сказал бы. Я Нюту тоже в зале неплохо напрягаю, да? — Угу, — не зная, как ответить на такой вопрос, гукнула девочка. — При встрече можешь сказать ей спасибо!***
Вечер
Конец тренировки
— Юра, проводи Аню до дома, а то темно уже. И это не обсуждается! — ЧТО?! — снова (От авт: в который раз уже?) синхронно сказали дети. — Это приказ тренера! — Ты теперь с помощью этого нами манипулировать будешь? — воскликнула в порыве недовольства девочка. — А какой тренер этим не пользуется? — ответил вопросом на вопрос Никифоров. — А! Да плюнь ты на него! Пошли! — не выдержал Плисецкий. — Ну вот и прекрасно! Пока, дети, до завтра! — на первой фразе он ещё гладил их по головам, а на второй, уже повернувшись спиной, шёл туда, куда и обычно вечером. — Мы не дети! — разнеслось двумя голосами на вечерний Петербург. — Простите-простите! — донеслось уже из-за угла. — Б***ь, ненавижу его. Почему он не может проводить тебя сам, раз ты такая мелкая и слабая. Или ты сама вообще не дойдешь? — Я б дошла. Хочешь разойдемся? — Нет. Мы с Виктором живем недалеко друг от друга, а его окна его гостинной выходят на арку, которая ведет в мой двор. Так что если я приду раньше, то мне кранты! Поэтому я просто обязан тебя проводить. Пойдем! — Юрий зашагал быстро, Аня еле поспевала за ним. — Юр, а нельзя немного помедленней? — Нельзя. Я не говорил, что хочу ходить до десяти вечера! — сказал парень, только убыстряя ход, девочка уже бежала. Идя таким темпом, они около дома девушки могли бы оказаться через десять минут.***
В Петербурге есть много арок, ведущих в таинственные и страшные дворы, которые привлекают романтичных сталкеров-гопников, обитающих в подъездах. Проходя по одному из таких подростки услышали ужасный рев, после чего из темноты появилось что-то страшное, от которого безумно несло поношенной одеждой, сигаретами и алкоголем. — Чо, детишки, по ночам гуляем?! — пробурчал пьяница, надвигаясь на них. — Быстрей! Если придется драться, мне достанется! И Виктор, и Яков и Лилия будут меня ругать, а если пострадаешь еще и ты, меня убьют! — Юрий схватил Аню за руку и рванул вперед, но он не успел сделать и шаг, как раздался пронзительный визг девочки…