Второй шанс

      - Где токкеби опять носят эту лентяйку? - громогласный голос кухарки прорезал тишину, прерываемую только обычными рабочими звуками, которые всегда разносятся по хозяйственному двору при любом богатом доме. Правда, здесь уже третий день не было слышно ни пустой болтовни, которой развлекали себя работники, ни смеха, ни грубоватых шуток. Казалось, что усадьба наместника Чхвэ вымерла. Слуги старались сливаться с тенями, болтливые девушки и женщины прикрыли свои рты, не решаясь сплетничать, как это они делали по своему обыкновению.       Даже городок примолк за саманными стенами ограды, и жители выходили на улицы только за срочной надобностью, да торговцы все же надеялись сбыть свой товар, но уже не зазывали покупателей зычными возгласами. Каждый боялся навлечь на себя гнев поселившегося тут духа несчастий. Но у этого духа несчастий не было времени обращать на них внимание. Вместе с прибывшими с ним господами он проводил почти все свое время в библиотеке, проверяя хозяйственные книги.       Пан Уль выдохнула сквозь сжатые зубы и нехотя вышла из своего тенистого угла, где пережидала самые жаркие часы, устроившись в уголочке на прохладном камушке. Ну вот, снова что-то понадобилось. Коль скоро принц объявил ее своей собственностью, то все остальные слуги с облегчением свалили на нее великую миссию лично обслуживать Его Высочество. Никто не соглашался приносить ему требуемый чай, прислуживать при трапезах или убираться в комнатах. Вот и сейчас, значит, нужно было идти к нему.       - Хватит ворон считать! Быстро бери поднос и неси в библиотеку! Господа велели чай подавать, только тебя одну все ждут. Ишь, раз принц взял к себе, прямо барыней стала, ноги еле от земли отрывает, - Пан Уль сердито засопела, но не имея другой возможности отомстить вредной тетке, показала ей в спину язык. Возмущаться вслух такой несправедливости она не могла. Как может рабыня перечить? Да и рука у кухарки была тяжелая, в миг можно было получить звонкую затрещину. Ко всем остальным ее бедам девушке только этого и не хватало для полного счастья.       Подхватив дожидавшийся ее поднос, заставленный чайными принадлежностями, под недовольные взгляды других служанок, она поплелась вслед за ними, про себя горько оплакивая свою незадачливую судьбу, которая и привела ее в этот дом да в это время.       Сама Пан Уль родилась свободной, но после войны им всем пришлось скитаться, а потом их объявили рабами. Родителей своих девушка не видела уже давно и могла только догадываться об их судьбе. Саму же ее воспитывала тетка КенСун, не родная ей по крови, но заботилась о девочке до самой своей смерти. Возможно, она считала ее заменой своей дочери, погибшей еще во время войны.       Тетка была странной, она вечно укутывала своего приемыша в какое-то рванье, не разрешала ей носить ничего яркого (ну, относительно яркого, откуда у рабов найдутся деньги на настоящие красивые вещи). Пан Уль же была девушкой, хоть и в скитаниях, хоть и в рабстве, ей хотелось быть красивой, хотелось нравиться, хотелось, чтобы ею восхищались. А как тобой будут восхищаться, если приходилось приличный вид наводить, украдкой заглядывая в лужи? Только много позже она поняла, что ее так прятали от еще больших бед. Да узнала она это поздно.       Когда тетка померла, девушка разрешила себе фарсить, насколько это позволяло ей ее положение и возможности. Можно было вышить цветок из никому не нужных ниток на стареньком ханбоке, можно было натереть волосы конопляным маслом (всего-то и нужно было полгорсти), чтобы блестели да заколоть цветочек. Красиво же. И пусть она не выглядела, как госпожа Пуонг, самая знатная кисен в ихнем городишке, зато сама себе нравилась. И даже - она видела - на нее оборачивались мальчишки разных сословий.       Но на свою беду попалась она на глаза господину управителю. Пан Уль тогда горячо благодарила Небеса за жадность их хозяина, для кого даже такая жалкая рабыня была ребром цыпленка(1). Да только это не мешало этому аспиду зажимать ее при каждом удобном случае, коли удавалось ему ее поймать. Последний раз девушка не выдержала такого издевательства и укусила удерживающую ее руку, чтобы вырваться из хватки этого отвратительного человека. А потом управителю стало не до нее.       И вот, теперь он так ее, значит, проучить решил. В тот день Пан Уль внезапно подхватили под руки дюжие служанки, и как бы она не сопротивлялась, оттащили ее в комнату с кадушкой воды, куда ее и макнули, а потом принялись ее оттирать, не стесняясь озвучивать последние новости. Она же могла только слушать. И когда поняла, для чего это все, чуть не померла на месте от ужаса. Нет, то, что Волк приедет, так то было известно всему городу - как говорится, дурные вести бегут, а хорошие - прихрамывают на обе ноги. Но уж кто-кто, а Пан Уль занимала такое незначительное место, что вряд ли бы ей грозила встреча с проклятым принцем. Если только он не вздумает прогуляться на хозяйственный двор, что было совсем уж сомнительно. Но все оказалось иначе. Волку-то, вишь, совсем кисен не приглянулись, которые были позваны господином Чхвэ, а потому управитель приказал подать ему "молодого мяса". Разборчивый, видать, даром, что изгнанник. И на эту роль выбрали ее, Пан Уль!       Когда ее втолкнули в комнаты, где расположили принца, и заперли, она себе места найти не могла. Ее даже не радовала новая красивая одежда, в которую ее обрядили и которой ей раньше было не видать, как своих ушей. И великолепно обставленные комнаты, в которых она ни разу не бывала. Она могла только трястись на полу в ожидании своей участи. Да так и заснула там от усталости и нервов. Пока ее не разбудил сам Волк. Как она жива осталась да невредима - одному Будде известно. Да только на этом не кончились ее беды. Теперь она была единственной, кто прислуживает Его Высочеству. И несмотря на то, что пока с ней ничего не случилось - она уже не была уверена ни в чем.       Как ни странно, единственное и внезапное утешение ей предоставил один из слуг, прибывших с принцем. Прищурившись на ее косу(2), о которой она напрочь забыла, слишком счастливая лишь тем, что вообще выбралась из комнат Волка, старший охранник качнул головой и сказал, поглаживая бороду:       - Госпожа Хэ запретила Его Высочеству зазря народ забижать.       Его слова внушали некоторую уверенность (до следующей встречи с проклятым принцем), но все же было довольно трудно поверить, что принц мог вот так вот запросто кому-то подчиниться. И хотя у нее никогда не было так мало работы, да еще столь необременительной, но девушка предпочла бы работать с зари до зари на рисовом поле, чем как сейчас. Кроме того, этого человека (если он, конечно, был человеком) было невозможно понять. То, что он так легко отпустил ее, хотя она всю ночь без сна просидела в темноте и тишине, ожидая, что чудовище просто играет с ней, как кот с мышью. Ну, пока она только узнала, что Волку не нужны личные слуги, он и в первый день, к ее огромному облегчению, сам обихаживал себя и не требовал помощи. Она узнала, что его раздражает, когда ему мешают или слишком суетятся вокруг. Еще он терпеть не мог, когда заикаются или мямлят, когда он спрашивал, ему нужны были четкие и быстрые ответы. И Пан Уль пришлось научиться отвечать ему нормальным голосом. Для этого она собирала все свои силы и смотрела только в пол, представляя, что говорит с кем-то другим. Слава богам, что он на нее и не глядел практически. Вот, как сейчас. Когда она вошла в прохладу хозяйской библиотеки и поставила рядом с ним на стол свой поднос, Волк лишь мельком глянул на нее и снова уткнулся в толстую книгу, которую держал перед глазами.       - Ах, наконец-то! - обрадованно воскликнул старый господин Кан, который казался Пан Уль добродушным и самым безобидным среди гостей бывшего хозяина. - Удивительно, что даже в таком маленьком городке нашелся столь вкусный чай. Вы так не думаете, Ваше Высочество?       - Хм? - невнятно промычал принц, даже не поднимая головы. Но к удивлению навострившей уши рабыни, соизволил проворчать в ответ: - Ничего особенного. Моя жена из любой травы приготовит чай намного лучше.       - Хо-хо-хо! - гулко расхохотался словоохотливый господин, ничуть не расстроившись. - Конечно! Это все потому, что таким горячим молодым людям непривычно просиживать дни напролет за пыльными книгами. Силы кипят, не то что у нас, стариков. Так что ж? И сходили бы с Ю, прогулялись бы на свежем воздухе. Дело к вечеру, жара спадает. Да и спешки особой нет. Давайте, давайте!       Со хмуро поглядел на болтливого родственника, но решил последовать его совету. Честно говоря, он и вправду утомился уже от этих цифр, которые складывались в неразрешимую загадку. Оккупировав библиотеку наместника, он пытался разобраться в книгах, что предоставил им "радушный" хозяин, и свести концы с концами с помощью опытного Кан Ке Пхена и юного Кан Ю. Все записи были просто идеальны. Даже слишком. По ним можно было учить даже принцев. Что наводило на определенные размышления, которые и подтвердил опытный господин Кан.       - Так не бывает, чтобы в учетных книгах не было ни единой ошибочки, - вещал он молодым людям не хуже наставника в королевских классах, потрясая томом, который держал в руках. - Люди - они не боги, тут украдено, тут затерто, тут не заметили, тут подкупили, а тут сгнило, а нерадивые слуги не заметили. И вылезает недочет. Это и есть правильная книга, где можно увидеть всю жизнь хозяйства.       Принц глянул на чайный поднос, возле которого застыла давешняя рабыня, которая словно пыталась стать частью меблировки, и поморщился. Он не лукавил, когда говорил о качестве здешнего чая. А может быть все дело было в том, кто заваривал чай и кто подавал. Из рук Су он действительно мог выпить самую страшную отраву, не поморщившись.       Воспоминания о жене вызвали жгучее раздражение в груди. Со не был терпеливым человеком, и неразрешимый для него секрет махинаций несчастного наместника Чхвэ все дольше отделял его от той, что владела им безраздельно. Поэтому, чувствуя, что еще немного, и от хозяйственных записей останется горстка рваной бумаги, принц молча встал и направился к выходу. Следом за ним поплелся Кан Ю, поминутно обиженно оглядываясь на старшего родственника, который отложил свои книги и, довольный, взялся за чаепитие в компании молодых служанок.       Раскаленное солнце начало свой путь к закату, вызывая облегченный вздох у всех вокруг. Люди потихоньку начали покидать свои дома, чтобы сделать свои насущные дневные дела, наслаждаясь подступающей еще призрачной прохладой. Снова стали открываться лавки на центральной улице, которые были заперты на время самой жары. То есть, наступала самая активная часть суток этого лета, когда на улицах можно было увидеть больше всего народу.       Но праздношатающихся сегодня было тоже много - целых двое, причем первый - молодой юноша высокого дворянского звания, судя по изысканным одеждам, шел впереди и, разинув рот, глядел по сторонам, напоминая птенца, только что вылупившегося из яйца. Второй же, в даже на вид ужасно жарком черном ханбоке, и оттого похожий на демона, медленно бредущий следом, заставлял всех вокруг себя испуганно замирать и стараться спрятаться в любую щель.       Со фыркнул. Ничего примечательного. Как всегда и везде. Хотя он не любил праздно бродить где ни попадя, но все же со скуки думал найти что-нибудь любопытное. Как тогда, когда он несся по столичной улице и ненароком подхватил сокровище, впоследствии оказавшееся Небесным даром. Но пока он мог видеть только хлипкие хибары да испуганный люд. Кан Ю, чья спина ярким пятном маячила впереди, словно первый день как родился на свет, оглядывал деревенский рынок как какую-то невиданную диковинку. Возможно, для него так все и было. Как будто он жил все время в книжном мире, и его только что вырвали в реальность. Забавно, когда он закапывался в эти самые рукописи, даже такие скучные, он совсем переставал пугаться Со и мог говорить, не заикаясь. Странный парень. Удивительно неприспособленный к жизни, но страшно умный. Например, мог считать в голове быстрее, чем иной на счетах, проверяя арифметику расходных книг. У него были бездонные знания. Но даже Ын казался более практичным и опытным, чем этот наследник клана Кан.       Со больше удивлялся себе. Он поймал себя на том, что постоянно следит за мальчишкой, когда поблизости не было никого от Кан, ощущая себя на его фоне ужасно взрослым. Как и сейчас. Позволив Ю вырваться вперед, чтобы тот мог насытить свой пытливый ум новыми знаниями без помех, принц уже привычно ненавязчиво приглядывал за этим не от мира сего, как бы чего не случилось. Кто его знает, что может произойти, когда этот большой ребенок даже под ноги не смотрит. О, вот и случилось! Пока ротозей шел с открытым ртом, его за руку ухватила какая-то тетка и настойчиво потащила за собой. Со нахмурился и поспешил нагнать наследника, которого как бычка на привязи тянули за руку. В ближайшую лавку.       Когда принц приблизился к "месту преступления", он увидел живого и невредимого Ю, стоящего перед наполненными лотками, а рядом с ним вились две девицы и сама "похитительница". В тени тканого навеса перед входом сидел седой старик и, видимо, спал. Вроде бы, ничего страшного. Женщины наперебой расхваливали свой товар, пытаясь втюхать какую-то ерунду (Со присмотрелся - это были незамысловато вырезанные чернильные камни (3)) разине, который не мог отбиться от бойких торговок, а просто стоял и хлопал глазами.       Видя, что потенциальный завидный покупатель никак не реагирует, старшая женщина кивнула одной из девчонок (дочери?), и та скрылась в темных глубинах лавки. Пока ее не было, тетка завела новую песню:       - Ай, какой пригожий господин! Должно быть, отбоя от девушек нету. Верно, и зазноба имеется. А девушкам всегда подарки нужно дарить. Вот, взгляните, полюбуйтесь. Любая красавица будет рада такому подарку! - пока она говорила, девица вынесла еще один лоток, поменьше. На солнце сразу же весело заблестели всевозможные женские шпильки. - Ай, не скупитесь господин! Да нигде дешевле не найдете! Вот, в соседний город собрались везти, а там купцы все скупят да цену свою задерут. Купите тоже самое, а денюжки лишние потратите.       Торговка тараторила, осыпая хвалой попеременно то Ю, то свои поделки, силясь побудить его купить хоть что-то. Но Со вдруг сам вперил внимательный взгляд в яркое разнообразие двиккоджи(4). Какой же он...       Было мучительно стыдно. Он никогда об этом до того и не задумывался. Ведь Су была достойна всех самых прекрасных сокровищ на земле, а он... Он ничего ей ни разу не подарил! Только эгоистично пользовался ее дарами, не давая ничего взамен. Все, что было вложено в их багаж, собиралось дворцовыми слугами, когда готовили королевских супругов в путь. Со тряхнул головой, сердясь на собственную глупость и недогадливость, и сделал решительный шаг вперед, чтобы получше все рассмотреть.       Конечно, в таком месте и не могло быть ничего похожего на изделия столичных ювелиров. Но среди массивных, немного грубоватых и пестрых заколок даже из-за спины все еще торчащего на месте Ю его привлекла одна вещица. Нежная и удивительно изысканная в простоте своей формы и подборе цвета, она отчего-то напоминала ему Су. Может быть белым нефритом в центре небольшой композиции, может быть тем, что она не казалась подделкой на дорогую вещь и не стремилась выделиться. Не важно, что, но Со был очарован с первого взгляда. Возможно, Су не откажется ее принять.       Когда за спиной юного господина воздвиглась черная тень и протянула вперед руку, женщины дружно испуганно взвизгнули, разбудив старика, который от неожиданности свалился с приступки, на которой спал. Кан Ю вздрогнул и замер оробевшим зверьком, уставившись на Волка. Но тому, казалось, не было дела до окружающих. Он только взял одну из шпилек и с интересом начал ее разглядывать. Должно быть, он пришел к какому-то решению, потому что потянулся свободной рукой к поясу и вытянул связку монет, которые молча и положил на все еще подставленный для обозрения лоток. Металл звякнул о металл, но для всех, кто находился здесь, этот звук показался оглушительным.       Принц так же молча сделал шаг назад, все еще не спуская глаз с покупки, а старик, до того только моргавший сонным филином, шустро бросился на колени.       - Ваше... Ваше Высочество, - осипшим голосом прохрипел он. - То, что вы заплатили... Это... это слишком много...       - Это стоимость шпильки в столице, - спокойно произнес Волк, скосив свои волчьи глаза на бедного ремесленника. И далее сказал удивительную вещь: - Это подарок для моей жены. И я не собираюсь экономить на ней. Я заплатил то, во что оценил эту вещь.       Старик удивленно взирал на него, а потом снова уткнулся лбом в пыль, лопоча невнятные слова благодарности. За ним быстро повторили и прослезившиеся женщина с девочками, тоже опустившись на землю, позабыв про другого молодого человека. Но Волк мало обращал внимания на изъявления горячей признательности, которую ему оказывали эти простые люди. Правда, его внимание привлекли торопливые слова, которыми ему пытались бесхитростно объяснить, как он их облагодетельствовал.       - Что ты сказал? - заинтересованно спросил Волк, прервав поток благодарственных словоизлияний. И приказал: - Ну-ка, встаньте и объясните нормально, почему люди в Камсое превращаются в закупленных рабов, и с каких пор налоги стали измеряться в подворьях?       Старый ремесленник поднял голову и медленно встал, даже не потрудившись отряхнуть свою ветхую одежду от пыли. Он только смотрел на проклятого принца и думал о том, что иногда Небеса действуют довольно изощренно, а молитвы могут исполнять даже демоны.