«Ботан & Оторва»

POV Андрей Жданов.

      Сказать, что показ мод прошел триумфально, это вообще ничего не сказать. Коллекция прошла на «ура», под нее было заключено какое-то невероятное количество договоров, в том числе и… барабанная дробь… с рядом сетей модной одежды в Германии, Бельгии и Японии. Сама же коллекция была распродана с аукциона до последнего шарфика за такие сумасшедшие деньги, что нам показалось, будто наша эпидемия психоза плавно перекочевала в Демонстрационный выставочный зал Гостиного Двора.       Катенька на презентации не была. Вроде бы всё понятно, не на костылях же ей было по Демонстрационному залу дефилировать, да и от инвалидной коляски, как от средства передвижения среди моделей и гостей она наотрез отказалась. Но я точно знал, что дело совсем не в ее сломанной ноге, вернее, далеко не только в этом.       Катюша считала себя некрасивой, и даже уродливой, но вместо того, чтобы довериться мне и позволить ей доказать, что она красавица, она только злилась, если я заговаривал о переменах, закрывалась в себе, и тут же переодевалась в еще более уродливые одежды. Мне это было непонятно. Совсем непонятно! Нет, я конечно же догадывался, что у Кати какая-то психологическая травма, и таким образом она защищается от всего мира, но от меня-то зачем? Почему она всегда закрывает двери в ванную на защелку и никогда не разрешает мне войти, хотя бы для того, чтобы помочь ей с ее ортезом? Почему она никогда не позволяет мне включать свет во время секса? Почему, наконец, прячет от меня свою восхитительную фигуру под своими нелепыми балахонами?       Чего только не приходило мне в голову… Например, что у нее на теле какой-нибудь уродливый шрам. Но я миллиметр за миллиметром на ощупь изучил ее тело — не было там никакого шрама, не было! Потом мне пришло в голову, что Катюша просто очень стеснительна, но и это было не так. Ну не могут стеснительные женщины сидя в инвалидном кресле в моем кабинете, при самом что ни на есть полном освещении, едва успев сказать по селектору Шурочке, чтобы никого не впускала, попросить меня подойти, расстегнуть мои джинсы и сделать мне такой минет, что у меня крышу напрочь снесло. При этом мое «стеснительное» солнышко объяснила свой неожиданный порыв тем, что мы заработались и нам обоим нужно было отвлечься и прочистить мозги.       Стоп-стоп-стоп, умерьте свой гнев, господа моралисты и ханжи всех мастей! Мне нравится такая Катина спонтанность, и, упаси Господи вас осуждать ее! Я просто привел пример, что никакая она не стеснительная… со мной. Кстати, мозги тогда прочистились так, что я сумел заключить два невероятно выгодных контракта. А как можно было отказать счастливому и удовлетворенному ботану, который не коллекцию расхваливал, а «пел гимн любви»?       В конце концов я почему-то решил, что у Кати витилиго* или какое-нибудь уродливое родимое пятно, что когда-то над ней из-за этого посмеялись, вот она и прячет себя. Решил и успокоился, оставил выяснение этого вопроса на потом, когда времени будет побольше, да когда другие проблемы отступят.       Что-то я слишком далеко отошел от описываемых событий, пора возвращаться.       Итак… Катюши на презентации не было, зато мама, папа, Кира и Кристина не обошли своим вниманием данное мероприятие. А как же! Должны же они были продемонстрировать всей Москве, какие они гламурные, успешные и важные и нужные. И вот ведь что странно… Они же все собирались исчезнуть, так какая им была разница какими они запомнятся всей этой праздношатающейся публике на этом празднике жизни, если еще чуть-чуть и имена их будут выпачканы в грязи (по крайней мере они все так думали)? Ан нет! Им было и нужно, и важно покрасоваться напоследок!       О Кристине говорить долго не стоит, потому как не о чем. Ну не рассказывать же вам о всех ее кукусиках-бабасиках и дядьках с тетьками, о подкатываемых периодически глазах и деланном громком смехе. Веселилась? И пусть её.       Кира все время пыталась на мне повиснуть, особенно в моменты, когда на меня была нацелена чья-то камера (не важно, фото или видео), улыбалась мне на публике самой своей очаровательной улыбкой и шипела, когда мы случайно оставались наедине, что у меня еще есть время передумать, что я должен отступить от своего решения, что я обязан взяться за ум и прекратить идиотничать и так далее. Этот спектакль продолжался довольно долго, до тех самых пор, пока Ромка, под моим умоляющим взглядом, не вспомнил о том, что когда-то он успешно спасал меня от птичек, рыбок и бабочек однодневок.       — Кирюша, — окликнул липучку Роман, улыбаясь, — сними улыбку номер шесть, прекрати спектакль и отойди от Жданова!       — Что?       — Ничего! Еще раз подойдешь к Андрею, и мне придется открыть правду всему честному народу.       — Ка-какую правду? — начала заикаться бывшая «самопровозглашенная».       — Всю! — расшифровывать он не стал, но при этом был так убедителен, что Кира, на всякий случай, от меня отлипла.       Отец… Он едва мне кивнул, поджав при этом губы, и больше меня не замечал. Правда это никак не мешало ему подходить ко мне с важным видом каждый раз, как я разговаривал с кем-то из потенциальных покупателей, многозначительно кивать головой, демонстрируя свою значимость, и в самом конце вечера бросить мне фразу: «Сизифов труд»**.       А вот мама… Мама меня поразила. Она была какая-то потухшая, постаревшая и грустная. Все время с мольбой на меня смотрела, словно спрашивала не передумаю ли я с ней встретиться и поговорить. Мне стало ее очень жалко и я ободряюще ей кивнул, мол не передумаю, мы обязательно встретимся и поговорим.       — Только обязательно до Совета директоров, — улучив минутку, сказала мама.       — Конечно, я же обещал!       — И папа ничего знать не должен.       — Хорошо, не узнает, — сказал я.       Она отошла успокоенная, вроде даже повеселевшая, и больше мы с ней за весь вечер ни разу не пересеклись. Не понимаю, зачем вообще мама подходила? Эти две фразы она говорила мне и раньше, при каждом ее телефонном звонке.       Вы думаете, что это все? Думаете, что я рассказал обо всех действующих лицах? А вот и нет! Для полноты картины я должен упомянуть о Сашке. Он великолепно изображал нашу с ним вражду. Да-да! Сашку-друга мы решили придержать в рукаве до самого Совета директоров. Пусть думают, что его голос у папы в кармане, пусть будут с ним откровенны, пусть расслабятся и получат удовольствие…       В тот вечер мы впервые за все это время позволили себе расслабиться…       Катюша уже ждала нас дома за уставленным всякими вкусняшками столом. Что-то привезли из ресторана, а что-то Мария Станиславовна, нанятая сиделкой, но по сути бывшая домработницей, приготовила. Не доверяла она никаким ресторанам и все тут. Нам с Ромкой осталось только заехать в «Винтаж-М», купить виски да коньяк для нас и белое сухое для Катеньки и лететь на всех парах домой. Сашка тоже должен был подъехать, но чуть попозже, после того, как развезет по домам Киру с Кристиной. Нет, он мог этого и не делать, а сразу поехать с нами, но мы решили, что не стоит прокалываться на мелочах.       — Ну, рассказывайте, — Катя встретила нас в прихожей.       — Ты чего прискакала? — строго спросил я. — Мы что, дорогу на кухню не знаем? А тебе на этих ходулях прыгать тяжело.       — Я навигатор! Кухня сегодня не принимает, мы в гостиной накрыли. Ну, рассказывайте! Как все прошло?       — Э, хАзяйка! — заговорил с грузинским акцентом Ромка. — Разве так нужно гАстей встречать? Ты гостя накАрми, напАи, АбАгрей! А пАтом расспрашивай!       — Тебя еще и обогреть? — засмеялась Катюша. — Боюсь, Андрей возражать начнет.       — Обязательно начну, при чем, возможно, с мордобоем.       — Бедная Катюха. — притворно вздохнул Ромка. — Теперь я понимаю, кто сломал тебе ногу. Небось ты попыталась кого-то обо…       — А где Сашка? — перебила Малину Катя.       — Ой! Палыч! Ты глянь, как она взволновалась. Так это ты Сашку пыталась пригреть?       — Нет, Ромео, — съязвил я, — Сашку пыталась пригреть твоя Джульетта. Ты за это ей ногу сломал.       Малиновский сразу сник, как будто из него выпустили весь воздух. Черт! Ну, что я за остолоп? Вот зачем я это ляпнул? Ромка же по-настоящему переживает. Дело в том, что Виктория пропала. Не совсем, чтобы пропала-пропала, но все-таки пропала. Ромка тогда отвез ее домой, назавтра вечером позвонил ей, а она уже в Питере. Сказала, что за ней отец приехал и увез. Мол, тут за ней ухаживать некому, а там она под присмотром будет. И с тех пор на звонки Романа Вика не отвечает.       — Мальчики, ну, как вам не стыдно? — Катюша быстренько постаралась сгладить неловкость и переменить тему. — Я же тоже принимала участие в подготовке к показу, а вы мне ничего не рассказываете. Стою тут перед вами на костылях, как подаяния, прошу мне все рассказать.       Уловка сработала, Ромка сразу подхватил Катюшу на руки и понес в гостиную на диван.       — Костыли подбери, — бросил он мне презрительно через плечо. — Катька, я только пятьдесят грамм для поправки здоровья приму, закушу, чем Бог послал, и сразу тебе начну рассказывать.       — Все? — грозно спросила Катюша, но не выдержала, засмеялась.       — Все-все!       Сашка пришел, когда у нас, у всех троих уже блестели глаза. У нас с Ромио от принятия пяти по пятидесяти, а у Катюши от нашего рассказа.       — Ты бы хоть свистел, когда пишешь сочинения? — вклинился Сашка в рассказ Малины.       — А что не так-то, — сразу полез в бутылку Роман.       — Все так, только все на десять делить надо, — ответил Санек. — А вы, я смотрю, времени зря не теряли. Может мне за доппайком сбегать?       — Не надо, — как-то слишком ласково сказала Катенька. — Саш, я припрятала пару бутылок, а еды у нас столько, что еще на десять человек хватит.       — Вот посмотри, Андрюха, как Катька о Сашке печется. Не правильно это, как есть не правильно. Может, ты и ему пару ног сломаешь, чтоб не выпендривался и на чужое не зарился?       — А может, лучше я сам откручу тебе голову, чтобы лишнего не болтал?       — А я не всей головой болтаю, только языком.       — Уговорил, отрежу тебе язык.       — Андрюш, ты только посмотри на них, — шепнула мне Катя, — ей Богу, как дети. Мальчики, вас бы в детский сад определить, как раз по вашему поведению.       — Ты нас лучше усынови, — брякнул Ромка.       — А давай лучше я вас уматерю, — ответил я, — или обматерю.       Мы пили, ели, шутили и много смеялись в тот вечер. В какой-то момент мне даже показалось, что это не к добру. Так и вышло, зазвонил мой мобильный.       — Андрей?       — Да, папа, здравствуй.       — Для чего нужно было устраивать такую показуху? Столько денег выбросил на ветер, ни с кем не посоветовался…       — Отчет о проделанной работе ты прочтешь на Совете директоров, — перебил я его.       — Вот как раз о Совете я и хочу сказать. Я собираю его на понедельник!       — Ты можешь созывать его даже на вчера, — спеша, чтобы отец не успел бросить трубку, скороговоркой выпалил я. — Только вначале прочти устав. Совет будет созван в тот день, на который я его назначу, — в трубке раздались короткие гудки, настроение резко покатилось под откос…